Ветер с севера

…Я стеклянный сосуд Со свечою внутри… Мельница

Винтерфелл оживал. Санса с удовольствием наблюдала, какая деятельная жизнь кипела в замке после войны. Плотники чинили крышу Великого чертога, слуги и крестьяне разбирали завалы и отмывали копоть со стен, каменщики месили раствор и примерялись править разрушенную кладку; всюду стучали топоры, гомонили людские голоса и порой слышались песни, которые люди затягивали за работой. Когда она слышала это, ей хотелось смеяться от радости. Весна, которую они так долго ждали, пришла. Выстраданная, выгрызенная зубами из лап смерти, такая невероятная и недостижимая весна… Сансе казалось, что теперь люди улыбались друг другу гораздо чаще, а любой звук говорил о том, что жизнь победила смерть. Ей хотелось, чтобы каждый был так же счастлив, как она сама, и всем досталось радости и любви. Чтобы её край богател, люди в нём были довольны и веселы, а их скот — тучен и здоров, чтобы скудные северные земли давали отменный урожай, а погода радовала солнечными днями. Чтобы Север, первым принявший на себя страшный удар, оправился и жил, а Винтерфелл, сожжённый и разорённый, восстал куда крепче прежнего и защищал их от всякой беды. Чтоб Сандор был рядом, и в их мир никогда не врывалось горе, а любые невзгоды преодолевались в любви и доверии. Пережив столько потерь, Санса была готова на всё, чтобы её желания стали явью… С высоты внутренней стены весь замок был, как на ладони. Санса стояла неподалёку от руин Первой Твердыни, рухнувшей под тяжестью ледяного дракона, и смотрела, как каменщики ползают по лесам, передавая друг другу вёдра и инструменты. Приятное зрелище… Сир Лотор Брюн, сопровождавший её в этой небольшой утренней прогулке, стоял рядом. Сандору не нравилось, что сир Яблочник всюду следовал за ней, но она умела стоять на своём, если была нужда. Она привыкла к Лотору, он провёл рядом с ней множество часов, утешая и защищая её, и она высоко ценила его молчаливое общество. Санса помнила, как он выступил свидетелем их брака на великом весеннем пиру и была ему безмерно благодарна. Сир Лотор выжил в зимней войне, отделавшись синяками и царапинами, и сам, похоже, не всякий раз верил в эту свою удачу. Сейчас он был наряжен в новый серый колет с гербом Старков, и Санса втайне гордилась тем, что смогла подарить ему дом. Она не задавалась мыслью, зачем ей телохранитель, если теперь она замужняя дама и живёт под защитой родных стен. Сир Лотор был частью её жизни: он жил в Красном замке, путешествовал с ней по морям, находился рядом в Долине и вместе с ней приехал в Винтерфелл, чтобы тут же отправиться в Белую Гавань и вернуться обратно. Лотор Брюн давно охранял её, и это казалось правильным и незыблемым. Обычно он бывал молчалив, поэтому Санса завела разговор сама. — Вы счастливы, сир Лотор? — спросила она, лукаво изогнув бровь. Тот смутился, точно не ожидал вопроса, тем более такого личного. Санса на примере собственного мужа знала, что беседы о чувствах утомляют мужчин, но сегодня ей непременно хотелось знать ответ на этот простой вопрос. — Почему вы спрашиваете, миледи? — нахмурился её телохранитель. Санса не стала таить: — Я так счастлива, что мне хочется, чтобы каждый в Винтерфелле чувствовал себя так же. — Я вполне всем доволен, — пробурчал он, но Сансу отчего-то не устроил такой ответ. — Вы когда-нибудь любили? — продолжила она пытать его, заранее зная, что ничего не добьётся. Иногда он бывал упрям не хуже, чем Сандор, а ведь это практически невозможно. Над стенами повисло странное молчание, и Санса уже решила отстать от рыцаря, как он неожиданно ответил: — Случалось, миледи. — Расскажите мне что-нибудь о ней, — улыбнулась Санса. Она знала, что сир Лотор не станет сердиться, разве что промолчит, если не захочет делиться сердечными тайнами. Тот и правда слегка замялся: — Не думаю, что это интересная история, леди Санса. — Я люблю всякие любовные истории, сир, даже несчастные. Они придают мне сил и уверенности, что этот мир прекрасен. — Никакой особенной истории со мной не случалось. Мне нравились девицы, но не всякой по душе бродяга без гроша в кармане. Санса вспомнила историю его жизни, и ей стало горько. Сир Лотор был посвящён в рыцари не так давно, и в этом не было заслуги его богатых родственников или мастера над оружием — всего, чего он достиг, он добился сам, выучив по пути множество тяжёлых уроков. — Неужели никакая из этих леди не разбила вам сердце? — Её трудно назвать леди, — хмыкнул Лотор Брюн. — Она дикая, как горный ветер, и упрямая, будто мул. «Мия Стоун». Санса едва не заулыбалась во весь рот, но сдержалась, решив не выдавать свою догадку прежде времени. — Так что же, вы ходили на свидания или, может, признавались ей в любви? — Нет, миледи. Ни к чему напрасно тревожить сердце той, что не станет на тебя смотреть. — Как жаль. Что если бы она услышала ваше признание и поняла, что любит вас? Молодые девицы так романтичны… — Только не эта, — усмехнулся он, и Санса окончательно удостоверилась, кем была возлюбленная сира Лотора Мия Стоун с рождения жила в Долине и казалась Сансе такой же важной её частью, как горы и Орлиное Гнездо. Она носила кольчугу и варёную кожу, отрезала свои волосы кинжалом и выглядела несколько мужеподобной, но Санса часто замечала, какие красивые у неё глаза — цвета ясного синего неба. Мия — бастардка покойного короля Роберта, так нашептала Сансе служанка Мадди, а та уж точно знала все до единой сплетни Долины. Но королевская кровь не принесла бедной девушке счастья: Микель Редфорт обесчестил её, обещая жениться, но его словам стоило доверять не больше, чем ветру на горных перевалах. Король Роберт давно мёртв, как и три короля после него, а на троне теперь восседает дракон. Пожалуй, быть королевским бастардом сейчас даже опасно. Да и как знать, пережила ли Мия эту жестокую зиму… — Прошла такая жуткая война, сир Лотор. Как думаете, жива ли ваша возлюбленная? — Не знаю, — пожал плечами рыцарь. — Как можно знать, если нас разделяет столь многое, и прежде всего — лиги пути?.. — Вы никогда не думали посетить её снова? Быть может, теперь, когда столько всего произошло, она поглядела бы на вас другими глазами. Сир Лотор набычился и замолк, словно всерьёз обдумывал эту возможность, и Санса понадеялась, что её слова когда-нибудь принесут плоды. — Я отпустила бы вас и помогла собраться в дорогу… Ведь если не попробовать, можно до конца своих дней сожалеть о том, на что не осмелился. — Вы правы, миледи, — сказал сир Лотор и окончательно замолчал. После обеда Санса направилась в свои покои и села за задуманное письмо. Она давно не писала Ройсам и не сразу решила, с чего начать, но скоро вежливые строки легли на бумагу сами собой. Ничего значимого: приветствия и пожелания, простые вопросы о жизни и благополучии. И лишь в самом конце письма Санса втиснула упоминание, что сир Лотор жив, да ещё короткий вопрос про Мию Стоун. Если свиток попадёт в руки Миранде Ройс, та мигом раскусит её замысел, как сразу раскусила то, что под маской Алейны скрывается совсем другой человек. Эта молодая женщина только кажется простой хохотушкой, на самом деле ей отмерен живой ум и наблюдательность. Тем лучше. Санса надеялась получить ответ в самое ближайшее время. Она ещё раз перечитала письмо, туго свернула его и направилась к мейстеру Оливару на чердак, где сейчас жили вороны. Поднимаясь по лестнице, Санса запыхалась так, что даже в глазах на мгновение потемнело. Мейстер обнаружился там же — он чистил клетки воронам и кормил их порезанным сырым мясом. Птицы громко вопили и выхватывали друг у друга куски покрупнее. Оливар, завидев её, захлопнул клетку и вытер руки о полотенце. — Вы словно светитесь изнутри, миледи, — отвесил он ей комплимент, забирая свиток. — Благодарю вас, мейстер. Это Ройсам в Долину. Тем, что в Лунных Вратах. — Будет сделано, — кивнул он. — Как продвигается ваш научный труд? — учтиво осведомилась она. Мейстер Оливар заулыбался, будто она спросила об успехах его родного ребёнка. Он пододвинул стул и предложил Сансе присесть. — Мамонты, лютоволки и единороги с острова Скагос — не самая простая тема, — серьёзно заявил он. — Велика вероятность, что в Цитадели меня сочтут выдумщиком. Однако, я должен написать об этих дивных созданиях, раз уж мне посчастливилось их увидеть. Не всякому мейстеру выпадает подобная удача. Оливар отложил свиток и подал ей листы пергамента, на которых были запечатлены единороги и лютоволки — не слишком искусно, но вполне узнаваемо. Санса долго рассматривала их, угадывая знакомые черты Крепыша и Лохматика в этих чернильных набросках. — Я рада, что вам представилась такая возможность, — искренне сказала она. Санса уважала мейстера Оливара. Он был так горд своими записями и рисунками, так ревниво осматривал каждую чёрточку, что, кажется, можно было и не спрашивать, счастлив ли он. Несомненно да. Должно быть, счастье у каждого своё, и не отыскать на свете двух одинаковых. Санса посидела ещё немного, расспросила о пришедших письмах и ответила на его вопросы о предстоящей поездке в Хорнвуд. Она собралась было уходить, но едва поднялась со стула, как всё вокруг закружилось, глаза резко залило белым светом, и она на время перестала понимать, что происходит. Руки и ноги не слушались, в голове глухо стучало. — Миледи, миледи… — слабый голос мейстера доносился откуда-то издалека, будто через подушку. В нос бил резкий и неприятный запах. Она смутно поняла, что, должно быть, упала, но вспомнить, что этому предшествовало, не смогла, как ни старалась. Санса открыла глаза и осознала себя лежащей на полу. Мейстер Оливар одной рукой поддерживал её за плечи, в другой держал у её лица пузырёк с какой-то настойкой, так дурно пахнущей, что в носу щипало. — Всё в порядке. Прошу вас, уберите прочь эту гадость, — попросила Санса, пытаясь улыбнуться. Мейстер смутился и закрыл пузырёк, отчего сразу стало легче дышать. — Перебродившая настойка свиного гриба возвращает к жизни людей, упавших в обморок, — будто в своё оправдание проговорил он. — Безусловно, — сказала Санса, поднимаясь и стряхивая с платья вороньи перья и засохший птичий помёт. Она не помнила, чтобы за ней водилась привычка падать в обмороки, хотя слышала, что придворные девицы делали это нередко, особенно те, кто любил утягиваться в тугие корсеты. — Должно быть, я слишком устала, — сказала она Оливару. Тот смотрел на неё каким-то особенно внимательным взглядом, так что Санса на миг почувствовала себя единорогом с острова Скагос, которого мейстер собрался зарисовать для потомков. — Часто это случается с вами, миледи? — спросил он подозрительным голосом. — Такое со мной впервые, — ответила Санса, и тут же вспомнила, как потемнело в глазах, когда она поднималась на этот чердак. — Кружится ли у вас голова, тошнит ли по утрам или, может, вы чувствуете себя слабее, чем обычно? — продолжил пытать её мейстер. Санса не привыкла говорить о своих немочах, но, подумав немного, сообщила, что ровным счётом ничего из этого за ней не водится. — Изменился ли ваш вкус, ощущаете ли вы запахи сильнее, чем прежде? — Ваш гриб пахнет ужасно, с этим спору нет, — усмехнулась она. — Не сочтите за грубость, давно у вас была лунная кровь? Санса вспыхнула. Мейстер есть мейстер — он сопровождает людей с самого рождения до смерти, он помогает женщинам разрешиться от бремени и борется с их хворями, но от пожилого мейстера Лювина вопросы про женские крови казались гораздо уместнее, чем от молодого мужчины. Она принялась вспоминать. Когда шла эта бесконечная ночь, лунная кровь приходила к ней как придётся, словно в её теле сбились точные часы. Порой она не приходила по три месяца, а порой случалась и по два раза в месяц, и Джейни сознавалась, что с ней было нечто похожее. Однако сейчас… Пожалуй, это было давно, ещё до прихода войска в замок. Или после?.. За всеми волнениями Санса почему-то вовсе упустила этот момент. — По правде говоря, я не помню, мейстер, — смутилась она. — Быть может, месяца три назад или позже. В эту долгую ночь я совсем потерялась во времени. Мейстер, кажется, тоже был смущён. Навряд ли в Цитадели, где ковалась его цепь, он часто имел дело со знатными девицами и их лунной кровью. — Если позволите, я должен вас осмотреть. Если это правда то, о чём я думаю, то вам нужно меньше времени проводить за письмами, чаще отдыхать и есть больше разнообразной пищи. — Я беременна? — спросила она напрямик, словно сама себе не верила. Да, они с Сандором были давно близки, однако это предположение казалось отчасти невероятным. Точно она до сих пор была ребёнком, а сейчас неожиданно стала взрослой. Такой же, как матушка. Странная мысль. Хотя когда-нибудь это ведь должно было случиться?.. Почему бы и не теперь. — Всё возможно, миледи. Пока я должным образом не осмотрю вас, мы не можем быть уверены, в противном случае падение — тревожный признак. — Хорошо, — сказала она бесцветным голосом. — Я приду после ужина. — Возьмите с собой какую-нибудь леди, чтобы соблюсти приличия, — улыбнулся он. — Да, конечно. Санса, раскрасневшаяся и встревоженная, покинула пристанище мейстера. Если всё это правда, то её жизнь навсегда меняется. Она станет матерью, а Сандор — отцом… Ей хотелось прыгать от радости, и одновременно она ощущала себя драгоценной вазой, наполненной особым светлым пламенем. «Я беременна, подумать только»… Мейстер ещё должен окончательно это подтвердить, но Санса уже почему-то была уверена. Теперь у них будет славный мальчик, который вырастет таким же смелым и высоким, как Сандор, или милая девочка, которая станет красивой, как маленькая принцесса. Если это не счастье, то Санса не знала, что может быть лучше этого. Ей захотелось помчаться к Сандору, чтобы поделиться новостью, но он снова был в отъезде: Джон взял его с собой в Дредфорт. К тому же Санса не знала точно, поэтому боялась спугнуть эту счастливую весть, похожую на робкую птичку, севшую на ладонь. Она задумалась, кого можно взять к мейстеру, чтобы до поры сохранить всё в секрете. Рядом с ней сейчас должна быть матушка, которая помогла бы ей советом и поделилась особой женской мудростью… Или хотя бы септа, которая утешила бы её добрым словом и придала уверенности в собственных силах. Но её мать умерла в Близнецах, септа Мордейн тоже мертва, а других взрослых женщин, которым она смогла бы без опаски довериться, в Винтерфелле так и не появилось. Остаются лишь Джейни с Бет. Небогатый выбор: девушки, каждая из которых может зваться её подругой, но ни с одной из них она не делилась всем, что лежало на сердце. Джейни уже была замужем, но о том браке лучше вовсе не вспоминать, а Бет… Бет немало пережила, но, по крайней мере, ещё имела надежду обрести своё семейное счастье. Подумав, Санса решила позвать её. Она не станет сплетничать по всему замку или презрительно закатывать глаза, как порой делала Джейни, когда речь шла о Сандоре. Быть может, Бет даже сумеет искренне порадоваться за них. До самого вечера Санса не находила себе места, поглаживала живот, уже воображая, как скоро он округлится и станет всем заметен. А после появится малыш, которого она будет любить больше жизни… Она начала чутко прислушиваться к себе, пытаясь понять, всё ли с ним в порядке, но ровным счётом ничего не чувствовала. «Это оттого, что он ещё слишком крошечный», — успокаивала она себя. Санса так много размышляла, что перед самым походом к мейстеру отчаянно струхнула. «Что если это всего лишь какая-то неведомая хворь… Может, я вообще не смогу иметь детей». Несмываемый позор и для знатной леди, и для крестьянки. «Вдруг меня недаром прозвали чёрной вдовой, и это горькое проклятие отразится на мне». В конце концов Санса так перепугала саму себя, что когда Бет пришла за ней, она едва ли не передумала идти. Ей потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Бет неслышно шла рядом, как всегда молчаливая и тихая. Её длинные каштановые кудри были убраны в толстую косу, а простое серое платье почти не выдавало в ней дочь сира Родрика Касселя — скорее служанку. Санса укорила себя, что до сих пор не нашла времени заняться её гардеробом и украшениями. Да и до них ли Бет сейчас?.. Санса почему-то вспомнила день отъезда Бриенны Тарт на юг. Когда та уезжала, Санса плакала, её сердце чуть не разорвалось от бессилия и чего-то похожего на стыд. Вряд ли кто-то сумел бы оспорить решение, которое приняла королева драконов в отношении убийцы своего отца. Впрочем, Джейме Ланнистер это одно, но Бриенна Тарт… Их история казалась Сансе чем-то удивительным, подобно легенде из старинной книги, и любовь, которая возникла между ними, была нежной, как лунный свет. Но счастье в этом мире не длится вечно, и леди Бриенна уехала на юг, чтобы схватиться с судьбой. Санса до сих пор пребывала в неведении относительно её путешествия, но от всего сердца желала ей удачи. Ей и Подрику. За всеми этими бедами совсем потерялась маленькая драма других влюблённых, которая едва ли удостоилась бы места в балладах. Бет, которая ждала Подрика с войны, вынуждена была проститься с ним, потому что он не мог поступиться своей честью, оставив друга в беде. На такое способен только самый настоящий рыцарь. Санса знала, что Бет огорчена и тоскует, но та ничем не выдавала чувств, а она предпочитала не тревожить её, и скоро собственные волнения вытеснили из головы всё остальное. В покоях мейстера было жарко натоплено и стоял душный запах лекарств. Всюду громоздились какие-то сосуды с настойками, висели пучки сушёных трав, были разложены карты, книги и свитки. Санса вошла туда с таким страхом, точно всходила на плаху. Ей не впервые подвергаться подобной проверке, но каждый раз она ощущала волнение. Особенно сейчас. «Я — женщина», — напомнила она себе, — «…и знатная леди, к тому же. В этом нет ничего необычного». Бет, кажется, тоже волновалась — таким бледным и встревоженным выглядело её лицо. Она сразу согласилась пойти с Сансой, но какие мысли и переживания в ней будили подобные сцены, никому не было известно. Санса аккуратно сняла с себя бельё и молча легла на кровать, раздвинув ноги и зажмурившись, ожидая чего-то не слишком приятного, но мейстер, к счастью, был довольно деликатен. Санса на мгновение задумалась, на ком школяры практикуются в Цитадели, и, пока она воображала себе простолюдинок, способных за деньги предстать обнажёнными перед целой толпой молодых мужчин, всё уже кончилось. — Что ж, я могу вас поздравить, миледи, — сказал мейстер Оливар, скромно потупив глаза. — Я точно уверен, что ваша матка увеличена, есть и другие признаки, а значит, нам предстоит стать свидетелями настоящего чуда — рождения. — Благодарю вас, мейстер, — пролепетала она. Санса поднялась, привела себя в порядок и оправила юбки, необыкновенно взволнованная. В голове кружился вихрь мыслей. «Ты стала взрослой», — сказала она себе. «Война и потери сделали тебя такой, и дитя — очередной этап семейной жизни. Теперь ты по-настоящему замужняя женщина». Когда они вышли от мейстера, лицо Бет наконец оставила тревога, и на нём расцвела робкая улыбка. — Прими мои поздравления, Санса, я так рада за тебя, — сказала она, и Санса подумала, что не ошиблась в выборе. Джейни сейчас в лучшем случае сделала бы страшные глаза: она так и не приняла брак Сансы, да и сами мысли о супружеском ложе и всех его последствиях были ей противны. Она не смогла простить Сандора, несмотря на то, что он спас их из Великого чертога. Для неё он так и оставался чудовищем, страшным монстром, приложившим руку к её страданиям. Её отчасти можно было понять. После новости об их свадьбе Джейни вела себя вежливо, но холодно, избегая встречаться с Сансой глазами. Она часто отказывалась от совместных прогулок и занятий под разными предлогами, и Санса искренне сожалела об их утраченной дружбе. Несколько раз она даже хотела с ней поговорить, но в конце концов оставила эту идею, решив, что такие раны может исцелить только время. — Я боюсь не справиться, — ответила Санса в волнении. — Я не слишком разбираюсь в детях, но обещаю, что во всём помогу тебе, — заверила Бет, и Санса обняла её. Ожидание возвращения Сандора и Джона заняло у неё ещё полных две недели. Джон вернулся первым, пояснив, что кобыла Сандора захромала по дороге, и он обещал приехать позже, не задерживая отряд по пути. Санса поначалу расстроилась, но ей не впервые было ждать, поэтому она быстро успокоилась и приняла эту весть. Всё это время она пыталась привыкнуть к тому, что скоро станет матерью. Она лежала на постели и гладила живот, разговаривая с ребёнком, или закрывала глаза, пытаясь ощутить растущую внутри неё жизнь. «Вы словно светитесь», — сказал ей мейстер, и Санса чувствовала, будто внутри и правда поселился огонёк, который грел и освещал её жизнь особым, новым светом… Днём мейстер Оливар принёс ей в покои два свитка, которые Санса взяла у него с большим любопытством. Одна восковая печать несла на себе оттиск лунного серпа, перечёркнутого решёткой ворот, а алый воск второй отпечатал в себе трёхглавого дракона, от одного вида которого сердце забилось чаще. Санса, подумав, первой сломала печать на синем воске. Письмо от Ройсов навряд ли несло в себе тревоги или дурные вести, тогда как свиток из столицы выглядел опасным даже на вид. «Милая леди Санса, — гласило первое послание, — Я очень рада, что ты помнишь меня, твою добрую Ранду, и моего славного батюшку. Мы с тобой провели в Долине множество весёлых минут, и с той поры я часто тебя вспоминаю. Никогда прежде у меня не было такой доброй подружки. У нас всё идёт по-прежнему, мёртвые наконец убрались, и все говорят, это оттого, что Север выдержал их удар, а драконы довершили начатое. Даже вообразить боюсь, как страшно было вам в Винтерфелле во время штурма. Покойники немало порезвились в Долине, а до нас не добрались, но этот белый туман… У меня волосы на голове вставали дыбом, когда он накрывал нас, словно весь мир умер во тьме. Хвала Семерым, этот кромешный ужас окончился. Новостей у нас немного. Леди Анья умерла, но она так ужасно кашляла всю зиму, что это можно почитать избавлением. Лин Корбрей овдовел, ну а я всё ещё не замужем». Санса почти равнодушно скользила глазами по новостям Долины: лорды Хартии спорят о наследнике Джона Аррена; объявился некий горец из клана Обгорелых, который называет своей матерью Алисанну Уэйнвуд, племянницу Джона Аррена, и требует себе Орлиное Гнездо; в Чаячьем городе беспорядки из-за повышения таможенных пошлин, а Шафран снова беременна, и никто не знает, от кого… Все эти люди не были близки Сансе, скорее напоминали о прошлом, которое хотелось бы позабыть. То, что её интересовало, она нашла лишь в самом конце. «Микель Редфорт теперь тоже вдовец, но горевал недолго и снова женился, опять на дочке Бронзового Джона. И не надоедает ему есть одно и то же блюдо по второму разу! Мия Стоун по-прежнему с нами, все её мулы прирезаны на мясо, а в Орлином Гнезде всё равно нынче некому жить. Этот подлец Редфорт — она даже имени его слышать не хочет, а тебя она помнит и передаёт всяческие приветствия. Эта упрямица тоже до сих пор не замужем, так что пришли к ней какого-нибудь стоящего жениха, иначе она вусмерть загрустит. Твоя Ранда». Санса улыбалась, читая это письмо. Миранда оставалась сама собой, в этом сумбурном послании словно звучал её весёлый смех, ну а незамужняя Мия Стоун была отличной новостью, которой следовало поделиться с сиром Лотором. Совсем ненавязчиво, конечно. После Санса с некоторой опаской сломала печать с трёхглавым драконом дома Таргариен. От этой семьи тревожно веяло пламенем и кровью, и Санса толком не знала, чего ожидать. Дорогой плотный пергамент нёс на себе слова, писанные, должно быть, аккуратным почерком какого-то замкового мейстера. Навряд ли Дейенерис утрудила себя, взяв в руки перо. У Сансы замерло сердце в ожидании каких-то новостей о сире Джейме и леди Бриенне, скорее всего, не слишком приятных. Она почти наверняка ожидала увидеть там описание казни Джейме Ланнистера и подробности прошедшего суда, однако короткое письмо вообще не касалось этой темы и оставило Сансу в недоумении. «Лорду Винтерфелла и Хранителю Севера Джону Старку от королевы Дейенерис Таргариен. Королева изъявляет желание увидеть лорда Джона Старка и его брата Брандона в Красном замке и приглашает их посетить его. Надеемся, что настоящее приглашение будет принято без лишнего промедления. Писано на заре первого дня третьего месяца рукой мейстера Гилбрейта». Санса перечитала послание дважды, пытаясь понять, чем оно им грозит. Зачем вызывать Джона в столицу? И более того, зачем приглашать туда Брана? Санса ничего не поняла, но дурные предчувствия не заставили себя ждать. Джон нужен на Севере, чтобы навести здесь порядок и избавить их край от разрухи. Быть может, до королевы дошли какие-то слухи, которые могут навредить Джону? Он — законный наследник трона. Что если Дейенерис решит убить его, выдав эту смерть за естественную? Упоминание Брандона в письме прямо-таки кричало о таком исходе: младшему брату хорошо известно, кто Джон на самом деле. Санса вспомнила, как тот пытался навести Джона на мысль, что ему стоит побороться за трон с королевой драконов, и ей окончательно стало не по себе. Но утаить это письмо неразумно и невозможно, поэтому она решила отнести его брату. Джон отогревался в своих покоях после долгой дороги и с наслаждением потягивал тёплый травяной чай из кружки. Увидев Сансу, он улыбнулся ей так, как один только он умел. — Рад тебя видеть, сестрёнка. Санса подошла, обняла его и уселась в кресло, до поры пряча свиток в широком рукаве платья. — Как дела в Дредфорте? — осведомилась она. Этот замок был почти что проклят в её глазах, но негоже такой сильной крепости и обширным землям оставаться совсем без присмотра. — Замок сильно сдал за зиму, но я назначил там управляющего, который попробует всё восстановить. Думаю, Джейни придётся непросто первое время, но Ортон поможет ей войти в курс дела. — Я так рада этому, — улыбнулась Санса. — Эти земли принадлежат ей по праву, и надеюсь, что она справится со всеми трудностями. — Думаю, да. Но ей недолго справляться с ними одной. Мне кажется, скоро у неё отбоя от женихов не будет. «Тогда на Севере прибавится мужчин с разбитыми сердцами. Джейни никогда не выйдет замуж, ей отвратительна сама эта мысль». — Лорд Амбер упоминал что-то о своих неженатых сыновьях, но Джейни даже слушать его не захотела. Я желаю ей счастья, кого бы она ни выбрала, — сказала Санса, скрыв свои истинные мысли. — Ты ещё не оставила затею ехать в Хорнвуд? Дорога туда неблизкая и весьма прохладная. — Хорнвуд станет моим домом, Джон, и я должна своими глазами увидеть, что там происходит. Он, как и Дредфорт, слишком долго стоял без хозяина. Несмотря на новость о своей беременности, Санса собиралась посетить замок и даже пожить там какое-то время. Он не был так мрачен, как Дредфорт, но всё равно требовал присмотра. Джон кивнул: — Если хочешь, я поеду туда с вами. Санса поняла, что настало время показать ему приглашение драконьей королевы. Она аккуратно вытащила письмо из рукава и протянула его Джону, намеренно повернув к нему алую драконью печать. — Письмо из столицы? — нахмурился он. — Что королева Дейенерис хочет от нас? — Прочти сам. Джон бережно взял свиток и начал читать. Санса следила, как настороженность в его лице сменяется недоумением. — Но что нам делать на юге? — Я боюсь тебя туда отпускать, это слишком опасно, — напрямик заявила Санса. «А вот Бран пусть едет куда угодно и никогда больше не возвращается». — Но я не могу пропустить мимо ушей просьбу королевы. — Скорее приказ, — хмыкнула Санса. — И Брандон… Не знаю, чувствуешь ты или нет, но с ним что-то не то. Зачем ему ехать в столицу, как по твоему? — Дейенерис проводила за разговорами с ним много времени. Быть может… — Быть может, он хочет рассказать ей о твоём праве на трон, чтобы тебя казнили прямо там, — горячо перебила его Санса. — Ты преувеличиваешь. Зачем ей убивать меня? — Короли во все века убивали своих соперников за престол. — Но я не собираюсь с ней соперничать. Санса возвела глаза к потолку. — Я считаю, что эта затея глупая и опасная. — Я… Я не знаю, что сказать, Санса. Джон, её смелый гордый Джон, который пропустил за Стену вольный народ и поднял весь Север на битву против холода, в последнее время казался ей растерянным, точно не знал, что ему делать дальше. «Он потерял себя, он делает всё словно по привычке и не считает Север своим. Он видит себя самозванцем на троне королей Зимы и хранителей Севера, и нельзя его в этом винить». — Но ты должен принять решение. — Я поговорю с Брандоном. — И он скажет тебе, что ты должен ехать. Сансе казалось, будто она почти начала понимать мотивы этого странного существа, заключённого в теле их младшего брата. — Я подумаю, — с нажимом сказал брат, давая понять, что разговор окончен. Санса вздохнула и, кивнув ему, вышла, так и не рассказав самое важное — то, что хранила в сердце, как самую светлую тайну. Джон ещё слишком потерян, чтобы искренне оценить эту весть, а ей хотелось немного порадоваться своему счастью в одиночку. Она снова нежно погладила живот. Сандор, должно быть, вернётся через несколько часов. Она так и не решила, должна ли сказать ему сейчас. Обрадуется ли он?.. Конечно, обрадуется! Интересно, какое у него будет лицо, когда он услышит эту новость. Почему-то Санса была уверена, что он не ожидает этого. От этих мыслей ей хотелось улыбаться. Они — муж и жена, и наследник — важный и правильный этап их жизни. Но Сандор так тяжело переживал обнародование их брака и награждение его землями… Теперь и ребёнок. Слишком много счастливых событий за раз порой лишают нас земли под ногами не хуже, чем дурные вести. Будет ли Сандор любить его?.. Санса вспомнила своего отца — он был с ними тёплым и надёжным, незыблемым, будто каменная скала, но иногда он бывал суровым лордом с холодными серыми глазами, и в такие минуты Санса не всегда его узнавала. Каким отцом будет Сандор?.. Ему непросто пришлось в этой жизни, и у него не было любящей семьи, но Санса постарается показать ему, что это значит. Она так разволновалась, предвкушая скорую встречу, что только и могла думать об этом. Ей хотелось сообщить ему сразу, но в конце концов она решила отложить эти вести до Хорнвуда. Она вообразила, как в новом доме в тишине их покоев она расскажет ему, что их теперь трое, и как Сандор будет обрадован и горд. Как он обнимет её и признается ей в любви, и как в целом свете будут важны лишь они. Эта новость изменила её — с того момента, как она узнала о том, что носит под сердцем ребёнка Сандора, она будто внезапно перенеслась в другой, наполненный волшебством мир. Все краски вокруг точно сразу стали ярче, она стала прислушиваться к себе, мысленно разговаривая с растущим внутри малышом, ощущая, как с каждым днем её наполняет особая мягкость и нежность. Ей казалось прекрасным и радостным всё вокруг. Даже занимаясь ежедневными делами, она прислушивалась к тому, что происходит внутри, и ловила себя на том, что улыбается, положив руку на живот. Ей вообще всё время хотелось улыбаться, она напевала себе под нос и замечала, что сделалась вдруг необычайно осмотрительной, двигаясь с какой-то плавной осторожностью, будто боясь навредить малышу резким движением. Порой ей становилось смешно — прошло так мало времени, и живот станет заметен ещё нескоро, а она уже с головой погрузилась во все эти мысли и мнит себя матерью. Но что может быть правильней для женщины, ожидающей своего первого желанного ребенка? Ей нравилось размышлять, кто это будет — мальчик или девочка, и на кого он или она будет похож, будут ли у него темные прямые волосы Сандора или рыжие волосы Талли, и какого цвета будут глаза… Потом она принималась вспоминать всё, что ей было известно о родах, что надо сделать, о чём позаботиться… Предстоит много хлопот и волнений, но они со всем справятся, если Боги будут милостивы. Санса верила, что не может быть иначе. Война закончилась, они живы и любят друг друга, и внутри неё растет плод их любви. Она сделает всё, чтобы стать хорошей матерью. После её мысли возвращались к родителям, она представляла, что сказала бы матушка, будь она жива. И отец… Ей становилось грустно, что они никогда не увидят своих внуков, но она надеялась, что каким-то волшебным образом они узнают и порадуются с Небес… Санса старательно вспоминала, что леди Кейтилин рассказывала ей о материнских хлопотах, и сразу решила, что ни за что не отдаст ребенка кормилицам и непременно будет кормить его сама. Они поставят кроватку в их комнате, и малыш будет рядом, чтобы она могла вставать к нему ночами… Что ж, стоит приготовиться к тому, что она будет плохо спать, но, должно быть, все матери через это проходят. Наверняка её матушка уставала, но Санса знала точно, что она любила их и гордилась своими детьми. Это будет их желанный первенец, и счастье от этого осознания окрашивало все будущие заботы в светлый цвет. Когда слуги принесли ей вести, что Сандор наконец едет, Санса вышла во двор, чтобы встретить его. Муж вёл под уздцы хромающего коня и выглядел расслабленным и спокойным. Быть может, он счастлив тому, что вернулся домой… Санса была рада видеть его в хорошем расположении духа — после той размолвки из-за сира Джейме она долго переживала. Сандор передал поводья конюху и подошёл к Сансе, привлёк её к себе сильной рукой, склоняясь за поцелуем. Отросшие тёмные волосы скользнули к её лицу, лишь немного скрывая их от любопытных взглядов, но Санса чувствовала, как замковая челядь смотрит на них. Наверняка их любовь стала частой темой для разговоров среди слуг. — Ну, здравствуй, — тихо сказал Сандор, улыбаясь. Санса прильнула к нему, радуясь крепкому объятию, звуку его голоса, вдыхая знакомый запах кожи, металла, лошадей… и его особый запах. — Миледи, вы с каждым днем всё прекраснее. Я самый везучий сукин сын, — пробормотал он ей в висок, легко коснулся губами волос и отстранился. — Не хочу оскорблять твой хорошенький носик вонью, а то прогонишь меня в стойло. Там самое место таким, как я. — Милорд, не смейте дурно отзываться о моем муже, — ткнула ему пальчиком в грудь Санса, важно задрав нос, и продолжила, смеясь: — Лучше я прикажу приготовить тебе горячей воды в ванну и подать съестного в покои. Ты наверно голоден? — Ммм, весьма, — с утробным рычанием прищелкнул зубами Сандор. — И мяса побольше, не то миледи рискует быть съеденной на сладкое. Санса хихикнула и зарделась, живо представив такую картину. Сандор взял её ладошку в свою большую руку и повёл в Великий замок. Домой.