Ветер с севера

В белом плаще я не вижу деталей, Но вижу песок и меч из огня. Покуда зверям меня не отдали, Брат мой, найди меня. Мельница

Стены крытых саней мерно поскрипывали, навевая сон. Джейме терпеть не мог ездить в повозках, чувствуя себя немощным стариком или томной придворной дамой. Лишь ветер на щеках, тёплые лошадиные бока и истёртый седлом зад придавали путешествиям вкус. Сейчас, однако, выбора у него не было. «Пленникам не положены кони — только мужчинам», — проскрипел ему, страшно коверкая слова, один из дотракийских всадников Дейенерис, и Джейме едва удержался, чтобы не плюнуть ему в лицо. «Раскуй мои цепи, дай меч, и мы посмотрим, кто из нас мужчина», — сказал он степняку, но тот притворился глухим, слепым и слабоумным, развернулся и направил своего доходягу-коня во главу колонны. Пожалуй, на таких клячах далеко не ускачешь, да и куда скакать, если повсюду голая пустыня, где вместо раскалённых песков лежит снег?.. Этой зимой Джейме так устал от снега, что не видеть его было единственным преимуществом поездки в санях. Ноги ему сковали цепями, а руки оставили свободными, должно быть, не придумав, как связать однорукого. Впрочем, это были излишние предосторожности — Джейме и сам не собирался бежать. Ему так осточертело месить этот северный снег, и пуще всего — быть чьим-то пленником, что порой он малодушно радовался тому, что скоро всё окончится. Смерть в огне — чистая смерть. Твоё тело не будут точить черви во мраке фамильной гробницы, его не сожрут волки посреди северного леса и не обратят в ходячий труп Иные. Ты просто был — и через десяток мгновений исчез, словно никогда не существовал. Останутся только кости, прозвище и запись в Белой Книге. Останутся воспоминания, но и те сотрутся через годы, да и кто будет вспоминать о нём?.. Разве что Бриенна Тарт. Бриенна. Это имя скребло, как ножом по сердцу. Хуже всего было думать, что он покинул её одну в Винтерфелле, будто трусливо сбежал на юг. Она знала, что у него нет выбора, но она любила его. Джейме чувствовал себя так паршиво, точно дал ей кучу обещаний, а после оставил под покровом ночи. «Я ничего не обещал тебе, Бриенна Тарт, и не мог обещать. Я был рядом с тобой, сколько мог, но больше не властен над своей судьбой». Как ни уговаривай себя, что иначе и быть не могло, всё равно было противно и горько. «Вернись на свой остров и забудь обо мне. Не стоит помнить о мёртвых». Он, как герой глупой баллады, оставил ей на постели розу, единственный клятый цветок на мили вокруг, а после ушёл, сдавшись сиру Барристану. Джейме смертельно устал скрываться от правосудия; он виновен — об этом знает каждый ребёнок во всех Семи королевствах. Виновен и понесёт наказание. Бежать куда-то за Узкое море было бы уколом его гордости, и, пожалуй, выше его сил. Возможно, он слишком состарился за годы войны. По крайней мере, себя прежнего он не мог отыскать, как ни старался. Он прежний обнажил бы меч и перерубил всё это чёртово разномастное войско на куски, прежде чем умереть. Но раньше у него была правая рука и не было ничего в душе — там гулял один стылый ветер и полыхала его больная любовь к Серсее. Сейчас он хранил в памяти целую зимнюю войну, синие глаза Иных, смотрящие прямо в душу, и пронзительный взгляд Бриенны Тарт, целующий, нежный. Людей, бок о бок шагавших с ним сотни миль, и Стену из чистого льда, подпирающую самое небо. У него были барабаны дикарей, ветер, воющий над краем этого мира, и громовой хохот одичалых. Снежинки на волосах Бриенны, её тёплые руки и голос, шепчущий «я не позволю тебе умирать». Подрик Пейн, принимающий посвящение, глядящий на меч, как на величайшее чудо в мире, и снова Бриенна с глазами цвета южного моря… Они так долго воевали на пределе любых человеческих сил, что он в конце концов растерял желание сопротивляться. Его истинная жизнь началась с этого убийства, им же она и окончится. Глупо было думать, что Дейенерис простит его. Глупо надеяться, что Старки сумеют её отговорить. А то, что королева решила казнить его в столице — так даже лучше. Бриенна не увидит его смерти и не бросится за ним в пламя, не станет умолять и плакать на виду у сотен людей. Джейме был почти благодарен драконьей королеве за это решение. Сама она на своём угольно-алом драконе давно оторвалась от ползущего по снегам войска, а Безупречные двигались вслед за ней вполне скоро для тех, кто никогда в жизни не видел зимы. Пока снег не сошёл и не превратился в кашу, в которой вязнут ноги, пока морозные утра баловали их льдом и прочным настом, они шагали вперёд. В проклятую всеми богами столицу. «Что ждёт меня там, кроме огня?» Меньший брат, который обещал убить его при новой встрече. Выгоревшие дотла дома, ещё жители, каждый из которых будет рад плюнуть в лицо Цареубийце… И правосудие. Джейме поморщился и закрыл глаза, намереваясь уснуть, но ноги от долгого сидения в одной позе затекли и замёрзли. Они вставали на привал всего дважды в сутки, в одно и то же время, которое Джейме быстро выучил, ориентируясь по холодному северному солнцу. Его кормили безвкусной походной едой, от которой сводило зубы, и лишь изредка по пути попадались харчевни, уже открывшие свои двери после войны. Часы связались в единое тягучее время — сплошная тряска в санях и редкие выходы наружу, чтобы размять уставшие кости. Он перестал считать дни сразу, как выехал из Винтерфелла, и равнодушно отмечал про себя лишь яркие точки пути вроде замков, гостиниц и переправ. Окружающий мир утратил для него всякий интерес. Войско Дейенерис сильно поредело после войны, но всё еще составляло грозную силу. Оно не было похоже на обычное войско, которое всегда сопровождают обозные, толпа шлюх, слуг и оруженосцев. Здесь каждый был воином и шагал сам, не отягощая себя излишним грузом. Когда Джейме выходил из саней, чтобы черепашьим шагом размять ноги, он видел длинную змею солдат, извивавшуюся до самого горизонта. Над ними реяли знамёна с трёхглавым драконом и флаги каких-то вольных отрядов. Никто не пытался с ним заговорить, да и сам Джейме не хотел ни с кем разговаривать. Эти хмурые люди болтали между собой на десятке языков, но ему казалось, будто на общем многие не знали ни слова. Весь путь его окружали Безупречные. Послушные солдаты, которые исполняют приказ, и ничего более. Не придумать лучшего конвоя — они словно немые и глухие. Джейме вспоминал, что знает о них, но припомнил лишь какие-то байки о том, что им нужно убить собаку и ребёнка. Славные деяния. Безупречные жили войной: одинаковые чернёные доспехи евнухов были исцарапаны и измяты, неся на себе следы прошлых сражений. Они не снимали свои остроконечные шлемы даже в пути. «Должно быть, мало кто в Семи королевствах любит эту заморскую армию», — думал он. Эти люди хороши на востоке, но здесь, в Вестеросе, они чужие. Они миновали Перешеек и проехали Речные земли. Джейме помнил вздувшийся лёд переправы через Трезубец, замок Дарри и чёрную громадину Харренхолла. Ему было плевать, кто сейчас правит здесь. Лишь в Королевских землях его расковали и позволили поехать верхом. К тому времени Джейме казалось, что из его рук и ног ушла последняя сила. Давно он не ощущал себя столь слабым и жалким. Здесь же он впервые увидел Барристана, который прежде не чтил их своим присутствием. Старый рыцарь был в белом плаще, который за время пути покрылся изрядным количеством пятен и копоти. Его лицо раскраснелось от весеннего ветра, но глаза казались непроницаемыми льдинками на исчирканном морщинами лице. Барристан Смелый. Барристан Старый. Джейме был ещё зелен, как весенняя трава, когда этот рыцарь уже стал легендой. С тех пор утекло множество лет, а его слава до сих пор с ним. «А со мной моё позорное клеймо». — Дышите свежим воздухом, сир? Встаньте подальше, не то скверна с меня переползёт на вас. Он помнил, как Барристан отводил глаза, пока его заковывали в цепи. С той поры Джейме и правда стал выглядеть скверно: он весь зарос и давно не мылся, став ничуть не лучше пропойцы в кабаке, а вся сила, что он приобрёл в войне, покинула его за долгие недели пленения. «Всё начинается сызнова. И как всем не надоест пленять Джейме Ланнистера?.. Робб Старк, Кровавые Скоморохи, Русе Болтон, Бессердечная… Все они мертвы, и теперь место в этой скорбной очереди заняла Матерь Драконов». — Скоро столица, сир, — насупившись, ответил ему Барристан. Джейме и так это знал: опустошённые Речные земли давно сменились многолюдными и богатыми землями Стокворта. «Землями моего брата». — Зачем королеве тащить меня так далеко? — осведомился Джейме. — Не проще ли спалить прямо на месте, не переводя провизию и меха? — Я не задаю вопросов моей королеве, лишь исполняю её приказы, сир. Джейме закатил глаза. Прежде Барристан казался ему эталоном чести, но сейчас это слепое служение вызывало у него отборную скуку. Цареубийце не понять лорда-командующего Королевской Гвардии. А лорду-командующему — Цареубийцу. Чего же он хочет? Неужто оправдаться? Джейме был хорошо известен этот выбор — подчиняйся или прояви собственную волю. Хороший королевский гвардеец не прекословит королю, а Барристан определённо был хорошим. Лучшим. Джейме не за что его винить. — Где вы повстречали её? — полюбопытствовал Джейме. — В Кварте, — улыбнулся Барристан с такой нежностью, точно говорил о собственной внучке. — Она едва не погибла от руки наёмных убийц, но я спас её и напросился на службу. — Помнится, она и есть тот самый истинный король, которому хочется служить? — Вы правы, сир. — Стоит вас поздравить. Мне такого короля не встречалось. Барристан как-то странно посмотрел на него и замолчал. Джейме был рад перемолвиться хоть с кем-то, кроме призраков в своей голове. Если так долго молчать, можно вовсе забыть, как складывать слова. — Королева драконов славно одарила вас за службу. Я видел вашу валирийскую броню. Такой не может похвастаться ни один лорд в Вестеросе. Дорого она обошлась Дейенерис? — Я уплатил за неё железную цену, как принято говорить на островах, — хмыкнул Барристан. — Железную? — Один сумасшедший железнорождённый решил, что способен управлять драконом. — Много пепла от него осталось? — фыркнул Джейме. — Он не сгорел. Эурон Грейджой пал от моей руки, а эта броня стала моим трофеем. Доспехи морского разбойника — не слишком славное приобретение, по правде сказать. — Только если они не валирийские. Такая сталь слишком хороша для Грейджоев — они безумцы и подлецы все до единого. Я слышал, что корабли железных людей доставили вас в Вестерос? — Это так. Виктарион привёл корабли, но приказ сделать это отдал Эурон. Он был объявлен королём на великом вече. Виктарион в конце концов был убит братом, а жизнь Эурона досталась мне. — Кстати, о братской любви, — сказал Джейме. — Какие новости от моего драконовластного родича? — Лорд Тирион ждёт нашего прибытия, — нахмурился Барристан. — О, несомненно. Я уже предвкушаю эту встречу. — Мы как раз едем по его землям. — Мне это известно. Как же он умудрился оседлать дракона? — Дракона нельзя подчинить грубой силой, драконы… Как это сказать. Мне кажется, они сами выбирают себе хозяина. Это то, что я понял за время служения моей королеве. Милорд Тирион был отчасти хитёр, отчасти настойчив. И невероятно восхищён этими созданиями. Я не присутствовал при его воссоединении с драконом, но видел его в полёте. Он невысокого роста, но на драконе гляделся настоящим великаном. Джейме хмыкнул. — Еще бы. Пятьсот стоунов драконьего мяса кого угодно сделают гигантом. Братец обожал драконов с детства. Должно быть, он теперь очень горюет? — Я не знаю, сир. Королева ничего не говорила об этом. «А ты не был достаточно любопытен, чтобы узнать». Джейме бросил размышлять о драконах и вернулся к оружию. — Значит, броня из валирийской стали и меч из валирийской стали. Служить Дейенерис не только почётно, но и выгодно. Где же сейчас ваш меч? — Джейме поглядел на его наборный пояс, где был приторочен хороший, но вполне обычный клинок в ножнах, обтянутых тонкой белой кожей. Во время битвы с мёртвыми рука лорда-командующего держала великолепный полуторный клинок из валирийской стали. — Это был не просто меч, сир. Это Чёрное Пламя, — голос Барристана зазвучал почтительно, даже благоговейно. Джейме присвистнул. — Не иначе как вы ухлопали призрака Эйгора Риверса? — Риверс погиб в Спорных землях многие годы назад. Мальчишка, который назвал себя королём, привёл Золотые Мечи на Вестерос. Те давно ждали отмщения, и оно наконец свершилось. Меч был у них всё это время, как самое главное их сокровище. Он ожидал истинного потомка Таргариенов. — Как Дейенерис определяет их истинность? Нужно не сгореть, чтобы доказать это? Барристан пропустил этот выпад мимо ушей: — Дейенерис пожаловала мне Чёрное Пламя лишь на время битвы, но принадлежать он может только наследнику от крови дракона. — Не слышал, чтобы королева была замужем, а сама она навряд ли его поднимет, — не удержался от укола Джейме. Барристан пожал плечами: — Два её мужа мертвы. Но кто знает, не появится ли третий. Сир Барристан не был похож на того, с кем можно обсуждать чужих мужей, да Джейме и не собирался этим заниматься. Оружие интересовало его куда больше. — Итак, Чёрное Пламя Таргариенов явилось из небытия, а что же с мечом Мормонта? Я слышал, он тоже размахивал валирийской сталью. — Моя королева когда-то обещала вернуть ему дом и наградить валирийским мечом. Она исполнила это обещание, но теперь он мёртв. Судьбу оружия она решит после, я полагаю. Джейме кивнул и замолчал. Хорошо было ехать в седле и вот так запросто разговаривать с Барристаном Селми, который ради такого случая отказался от своего обычного тона и говорил с Джейме почти приятельски. Прежде он был не то что высокомерен, но скорее холоден, должно быть, днями и ночами размышляя, как тяжко служить в одной гвардии с Цареубийцей. Сейчас он словно искал беседы сам. Воистину, дивные времена. Земли Стоквортов сменили земли Хейфордов, и к концу дня их уставшее войско доплелось до мест, которые Джейме узнавал с болью в сердце. Столица близко. Город, который он когда-то спас. Город, который он так и не смог спасти. Место, где он был счастлив, и где был самым несчастным человеком на свете. Джейме казалось, что он уже чувствует запах улиц и видит лица людей, но на самом деле ничего этого не было. Он жадно всматривался в пока ещё далёкие стены, предвкушая скорую встречу. С кем? С королевой, которая его ненавидит? С братом, который желает ему смерти? С жителями, которым имя Ланнистер точно удар прямо в сердце? Встречу со смертью, но хуже того — встречу с прошлым. Барристан давно ускакал во главу колонны, чтобы возвестить всему городу, что войска вернулись с победой. Джейме остался один среди безликих послушных теней, когда-то бывших людьми. Он накинул на голову плащ и упрятал увечную руку под его полы. Безмерная усталость — вот и всё, что он чувствовал. Хотелось забыться, изгнать из головы все до единой мысли и просто раствориться в этом прохладном вечернем воздухе. Он слишком устал от людей. Он хотел бы видеть одну только Бриенну, но теперь потерял и её. Лишь с ней вдвоём он согласен был стоять против всего мира. Его снова везут в кандалах на суд, и на сей раз этот суд станет последним. Врага большего, чем Дейенерис Таргариен, у него нет. Он убил её отца, предал брата и не сберёг племянников. Он нарушил свои клятвы и готов встретить отмщение. От правосудия можно сколько угодно скрываться, но рано или поздно оно постучит тебе в дверь. Нельзя быть к этому полностью готовым, но и вечно избегать его не получится. Джейме вгляделся вдаль. Городские стены всё так же обнимали Королевскую Гавань, и как будто были целыми, но в привычных очертаниях чего-то не хватало. Над городом на холме Висеньи не возвышались хрустальные башни септы, прежде видимые отовсюду. «Серсея спалила её вместе с половиной столицы». Эйерис, если быть точным. Это его стараниями дикий огонь был заложен во множестве тайников и подвалов. Но Эйерис лишь пролил масло, а искру поднесла она — его сестра и любовница. Мать его детей. Мёртвых детей. Джейме вздохнул и прикрыл глаза. Божьи ворота были распахнуты, но на пустом тракте не было видно повозок, крестьянских подвод с провизией или конников, спешащих с вестями в замок. Лишь бесконечная череда солдат. Город словно вымер, как не бывало ни в какие прежние времена на памяти Джейме. Даже ветер, задувавший сквозь вытертую шерсть плаща, казался каким-то мёртвым. Вдалеке возле стен были разбиты палаточные лагеря и бродил табун лошадей, но в такой дали нельзя было разглядеть подробнее. Длинная змея солдат вползала в замок. Безупречные возвращались домой, но чувствовали ли они себя счастливыми? Они безупречно послушны и бесконечно равнодушны. У этих людей нет ни дома, ни прошлого. Незавидная судьба, даже с точки зрения Цареубийцы. Лики богов, вырезанные в камне над воротами, глядели на него осуждающе. Он ответил им тем же и направил коня под решётку. Джейме почему-то ожидал увидеть за стенами столицы выжженную пустошь, укрытую слоем пепла и горелыми костьми, но на удивление город остался почти таким же, каким он его помнил, разве что более тихим. То ли жители разбежались от оравы солдат, то ли просто попрятались на время. Запертые ставни, безлюдные переулки… Жутко было видеть его таким. Будто вернуться домой после долгого путешествия и обнаружить мать полностью седой и в морщинах. Однако и здесь была жизнь. Какой-то мальчишка глядел на солдат из окна чердака, трое пьяниц возле пивнушки пучили глаза на Безупречных, точно не вполне верили себе. У старой харчевни старуха в выгоревшем суконном плаще зыркнула на них и быстро вбежала внутрь, захлопнув двери. «Королевских людей здесь не слишком любят», — отметил про себя Джейме. Любить Безупречных этому городу, пожалуй, не за что. Они не насиловали женщин и не грабили добро, но столица пережила за последние несколько лет три штурма и громадный пожар. Это наверняка научило людей осторожности и недоверию к солдатам. Узкие улочки и крохотные переулки ветвились от Хлебной улицы, берущей своё начало в Воротах Богов. Чем дальше от городских стен, тем становилось многолюднее. Джейме уже начал думать, что слухи изрядно переврали размер пожара, учинённого Серсеей, но скоро начал замечать первые признаки разрушения — выбитые окна, разводы копоти на стенах, обгоревшие крыши. Улица Мясников развеяла последние его иллюзии. Джейме медленно ехал вперёд и, широко раскрыв глаза, рассматривал руины вместо давно знакомых ему домов. Площадь Бейелора, обычно многолюдная и шумная, теперь была словно выжжена дотла, а белый мрамор, выстилавший её, сейчас был матово-чёрным. Статуи Благословенного вовсе не было на месте, здание гильдии алхимиков превратилась в груду оплавленных камней, а на месте септы зиял чудовищный провал. Земля на холме и вокруг него была покрыта беспорядочно разбросанными грудами мусора и остатками домов, обугленных, с выбитыми ставнями и провалившимися крышами. Когда-то здесь горело всё, что могло гореть — камень, дерево и люди. Джейме живо вообразил, как взрываются под землёй сосуды с субстанцией, как смрад и страшная зелень наполняет воздух, как люди в ужасе бегут прочь, натыкаясь друг на друга, но новые и новые пожары вспыхивают, отрезая пути к отступлению. Разрушение простирались так далеко, что Джейме не мог понять, цело ли ещё что-то на холме Висеньи и за ним. Он сглотнул. Его кошмар исполнился наяву. То, чего он так не хотел допустить, стало явью. Силами Эйериса, гадко хохотавшего из могилы. Руками его сестры. Ещё почти четверть мили он ехал вдоль опустошённых, выжженных домов, в которых, однако, теплилась жизнь. Там, в развалинах, поднимались дымки и сновали тени — то ли мародёры, то ли жители, которым больше некуда идти. Чёрный флаг Таргариенов развевался над войском, как скорбный похоронный стяг. Широкая мощёная улица превратилась в укрытую грязью дорогу, вокруг которой стояли мёртвые дома и порой зияли провалы и разломы земли. Джейме настолько не ожидал того, что увидел, что на время потерял дар речи. Война приучила их ко всякому, но можно ли привыкнуть к столь страшному горю?.. И хуже всего было знать, что этот город погиб от руки женщины, которую он любил. Впереди на холме, словно памятный камень над ямой могилы, возвышался Красный замок. Издалека он казался тем же, что прежде, но Джейме уже слышал, что он немало пострадал в боях. Его брали Золотые мечи, а после драконы. Джейме одновременно боялся и жаждал увидеть его. Там прошла немалая часть его жизни, там она и окончится. Скоро его спешили и повели в ворота, открытые ради такого случая. Джейме оглядывался, пытаясь узнать, и не узнавал ничего. Бледно-красный камень стен казался выгоревшим за всё время, проведённое под солнцем этого мира, зато красные драконы на штандартах горели, будто свежая кровь. Громадные бронзовые ворота несли на себе знаки недавнего штурма — измятые, покрытые копотью. Над воротами всё так же торчали пики, но на сей раз пустые. Казармы и внутренние дворики кишели солдатами, но вовсе не Золотыми Плащами, как в прежние времена. Эти люди переговаривались на сотне языков и смотрели на вновь прибывших глазами цвета чужого ночного неба. Чернолицые Безупречные, меднокожие дотракийцы и тирошийцы с цветными бородами, жутковатые наёмники из отребья вольных городов и громкоголосые командиры в диковинных восточных одеждах… Бесконечные шатры и палатки превращали внутренние дворы в настоящие лабиринты. Джейме не узнавал место, которое прежде было ему домом. Какой-то солдат с бесстрастным камнем вместо лица переговорил с гвардейцем в белом плаще, и тот махнул рукой в его сторону. Джейме повели через лестницы и переходы мимо амбаров, сараев, палаток и наполовину разрушенных домов прислуги. В темницы. Он знал этот путь слишком хорошо, ему не было нужды спрашивать. Королева драконов жестока, но справедлива. «Второй ярус или третий? Или четвёртый, быть может?» — безразлично гадал он. На втором ярусе в коридорах горят огни, и свет проникает сквозь решётки. Он больше пристал пленникам знатного рода, но каменные мешки, что обнимают человека плотно, будто доспехи, лучше подходят для таких закоренелых преступников, как он. Джейме ошибся. Его поместили на вполне пристойный по меркам узников второй ярус. Сквозь ржавую, источенную временем решётку виднелся свет. Он был почти благодарен за это: сидеть в полной тьме — небольшое удовольствие, тем более когда твои соседи — лишь крысы и пауки. В таких подземельях слишком легко сойти с ума. Это место напоминало ему ту подземную тюрьму, где они коротали свои дни вместе с Бриенной — та же темнота и свет факелов. Но её больше нет рядом. Женщина… Чем она занята сейчас? Плывёт к своему отцу, преданно служит Сансе или наставляет Подрика? Достанет ли у Старков ума, чтобы всё правильно объяснить, если он сам не успел? Достанет ли у Бриенны сил принять эту правду? Никто в целом свете не может тягаться с драконом. Никто. Даже Бриенна Тарт. Они так долго были вместе, что без неё он чувствовал себя не вполне собой. Словно лучшая его часть теперь бродит где-то отдельно и совершает подвиги, которые не смог совершить он. «Я пытался уберечь тебя, женщина. Надеюсь, когда-нибудь ты меня за это простишь». Его отправили за решётку и поставили поганое ведро, а на полу обнаружился вполне пристойный тюфяк и одеяло. Слишком роскошно для узника. Быть может, его ещё и покормят, прежде чем поджарить. Странное дело — неужто его собрались держать здесь долго? Может, Дейенерис хочет насладиться годами его заточения и лишь потом показать всему свету, чем стал Цареубийца. Он нахмурился и уселся на тюфяк. Здесь пахло сыростью и плесенью, но сильнее всего — смертью. На третий день заточения Джейме понял, что бесконечно устал. Днём его изводили крысы и живность, в изобилии ползавшая в прелой соломе, а ночами донимали кошмары. Вот только теперь в диком огне горели не город или Серсея, а Бриенна Тарт, и это было хуже всего. Упрямая верная женщина, которая не умеет отступать с намеченного пути и бежать от врага, корчилась в пламени дракона, полыхавшем яркой зеленью, и вместе с ней сгорало его сердце. «Ты виновен во всём, сир», — говорила она спокойным голосом, пока её плоть таяла и стекала, как свечной воск. Джейме вздрагивал во сне и просыпался в холодном поту. Тюремщики из Безупречных то ли были неразговорчивы, то ли слишком хорошо надрессированы — они не произносили ни слова, не отвечали на вопросы и старательно делали вид, что Джейме вовсе не существует. Он слышал их имена, когда сменялся караул, но и только — никаких сплетен или рассказов о голых бабёнках, чем всегда грешат обычные стражники — лишь тишина. Белая Крыса и Верный Клинок, так их звали. Отличная компания для подземелья. Джейме пытался заговорить с ними, но даже в деревянной доске было больше жизни, чем в этих восточных солдатах. В прошлый раз с ним во тьме была Бриенна Тарт, и вместе с ней надежда на лучшее. Сейчас не было ничего. Он спал, просыпался, пялился в потолок, слушал, как крысы дерутся в соседней камере и считал шаги часового, медленно сходя с ума. Заточение в одиночестве он сполна вкусил в плену Робба Старка, но тогда его грела мысль о возвращении в столицу. Теперь возвращаться было некуда. К исходу недели заточения Джейме услышал вместо знакомых шагов Белой Крысы другие — осторожные и короткие, будто сюда слегка шаркающей походкой шёл ребёнок. Джейме знал, чьи они. Сердце провалилось в пустоту. Тирион. Младший брат пришёл спасти его или убить. Джейме сел на тюфяке и вгляделся в полумрак. Шаги приближались медленно, точно их обладатель в любой момент мог передумать, но это Тирион, ошибки быть не могло. Джейме узнал бы его походку из тысячи карличьих шагов. Тирион появился перед решёткой — малый сгусток тьмы в темноте коридора. Он проговорил что-то на высоком валирийском, и стоявшие неподалёку солдаты поклонились и ушли прочь. Джейме глядел на брата, а Тирион на него, и стальные дюймовые прутья разделяли их почти так же сильно, как прошлое. Молчание затянулось, но Джейме не хотелось его нарушать. Его отвыкшие от света глаза видели тень, призрака за прутьями, точно так же, как, должно быть, Тирион видел призрака в отблесках факела на вонючем тюремном тюфяке. — Ну что же, здравствуй, брат, — произнес Тирион вкрадчиво, будто не знал, с чего начать. — С нашей прошлой встречи мы обменялись местами. — Надеюсь, ты тоже пришел с ключами от тайного хода, — фыркнул Джейме. — Не совсем так, — усмехнулся тот. — Ключи у меня есть, но предназначены они только для меня. Нетрудно догадаться. Тирион убил бы его, если б мог. Джейме до сих пор помнил пощёчину, которая опрокинула его на пол и горела на щеке ещё добрых два дня. — Белая Крыса утверждает, что ты убьёшь меня, если я войду, — сказал Тирион. — Что может крыса понимать в делах львов? Я — Цареубийца, а не братоубийца. Тирион промолчал и, зазвенев ключами, отпер клетку. Можно было оттолкнуть его с дороги и броситься вон, можно вырвать ключи или удушить его, но выслушать, что он скажет, было куда желаннее. Похоже, Тирион тоже это понимал. — Итак, мы снова встретились, — произнёс Тирион задумчиво. Он вытащил из кармана огниво и ловко затеплил небольшой масляный светильник, который прыгающими пятнами озарил пространство камеры: грязные стены с потёками селитры, прелая солома на полу, копоть, камень и мрак. Джейме впился глазами в знакомое лицо. Тирион исхудал и как будто постарел за время войны. Его длинные светлые волосы ниспадали на плечи, а наряд всем своим видом выдавал знатность и богатство. Шею обнимала длинная цепь из золотых рук. Носа по-прежнему недоставало, а глаза смотрели скорее задумчиво, чем гневно. Прошла ли его ненависть за эти годы? Будь Джейме на его месте, он принёс бы с собой меч, чтобы избавиться от человека, который так с ним поступил, но Тирион пришёл безоружным. — Ты постарел, — сказали они друг другу одновременно, и вместе рассмеялись этому. — Мы прошли долгий путь — ты на север, а я на восток, и потому не могло быть иначе, — заключил брат. — Когда будет суд? — спросил Джейме напрямик, пока Тирион не передумал разговаривать. — Моя королева давно ждала твоей казни, но сейчас занята множеством других дел. Наверняка ты видел, во что превратилась столица: пока всё было укрыто снегом, выглядела она не так плачевно. Не воображай, что смерть Джейме Ланнистера — единственная королевская забота. — Зачем же она тащила меня через всю страну? Кажется, моя смерть её вообще мало волнует. Тирион пожал плечами. — Я слышал о твоих приключениях. Ты убивал Иных, сражался с мёртвыми и ловил грамкинов за хвост. Сир Барристан предоставил мне самый полный отчёт о том, чем ты занимался на Севере. Джейме фыркнул. Барристан Смелый славился педантичностью в вопросах подвигов — своих и чужих. — А ты присягал драконьей королеве и седлал её драконов. — Лишь одного, если быть точным. Что было делать одинокому карлику, брошенному в самое горнило войны? Коротышкам в этом мире живётся несладко, а силу нам приходится заменять хитростью. Там, где ты пройдёшь, пару раз рубанув мечом, мне придётся шагать в обход многие мили. — Зачем ты пришёл сюда?.. — спросил его Джейме. — Ты клялся убить меня, так почему бы не сейчас? — С этим прекрасно справится Дрогон… Знаешь, всё время в Эссосе я мечтал увидеть твою золотую голову на пике рядом с кудрявой головёнкой Серсеи, но, пожалуй, теперь месть утратила всякий вкус. Посмотри на себя, Джейме Ланнистер. Ты хоть видишь, во что превратился?.. Ты сам наказал себя любовью к нашей дражайшей сестричке. «Ты ничего обо мне не знаешь, Тирион». — Я уже извинился за Тишу. Ни к чему посыпать мои раны перцем. — Не думаю, что в таких случаях извинений достаточно. Я много думал об этом. После. Мог ли ты, любимчик отца, пойти против него? Ты был слишком глуп, а в голове у тебя звякали мечи и мелькали юбки сестрицы. Он легко убедил тебя, что эта ложь во благо… Теперь он жарится в аду, хвала всем старым и новым богам. — Ты разрушил наш дом, Тирион, — серьёзно ответил Джейме, растеряв всякую охоту шутить. Брат пытается раздразнить его, но навряд ли ему это удастся. — Ваш дом? — рассмеялся он. — Ну уж нет, плевать я на него хотел. Твой отец был заносчивым золотым ублюдком, которому самое место в могиле. — Он и твой отец тоже, — рука Джейме невольно сжалась в кулак. — Лорд Варис считает иначе, — хмыкнул Тирион. Джейме уставился на него, на время позабыв свою злость. — Этот ублюдочный Паук ещё жив? — Да, как ни странно. Люди с его талантами полезны при любом дворе. Меня посещает желание убить его пять раз на дню, но пока я сдерживаюсь. Тайны сыплются из него, как монеты из дырявого кошелька, и даже к нашей огненной королеве он нашёл подход, хотя выступал на другой стороне. Пожалуй, она слишком великодушна. — Передай от меня Варису кинжал промеж глаз. Тирион хохотнул: — Боюсь, я дотянусь только до паха, а у него там пусто. Жаль будет, если хороший удар пропадёт зря. Джейме слушал эти разглагольствования, пытаясь поймать суть, которая ускользала от него словно проворная белка, никак не давая себя разглядеть. — Ты упомянул об отце, — сказал он тихо, начиная о чём-то догадываться. — Ах да, о твоём отце. Мы с тобой братья лишь вполовину благодаря нашей доброй матушке. Лорд Тайвин мне никто, и от этого, прямо скажем, гораздо легче. Убить двоюродного дядю не так жаль, как собственного родителя. Джейме посмотрел на него в изумлении. Весь его привычный мир рушился на глазах. — Варис любезно поведал мне историю о том, как наша матушка служила фрейлиной при королевском дворе и обладала пристальным вниманием его величества. Когда Эйерис прибыл на турнир в Ланниспорт, он воспользовался правом силы, чтобы вспомнить былые дни. Тайвин всегда знал, что я не его сын, но никак не мог это доказать… Я убил твоего отца, а ты — моего. Пожалуй, мы квиты, сир Джейме. Джейме молча переваривал услышанное, вспоминая слухи и шёпоты, которые теперь словно складывались воедино. Он вспомнил необъяснимую ненависть отца к Тириону, брошенные вскользь фразы и ожесточение, которого никогда не мог понять. «Что с того, что он карлик?» — думал он в детстве, но сейчас всё выглядело совсем иначе. Тирион не просто карлик, а жестокая насмешка Безумного короля над величием дома Ланнистеров. Выходит, вот откуда в Тирионе кровь, позволившая ему оседлать дракона… — Ну же, скажи хоть что-то, не то я решу, что ты откусил себе язык. — Так оно и есть, Тирион. Тот рассмеялся. — Безрукий, безъязыкий, сгоревший сир Джейме Ланнистер. Девицы Семи королевств прольют горькие слёзы над твоей судьбой. Я не хотел сюда приходить, ведь мы плохо расстались. Я, кажется, так и не смог простить тебя, а новая встреча могла некстати воскресить братские чувства. — Однако пришёл. Теперь Джейме смотрел на него совсем другими глазами. — Я хотел увидеть, что с тобой стало. Ты выпустил меня из темницы, но навряд ли я сумею поступить так же. Навряд ли захочу. — Скажи лучше, где похоронена Серсея и дети? — Я распорядился отослать их останки в Утёс, где им самое место. — Я думал, ты будешь править нашим замком. — О нет, в Утёсе много золота, но призраков там ещё больше. Лорд Тирек управится там в самый раз. — Тирек?.. Тирион с хитрым выражением лица следил, как изумление проявляется на лице Джейме. — Мы отыскали мальчишку, точнее Варис, конечно же. Без этого Паука мы как без рук. Или, быть может, он сам припрятал его до лучших времён. За это я ему должным образом благодарен. Молодой и послушный трону Властитель Запада — то, что нужно, в такие лихие годы. Джейме нисколько не сомневался, что исчезновение мальчика — дело рук евнуха. Он давно знал, что в день бунта лорд Варис предпочёл не показывать носу из замка. И теперь Тирион с ним заодно. Это порождало в нём глухое раздражение. — Знаешь, я всегда любил власть, — словно прочитал его мысли Тирион. — Маленькие человечки редко бывают лордами и королевскими советниками, куда чаще скоморохами в балаганах. Нельзя винить меня за то, что я держусь этого места. Ну а ты всегда любил меч и выбрал войну. Каждый получает своё в конечном счёте. С этим было глупо спорить. — Что же, прощай, братец, — Джейме больше не видел смысла в этом разговоре. — Прощай, Джейме. Тирион повернулся к решётке и постоял немного, словно раздумывал, стоит ли ещё что-то сказать. — К слову о Серсее… — вдруг добавил он. Джейме терпеливо ждал, какую ещё гадость скажет ему меньший брат. Похоже, он считает, что Джейме до сих пор любит её, и не стал разубеждать Тириона в этом. Сир Барристан наверняка много времени уделил подвигам, но совсем упустил Бриенну Тарт, и Джейме это вполне устраивало. — Она сожгла город, как видишь. Она никогда не утруждалась подумать, прежде чем сделать, но при этом считала себя умнее вашего драгоценного отца. Странно, насколько порой ослепляет власть. Она лишает разума и заставляет творить жуткие вещи. Сдержать себя слишком сложно, и только благороднейшие из благородных способны на это… Знаешь, я всегда ненавидел её. Серсея плохо со мной обращалась, считая, что я погубил нашу мать. Называла меня чудовищем и злобным демоном. Демоном! — Тирион горько рассмеялся. — Красота слишком обманчивая штука, братец. Ты всю жизнь преклонялся перед ней, не замечая, какого демона пригрел на груди. Известно тебе, что это твоя прекрасная Серсея убила леди Джоанну, а никак не я?.. Должно быть, я сентиментальный уродец, но мне хотелось, чтобы ты знал об этом перед смертью. Джейме смотрел на него в молчании. В своём ли уме этот гневный человечек? — Ты лучше их обоих — Серсеи и Тайвина, и мне даже по-своему жаль, что тебя будут судить. — Ты бредишь наяву, — только и нашёлся Джейме. — Лорд Тайвин, узнав об особенностях моего появления на свет, приказал сослать свою леди-жену в молчаливые сёстры. Туда отправляются все шлюхи — так он сказал. Властитель Запада… О, он любил власть над человеческими судьбами. К слову, Тишу он отправил туда же. И обе они сгорели в огне, который разожгла Серсея в Великой Септе. Это, чёрт подери, слишком жестокая вещь, и мне надоело думать об этом в одиночку. Серсея виновна во всём, и она отвратительна мне! Джейме казалось, что Тирион сейчас заплачет, так звенел его голос. — А теперь точно прощай. Королева Дейенерис непреклонна, а я не лорд-командующий Королевской гвардии, чтобы вывести тебя отсюда. Джейме уже не слышал его оправданий. В глазах всё поплыло. «Серсея виновна во всём», — продолжал говорить Тирион в его голове тысячей гомонящих голосов. Каша из обрывков мыслей и давних, полустёртых воспоминаний. Серсея, красивая и холодная, отталкивает его от себя и прогоняет прочь. Мать, которая что-то нежно напевает ему. Закрытый гроб в септе Утёса Кастерли и отец, лицо которого обратилось в деревянную маску. Могут ли боги быть столь жестоки?.. Мог ли отец быть столь жесток? Всё это время находиться рядом с матерью и не знать этого… Джейме вспомнил свой сон — леди Джоанна в наряде молчаливой сестры — и вспомнил силуэты этих скорбных служительниц смерти, бесстрастно проходящих мимо. Ещё запах тела отца, зловонный, тяжёлый, и запах алых лилий, кружащийся в воздухе над гробницей матери. Чудовищная, жестокая тайна. Ему показалось, будто Тирион одним махом раздавил его, лишив последней уверенности и желания сражаться, жить. Джейме повалился на тюфяк и закрыл глаза, ощущая на щеках тёплые слёзы.