Ветер с севера

Весна заявляла о себе всё громче. Снег во дворе давно растаял, обнажив камень и землю, а на высоких холмах и в лесных проталинах расцвели первые подснежники. Санса родилась прошлой длинной весной, предшествующей долгому лету, но совсем её не помнила. Сейчас она с наслаждением вдыхала тёплый воздух и думала, что ещё никогда не ощущала себя такой счастливой. Этой весной она много улыбалась, целовала своего мужа и нежно гладила округлившийся живот, чувствуя — неизменно и уверенно — всё будет хорошо. Иначе просто быть не может, потому что Зима побеждена, все они живы, а Винтерфелл снова стоит во главе Севера. Солнце так и манило подставить лицо его лучам, но сегодня она собиралась половину дня посвятить хозяйственным делам. Санса вздыхала, глядя за стекло, но снова и снова возвращалась к счетам и бумагам. Две войны и суровая зима оставили им тяжёлое наследие: разорённые замки и тысячи погибших северян, а оставшимся грозили голод, болезни и неизбежные новые смерти. Санса собиралась дать отпор всем бедам так же, как солдаты дали отпор войскам мёртвых. Рикон, а вместе с ним и она, в ответе за весь Север, и ей очень хотелось восстановить его былое величие. Последние дни они разбирали письма от лордов и мейстеров, пытаясь понять, кому первым делом понадобится помощь, чтобы дотянуть до летних урожаев. Стюард с помощниками объехали все окрестные селения и переписали тех, кто вернулся в свои дома. То же сделали и прочие лорды, чтобы иметь представление о том, что творится в их землях. Грустным был этот подсчёт. Войны украли у Севера больше половины людей, и тем, что остались, предстояло взять на себя двойную ношу. Ещё более тяжёлую оттого, что едва ли не в каждой деревне уцелели в основном женщины, дети и старики. Рикон, кажется, очень старался подражать отцу и Сансе, но пока его хватало ненадолго. Он присутствовал во время прихода просителей, с интересом рассматривал карты и даже выезжал со стюардом по ближайшим острогам, но мечи и путешествия интересовали его больше цифр и бумаг. Мейстер Оливар учил его письму и восполнял недостаток знаний в счёте, истории и геральдике, заверяя, что ко взрослому возрасту он будет очень силён в этом. Рикон старательно пыхтел над рисунками гербов и вникал в цифры, но более всего мечтал играть в прятки в богороще или поехать с Сандором кататься верхом. Санса смотрела на него с нежностью. Её брат ещё станет суровым лордом, с которым остерегутся спорить знаменосцы, но сейчас навряд ли можно требовать от него большего. Она вспоминала, как порой скучны были уроки ей самой, и улыбалась. Снова и снова в её памяти воскресали картины их жизни в Винтерфелле до того, как война разметала их семью в разные стороны. Отец, что-то пишущий за столом. Снова он, в Великом чертоге на троне с волчьими головами, и лорды Севера подле него. Мейстер Лювин и септон Шейли, ведущие умную беседу за обедом, и матушка, молящаяся в септе Винтерфелла в окружении свеч и благовоний… Она же возле Сансиной постели, меняющая ей повязку на голове, и старая Нэн, утешающая больную малышку волшебной сказкой. В минуты сомнений Сансе казалось, что Винтерфелл без них — и не Винтерфелл вовсе, но она старалась сделать его уютным и безопасным для всех, кто здесь жил. Иногда она думала, что у неё вполне получается, а иногда хваталась за голову, ощущая себя беспомощным ребёнком, который не знает, как поступить. В горнице было светло и тихо. Мейстер Оливар мерно поскрипывал пером, умножая столбики цифр на листе бумаги. Их новый стюард Руфус, пришедший на смену погибшему в крипте Манфриду, озадаченно почёсывал лоб, вчитываясь в очередное послание, а Рикон смотрел на них взглядом, полным одновременно скуки и упрямства. В нём словно боролись две воли: одна отчаянно хотела сбежать отсюда, вторая же настаивала, что нужно остаться. Его рыжие волосы снова растрепались, а громадный мохнатый плащ, с которым он не пожелал расстаться, делал его похожим на одичалого. Он не канючил, требуя отпустить его, хотя Санса видела, что ему очень хочется этого. Порой ей и самой хотелось отправить его погулять, но она старалась не давать волю жалости. Рикон — их нынешний лорд, и пока он ещё совсем юн, но годы пролетят очень быстро. Он должен уже сейчас понять, что титул лорда — это не только власть и развлечения, но и тяжёлый труд, требующий немало времени. Так она думала, и Оливар, насколько ей известно, был с ней полностью согласен. — Из Дредфорта послание от леди Джейни, — сказал Руфус, свернув бумагу обратно в свиток. — Она пишет, что по вашему повелению переписала людей в своих владениях, и похоже, что поля придётся засевать ей самой. Санса вспомнила, как Джейни встретила известие о том, что Дредфорт принадлежит ей по праву, и усмехнулась. Сначала её подруга не поверила своим ушам, но скоро страх затмило желание иметь собственный замок. Навряд ли она когда-то могла даже вообразить, что он будет столь велик и богат. Первым делом Джейни приказала истребить ободранного человека со всех каминных решёток, ворот и плит, сжечь гобелены и опустошить темницы. Вход в крипту Болтонов был завален громадными валунами, а редкие свитки из местной библиотеки Оливар перевёз в свою, чтобы они не стали добычей костра. Похоже, Джейни решила уничтожить само имя Болтонов, вот только навряд ли она сумеет полностью стереть их из собственной памяти… Дредфорт велик и требует сильной руки, но на Севере нынче почти везде верховодили женщины. Оливар говорил, что в прежние века в Семи королевствах уже было время, которое прозвали Вдовьей зимой, когда женщины приняли бремя власти от убитых отцов, мужей и сыновей, и нынешнее время отчасти было на него похожим. Санса размышляла, что, если они справились тогда, то и она сама в конце концов справится. — Что скажете, Руфус? — Люди истреблены по всему Северу, миледи. Пройдут годы, прежде чем новые поколения смогут восполнить ущерб, причинённый войнами. — У леди Джейни хороший управляющий, разумный и сметливый, — пожал плечами Оливар. — Полагаю, он подскажет, как лучше применить те силы, что остались. Зерна и серебра мы им уже выделили порядочно. Думаю, под рукой леди Джейни крестьяне скоро вздохнут свободнее, и постепенно дела наладятся. — Приходили ли ещё письма сегодня? — Леди Эддара и её стюард провели подсчёт в своих землях. Торрхенов Удел выстоит до лета, они обеспечены всем необходимым, хотя железные люди порядком их пограбили. Последний Очаг, разумеется, тоже протянет до летнего урожая, а вот в Кархолде дела обстоят гораздо хуже. Лорд Карстарк забрал на войну слишком много мужчин, а ранний снег сгубил все их посевы. Леди Алис просит нашей помощи. Санса кивнула. — Мы посмотрим, что можно сделать. Не пишет ли Джон Амбер насчёт одичалых? — Этот народ теперь малочислен, миледи, — нахмурился Оливар. — Лорд Джон упоминал, что однажды на охоте встретил в лесу семейство мамонтов и ожидал следом увидеть их хозяев, но похоже, те были сами по себе. Вольный народ пока не видно — они словно растворились в своих лесах. — А что у нас с людьми? — неожиданно спросил Рикон, которому, похоже, надоело молчать, пока взрослые говорят. — Мы опросили старост в каждом селении, — принялся рассказывать Руфус. — Я лично объехал все ваши земли и составил списки. На двух мельницах погибли мельники, но их жёны и сыновья готовы продолжить работу. Те, кто обращались к нам за помощью, получили её, зерном и семенами. Один староста надумал просить дважды в надежде, что мы не заметим, но ему указали на это. С каждым мы определили сроки и размер повинностей, я заново измерил поля и пастбища и записал всё в специальных свитках, чтобы исключить ошибки. В больших острогах назначены смотрители, которые будут докладывать мне обо всех изменениях и проверять сбор податей. Каждый староста привезёт нам долю с первого урожая, также копны сена и оговорённое подношение, ещё выделит работников на наши поля. Если весна выдастся тёплой, то, видят боги, мы быстро приведём всё в порядок. — А сколько людей могут сражаться? — спросил Рикон, видимо, ждавший ответа вовсе не про поля, мельницы и урожаи. — Боюсь, немного, милорд. Никто не хочет повторения войны. Но те мужчины, что остались, почти все закалены в боях с мёртвыми. Думаю, сейчас нам не от кого ждать нападения. Одичалые вернулись в Зачарованный лес, а железных людей утихомирили надолго. — И всё же пусть в каждой деревне определят, сколько человек может сражаться, и пусть они учатся это делать, — серьёзно заявил Рикон, и Санса еле сдержала улыбку. — Непременно, милорд. Мы так и поступим. Что касается лесных угодий… — принялся тараторить Руфус, которого военные темы интересовали куда меньше, — то мы позволим деревенским охотиться в наших лесах на крупных зверей, но лишь до первого урожая. Лисиц, птицу, зайцев и выдр они смогут добывать в любое время, но лучше бы им восстановить собственные птичники и крольчатники. Мы уже обсуждали с некоторыми старостами, сколько животных могли бы им предоставить. А когда на пастбищах сойдёт снег, смотрители пересчитают скот. Впрочем, после зимы его почти не осталось, так что нужно будет озаботиться его покупкой для разведения на племя. Руфус так вдохновлённо рассказывал, что Санса верила: жизни людей в хороших руках. — Из Белой Гавани сегодня прибыла подвода с пряностями, вином и рыбой. Лорд Мандерли по доброте своей прислал нам ещё мидий в бочках, зерно для пива и солёное мясо. Я приказал пересчитать всё и убрать в кладовую. — Спасибо, Руфус, — улыбнулась его усердию Санса. Лорд Вилис всегда присылал что-то сверх меры, и она подозревала, что он делает это не просто по доброй воле, но и чтобы напомнить о себе. — Лорд Мандерли пишет, что на Север до сих пор возвращаются люди, которые ушли на войну с королём Роббом. Они находят таких в своих деревнях или в Белой Гавани, и он спрашивает, казнить ли их, как дезертиров. «На войну с королём Роббом»… Кажется, это происходило так давно, что Санса уже начала забывать. Тогда ещё был жив Джоффри, а сама она жила в столице и хотела сбежать оттуда любой ценой. Безмерно далёкие события, почти столь же давние, как их прежняя жизнь в Винтерфелле. — Нужно хорошенько расспросить каждого из них. Быть может, не все из них дезертиры. — Сказок, которые они расскажут, хватит на целую книгу, — буркнул Оливар. — Мы не можем убивать каждого, кто вернулся на Север с той войны, — пожала плечами Санса. — Пусть они возвращаются в свои селения, а старосты следят за ними и, если что, посылают весточку нам. «Север помнит свои обиды и отсечёт им головы по старому обычаю, если окажется, что они предали моего брата». Санса не знала, как правильно поступить в таком случае, но надеялась, что приняла мудрое решение. Она ещё долго слушала о больших и малых замковых делах, и скоро начала ловить себя на мысли, что у неё затекла спина. С тех пор, как внутри неё поселилась крошечная жизнь, она перестала чувствовать себя такой же лёгкой, как прежде. Она чаще уставала и больше хотела спать, долго ворочаясь на их огромной постели, чтобы занять удобное положение. Иногда она казалась себе уткой, которая неуклюже переваливается по замку на коротких ногах, хотя Сандор, конечно, спорил с этим. Оливар велел ей чаще гулять, но совсем забросить такие встречи она не могла. Так она ощущала, что замок живёт своей кипучей жизнью. В конце недели они с Риконом и мейстером принимали просителей, и каждые пять дней с Руфусом проверяли счета. Когда Санса распрощалась с ними и вышла на воздух, солнце уже клонилось к закату, но всё равно было тёплым. Никогда ещё она так ни ценила солнце, как после этой кромешной Долгой Ночи. Санса блаженно прикрыла глаза, подставив косым вечерним лучам лицо, и прислушалась. Она слышала звуки обычной жизни замка — лай собак, людские голоса, пение птиц в богороще, звон молота в кузнице и мальчишеский смех — словно дивную мелодию, лучше которой не сумел бы исполнить ни один самый искусный музыкант. Север с трудом выжил, потеряв множество людей, но Санса верила, что совсем скоро дети вырастут и станут достойной сменой. Сандор ворчал, что весь замок кишит брюхатыми женщинами, а Санса смеялась и отвечала, что весной так бывает всегда. Торопливые шаги Ранды она расслышала издалека, даже не открывая глаз. Миранда не спешила уезжать из замка, в который, по её словам, ехала целую вечность, да и Санса не хотела её отпускать. Ранда неизменно вытаскивала её на улицу, чтобы гулять и болтать, и Санса чувствовала в её присутствии спокойствие и тепло. Даже Бет, кажется, в последнее время стала гораздо больше смеяться. — Не желаете ли прогуляться, леди Клиган? — спросила Ранда, подойдя ближе, и Санса улыбнулась. Она ещё не совсем привыкла к новому имени, но ей определённо нравилось, как оно звучит. Куда лучше, чем леди Хардинг или леди Мандерли. — С удовольствием, леди Ройс, — хихикнула Санса. — Кажется, мне надоело носить это имя, — лукаво заметила Миранда. Хитрые глаза и рыжая шуба делали её похожей на весьма пухлую лису. — Какое же имя ты присмотрела себе на этот раз? — осведомилась Санса. — Ты обижаешь меня, дорогая. Будто я меняю мужчин, как перчатки. А впрочем… У меня есть для тебя секрет, — тут Ранда таинственно замолчала, и Санса навострила уши, заранее готовясь разинуть рот. — Вчера Джек Амбер сказал, что не может жить без меня, а я возьми и ляпни, что я порядочная девица и не могу дальше видеться с ним без брака. Миранда громко расхохоталась, а Санса прикрыла рот рукой, чтобы не ахнуть. — О боги, Ранда! Я не думала, что всё зайдёт так далеко. — Я тоже, милая, но что делать, если он так влип. Я ведь благородного происхождения и не сплю со всеми подряд. Разве только если очень хочется. Санса рассмеялась. — Так вот, утром он отправился на вышку к вашему скромнику-мейстеру, чтобы написать отцу о своём намерении. — Лорд Джон договорился женить своего сына на Винафрид Мандерли, — нахмурила брови Санса. — Какие глупости, — фыркнула Миранда. — Парень уже давно созрел, к тому же Винафрид в приданное дан замок Бараньи Ворота. Не станет же она следить за ним из другого конца Севера? Санса тонко улыбнулась, хотя вся эта затея ей не слишком понравилась. Брачные договорённости Севера крепки, как корни чардрева, так что навряд ли Джон Амбер обрадуется таким новостям. — Ты видела лорда Джона, милая? — вкрадчиво спросила Санса. — Нет, а что? — Это великан семи футов ростом. Когда он ревёт, с гор сходят лавины. Ему не понравится, что его планы меняются. — У него есть ещё один сын, — пожала плечами Ранда. — Пусть он берёт в жёны Винафрид, если ему так хочется. — Похоже, ты всё продумала. — Это ты сестра Короля Севера, а нам, простым людям, порой приходится хитрить. — Что ж, я надеюсь, твоя затея удастся. Ты вправду его любишь? — Любишь? О боги, Санса, где ты наслушалась этих сказок?.. Не все могут позволить себе любовь. Мои собственные владения не простираются дальше холодного зала в Лунных Вратах, и всё, что я могу предложить жениху — свои груди и имя Ройсов. Весьма подпорченное моим первым браком имя. Джек Амбер молод, но земли его велики. — И очень холодны, — заметила Санса. — На такой случай я возьму с собой побольше шуб. Санса снова рассмеялась и обняла её. Невозмутимость, с какой Ранда рассуждала о собственном браке, веселила её и смущала одновременно. Пока Ранда с улыбкой грелась на солнце, должно быть, уже воображая себя хозяйкой Последнего Очага, Санса шепнула ей: — Миранда, не стоит тебе ехать туда. Это очень дикий край. — Что с того, если их земли приносят доход? — Говорят, Амберы до сих пор не отменили у себя право первой ночи. Ранда выпучила глаза: — Так что ты говоришь, каков из себя лорд Джон? Санса смеялась так долго, что в конце концов у неё заболел живот. Дни пролетали быстро, она едва успевала их замечать. Мейстер Оливар сказал, что прошло уже более половины срока, и теперь Сансе нужно быть более осторожной: не покидать дом надолго, не ездить верхом и меньше думать о плохом. Оливар был внимателен к ней, и Санса верила, что всё сложится как нельзя лучше. Ночами ей снились солнечные поляны, полные цветов, на которых они с Сандором и детьми играли в прятки и смеялись, и эти сны оставляли после себя самое приятное впечатление. «Можно ли взаправду быть столь счастливой?» — думала она. Прошедшие войны показали им, что настоящее счастье таится в тепле родного очага, смехе друзей и крепких объятиях любимого человека, в силе домашних стен и нежности прикосновений. «Как можно мечтать о путешествиях и дальних странствиях, если ты дома?» — иногда думала Санса, вспоминая свои детские мечты посмотреть весь свет. Сейчас ей хотелось одного: мира и тепла для всех близких ей людей. Однажды после обеда Руфус сообщил, что в замок скоро нагрянут гости. — Лорд Джон Амбер пожалует сюда с отрядом солдат, — торжественно объявил он. «О боги, весь Винтерфелл перевернётся вверх дном», — подумала Санса, выслушав эту весть. Наследник Последнего Очага отказался возвращаться домой, пока отец не позволит ему жениться на Миранде, и Санса с большой тревогой ждала, что выйдет из этой безумной затеи. Джон хотел женить сына на северянке знатного рода, чтобы увеличить своё влияние, объединить дома, имена и наследство. Благо, выбор девиц и вдовиц после войны ему предлагался немалый, но он выбрал Мандерли, владетелей Белой Гавани, и они уже дали согласие на такой брак. Семейство Нестора Ройса владело одними Лунными Вратами, но даже там их положение было очень шатким. Только имя, принадлежащее к древнему роду — вот и всё, чем могла похвастаться Ранда. «Придётся мне применить всё своё обаяние, чтобы Большой Джон не разнёс Винтерфелл по камню». Сандор, которого она обнаружила на тренировочном поле, выглядел вполне довольным. Рикон со щитом в руке что-то вдохновлённо рассказывал ему, размахивая деревянным мечом во все стороны, а Сандор слушал с тем выражением лица, которое появлялось у него, когда ему очень хочется съязвить, но он сдерживает себя. Сансе нравилось наблюдать за ними. «Всё идёт ровно так, как должно быть», — думала она порой, глядя на них. Рикон, долгие месяцы проживший среди одичалых, кажется, усвоил их порядки: он на всё имел своё мнение, любил спорить и определённо нуждался в жёсткой руке. Сандор, которого он уважал с самой первой встречи, подходил на эту роль как нельзя лучше. Рикон не только слушался его, но и постигал под его началом науку боя, и это было важно для человека, под чьим правлением скоро окажется весь необъятный Север. Рикон жутко расстроился отъезду Джона, но Санса старалась утешить его, как могла, суля письма и обещания, что брат будет их навещать. Он поначалу противился мысли стать новым лордом Севера, но в конце концов смирился, хотя решать проблемы замка по-прежнему приходилось Сансе, мейстеру и стюарду. «Лорд Рикон всему научится, — успокаивал её Оливар. — Много замков и земель оставались под управлением малолетних лордов, которые вскоре выросли в сильных и мудрых правителей. Дайте ему срок». Санса верила, хотя видела, что её младшему братцу больше по душе тренировочное поле. «Что ж, он столько времени провёл у одичалых, что это уже успех», — думала она. Порой Рикон с Сандором с самого утра уезжали из замка прочь и возвращались только к вечеру, уставшие и перемазанные, но страшно довольные, и Сансе казалось, что лучшего зрелища и вообразить нельзя. Мальчишка на громадном единороге и мужчина на свирепом сером коне — они представляли собой милую парочку, и её сердце таяло от любви к ним обоим. Когда они увидели Сансу, оба сразу замолчали и сделались очень серьёзными. Рикон с неумытым лицом, в потрёпанном жизнью дублете почтительно воззрился на сестру, почти то же самое сделал Сандор. «Ему идёт Север», — подумала она, глядя, как её муж стоит во всём сером на фоне серого замка, и весеннее солнце золотит его тёмные волосы. — Секретничаете, милорды? — спросила она, заслужив почти одинаковые взгляды, полные возмущения. — Сандор даст мне настоящее заточенное оружие, — похвастался Рикон. Санса деланно нахмурилась: — Только не сегодня. В замке будут гости, и царапины нам ни к чему. Оба лица — мальчишеское и мужское — дружно скисли, должно быть, вообразив длинную череду торжественных обедов и нудных бесед. — Лорд Джон Амбер прибудет после ужина. Он уже проехал сторожевую башню в трёх лигах отсюда. — Что Амбер позабыл в Винтерфелле? — хрипло спросил Сандор. — Нам придётся встретить его очень радушно, — ответила Санса. — Сын сильно расстроил отца. — Причём здесь мы? — Если мы хотим, чтобы Джек Амбер остался цел, нужно привести Джона в хорошее расположение духа, — растолковала ему Санса. Сандор громко фыркнул, выразив полное равнодушие к жизни или смерти наследника Последнего Очага. — Попроси стюарда выкатить из подвалов вина — это единственный способ. — Мне кажется, Джон хорошо к тебе относится. Быть может, вы оба постараетесь сегодня ради меня? — нежно улыбнулась Санса. Когда донельзя разочарованный Рикон был отправлен переодеваться и мыться, Сандор подошёл ближе и, не удержавшись, цапнул Сансу в объятия. Она с наслаждением согревалась в тёплом кольце его рук. — Так что ему всё-таки надо? — спросил он, уткнувшись носом ей в волосы. — Джек Амбер надумал жениться на Ранде Ройс. Сандор скрипуче рассмеялся, выразив в этом смехе всё своё презрение к подобной затее. — А твоя подруга не промах, да? Хиль Хант был сразу послан прочь, когда появился парень с наследством. — Не стоит плохо думать о ней, — укорила его Санса. — Ранда сделала это не только из-за наследства. Сандор хмыкнул, нисколько не поверив. Санса и сама плохо верила в свои слова. — Этой весной все сбрендили и решили пережениться, — буркнул Сандор ей в волосы, и она рассмеялась. Затея Ранды была безумной, но уже ничего нельзя было изменить, оставалось лишь смягчить удар, нанесённый самолюбию Большого Джона. Санса зашла к мяснику и отдала приказ забить молодого бычка, чтобы к вечеру устроить пир. Лорд Амбер любит поесть и выпить. Быть может, гроза, нависшая над замком, ещё развеется. Когда всадники загрохотали по подвесному мосту, Санса была готова. Она нарядилась в тёплое серое платье с вышивкой мелким речным жемчугом, приказала Мариссе убрать её длинные волосы в сложную причёску и надушилась сладкими духами, пахнущими летом и пряностями дальних стран. В такие моменты ей очень не хватало Джона, который ко всем мог найти подход. Сейчас она снова ощущала себя маленькой девочкой, которой хочется спрятаться за чьей-то надёжной спиной, но она быстро настроилась на другой лад. Санса хорошо умела расточать улыбки и делать комплименты, разбивающие любую броню. Рикон, наряженный и причёсанный, восторженно смотрел на всадников, а Сандор стоял рядом, хмуро перекрестив руки на груди. Джон Амбер первым появился во дворе, и здесь сразу стало шумно и тесно. С щеками, красными от прохладного ветра, в громадном плаще из медвежьих шкур, семи футов ростом, он представлял собой внушительное зрелище. Следом ехали его люди — все как на подбор огромные и мрачные. Когда он спрыгнул с коня и резким шагом подошёл ближе, Санса чуть не отшатнулась, опасаясь за свою жизнь. Глаза Большого Джона метали молнии, но он всё же нашёл в себе силы преклонить колени перед крохотным лордом Старком и его лютоволком. Санса усмехнулась про себя, до того комично они оба выглядели. — Леди Санса — пророкотал Джон, почтительно склонив голову. — Вы хорошеете день ото дня. Гляжу, времени вы даром не теряли, — хохотнул он, кивая на Сансин живот, и ей ничего не оставалось, кроме как смущённо улыбнуться. — Лорд Джон, — ответила она, — Мы очень рады вас видеть. — Сандор, Иной тебя подери. Ты женат на самой красивой женщине Севера, негоже ходить с таким кислым лицом. Сандор хмыкнул, но промолчал, должно быть, не желая развивать эту тему. — Где мой проклятый сынок? — на весь двор зарычал Амбер, в самом деле напоминая рассерженного великана. — Я задницей чуял, что нельзя отпускать его в Винтерфелл, у вас здесь дуют ветра свободы. Санса хихикнула, припомнив, как разорялся Джон, когда узнал об их с Сандором свадьбе. — Джек скоро будет, милорд. Я попросила его проверить, готовы ли ваши покои. — Он что, стал клятым стюардом? — оглушительно расхохотался Джон. — Младшенького я оставил дома, чтобы никакая девица не разбила ему сердце. Джека ждёт Винафрид Мандерли, и возражений я слушать не стану. Он написал мне, что женится на девке из Долины, как будто это уже дело решённое! Как будто плевал на мои договорённости! — Пойдёмте, мы проводим вас в тепло, Джон, — засуетилась Санса, чувствуя, как воздух вокруг начинает искрить. — Такие вопросы нельзя решать на ходу. — Вы правы, миледи. Ах, Клиган, твоя жена столько же красива, сколько и мудра. Ты хоть догадываешься, как тебе повезло? Когда громкий Джон и его люди наконец исчезли в гостевом доме, Санса немного выдохнула. По крайней мере, первый шаг сделан. К ужину повара расстарались вовсю. Санса с удовольствием жевала нежнейшее мясо с сочной кислинкой клюквы и запивала его горячим травяным настоем. Большой Джон к тому времени отдохнул с дороги и, кажется, подобрел от оказанного ему приёма. Сандор уже водил его в конюшню, где стоял великолепный серый конь — его подарок — и тот был так занят восхвалением собственных лошадей, что незаметно для себя пришёл в хорошее расположение духа. И даже смог встретиться с сыном, не надавав ему оплеух. «Хорошо ли я делаю?» — размышляла Санса, глядя, как Джон напивается лучшим вином из погребов Винтерфелла. «В любом случае, ничего не изменить, поэтому осталось только принимать последствия». Ранду они нарядили в синее бархатное платье и подобрали ей серебряные украшения с изумрудами, которые красиво оттеняли её карие глаза. Санса поделилась с ней нежными цветочными духами, а служанки расстарались уложить её непокорные кудри в красивую причёску. Ранда улыбалась и сыпала комплиментами так часто, что Сансе казалось, у неё зубы сведёт от улыбок. Джек угрюмо молчал, Рикон зевал, Амбер пил, а сир Албар Ройс травил свои осточертевшие всем байки, которые, как ни странно, очень понравились Джону. Может, потому, что он слышал их впервые. Это, без сомнения, был самый натянутый ужин за всё последнее время, и к концу его Санса заметно устала. Она отправилась спать, когда смех и шум стали нестерпимо громкими, и попросила Сандора присмотреть, чтобы никто никого не убил, решив, что хуже, чем есть, всё равно не будет. Утром Сандор проснулся с ней рядом, и она немедленно одолела его расспросами. — К концу вечера твоя Ранда и Амбер пили из одного кубка, так что можешь готовиться к клятой свадьбе, — проворчал Сандор, и Санса рассмеялась. — Ты так не любишь свадьбы? — спросила она. — Люблю только нашу, — сказал он, прижав её к себе и поцеловав, так что Санса на время выбросила Ранду и всех её мужчин из головы. Сладко было лежать рядом с ним и вспоминать прошлое, зная, что будущее уже грядёт — прекрасное и нежное. Джон Амбер гостил у них ещё две недели, в течение которых Ранда применяла все доступные ей способы очаровать будущего свёкора, так что в конце концов он сдался. Когда Миранда Ройс однажды утром ворвалась в её покои смеющимся вихрем, Санса уже отчего-то знала, что она хочет сообщить. — Санса! — восторженно запищала она. — Лорд Джон дал своё согласие на брак. Он сказал, что дочка Мандерли пойдёт за его младшего сынка, который поедет в Бараньи Ворота, а старший как раз останется при нём в Последнем Очаге. Со мной. — Ты точно знаешь, что делаешь, дорогая? — в сотый раз спросила её Санса. — Точнее ещё никогда не было. Разве кто-то в моём положении заключал брак удачнее? Албар тоже дал согласие, а отцу я уже отправила письмо. Он так замучился сбывать меня замуж, что согласится без раздумий. Брат будет моим посажённым отцом на свадьбе. Я снова выхожу замуж, Санса, подумать только! Санса с тревогой посмотрела в её счастливые глаза, но сказала: — Я думаю, всё сложится прекрасно. К Северу нужно привыкнуть, и, когда ты вглядишься в его сердце, ты полюбишь его всей душой — так говорила моя матушка. — Север гораздо лучше наших серых гор, поверь. Мой свёкор — чудесный человек, мы с ним быстро поладили, ну а Джек… Пока он ждёт своей очереди править замком, я как раз воспитаю мужа по себе. — Желаю тебе удачи, Ранда. — И тебе, милая. Наутро её подруга уехала, и теперь вместо её звонкого смеха в покоях царила тишина. Санса думала, что расстроится, но быстро поняла, что ей предстоят совсем другие заботы, к которым нужно быть готовой. Скоро ей будет не до свадеб и сплетен. Руфус приглядел в соседней деревне кормилицу и нашёл нянек, которые станут присматривать за младенцем, если Сансе нужно будет заняться делами. Пелёнки и одежда ждали своего часа, а Бет выразила ей всяческую готовность помочь. Санса давно не ходила на длинные прогулки, потому что от долгой ходьбы у неё сводило живот, который и так казался огромным. Она часто ловила на себе взгляд Сандора, в котором вместо нежности клубилась чёрная тревога. — Ты чего-то боишься? — спросила она однажды, когда он смотрел на неё так, будто ей уже зачитали приговор. Сандор буркнул что-то невразумительное, и Санса решила поменьше терзать его глупыми расспросами, которые всё равно не давали результата. Только однажды он сознался ей, что боится её потерять. Это так отличалось от её светлых мыслей, что она и сама перепугалась. — С чего мне умирать родами? Моя матушка родила пятерых, но осталась бодрой и стройной. — С того, что моя мать умерла, рожая мне сестру. От этих слов словно повеяло ледяным ветром посреди весеннего луга. Санса обняла Сандора и прошептала: — У нас всё будет хорошо, — но, кажется, он не слишком поверил. Она старалась не пускать в голову тёмные мысли — все знают, что беременной лучше держаться от них подальше. Если она и боялась, то лишь самую малость, потому что верила, что все пройдёт удачно, и эту веру трудно было избыть. Редкие письма от Джона успокаивали её. Когда в одном из них Санса нашла сообщение о скорой королевской свадьбе, она почти не удивилась, хоть эта новость и таила в себе какую-то толику грусти, которую Санса сама не могла себе объяснить. Джон всегда был похож на Старка, но выглядеть и считать себя таковым — разные вещи. Должно быть, он с детства усвоил, что Винтерфелл никогда не станет ему родным домом. Он от крови Таргариенов, от плоти таинственного принца Рейегара, и он — законный наследник престола Семи королевств… Это казалось невероятным, но в нём всегда чувствовалась сила, которая заставляла людей слушать его. Санса со стыдом вспоминала, как презрительно называла Джона бастардом. Могла ли она знать тогда, какую тайну хранит в себе тётушкина гробница?.. Она повторяла то, что слышала от взрослых, но не все взрослые говорили — некоторые предпочитали молчать, как её отец, взявший мальчика под свою защиту… В войну люди шли за Джоном, они верили в него, и Санса надеялась, что союз двух Таргариенов, похожих на лёд и огонь, пойдёт стране на благо. Есть ли в этом союзе хоть капля любви? Санса не знала и боялась узнать. Однажды давно она говорила с Джоном, и тот признался ей, что после его чудесного воскрешения мир вокруг поблёк, как бы подёрнулся пеплом от прогоревшего костра. Будто исчезла доля радости, будто какая-то самая малая часть его теперь по-настоящему мертва. Джон говорил спокойно, и Санса вздрагивала, воображая, каково это. Она чувствовала, что этот пепел смерти всегда таится в нём, скрытый за мягкой улыбкой и тёплыми словами. «Дейенерис тоже словно отравлена таким пеплом», — думала Санса. Должно быть, не только собственная смерть, но ещё горе и тяжёлые утраты делают человека таким. Холод потерь проник в неё, убивая изнутри, разъедая душу… Смогут ли два этих человека отогреть друг друга, смогут ли стать друг для друга всем миром? «Огонь всегда тянется к огню, но что делать, если пламя обоих почти угасло?..» Санса помнила смешливую красавицу Вель и слышала о юной рыжеволосой одичалой, которую Джон любил за Стеной. Мысли о них неизменно напоминали ей песню, впервые услышанную когда-то от бродячего певца, и с тех пор покорившую сердце.

«Была моя любовь, как снег, прекрасна, И волосы её — как свет луны».

Песня кончалась печально, но Санса гнала от себя мрачные мысли. Она изо всех сил старалась радоваться и поздравила Джона в письме, посетовав, что не сможет приехать, но очень надеется на визит молодой королевской четы на Север. Строки ложились на бумагу легко, и Санса хотела, чтобы её грусть укрылась от Джона. Она передала приветствия Брандону, который, как она знала, прочно обосновался при дворе и вызывает у королевы большое доверие. Ей неприятно было признаваться в этом самой себе, но она была рада, что он уехал и отказался от всех прав на Север. «Эта весна переменила мир и всех нас», — подумала она, поставив точку. Когда снег окончательно сошёл даже в самой глубокой лесной чаще, а первые набухшие почки распустились, одев деревья зеленоватой дымкой, Санса уже не выходила за пределы замка, все помыслы направив на грядущее рождение. Она ощущала себя грузной и тяжёлой, но в то же время наполненной особым светом, который дарит только растущая внутри жизнь. Иногда она вспоминала, какой путь прошла, и казалась себе старой. По крайней мере, рано повзрослевшей точно. Она всё так же вела беседы со стюардом, приглядывала за Риконом, который так и норовил попасть в какую-нибудь переделку, писала письма лордам и в этом выглядела взрослой леди, но чаще всего ей казалось, что она всего лишь юная девушка, которая хочет прижаться к кому-то большому и тёплому, не думая ни о каких заботах. Благо, Сандор был рядом. В день, когда солнце грело землю особенно прилежно, мейстер Оливар появился в её покоях и объявил, что в Винтерфелл прилетел белый ворон, знаменующий наступление лета. «Эта весна была короче предыдущих», — подумала Санса, припоминая разговоры о том, что прошлое лето никак не могло наступить: на Севере то и дело выпадал снег, а белый ворон прилетел с вестью о лете посреди жестоких морозов. Нынче любой бы заметил, что весна наступала быстро, почти за девять месяцев победив последние силы зимы. Оливар принёс с собой не только эту счастливую новость, но и письмо от Ранды, которое обрадовало Сансу едва ли не больше пришедшего лета. «Милая Санса, у меня лишь сейчас дошли руки ответить тебе. Здесь всё ровно так, как ты и говорила: мой новый дом холоден и суров, но люди, меня окружающие, чрезвычайно добры, хотя на их лицах словно отпечатались все прошедшие зимы разом. Мой брат вскоре после нашей свадьбы отправился в Кархолд, чтобы отплыть домой, потому что нашему батюшке плохо со здоровьем. Я жду от него письма и надеюсь, что с ним всё в порядке. Я должна оставаться здесь, как жена и будущая хозяйка Последнего Очага. Многое хотелось бы рассказать тебе, но я не стану доверять бумаге эти тайны. Скажу только, что мой муж — чудо, а мой свёкор вдвое лучше. Думаю, что скоро я привыкну, и желаю тебе всяческого счастья. Прошу сообщи, когда родишь. Твоя Ранда» Санса нахмурилась, прочитав письмо. В нём сквозила и радость, и будто бы разочарование, но Ранда и её дети унаследуют этот большой холодный замок и обширные земли, поэтому Санса надеялась, что подруга по-настоящему счастлива. Не того ли она хотела, сказав, что не всем в этом мире дозволена любовь?.. — Будет ли ответ, миледи? — спросил её Оливар. — Позже, мейстер. Сегодня у меня весь день ноет живот, так что, кажется, я не в состоянии писать письма. Мейстер встревоженно посмотрел на неё: — Позволите осмотреть вас? Санса давно перестала смущаться, потому что любая знатная леди проходит через это. Когда со всеми осмотрами было покончено, Оливар порадовал её вестью, что она родит со дня на день, быть может, даже сегодня. Санса обрадовалась и испугалась одновременно, ведь когда ты чего-то слишком сильно ждёшь, едва оно наступает — отчаянно этого боишься. — Я прикажу подготовить всё необходимое, миледи. Она постаралась сохранить спокойствие ради себя и малыша, которого ждала. «Зимнее дитя, рождённое в начале лета», — подумала она с улыбкой, чуть морщась, когда мышцы снова окаменели. «Наш ребёнок родится в первые дни лета и ещё долго не будет знать ничего, кроме его тепла». Целая толпа слуг принялась готовить покои, предназначенные для матери с младенцем. Санса не могла больше сидеть и начала бродить по комнате, наблюдая, как Пейт тащит большой тюфяк, набитый соломой, как суетится Марисса, взбивая подушки, и как мейстер Оливар готовит длинный список снадобий и порошков. «Нужно сообщить Сандору», — решила она, но слуги сказали, что его нет в замке — они с Риконом с утра уехали верхом в сторону леса. «Может, и к лучшему». Сандор так боится за неё, что этот страх невольно передаётся ей самой. А Рикон… Рикон всё ещё ребёнок, пусть и наречённый великим лордом. «Наконец моё время пришло», — с волнением подумала Санса, гладя живот. Было ли ей страшно? Самую малость. Но она верила, что всё пройдёт благополучно и она справится. Как матушка. Санса закрыла глаза. Выдохнула, успокаивая сердцебиение, улыбнулась и сказала себе: «Я готова».