Ветер с севера

There's wounds we must heal, Plans to make real. Watch us and we'll do wonders. Sure we might make some blunders, We'll face them all head on. We'll rise hand in hand And rebuild this land. We're ready to stand and roar. Will we give up? No, never! We're stronger than ever before. Tangled

Небо и море сливались воедино в нежной бирюзово-палевой дымке. На небе ни облачка, будто их все сожрал дракон. Море не шевелилось, словно уснуло, захмелев от лишней чаши вина. Наверняка капитаны торговых галей, проклиная всё на свете, приказывают ставить вёсла, чтобы хоть как-то двигаться, свернув бесполезный обвисший парус. Ни единого дуновения за весь день — так и поверишь, что скоро настанет лето. Очень жаркое лето, если верить мейстеру Крейлену. В такие дни в Утёсе часто царила приятная прохлада: громадный камень нагревался лишь поверх, но сегодня душный воздух всё равно проникал внутрь, делая головы тяжёлыми, а мысли вялыми. Тонкий шёлк рубашки не спасал от жары — только неприятно лип к вспотевшему телу. Джейме ожидал на обед Дамиона и потому стоял на террасе, меланхолично оглядывая застывшее море. Он собирался поговорить с кузеном наедине, если им, конечно, дадут это сделать. Бриенна сегодня обедала в компании Дорны. Женщина так и не сошлась близко с другими леди Ланнистер — Широй, Ланной, Эллой или Алисанной, но Дорна охотно заменяла ей их всех, вместе взятых, и Джейме радовался, что она не так одинока в этом огромном каменном замке. Быть может, Дорна тоже избавилась от одиночества, рождённого печалью по сыновьям и мужу. Жена дядюшки Кивана всегда казалась Джейме скучной наседкой, но теперь он по достоинству оценил её добрый нрав и умение ладить с людьми. Стук в дверь раздался ровно тогда, когда Джейме его ожидал. Дамион славился своей точностью. Если сказать ему прийти без пяти минут полдень, он, несомненно, так и поступит. Двери отворились, и Дамион явился, благоухая какими-то сладкими ароматами, должно быть, духами жены. И в кои-то веки один. Грогго давно повадился всюду за ним таскаться, и Джейме поражался, как ловок бывает кузен в попытках увильнуть от него. Наверно, в детстве он, как и Джейме, исследовал Утёс и знает все его тайные тропы, проделанные в камне. Трудно представить разменявшего пятый десяток Дамиона ребёнком, но когда-то он, несомненно, им был. — Как всегда вовремя, кузен, — широко улыбнулся Джейме. — Не люблю заставлять людей ждать, — ответил тот скромно. Джейме культей сделал жест, приглашающий к столу. — Где наш золотозубый доносчик? — поинтересовался он. Дамион просиял, как всегда, когда его что-то чрезвычайно радовало. — От скуки Грогго завёл шашни с одной из служанок, и это оказалось нам на руку. Теперь он отвлекается на то, что у неё под юбками, ну а я могу спокойно делать наши дела. — Очень кстати. Надеюсь, девица не против. Не потерплю насилия в своём замке. — Ничуть. Она думает, что тот однажды заберёт её в столицу и представит ко двору. Джейме хмыкнул, удивлённый её наивностью. Вчерашний наёмник не станет заводить жену-простолюдинку и ораву детишек — у этих типов на уме только золото. — Пусть мейстер позаботится, чтобы их невинные забавы остались только забавами. Нам здесь ни к чему тирошийские младенцы. Дамион улыбнулся улыбкой истинного Ланнистера — хитрой, но в то же время величественной. Он налил им обоим вина и отсалютовал своим кубком. — Я прикажу. А пока давай выпьем за горничную Антину! — За Антину, — поднял кубок Джейме, размышляя, не прибавить ли девице жалованье. Чем меньше он видит Грогго, тем лучше у него становится настроение. — Что у нас нового? — Джейме был рад наконец выслушать Дамиона с глазу на глаз. Дела Утёса часто навевали на него желание сбежать куда-нибудь подальше, но положение обязывало считать их своей второй сутью. — Эстрены недовольны нашим требованием выплатить налог вовремя. Дескать, после зимы их казна пуста, а в погребах скребутся голодные мыши. Говорят, лорд Регенард грозился, что Ланнистеры когда-нибудь подавятся его медяками. — О чём думала королева, запретив нам воевать? — задумчиво протянул Джейме. — Мой отец в таких случаях сносил непокорные замки до основания, и у трупов не было охоты спорить. Что должен сделать я? Закидать его гневными письмами? — Думаю, королева пеклась о том, чтобы Запад не поднял против неё восстание. Ты вполне устроил её в качестве лорда, а как ты будешь разбираться со своими знаменосцами — дело десятое. Может, такие склоки ей даже выгодны. Джейме покачал головой. — Что ж, тогда придётся начать писать. Надо сообщить ему, что лорду Ланнистеру запрещено командовать армией, а вот леди Ланнистер вполне способна разнести их замок в крошки. «Быть может, даже в одиночку». Джейме вспомнил, как Бриенна сражалась этой зимой, и заранее пожалел несчастного Регенарда. Дамион хохотнул, аккуратно обсасывая ножку каплуна. — Однажды лорд Тайвин отправил мятежному знаменосцу певца с лютней, и этого было довольно. Я составлю подобающее письмо, можешь не волноваться. Эстрен много болтает, но по натуре трусоват. — Ещё отец тогда взял в заложницы дочку лорда Фармана. Не наполнить ли нам этот замок детьми? Дамион фыркнул. — Разве что собственными. Своей свадьбой ты удружил нам больше, чем поможешь заложниками. Запад давно не видел таких гуляний, а леди из Штормовых земель избавила дочек западных лордов от грызни за место подле тебя. Джейме кивнул и принялся одной рукой неловко нарезать мясо. Еда Утёса стала приятным разнообразием после трухи и тлена, которыми они питались на Стене. Порой она была даже чересчур роскошна: дорогие специи словно обжигали рот по сравнению с пресными блюдами северян. — Что-то ещё? — спросил Джейме, наблюдая, как Дамион роется в поясном кошеле. — От лорда Тириона, — торжественно произнёс кузен, выудив мятый свиток. Лорда. Это до сих пор резало ухо не меньше, чем лорд Джейме Ланнистер. — Братцу, кажется, нечем заняться. Он строчит мне письма по два раза в неделю. Дамион усмехнулся: — Быть королевским десницей непросто. — Настолько, что он не знает, куда девать время, — рассмеялся Джейме. — Впрочем, Тириону всегда подходило что-то подобное. Дейенерис стала для него идеальной королевой, недаром он так за неё держится. — Все мы грезим о стабильности для нас и наших детей, — философски заметил Дамион. — Тирион поставил на королеву всё, и её падение будет значить его падение. Десница, как и всякая часть тела, едина со своим королём. Если умрёт один — почти наверняка за ним последует и другой. Джейме порадовался, что Антина развлекает Грогго. За такие речи, дошедшие до Дейенерис, за ними точно прилетел бы чёрный дракон. — Оставлю его послание на десерт, — зевнул Джейме. Жара навевала на него сон, и письмо брата лишь усугубит его. — Пек сегодня принёс мне ещё одно послание, на сей раз с нашей кухни. — Вот как? Если Варис шпионил в Красном замке, то Дамион знал всё об Утёсе и его обитателях. — Посудомойки очень интересуются леди Ланнистер. — Бриенной? — Да. Вчера трёх из них сильно веселило то, что она владеет оружием и порой носит мужской костюм. Они высказали немало предположений и весело смеялись над ними. Осмелились даже подумать, не бреет ли она бороду. Полагаю, нам нельзя допускать, чтобы над семьёй лорда можно было безнаказанно потешаться. «Мой отец отдал бы их целой казарме солдат», — мрачно подумал Джейме, поняв, что начинает злиться. Он мог вытерпеть многое по отношению к себе, но к Бриенне… Ни одна из этих кухонных девок даже вообразить не может, что они с Бриенной пережили долгой зимой. Ни одна из них не стоит и её пальца. — Прогони их прочь. Пусть ищут заработка там, где их не веселят господа. Может, в каких-нибудь жалких харчевнях Ланниспорта пачкают достаточно посуды. Дамион удовлетворённо кивнул. — Я поступил бы так же. Ланнистеры всегда платят свои долги. Но не думаю, что тех, кого прогнали из замка, возьмут куда-то, кроме борделя. Дальнейшая их судьба Джейме не слишком интересовала, зато салат с яблоками и виноградом внёс приятное разнообразие после острого мяса. Джейме хотел спросить Дамиона, нравится ли здесь Бриенне на его взгляд, но не стал. Лучше узнать у неё самой. Иногда она казалась ему печальной, но что было тому причиной, он и сам не знал. Быть может, она тоскует по отцу. Закатный замок — совсем не то же, что Утёс. Джейме решил, что нужно уговорить её как-нибудь посетить Тарт. Когда обед подошёл к концу, он вдруг вспомнил ещё кое-что. «Ланнистеры всегда платят свои долги». Нужно будет написать в Речные земли. В Девичий Пруд, насколько он понимал. Это ближайший город к острову, который называют Тихим. И ещё в главную септу столицы: может, там известно обо всех монашеских обителях Семи королевств. Иногда он размышлял, сумели ли братья выжить после зимы. От живых их защищал Трезубец, но прятаться от мёртвых им было негде… — Дамион, вот ещё что. Это касается долгов. Мне нужно отправить подводу в Речные земли к устью Трезубца. С зерном, овощами, тканями и сталью. И с золотом, конечно. Дамион удивился, но старался не показать виду. — Кому в Речных землях требуется зерно и золото? — Всем, полагаю. Но я плачу ими только за спасение собственной жизни. — Я всё подготовлю, когда ты скажешь, сколько и куда отослать. И они выпили за долги дома Ланнистеров, которые всегда требовали возврата. «Теперь моих долгов осталось не так уж много», — подумал Джейме. Когда Дамион ушёл, он нехотя развернул письмо Тириона. Порой Джейме размышлял, что чувствует к нему, и приходил к мысли, что его мелкая жизнь ему по-прежнему дорога, но кому-то признаваться в этом не собирался даже под страхом казни. Тирион, кажется, обо всём догадывался, поэтому исправно снабжал его письмами, иногда по нескольку раз за неделю. «Тебе наверняка скучно со своей драконихой и яйцеголовым евнухом», — думал Джейме ехидно. «Но ты сам выбрал свою судьбу». Белоснежный пергамент с драконьей печатью гласил: «Дорогой лорд Ланнистер, я получил твоё скупое письмо пару дней назад и подумал, что у тебя слишком много забот, чтобы писать мне. Я слышал, ваша свадьба прошла прекрасно, и чрезвычайно рад этому. Леди Бриенна станет истинным украшением Утёса. Хочу сообщить, что нынче свадьбы стали часты. Должно быть, весна во всех пробуждает стремление к жизни. Скоро состоится королевская свадьба: королева Дейенерис сочетается браком с Джоном Старком. Они составляют прекрасную пару, хотя непохожи, как огонь и лёд, но они тянутся друг к другу, и это вселяет в меня радость. Никакая династия не может существовать без своего продолжения. Я говорил Джону много лет назад, что чую в нём настоящий север, но он выбрал юг, как видишь. Ещё одна свадьба, не столь пышная, но не менее приятная, грядёт через месяц. Я помолвлен с дочерью лорда Риккера, премиленькой смешливой девицей. Наши земли впоследствии объединятся, а лорд Риккер получит в зятья десницу королевы, что позволит ему закрыть глаза на мой рост. Весьма выгодная сделка для обеих сторон. Два моих предыдущих брака не удались, и потому я планирую быть счастливым в третьем. Что ж, не стану утомлять тебя подробностями. Передавай леди Ланнистер приветствия. Тирион». Джейме отложил письмо и потёр слипающиеся глаза. Поездки Старка в столицу были подозрительными, но кто мог подумать, что он изберёт в жёны драконью королеву… Или она его. Трудно поверить, чтобы Джон бросил Север на плечи малолетнего братца ради её фиалковых глаз, отливающих сталью. Впрочем, любовь творит странные вещи с головами людей. Тут Джейме вообразил, как Джона ведут под венец в кандалах, и рассмеялся. Старк на троне наверняка будет защищать интересы Севера, и это окажется выгодно северянам. Ну а Тирион весьма ловко собрал под своей рукой едва ли не половину Королевских земель. Надо отдать должное его прыти. Теперь он — один из богатейших лордов страны, и, должно быть, счастлив тому. Вот только его благополучие держится исключительно на королеве драконов, как верно заметил Дамион. Тем лучше. Чтобы в государстве сохранялись мир и довольство, Тирион применит всю свою хитрость, которой у него запасено с избытком. А если в браке огня и льда родятся наследники, Тирион и их приберёт к рукам. Джейме улыбнулся, представив брата нянькой при малолетних принцах, за которыми бегают то ли волчата, то ли крошечные, пышущие огнём дракончики. Когда в дверь робко постучали, Джейме заранее знал, кто это. Только его невыразимо прекрасная жена, имея каменные кулаки, может стучать так деликатно. — Входите, леди Ланнистер, — ответил он громко. Бриенна появилась, удивлённо глядя на него. — Откуда ты знаешь, что это я? — Я много дней провёл с тобой рядом. Она смущённо улыбнулась и закрыла дверь. Джейме оглядел её. Почти месяц, как они зовутся мужем и женой, а он всё никак не может привыкнуть, что теперь она принадлежит ему по праву. Быть может, потому, что Бриенну нельзя назвать чьей-то. Она так самодостаточна, что находится рядом с ним только по собственной воле. Швея Дорны с восторгом принялась за новую персону и изобрела для Бриенны нечто красивое и своеобразное, очень ей подходящее. Она быстро отказалась от пышных юбок, длинных рукавов, лент и кружев и соорудила то, чего Джейме никогда прежде не видел у придворных дам или даже гостей из Солнечного Копья. Её наряд бирюзового полотна походил на что-то среднее между женским и мужским платьем: он доходил до середины голени, точно слишком длинный мужской камзол, но при этом имел женственный крой, утягивающий талию. Узкий кожаный пояс напоминал рыцарские пояса, но был так тонок и красив, что очевидно принадлежал женщине. Складки юбки, заложенные по бокам, позволяли ей даже сесть на лошадь, если бы она захотела, а высокие сапоги из тонкой замши, покрытые пылью, намекали, что именно этим она недавно и занималась. Джейме красноречиво поглядел на них. — Ты прохлаждалась на воздухе, пока я тут дурел от жары? Бриенна зарделась: — Дорна сказала, что ей очень душно, и приказала устроить обед на берегу моря. А после ей нужно было к торговцу шелками в Ланниспорт. Джейме подошёл ближе и обнял жену, вдыхая тёплый запах кожи и солёного ветра, запутавшегося в волосах. Запах счастья. Солнце Запада наконец раскрасило бледные веснушки, возвращая ей привычный вид, а горничные исправно замазывали жуткий шрам на щеке, хотя Джейме полагал, что с ним она выглядит даже красивее. Опаснее. — О чём вы говорили с Дамионом? — спросила Бриенна. — Что ты пойдёшь войной на лорда Эстрена, потому что тот отказывается платить беззубому льву. — Я? — искренне удивилась она. — Тебе воевать не запрещали, насколько я помню, — рассмеялся Джейме. — Хорошо, если это требуется, то так и быть. — Но-но, умерь свой пыл, женщина. Дамион решил пока обойтись письмами вместо мечей. Бриенна улыбнулась. Запертая в Утёсе, она порой казалась ему грустной, однако сейчас она была самой собой и вполне счастливой. Быть может, потому, что вернулась с улицы. — Вот что, леди-жена, — прошептал он ей. — Я до смерти устал сидеть в замке, поэтому сегодня мы сбежим, оставив Дамиона на съедение Грогго. Меня уже тошнит глядеть на этот золотой зуб и крашеную бороду. — Сбежим? — Бриенна, кажется, не предполагала, что из громадного Утёса можно запросто сбежать, но Джейме уже загорелся этой идеей. — Верно. Жди меня в своей комнате через час, пока я утрясу кое-какие дела. Джейме выскользнул за дверь, оставив Бриенну в полном недоумении. Все его дела не заняли много времени. Он разыскал кузена и сообщил ему о своих планах, а тот послал весточку конюху и слугу на кухню. В этом огромном замке слишком много глаз и ушей, но Джейме недаром провёл в нём половину жизни. Если хотя бы один день никто не будет называть его милордом, он станет самым счастливым человеком на свете. Джейме зашёл к себе, наскоро собрал сумку и принял от слуги котомку с едой. Предвкушение путешествия словно выбило из него годами оседавшую пыль. Он надел дорожный костюм и посмотрелся в большое серебряное зеркало, украшавшее стену. На губах играла странная безумная улыбка, точно он собирается совершить какое-то сумасшествие. Джейме рассмеялся и направился к Бриенне. Женщина не теряла времени даром. Она всегда была готова ко всему — за это он обожал её ещё сильнее. Нечестно совсем запереть её в этой тюрьме, ведь она не убивала никого, кто стоил бы наказания. Бриенна тоже собрала сумку и переоделась в наряд, более подходящий для долгой дороги. Она даже взяла с собой тёплый плащ, чем заслужила негласное одобрение Джейме. И меч, конечно. Верный Клятве. Негоже ему пылиться в покоях, когда хозяин отправляется в дальний путь. Джейме притянул её к себе и поцеловал. — Вперёд, миледи, мы едем на поиски приключений. — Подрик тоже? — спросила она. — Сир Подрик поступил на службу, поэтому отдувается в караулах и потеет на тренировках. Даже мне не вырвать его из лап нашего гарнизонного командира. Так что эта дорога принадлежит только нам двоим. Путь до конюшни занял у них по меньшей мере половину часа. Джейме избегал главных лестниц, следуя одному ему известными тропами внутри скалы. Бриенна молчала, но он чувствовал, что она в восторге, а это заражало восторгом и его. Конечно, им не удастся уйти незамеченными, но в этих коридорах проклятый Грогго им точно не попадётся. Огромные конюшни замка были выточены в самом брюхе Утёса и выглядели роскошнее банкетного зала иного лорда. Мраморные столбы, подпиравшие потолок, были украшены позолотой и барельефами в виде скачущих лошадей, а денники, огороженные дорогим полированным деревом, сияли чистотой. Старший конюх, не задав ни единого вопроса, вывел из стойла белую чистокровную лошадь западной породы. Он не надел на неё никаких парадных попон и торжественных венчиков — лишь самое удобное седло и крепкую сбрую. Бриенне досталась такая же, только гнедая. Джейме погладил свою лошадь по морде и почему-то подумал, что теперь точно может дать ей имя. Скорая смерть на войне ей вряд ли грозит. Они выехали в распахнутые Золотые ворота под недоумевающими взглядами стражников. Те наверняка их узнали, но не успели сказать и полслова, как два всадника уже унеслись прочь. Джейме давно не покидал Утёс, и дыхание жаркой весны обрушилось на него с поистине летней страстью. Застоявшаяся лошадь радостно неслась по Речной дороге, и Джейме не стал её останавливать, предоставив самой выбирать скорость. На ходу воздух казался не таким горячим, как на высокой террасе, но всё равно удушающим. Лошадь Бриенны скакала следом, и Джейме подумал, что счастлив полностью и без остатка. Спустя четверть часа, когда дома и постоялые дворы, лепившиеся вдоль обочины, наконец окончились, Джейме перевёл лошадь на шаг. Он сам изрядно взмок под палящим солнцем и не хотел бы загнать коня в самом начале их удивительного путешествия. Бриенна сделала то же, и они медленно двинулись на север по пыльной песчаной дороге. — Куда мы едем? — наконец спросила Бриенна, оглядываясь по сторонам. Обжитые земли сменили сначала поля и покосы, а после вдоль дороги и вовсе вырос лес. — Куда глаза глядят, как в старые добрые времена, — ответил ей Джейме с улыбкой. — Быть может, махнём к одичалым. Стены ведь теперь нет. Если долго-долго ехать на север, рано или поздно мы на них наткнёмся. Бриенна с сомнением посмотрела на него. — Для Севера ты слишком легко одет. — Тогда давай подадимся в холмы Пендрика и поищем там золото, которое припрятали Рейны. Бриенна фыркнула, не поверив ему. — Куда бы ты хотела поехать, женщина? Ты не скована никакими обещаниями, кроме брачных, и вольна делать всё, что захочешь. Это я не должен показывать нос дальше Утёса. — Мой дом теперь здесь, — серьёзно ответила она, и Джейме различил в её голосе лёгкую нотку грусти, — так что я хочу увидеть твои земли. — Наши, — устало поправил он, уже зная, что это бесполезно. Нелегко привыкать к новой жизни, он хорошо знал это по себе. — Тогда этим мы и займёмся. А Дамион прекрасно справится без нас. — Дорна сказала, что сир Дамион очень любит порядок во всём. — Даже слишком. Поэтому на него всегда можно положиться. Какое-то время они ехали в молчании, и Джейме наслаждался каждым лучом солнца, упавшим на лицо. Они с Бриенной снова едут куда-то, и ветер странствий свистит в ушах — что может быть прекраснее? Они долго двигались мимо холмов и перелесков, вдоль реки, наречённой Золотой, которая лентой тянулась возле дороги, ведущей в Риверран. Река то разливалась широким потоком, то мелела, обнажая пороги. Увидев знакомый брод, Джейме свернул в его сторону. Брызги от копыт разлетались во все стороны, когда они двигались по мелководью, но вскоре поток забулькал под самым брюхом лошади. Они выбрались на тот берег и напоили коней, а после повернули на юг. Джейме уже знал, куда им следует направиться. У него на сердце было так легко, словно весь груз последних лет провалился в пекло и сгорел вместе с тревогам, злостью и безнадёжностью. Джейме собирался счастливо жить свою новую жизнь и разделить её с самой прекрасной женщиной на свете. Каждое утро со дня их свадьбы он чувствовал себя лучше, чем прежде, будто труха прошлого медленно осыпалась с него, и воскресал какой-то давно забытый Джейме Ланнистер. Он думал, что в Утёсе его ожидают только призраки, но, должно быть, Бриенна разогнала их одним своим присутствием. Он был уверен, что этой женщине под силу даже такое. Вдоль берега тянулся мелкий лес, иногда открывая взгляду синеву реки. Эта часть земель, близкая к большой воде, но далёкая от Утёса, издавна не была населена. В прежние века железные люди часто грабили побережье, вынуждая крестьян и рыбаков искать себе обиталище ближе к замковым стенам. Людское море кипело возле Ланниспорта и Утёса, а здесь, за рекой с золотым именем, было тихо, как на кладбище. К мысу, что острым концом выдавался в море, они добрались спустя пару часов. Джейме к тому моменту порядочно упрел, а Бриенна, хоть и не показывала виду, тоже устала. Вдалеке замаячила старая сторожевая башня, и Джейме улыбнулся воспоминаниям. Он верно помнил это место, хотя прошло уже больше двадцати лет. Джейме спрыгнул с лошади и с наслаждением пошёл пешком, разминая порядком затёкший зад. Бриенна шагала рядом, и тишина, окружавшая их, казалась благоговейной, только птицы вдалеке кричали над волнами, выдавая, что здесь ещё есть жизнь. — Что к западу от мыса? — спросила его Бриенна. — Земли Престеров, откуда родом моя бабка. До их замка много миль пути. Я ещё не соскучился по старику Гаррисону, поэтому мы можем остановиться тут. Джейме отчего-то было важно, понравится ли Бриенне это место, и её взгляд развеял все опасения. Старая башня, густо увитая зеленью, когда-то стерегла этот пустынный берег от нападений железных людей, но за ненадобностью была оставлена. Железнорождённые давно не тревожили земли Ланнистеров: корабли Фарманов, Кеннингов и Престеров надёжно охраняли западные берега, а цепь новых вышек опоясывала побережье. Когда-то это был грозный форт, способный предупредить гарнизон Утёса об угрозе, но теперь он был предоставлен своим мыслям на берегу Закатного моря, подобный старику на склоне лет. Когда Джейме был мальчишкой, он иногда приезжал сюда. В те времена башню охраняли пара солдат с вороном в клетке на случай беды. Ныне Дамион всего лишь не давал ей развалиться, но давно не держал тут сторожей. — Чья это башня? — спросила Бриенна, снимая седло с лошади. — Ланнистеров. Он стерегла нас от ладей железнорождённых — Наверное, они часто нападали на эти земли. — Даже слишком. Помнится, лет пятнадцать назад Роберт Баратеон порядком укоротил им зубы. Джейме завёл лошадь в тень и расседлал её. Эти места были так тихи и прекрасны, что хотелось остаться здесь навсегда. Башня возвышалась на пустынном берегу, а солнце палило над головой, нещадно выжигая старый камень. Громадный замок на дверях напомнил Джейме, что Дамион ничего не забывает. Они уселись на крошащихся ступенях и разделили пополам воду из бурдюка. Из прохладной она давно стала тёплой, но у неё был вкус свободы и путешествия, и поэтому она казалась приятнее, чем любое вино. Джейме взглянул на Бриенну. Её светлые волосы намокли от пота, а лицо раскраснелось от жары, но она всё равно выглядела счастливой. — А теперь раздевайся, женщина, — торжественно произнёс он. — Что-о? — спросила Бриенна, и он в полной мере насладился впечатлением, которое произвели его слова. — Мы идём купаться, — состроил невинное лицо Джейме. Бриенна недоверчиво оглядела скалистый берег. — Будь уверена, я делал так десятки раз, — заверил он. — Не думаю, что это хорошая идея. — Давай же, наверняка море достаточно нагрелось. — Меня тревожит не море, а люди. — Здесь никого нет, и навряд ли будет. Эти камни ни к чему рыбакам, а дорога на Пиршественные Огни проходит в пяти милях к северу. Бриенна оглядела мыс в надежде увидеть хоть одного человека, но не преуспела в этом. Даже чайки, точно нарочно, скрылись из виду. Джейме фыркнул и решил показать пример, расстёгивая пуговицы своего дублета. Бриенна настороженно смотрела, как он скользит на полуразрушенные ступени. — Если у нас украдут лошадей и одежду, вы пойдёте домой голым и пешим, лорд Ланнистер, — заметила женщина назидательно, но Джейме разгадал в её голосе смех. — Не будьте занудой, леди Ланнистер. Вам придётся идти в таком же виде. Это не добавило ей радости. Джейме прямо-таки увидел, как она вообразила подобную картину и ужаснулась. Бриенна не привыкла быть уязвимой, и, должно быть, это сотни раз спасало ей жизнь. Но ведь теперь они вместе и могут сумасбродничать, сколько душе угодно. — Ну же, Бриенна, моя лошадь выучена кусаться и бить чужака копытом. Никто не похитит её. Джейме развязал бриджи и остался в одной тонкой рубашке, давно взмокшей от дорожного пота. Бриенна тоскливо посмотрела на море, словно в ней боролись два человека — рассудительный взрослый и шкодливый ребёнок — и после некоторых колебаний всё же протянула руку к завязкам, но тут же отдёрнула её. — Верный Клятве. Я не могу оставить его на берегу. Джейме тяжело вздохнул и потянулся к седельным сумкам, выудив из бокового кармана ключ. — Откуда он у тебя? — удивилась его осторожная женщина. — Мой кузен привык всё содержать в порядке, как ты помнишь. Даже ржавые ключи от ветхих башен. Джейме долго возился с замком, и, когда тот наконец щёлкнул, издал торжествующий вопль. Бриенна с опаской посмотрела внутрь, словно оттуда могли выскочить все Кровавые Скоморохи вместе взятые, но даже мыши не почтили их своим присутствием. Женщина не стала доверять Джейме на слово, поэтому лично поднялась до самого верха, чтобы убедиться, что никакой человек или призрак не замышляет похитить их подштанники. Джейме поленился этим заниматься и остался на ступеньках, щуря глаза от солнца. — Кого-то нашли, миледи? — спросил он скучающим голосом, заслышав её шаги. — Никого на две мили вокруг, милорд. — Отлично. Я уверен, тебе так же жарко, как и мне. Море станет нам спасением. Бриенна пожала плечами и принялась раздеваться. Джейме следил за ней с интересом, ожидая падения каждого нового предмета, но она не позволила себе бегать голышом, поэтому осталась в короткой полотняной сорочке. Джейме не страдал застенчивостью и направился к морю абсолютно голым. Бриенна заперла дверь и повесила ключ себе на шею, завязав на верёвке по меньшей мере десяток узлов. Джейме шагал к камням, с которых, как он помнил, прыгал в море в детстве и размышлял, не размозжит ли себе голову, будучи взрослым. Воспоминания медленно всплывали в памяти, будто картины, нарисованные не слишком старательным художником. Здесь он когда-то был счастлив и беззаботен, будучи всего лишь мальчишкой, пусть и наследником великого дома. Настала пора вернуть себе это ощущение. Он встал над обрывом, бросив взгляд в голубую бездну, и, не раздумывая особо, прыгнул вниз. Вода приняла его, обняла и обожгла весенним холодом, ещё не успевшим впитать в себя жаркое пламя весны. Джейме погрузился глубоко, так и не нащупав дна, но скоро вынырнул, фыркая и отплёвываясь. Плавать с одной рукой было не так-то просто, поэтому он пытался хотя бы не утонуть. Когда он увидел Бриенну в воде, то разулыбался. Смелая женщина ни на шаг не отставала от своего безумного лорда-мужа. — Вы сохранили ключ, миледи? — озабоченным голосом спросил он, чтобы подразнить её. Бриенна возмущённо зыркнула и показала ему ключ, а он рассмеялся. Прохлада воды смыла вместе с потом заботы. Он вспомнил, как ему было девять лет, и он купался в море вместе со сторожем этой башни, стариком Эриком. Эрик давно мёртв, а у Джейме порядочно седины, но он смеётся и счастлив совсем так же, как в детстве. — Вода холодновата для такого жаркого дня, — заметила Бриенна, подплывая ближе. Её движения выдавали в ней опытного пловца — ни барахтанья, ни воплей. Можно было залюбоваться тем, как она плывёт. Мокрые волосы облепили голову, а капли блестели на щеках, как драгоценные камни. Джейме подобрался к ней и поцеловал, теряя равновесие. Тёплые губы, солёные от моря, ответили ему. Плавать с одной рукой, тем более целуясь, было не лучшей идей, и Джейме со смехом отпихнулся, чтобы не пойти ко дну. Сегодняшний день принадлежит только им, он прекрасен и ярок, и не было слов, чтобы выразить это счастье. Джейме нырнул ещё раз, выплыл и медленно двинулся к пологим камням, устилающим берег ступенями. Не стоит долго морозить в весенней воде свою леди. Она же, словно наслаждаясь морем, не спешила на сушу, и ему пришлось крикнуть: — Сюда, Бриенна. Мне нужен ключ. Она рассмеялась и подплыла к нему. — Как тебе наше Закатное море? Не слишком холодное? — Тому, кто купался в водопадах Тарта, холод не страшен, — фыркнула она, распутывая несчастный ключ. Джейме на время потерял к нему интерес, разглядывая, как плотно облепила её тело сорочка. Он видел Бриенну разной, но такой — только из моря, с каплями воды на щеках, в тонкой рубахе, обнимающей всё тело — впервые. Но самое главное, такой счастливой. Она будто светится изнутри. Исчезли напряжение и скованность, она словно была самой собой — такой, какой её, быть может, никто не знал. И теперь Джейме дозволено увидеть это невероятное преображение. Она тоже счастлива сбежать из-под гнёта их тяжёлой скалы и очутиться на свободе, вдалеке от людей и правил этикета. — Я люблю тебя, ты знаешь, женщина? — спросил он серьёзно. Бриенна вспыхнула, запутавшись в последнем узле. — Да, Джейме. Ты говорил. Он усмехнулся и притянул её к себе, чтобы завершить поцелуй, прерванный отсутствием дна под ногами. Здесь, на суше, она была в его власти. Всеми позабытый ключ свалился на камни. Джейме мельком подумал, как, должно быть, странно они выглядят, целуясь голыми на морском берегу, но сразу выбросил это из головы. Сердце стучало, как бешеное, и жар разливался по телу, прогоняя прочь всякие мысли. Пожалуй, если бы воры и правда нагрянули, он бы их даже не заметил, наслаждаясь объятиями жены. Ему хотелось избавиться от её мокрой сорочки и обнять её, прижаться и ощутить, как соприкасаются их обнажённые тела. Хотелось целовать её шею и плечи, губами снять мелкие солёные капли с белой кожи. Обладать, наплевав на всякие приличия. Только они двое, позабыв про весь остальной мир. Здесь, под жаркими лучами солнца, такими непривычными после долгой ночи и не оставляющими никакого шанса на тайну. Из робкого, словно пробующего на вкус, их поцелуй стал жадным, рождающим внизу живота тяжесть желания. Джейме чувствовал, что женщина смущена, но хочет того же, чего и он. Они, целуясь, выбрались на берег, и он прижал её прямо к стене башни, сорвав мешавший вьюнок. Он задрал сорочку, медленно целуя грудь и живот, спускаясь ниже и ниже, словно желая испробовать её всю. Тонкая кожа была прохладной и шла мурашками от его прикосновений. Бриенна гладила его плечи и запускала пальцы в волосы, и эти нежные касания хранили в себе любовь, которую невозможно было выразить словами. Он исследовал её дюйм за дюймом. Губы скользили вниз, лаская, к светлому треугольнику волос, к белой, совсем не тронутой загаром, коже бедра, и его прикосновения подарили вздох, напоминающий неслышный стон. Касаться, целовать, любить её — это было так же правильно, как дышать. Когда её дыхание стало сбивчивым и шумным, Джейме понял, что больше не может медлить. Он поднялся, не переставая целовать свою женщину, отвёл в сторону упругое бедро и резко вошёл, прижав её к себе так близко, как возможно, ощущая её всю, жар и влагу её лона, силу и нежность её объятий. Он любовался её губами, смотрел на прикрытые глаза и пылающие щёки. Каждое движение остро отдавалось внутри, пульсировало и нарастало. Мир вокруг сократился до пределов их тел, прочно связанных и невыразимо единых. Его ладонь гладила её кожу, ласкала грудь и пальцами очерчивала раскрытые губы. Не рыцарь и не солдат — сейчас его жена была всего лишь женщиной, нежной, доверчивой и прекрасной. И она любила его, несмотря ни на что. Время будто остановилось, он слышал её тихие вздохи и собственные стоны, и эта музыка лишь сильнее распаляла. Он почувствовал, как её ногти впились в спину, и наслаждение свело ему тело судорогой, остановило дыхание и исторгло из горла хриплый стон, похожий на крик. Он ещё долго целовал её, не отпуская, словно каждое мгновение было последним в их жизни. Когда солнце, клонясь к закату, наконец перестало палить и дало волю сырой морской прохладе, они завели лошадей внутрь башни и заперлись изнутри на засов. Джейме отметил, что он был свежим. Дамион никогда ни о чём не забывал. Давно не топленный очаг нещадно дымил, но скоро разгорелся, озаряя башню изнутри красноватыми бликами. Небо, перечёркнутое лентой заката, уже угасало, и первые звёзды рассыпались по нему, как крошечные бриллианты. На чердаке копошились летучие мыши, пламя потрескивало, и тишина, которая окружала их, была такой волшебной, что не хотелось нарушать её ни одним звуком. Они расстелили овечьи шкуры прямо на деревянном полу и, укрывшись ворохом одеял, молча смотрели в пламя. Ужин давно грелся в желудке, запитый лёгким вином, и счастье этого момента было безусловным, каким-то возвышенным, таким кристально-нежным, что навряд ли нашлись бы слова, чтобы описать его. Джейме ощущал запах соли от её волос, слышал дыхание и чувствовал биение сердца. Кажется, они сейчас едины настолько, что трудно было вообразить, будто такое бывает. Всё это принадлежало только им одним — тепло и невыразимая нежность, застилавшая разум. «Позволено ли мне быть столь счастливым?» — думал Джейме. «Мне, человеку, который нарушил так много клятв и обетов?». Он гладил её отросшие волосы и наслаждался спокойствием этого мира. Даже море молчало, посвящённое в их тихую тайну. Джейме думал о том, сколь много они вместе прошли. Должно быть, это самая удивительная история брака за все минувшие поколения Ланнистеров. Отец наверняка хмурил бы брови и сказал, что родство с Тартами не принесёт им выгоды. Джейме вспомнил, как его едва не женили на Лизе Талли ради союза с Речными землями, и усмехнулся. Он всегда был непослушным ребёнком и теперь выбрал свою долю по воле сердца. Он собирался защищать этот выбор до самого последнего вздоха. Пламя из пышущего превратилось в кроткое, но дающее самый сильный жар. Языки огня напоминали крохотных человечков, которые робко выглядывали и снова прятались от незнакомцев. С Бриенной ему была уютна и эта башня, и пещера разбойников, и целый мир. Он тихо провёл пальцами по щеке, тёплой от пламени. Бриенна поймала его ладонь и прижала к лицу, запрещая убирать её. — Я уже говорил что люблю тебя, женщина? — спросил Джейме тихо. — Сегодня только один раз, — ответила Бриенна, и он улыбнулся. Она чертовски права. Он должен был говорить это по десятку раз каждый день, что они провели вместе после плена Братства, но не делал этого. Тирион всегда считал, что Джейме тугодум всюду, кроме боя, и сегодня он был с ним согласен. — Тогда скажу второй, — шепнул он, целуя её щеку. Джейме давно поражался, насколько то, что он чувствовал, было нежным. Точно цветок, прекрасный и хрупкий с виду, но невероятно стойкий. Эту любовь хотелось исследовать медленно, словно боясь спугнуть. Хотелось целовать так бережно, словно в любой момент можешь потерять. Определённо, такого он никогда прежде не испытывал, и это наполняло его особым теплом, будто тяжесть этого мира упала с плеч, и теперь впереди ждало лишь счастье. Утро заставит их вернуться к заботам и заново вспомнить, кем они являются, но эти вечер и ночь принадлежали только им, и Джейме собрался наслаждаться ими, позабыв прошлую тьму.