An eternal silent shadow.

Я умерла, когда мне было пять, в этой гребаной машине, в этой чёртовой реке. Там же где и моя мама… Моя дорогая мама, мамочка, та кто подарила мне жизнь и которая забрала спокойную жизнь с собой. На месте сердца образовалась чёрная дыра, всепоглощающая, та которая заставляла рыдать и запихивать свою тоску подальше в неё. Спустя два года, которые я провела как в тумане, на автомате ела, на автомате училась, совершенно не обращала внимание на окружение, полностью сосредоточенная на пустоте в груди, появился кто-то новый. Сначала я этого не замечала, продолжая пустыми глазами смотреть в пустоту, начиная рыдать в самые неожиданные моменты, продолжая просто медленно угасать. Но когда я сидела в саду, даже не успев осознать как тут появилась, над ухом раздался голос: — Мир не остановился от твоей боли девочка, ничего не измениться, если ты не захочешь этого изменить. — И меня прошибло. Это замечание было настолько правдивым, что я на секунду замерла, а потом разревелась во весь голос, с завываниями, с полуудушенным хрипами и всхлипами. Так, как не плакала со смерти матери, продолжая душить в себе чувство, что она больше не вернется. Она была с чёрными волосами и голубыми глазами, моя мама пахла духами с лавандой, её любимый кофе был с мёдом, и у неё были самые тёплые руки. Она всегда улыбалась, подхватывала меня на руки, кружила по комнате и надеялась, что я не замечу как она прокрадывается каждое утро в мою комнату и ставит мои любимые ромашки, собранные в саду. У неё уютные объятия, светлые как небо глаза, мои чёрные как тьма волосы и самые-самые вкусные печенья. У моего отца, как я начала называть его позже, спонтанным желанием из новеллы, глаза были чуть темнее янтаря, была добро-снисходительная улыбка, когда я крутилась вокруг хвостиком, были твёрдые руки, вечное чувство защиты и грубая кожа ладоней. За ним шлейфом стелился запах железа и зелёного чая, он был для меня как супергерой. Правда, с того самого момента я больше никогда не верила в сказку, начиная развивать чутьё на тех или иных вопросах, чтобы понимать где мне лгут. Я умна. Сколько бы раз это не повторялось, это было не ЧСВ и не самоуверенность, просто был факт. Стараясь понять людей, я перечитала очень много книг по психологии, а после задумалась, почему я не могу ещё и учится заочно, не хотелось бы, чтобы на меня смотрели, не люблю чужое внимание. Но я молчала, потому-что детей отправляют в школу зачастую для того чтобы социализироваться, мне лично на тот момент хватало планшета и загруженных игр. Где-то на просторах интернета читала, что «Школа заставляет нас делать то, что ты делать не хочешь», и может, для большинства людей это являлось правдой, но сама по себе я азартно хватала любую доступную информацию, хваталась за неё как утопающая за деревяшку, а после, это стало привычным — нагружать себя сверх меры. Круги под глазами стали моим регулярным спутником, еда сопровождалась какой-то пресностью солёной воды. А после, меня нещадно тошнило. Позже - рвало, это продолжалось ещё три года. На своё десятилетие я подняла крышку подаренного ноутбука и погрузилась в кучу информации, интернет подарил мне возможность узнать, что есть игры более азартные, сложные и трудные чем на планшете. Я постепенно переставала чувствовать вкус еды, хотя вкус печенья оставался всё таким-же сухим и со следом потери. После разбора полётов с ноутбуком, года учёбы лёгкому программированию, практики в создании лёгких игр я наткнулась на ММО. Это было настолько поразительно, я полностью погрузилась в эти игры, везде сплошь и всюду закачивала самые разнообразные задачи, брала все квесты, попутно выполняя их, пока добиралась до основного. Мир потерял для меня значение, я полностью погрузилась в игры. После, открыла фильмы. Затем, мультики. И мир меня потерял навсегда. Я ела мало, я мало спала, я много училась, я много играла, смотрела, и просто зависала с приятелями-игроками. До меня пытались достучаться, как минимум отец, как максимум мачеха. Но после, просто опустили руки понимая, — я их не слышу и не буду слушать. И меня никуда не вели, оставляли дома, в темноте комнаты. Через два года, когда я попыталась позвать, поняла, что не помню чтобы я вообще говорила со смерти мамы. Только, разве что, завывала и заливалась слезами, но говорить? Нет, этого не было. Так и листались мои дни, как страницы потёртой книги на ветру. Быстро, иногда перепрыгивая по две или три. Я всё так-же зависела от чувства азарта, сковывающего горло, всё ещё училась, пыталась засунуть в себя хоть чуть-чуть пресно-безвкусной еды и кидала в огонь души дрова, которые доставала из компьютера. А спустя год, я застряла в САО. И тогда я встретила Кирито — того кто в будущем будет моей неотъемлемой частью.