Beneath the ground

Я вошла в роскошное помещение, отделанное лепниной, позолотой и бело-розовыми мраморными плитами со светящимися прожилками. Необыкновенно помпезно, особенно после стареньких пузатых мониторов, что стояли на каждом втором столе в рабочей зоне обычных сотрудников. Тео и Беккет расхаживали вокруг круглого журнального столика, вырезанного из цельного куска камня. Завитушечки, закругления, зазубрины и прочая декоративная дрянь тонкой мистической вязью обвивала творение сумасшедшего мастера, начиная от плоского широкого основания, вилась по тонкой ножке и доходила до столешницы. На ней, к слову, возвышалась приснопамятная шкатулка, изрезанная индийскими символами. Теперь закрытая, она являла лик богини Кали на своей пузатой крышке, выполненной из желтоватой кости. Но в целом, все это бренное. Я уставилась на Беккета, бесстрашно пользуясь тем, что и он, и Тео были слишком заняты. Гангрел, коего в последний раз я видела аккурат посреди канализации, в башне Вентру преобразился до неузнаваемости. Стянув с себя плащ, он продемонстрировал миру изысканный вкус настоящего аристократа старой эпохи: белая шелковая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, запонки стального серебряного цвета, свободные брюки и, наконец, лакированный блеск туфлей, что пришли на место обыденным охотничьим сапогам. Шпага на левом бедре, обтянутая кожано-стальными ножнами, оставалась неизменной. Настоящий британский пэр. Нет, не так, Блэйк. Настоящая вшивая псина. Вот, уже лучше. Беккет изменился не только внешне. Было что-то еще, что я улавливала на границе обостренных вампирических чувств. Будто случайно откусила от наливного яблочка, а внутри оказался червяк. Стоило мне подцепить ощущение покрепче, как плечо Беккета неуловимо дрогнуло, будто он почувствовал мои «щупы», и я тут же втянула их обратно. Я решительно захлопнула рот, с кровью оторвала глаза от Беккета, глянула на Тео безо всякого интереса, и неудержимым ледоколом двинулась напролом к ним. Из препятствий предо мною был лишь нагретый батареями воздух, но собственная неуверенность лопатой била по лицу при каждом шаге, и на последнем я едва не споткнулась и грациозно не влетела носом прямо меж двух грудей Кали. — Барбара! — оживленно воскликнул Тео. — Моя чертовски… лучшая… э… А! — Он только махнул рукой, не желая ставить мой авторитет под сомнение в присутствии постороннего. Я коротко кивнула ему с молчаливой улыбочкой, искоса взглянула на Беккета. Если он назовет меня Блэйк, потом придется объяснять Тео, что за секретные отношения мы ведем, раз Беккет обращается ко мне лишь так, как это позволялось кругу очень близких друзей. Тео входил в этот круг, но упорно игнорировал мои пожелания. Беккет лишь равнодушно кивнул, разрешив все мои треволнения и даже не подняв головы. Образ Беккета, полу-издохшего, валяющегося в старой заброшке Хьюстона на обоссанном матраце, странным образом выплыл из недр сознания, слегка компенсировав очередной приток ярости. Я вновь повернулась к Тео, игнорируя колкую насмешку, сверкнувшую в глазах старого друга. — Ты звал меня? — Да, бар…бара, — Тео мученически вздохнул. — У нас возникли некоторые препятствия в исследовании этой чудесной вещицы. — Да что ты. — Гм. Так вот… Она не открывается. Я посмотрела на Тео, что стоял передо мной, виновато разведя руки в перстнях, на Беккета, чей задумчивый лукавый взгляд блуждал по резным выступам костяной шкатулки. Вздохнула. — Мы полагаем, что шкатулке требуется ключ, — продолжал Тео. — Который, в свою очередь, может быть спрятан в любом из тех предметов, что содержались в ней во время аукциона. Либо один из этих предметов и есть ключ. Я воззрилась на него так, что Тео чуть-чуть отодвинулся. Беккет с легким смешком смерил вентру взглядом. Меня он в который раз вежливо проигнорировал. — Князь Вентру, — медленно начала я. — Господин историк из клана Гангрел. Старинная вещица, которую вы двое желаете открыть и… Ах да, пропавший ключ. — О пресвятой Каин, Барбара! — Тео раздраженно махнул рукой, принявшись мерить комнату длинными тощими ногами. — Я уловил иронию сложившейся ситуации, но это не значит, что каждая закрытая шкатулка, гроб, шкаф, кастрюля будут взрываться, если их от-крыть! — Впервые вынужден согласиться с господином Рейнольдсом, — бархатисто отозвался Беккет, вызвав откровенное раздражение на лице Тео и странным образом опустошив меня звуками своего голоса. — Мы не намереваемся обнаружить в этой ценной вещице совершенно ничего остро-интересного. Мы желаем ее открыть исключительно с той целью, чтобы положить что-нибудь внутрь, но не извлечь. — И какой в этом смысл? — я показательно повернулась к Тео. — Разумеется смысл в том, чтобы хранить в шкатулке, которую сложно открыть, нечто, что бы мы не хотели легко потерять, — улыбнулся Беккет моему плечу. — Меня же лично интересует магия дайтьи, которая и создала это очаровательное произведение искусства. В гробу я видала, что его там интересует. — Вы можете расспросить ребят с аукциона? — со вздохом предложила я Тео. — Они же открывали ее на глазах десятков присутствующих! — Господин Беккет, — едко сообщил тот, глядя на гангрела с вежливой улыбкой людоеда, — с прискорбием уверяет меня о смерти всех причастных к аукциону непосредственных свидетелей. — Что, даже участников? — Исключительно персонал, — покачал головой Беккет. — Они пытались остановить меня. Я не стану препятствовать поискам выживших, но настоятельно рекомендую не тратить время попусту. Только если вы не располагаете профессиональным мастером спиритических сеансов, разумеется. Исчерпывающий ответ. — И теперь ты, Тео, хочешь раздобыть оставшиеся предметы, а так как одной из владелиц стала моя знакомая… Тео мило улыбнулся и согласно пожал плечами. — …то я прямо сейчас отправляются в Портлэнд с сияющей улыбкой на лице, — безрадостно закончила я. — Я уже заказал тебе рейс в бизнес-классе, гостиницу, и твой личный ассистент под-готовит тебе одежду. — Мой личный — кто? Тео поморщился, картинно приложив руку ко лбу. В его понимании это выглядело драматически. — Ах, да. Я запамятовал сообщить тебе. Его имя — Инграт, и он будет сопровождать тебя в качестве телохранителя и помощника. И сторожа. Я открыла было рот, подступаясь к Тео, но его взгляд, необычайно острый и властный, хлестнул меня по лицу. «Не здесь. Не сейчас». Я отступила. Беккет наблюдал немую театральную постановку со сдержанным интересом профессионального актера, ушедшего в отставку по причине бездарности нынешних исполнителей. Я вышла из залы, напоследок притворив дверь со всей возможной учтивостью, и выскочившая из ниоткуда тоненькая девочка, похожая на пажа, вручила мне бумаги, запас-ной мобильник и новенький блестящий планшет. Такси ожидало у входа.        Старушка Джейн не преминула расспросить меня о моей новой жизни, посетовала на бледный вид, посоветовала режим сна и питания и опоила тремя видами английского чая. Пришлось слегка влезть в ее милую маленькую голову с высокой конструкцией старомодной прически, дабы оправдать свой ночной визит. Она была более чем благодушна, отчего у меня щемило в груди, ибо я не пропила всю свою человечность, как это уже сделали некоторые. Вариант похитить кувшинчик, самый очевидный и логичный, был немедленно отметен. Единственные, кто может мне что-либо поведать про происходящее, не захотят об этом говорить, а мисс Честер вполне вероятно осведомлена хотя бы вскользь. — Мисс Честер, расскажите о той привлекательной вещице, что вы приобрели на аукционе? Мне показалось странным, что изо всего многообразия вы выбрали самое простое. Она смерила меня задумчивым взглядом человека, который рассуждает, посвящать ли юное дитя в масонский заговор или подождать? — Я узнала вещицу по фотографии в одном из старых исторических журналов. Автор божился, что внутри он содержит образец дохристианской письменности славян, образцов которых не нашли и по сей день. Джейн лукаво улыбнулась, значительно понижая голос и едва-едва придвигаясь ко мне. Теперь, за легким шлейфом белоцветочных духов, я ощущала иное. Голос крови, изрядно утратившей силу, медленной, вязкой, остывшей. В сравнении с теми, кого пила я, жизнь в ней едва теплилась. Новорожденный расистский инстинкт мигом разместил ее в секцию под пометкой «Просрочено». — Вы знакомы с индийской мифологией, дорогая? — перевела тему Джейн. — Крайне поверхностно. — Как и я, — кивнула она. — Однако, могу вам сказать, что данный кувшин не имеет к ней никакого отношения. В отличие от тех вещиц, что лежали вместе с ним в той шкатулке. Вкупе с тем журналом, что я упомянула, вещица показалась мне занятной. Я притормозила на мгновение, когда голос Джейн вдруг раздвоился на два потока, один громче другого. Я здраво рассудила, что наконец-то встретилась со своей первой галлюцинацией в мире тьмы, когда поняла: Джейн солгала мне. Ее мысли на мгновение отклонились от того, что она выдавала вслух, и я услышала обе версии. Джейн продолжала расслабленно смотреть на меня, теперь смолкнув. — М-м-м… Иными словами, он из другого комплекта? — решила подыграть я. — Более того, я полагаю, он был изящно спрятан в вещах, которые не могли бы указать его истинное происхождение. На нем нет символов, рун, все, что мы имеем: лишь форма и материал. Однако внутри и правда оказались письмена. — И полагаю, что с последними связано наиболее интересное? — На этот вопрос ответить не так-то просто, — она отпила крохотный глоточек чая. Этот неспешный жест едва сумел скрыть усталость, с которой Джейн держала легкую чашечку из костяного фарфора. — Итак, кувшин, — Джейн вздохнула. — Он там, на камине. Ты можешь взять его. Я не преминула воспользоваться добрым советом, приподняла крышечку маленького ларца, обнаружив внутри толстые осколки. — Неси их сюда. На свет. Вот так. — Письмена? — я покрутила осколки под лампой. — На внутренней стороне? — Кувшин отлили по форме заготовки. Она состояла из трех частей, которые позднее разбили и вытащили. — И на заготовке оказалось послание? — Шифр, — кивнула Джейн. — Я не в силах его разгадать. Он не имеет никакого отношения к славянской письменности. Судя по всему, это смесь мертвых языков, а делиться с тем, кто понимает больше, мне не захотелось. Я смогла разобрать сами знаки, но подобрать ключ… Странно. Джейн никогда не страдала специфической формой исторической жадности. Она считала, что лишь вместе историки могут воссоздать летопись по крупицам. — Я сделаю фотографию, — мягко сказала я, едва-едва касаясь ее расслабленного сознания своей магией во второй раз. Она лишь кивнула, и на самой грани ее блеклого, растекающегося белком сознания, я ощутила чудовище. Жирное черное вонючее тело болезни. Я укрыла Джейн пледом, когда та едва не дремала от усталости, откинув маленькую седую голову на спинку плюшевого дивана. — Барбара, — окликнул меня уставший голос, когда я уже стояла на пороге, замотанная в шарф. Я оглянулась к ней, и Джейн, слабо шаркая ногами, подошла ко мне вплотную. В ее глазах кольнула боль, которая не имела ко мне ни малейшего отношения и все же — она появилась, когда Джейн посмотрела на меня. — Я давно хотела отдать тебе это, — она протянула ладонь. Тонкая золотая цепочка и крохотная капля темного прозрачного стекла. — В моей семье это считалось оберегом. Он передавался от матери к дочери. Считалось, что он приносит удачу. Мне эта вещь уже ни к чему, наследников у меня нет. Возьмешь? Я неловко пожала плечами и осторожно, стараясь не задеть ее ледяными пальцами, взяла оберег. Сущая безделица, но обижать ставшей на старости лет сентиментальную старушку — последнее дело. Джейн довольно улыбнулась, словно выполнила свой главный жизненный долг, и кратко обняла меня на прощание. Я спорхнула с крыльца ее огромного дома, постукивающего стрелками часиков, позвякивающего фарфоровыми блюдцами, мяукающего и дребезжащего, и ощутила легкий искристый азарт. Как будто выпила сладкого шампанского, и черепная коробка наполнилась невидимыми пузырьками. Март щедрой горстью бросил мне в лицо крохотные сухие снежинки. Они завертелись в ярких лампах фонарей, искрясь белым золотом. Теперь, когда я почти превратилась в труп, снег не казался таким уж холодным, а ветер — промозглым. Туманная клякса, смазанная в темноте, выглядела, как сугроб залежалого снега. На самом деле, клякс было две, но конкретно эта вызывала во мне смутные подозрения. Интуиция малкавиан, будь она не ладна. Я задумчиво уставилась прямо на кляксу, и страх тонкими коготочками взобрался по спине. Клякса в ответ едва заметно шевельнулась, явно поворачиваясь ко мне спиной, когда мозг выдал единственно верное: — Беккет. Я произнесла это вслух. Вымученно вздохнула. Клякса задумчиво остановилась, не менее задумчиво обернулась и выступила в свет фонаря. Нынче Беккет был замотан в длинное, чуть короче плаща, черное пальто из шерсти. Добротный клетчатый шарф, едва приподнятый, защищал лицо от снега. — Какая неожиданная встреча, — едко выдала я. Звучало это, как лай мелкой дворняжки, цепляющейся к недоуменному догу. — Решил присмотреть за тобой, Блэйк, — просто сказал Беккет, сменивший равнодушие и холодность на отеческое участие. Это вызывало легкое желание насадить его на кол. Я без обиняков подошла ближе, гневно проскрипев сапогами по снегу, после чего впихнула в руки Беккета собственный телефон. — Там фото шифра. Кувшина, — голос обиженно позвякивал. — Шифр из нескольких языков. Не знаю, имеет ли он хоть какое-то отношение к вашему «саркофагу», но уверена — тебе не составит труда разгадать его. Беккет задумчиво крутанул в длинных пальцах мой мобильник, не посмотрев на него. — На самом деле, мне необходимо в срочном порядке отбыть с континента, — сообщил он. — Полагаю, что этой информацией, — он указал глазами на телефон, — придется заниматься лично тебе. — С континента?.. — внутри предательски кольнуло. — Это означает, что в шкатулке нет никакой настоящей ценности? — Это означает, что для меня лично есть кое-что более интересное, чем шкатулка, — усмехнулся Беккет. — Но ты пришел на аукцион! Ты пришел за ней в музей Вашингтона! Беккет вымученно вздохнул. В целом, он делал это чаще, чем любой человек, либо сказывалось мое присутствие. — Мне нужны были монеты, которые шли в комплекте. Тогда я пришел за ними. Говоря откровенно, единственный, кто действительно выказывает нездоровый интерес к ней — твой друг Тео. Мне непонятны его мотивы. В некотором роде она интересна с исторической точки зрения, но не более, чем детская раскраска в сравнении с картинами Рембрандта. — А музей? — Мне нужны были деньги, — терпеливо ответил Беккет. — В музеях, как ты возможно догадываешься, всегда есть что-то достаточное ценное. Шкатулка подвернулась мне под руку. Странным образом она преследует меня. То есть, он опять пиздил все, что плохо лежит. Слава Каину, я не сказала этого вслух. — Времена неспокойные, Блэйк, — задумчиво продолжил Беккет. — Ты очень юна и не замечаешь некоторых вещей, которыми Тео, по всей видимости, не спешит с тобой делиться. Пока что он помнит о том, что ты ему друг, но кровь вентру и власть сотрут эти чувства. Тео Рейнольдс навсегда станет Тео Вентру, и ты окажешься по другую сторону. От крышки гроба. — К чему была эта речь? — Я рекомендую тебе перестать ввязываться в идиотские приключения и на время затаиться. — Беккет, твое непостоянство поражает меня. Воистину, ты хуже сестер Воэман, — вздохнула я, разглядывая равнодушную ухмылку на сером лице. — Зачем ты указал мне на Кеминтири? — Неразумная шутка, — посерьезнел Беккет. — У меня было хорошее настроение и я сглупил. «Восьмое февраля, — тут же отрапортовал мне мозг. — Интересно, что у него такого случилось в тот день, что…» О боже. Я больна. Я натурально больна. Мне надо лечиться. Сегодня Беккет был потрясающе терпелив, искренен и доходчив. Без сомнения, это означало, что меня ждет большая жопа. Обычно злодеи так распинаются перед своими жертвами прежде, чем вскрыть им горло или сварить из них суп. Беккет задумчиво запустил в карман руку, после чего протянул мне раскрытую ладонь. На шерстяной перчатке лежал гладкий камешек на обыкновенном шнурке с вырезанной поверх руной. Эффект дежа-вю меня несколько заколебал. — Не переживай, Беккет, то кольцо было искренним подарком, — язвительно ответила я. — Ты совершенно не обязан давать что-то взамен. — Это амулет, — спокойно молвил Беккет, внимательно глядя мне в глаза. — Носи его с собой, Блэйк, если хочешь выйти живой из этой истории и оставь меня в покое. Я открыла было рот, чтобы сказать, что это именно он приперся в Портлэнд и следил за мной, но чужая сила навалилась на мою голову, и сознание расслабленно поплыло. Ну и ладно, обвешаюсь чужими цацками, как новогодняя елка, повяжу на голову разноцветный платок и пойду на улицы просить позолотить мне ручку. Я послушно забрала камешек, едва ощутимо царапнув ногтями по мягкой шерсти, под которой покоилась мертвенно-холодная плоть Беккета. Амулет отозвался внутри легким теплом, будто поднялась температура, и тут же смолк. Когда я подняла глаза, на свежем снегу красноречиво темнели следы волчьих лап.