Beneath the ground

Кеминтири. Чертово египетское имя стало для меня символом многих бессонных ночей. Я чертовски плохо приспосабливалась к новому режиму и по сей день продолжала полу-вечернее бодрствование. Металлические шторы, надвигающиеся на окна, защищали от закатного света и свежего воздуха, а по ночам, то на рассвете, то рано вечером я заваливалась спать под городской шум и редкий стук дождя. Джонни установил мне новомодную систему контроля, закрывающую и открывающую жалюзи в зависимости от времени рассвета и заката. Он уверял, что это последний писк моды в мире киндрэт, и вообще — личная Best Barbie Doll Тео Рейнольдса не какая-то там дешевка, чтобы самостоятельно следить за синусоидой солнца. Я вежливо покивала и после его ухода отодвинула кровать в самый темный и непросвечиваемый угол. Не хочу, чтобы однажды система, изобретенная Носферату, «случайно» дала сбой, если я в сердцах назову Ималию жирной сукой. Я щелкнула мышкой, открывая очередное письмо. Обновленный Красный список Камарильи. Это типа вампирский Top Most Wanted. Например, с недавних пор я и Беккет значились в списках Техаса, но, чтобы попасть в Красный лист, нужно было наступить на хвост большей части камарильских парней, оторвать его, а потом засунуть им в задницу. В качестве трофея «герой» получал славу, тысячу проблем и гордое звание анафемы на время равное бесконечности. Имя Кеминтири недвусмысленно находилось в самом топе самого топа. Клан, назначивший награду: Вентру. То-то поверенный Тео так легко нарыл мне информацию. Хочу сказать, что дамочка повеселилась на славу. Воистину, если кто-то и понимал толк в развлечениях, так, видимо, только египетские фараоны и их последователи. Обращенная самим Сетом хрен знает когда, тысячеликая богиня занималась, конечно же, исследованиями. С ее сомнительной точки зрения, каждый вампир должен был быть спасен от своей сущности, вернувшись к жизни посредством ритуала перерождения. Если я поняла верно, то всех сородичей она планировала обратить в мумии, а пока, не найдя достойного способа это сделать, занималась их умерщвлением. Выглядело это все, как чертов план по созданию гребаной армии, состоявшей из ссохшихся придурков, посредством геноцида других. Во всяком случае, я начала подозревать, что каждый сородич старше пяти сотен лет настолько одурел от скуки, что пытается изобрести очередной изуверский способ ввергнуть нынешний мир в Геенну, а Беккет выступает летописцем. Мне понадобилось несколько недель, чтобы связать одно с другим и выйти от истории Кеминтири к истории Беккета. «Пробегая мимо», господин Беккет умудрился ввязаться в потрясающие приключения, слегка подгадив паре сотен ребят, после чего со значительным выражением на лице ушел в закат. Во всем этом был некоторый смысл, намек на дальнейшие поиски… Но Тео было не до моих сомнительных изысканий. Его звонок, мгновенно высветившийся на экране мобильного, раздался тревожным пронзительным звуком. — Привет, барби, есть дело. Я вздохнула. — Помнишь многострадальную шкатулочку? — Помню. Если ты не прекратишь называть меня… — Она опять всплыла и очень-очень, очень нужна мне. — Три раза «очень»? — я постучала ногтем по столу. — Тео, из меня плохой боевик. Я могу провести анализы, изучить письмена, составить опись, но я не… — Вчера ночью дружелюбный джентльмен с крайне характерной внешностью заглянул в один из музеев Вашингтона, — перебил меня Тео. — После чего скрылся, а доблестная охрана из нескольких десятков людей и четырех киндрэт подняла шумиху о пропаже. Если бы ты копалась в его настоящем, а не прошлом, мне бы вообще не пришлось все это объяснять. — Подожди-подожди! То есть, Беккет не сумел похитить шкатулку на аукционе? — Я понятия не имею, — голос Тео сморщился наверняка, как и его лицо. — Беккет посадил тебя на самолет и исчез в Далласе, после чего о нем не было ни весточки. До последнего дня. Я благоразумно не стала упоминать о личном письме Беккета. Как и о том, что Носферату, которые отслеживают чужую почту, явно не желали докладываться новоявленному князю, раз он пребывал в неведении все это время. — Беккет объявится рано или поздно, — продолжал манерно бубнить Тео мне в ухо. — За ним следит чертовски много сородичей, и я хочу, чтобы ты была первой, кто придет по его душу с выгодным предложением. Я тупо смотрела на роскошную картину, изображавшую средневековый пейзаж европейского северного княжества. Картина занимала половину и без того немалой стены, и была видна с каждого из двух этажей. Бледная женщина в длинных цветастых одеяниях протягивала нежную руку к склонившемуся перед нею бедняку, что полз в грязи, измученный телесными страданиями. Выражение его лица недвусмысленно намекало, как сильно он жаждет прикоснуться к изящной кисти великой человеческой (хотя как знать) богини. Примерно так Вентру видят всех остальных. Как они только еще не скопытились от холода на вершинах своих моральных устоев. — Ты использовал меня, — произнесла я очевидное, оторвав глаза от картины, кою сюда запихал личный дизайнер Тео, не спросив моего мнения. Последовал мученический вздох, на этот раз не мой. — Это называется тактический ход, барби. — Ты сукин сын, Тео! Ты с самого начала подослал меня к Беккету, зная, что я полезу спасать его шкуру! А теперь подсылаешь к нему снова, чтобы я смогла стребовать с него долг за его жизнь? Тео полу-хмыкнул, полу-вздохнул. — Барби, твоя прямолинейная честность — плохой советник. Это был крохотный гамбит, не более того. Я импровизировал. Я закрыла глаза. — А что насчет… того, как ты узнал, что я… — Ты расспрашивала о нем так, как это делают влажные девочки, начитавшиеся сладких романов о горячем парне. Я сопоставил два и два. Я бросила трубку. Отшвырнула ее на диван. Сплюнула на пушистый оранжевый ковер. Малая просьба Тео, который действительно сделал многое для меня, вытащил из передряги, спас жизнь… Но он не попросил. Он выставил пешку на шахматную доску и теперь ждал, когда она срубит ради него вражеского слона и прикроет коня. Он поступал ровно так же, как тот, на чье место пришел. Кровь Вентру и вкус власти сыграли со старым добрым панком хреновую шутку.        Через два с половиной часа, аккурат через несколько минут после захода солнца, я получила e-mail: «Там я нашел тебя». Район даунтауна, один из канализационных входов-выходов. Вонь, слякоть, крысы и бегущая мутная от моей крови вода. Тео, склонившийся надо мной, слабость и боль… Место, где моя жизнь стала походить на карикатуру. В одном из служебных помещений канализационных нор нашелся круглый люк, ведущий на этаж ниже. Несколько одинаковых коридоров, затянутых грязью и запахом гнили, привели меня в потайную комнатку на сочленении четырех тоннельных лазов. Еще один люк, и я спустилась ниже, выбравшись в заставленную бочками и генераторами просторную комнату, теперь ощущая присутствие Беккета так, словно он стоял за моей спиной и дышал в затылок. Собственно, так и было. — Беккет, — коротко и смиренно сказала я, разворачиваясь. — Меня прислал Тео. Беккет молчаливо поднял брови. Его великолепная выдержка равнодушной улыбкой покоилась на благородном лице. Некоторое количество грязи на плаще и руках, легкое ранение, от которого тянуло прогорклым запахом сожженной плоти и высоко поднятый подбородок. Посреди задрипанной канализации, логова для носферату, гангрел смотрелся, как мадагаскарская орхидея посреди… канализации. Я провела почти месяц, изучая историю этого мужчины, в прямом смысле копаясь в потемках его души. Мысль о личной встрече покалывала подушечки пальцев, казалась эфемерной и опасной. На деле все оказалось проще простого. Беккет не изменился. Он улыбался также равнодушно-вежливо, хранил молчание и был верен лишь себе. — Он желает получить шкатулку, — продолжила я, устало глядя Беккету в глаза. — Которую я должна попросить у тебя в учет возврата долга за твою спасенную жизнь. Беккет издал резкий, изумленный смешок. — Я уже говорил тебе, что ты опасно честный человек, Блэйк, не так ли? — Я не люблю, когда меня используют, а Тео сделал именно это. — Ну, в отличие ото всех прочих, ему хватило такта сделать это практически нежно, — Беккет усмехнулся. — В отличие ото всех прочих, он значился моим другом. Ты знал о его планах? Беккет пожал плечами, задумчиво разглядывая мое выражение лица. — Я учитывал такую возможность. Но вовсе не планировал, что такая малышка, как ты, способна вытащить меня из настоящей переделки. В защиту твоего друга, хочу заметить, что и он никак не мог бы этого предугадать. Разве что понадеяться. Слишком много переменных. Если он знал, что мы были знакомы, то мог рассчитывать на мою благосклонность к тебе, но… — задумчиво протянул он. — К черту. Расскажи мне про шкатулку, — потребовала я раньше, чем сообразила, куда именно Беккет может меня послать с этими словами. Тот в согласии с моими мыслями лишь поднял брови, склонив голову. — Я должен тебе, — сообщил он очевидное, приподнимая уголки губ в улыбке старого доброго дядюшки. — В качестве возврата долга я могу сделать две вещи. Дать информацию, либо отдать искомое. Выбирай, что тебе важнее. Я нахмурилась. Тео нужна шкатулка, но без инструкции по использованию она для него бесполезна. Парень не мог совладать даже с тостером, что уж говорить. Если же я получу только информацию, и окажется, что накопать ее было бы несложно, Тео взбесится. Беккет понятливо наблюдал мои метания. Он играл мной так же, как и Тео, но, к его чести, совершенно не скрывал этого. Все это было похоже на неказистый тест на пригодность. Выбор из двух величин, каждая из которых оказалась настоящей темной лошадкой, монолитной плитой опустился на мои многострадальные плечи. — Есть в этом городе хоть кто-нибудь нормальный? — вздохнула я. — Итак? — усмехнулся Беккет. — У меня есть встречное предложение, — сообщила я, поразмыслив. — Ты заключишь с Тео союз. Отдашь шкатулку и поможешь ему с исследованиями, но в рамках разумного. Ты останешься непосредственным участником всех событий, но и Тео получит свою долю. Ведь это то, от чего ты никогда не в состоянии отказаться? От участия? Беккет улыбнулся, чуть острее, чем раньше, искривляя правый уголок губ в бесовской ухмылке. — Желаешь усесться в два кресла разом?.. — Он наклонился ко мне, и запах его крови стал душным, заглушив канализационные испарения. — Кровь Вентру отравила и тебя, дитя Малкавиан? — Зачем подтверждать очевидное? — А что, если я не соглашусь? Я развела руками. — Ну, значит, ты не согласишься. Что я могу тебе противопоставить? Беккет задумчиво рассматривал мое лицо, будто решал, стоит ли достать утенка из ямы или оставить его умирать, и найти нового. — Ладно, — кивнул он. — Я согласен. — Ты… Что?! Правда? — я натурально ахренела, распахнув глаза, как фарфоровая кукла. Он рассмеялся искренне, раскатисто и размашисто махнул рукой. — Да, согласен. Это может быть занимательно. Порадуй своего босса. Я потянулась к мобильнику в кармане, когда в ладонь ненавязчиво ткнулся шершавый бархат злосчастной коробочки с кольцом. Мы отдавали его Тремерам на анализ, но кольцо оказалось просто кольцом, и в последний раз я машинально запихнула его в куртку, там и позабыв. Я нахмурилась, выпростав коробочку на свет, вспомнила, что к кольцу прилагалось кое-что важное, и торжественно вручила находку Беккету. — На. Он уставился на мою вытянутую руку, что почти уткнулась ему под грудь. — Боюсь, я слишком старомоден для подобного, Блэйк, — вкрадчиво молвил он, весело сверкнув алыми глазами в ответ на мое недоумение. — Или стар. Ты женщина и, к тому же, ты не стала на одно колено. Я раз хлопнула глазами, поочередно посмотрев на Беккета и на коробочку. — Ты!.. Ты! Беккет, ты мне ни на что не сдался! — праведно возопила я, лукавя в каждом слове. — Там не кольцо, а записка! То есть, кольцо там, конечно, тоже есть, но… — Записка от ювелира? — вежливо уточнил Беккет. — Ему нужен размер моего пальца? Он вздохнул, впрочем, уже мягко открывая зев миниатюрной упаковки и доставая свернутый листочек бумаги. Его глаза пристально пробежались туда-сюда несколько раз. Он проверил бумагу на свет, потер ее в руках, понюхал, вынул из недр плаща мобильник и даже сверился с чем-то на нем. Я показательно отрешенно наблюдала за его сомнительными жестами, но забитая внутрь тревога вновь подняла голову. Тео проверил камеры, но не нашел ни единого следа «курьера» в своих записях. Сородич обладал плотью и кровью, но его лица не значилось ни в одной местной картотеке. Записка сама по себе не содержала невидимых чернил или магии. Беккет, наконец, повернулся ко мне, бережно пряча записку в карман. Лицо его утратило улыбчивость, все так же оставаясь спокойным, но взгляд стал колючим. — Кто дал тебе это? — Какой-то вампир, — пожала плечами я. — Он бьется током и выглядит так, будто его никогда не обнимали… что логично. Он передал это вместе с кольцом. Я обронила его в здании аукциона, кто-то нашел его и… — я развела руками. — Хм, — многозначительно сказал Беккет. Его внимательный взгляд вперился в меня, похолодев настолько, что я перестала дышать. После чего он практически отчеканил: — Забудь о той глупости, что я тебе писал, Барбара. О Кеминтири. Тео может рассчитывать на мою помощь, раз я заключил словесную сделку с его маленьким птенцом. Однако, я крайне не рекомендую тебе ввязываться в это дело, потому что тогда наши личные интересы могут пересечься, а я не люблю делиться. Это все. Ледяной тон Беккета, так непохожий на его размеренную доброжелательную речь, пригвоздил меня булавкой. Он не был встревожен, но казался злым, как стая оголодавших волков. Я наблюдала за его мгновенной трансформацией с оскорбленно раскрытым ртом. Беккет ушел от разговора красиво: превратился в белую псину, с которой разговаривать попросту невозможно, после чего важно процокал когтями мимо меня и исчез. Я вымученно набрала номер Тео. Руки дрожали. — Ну? — дружелюбно отозвалась трубка. — Эта вшивая тварь согласна отдать тебе шкатулку, — не менее вежливо сообщила я в ответ. — Если ты допустишь его к исследованиям. — Гм, — удивилась трубка. — Отличная работа, Блэйк. Я передам вшивой твари, что я согласен.