Beneath the ground

Было что-то неправильное в том, чтобы отправлять на адрес Беккета пьяные письма, надиктованные Николь при поддержке Джин, поминутно жалуясь им на жизнь. «Что-то» очевидным образом не ответило мне ни единого слова, зато семнадцать пропущенных от Тео несколько охладили мой пыл. — У меня три плохие новости и одна почти отвратительная, — сообщил мне важный голос из трубки, которую мне из рук в руки вручил вновь прибывший Инграт. — Во-первых, я всажу в тебя три заряда дроби лично, если ты не перестанешь так по-блядски относится к понятию «быть на связи». Отдать телефон Гангрелу! Я что, благотворительная организация для бездомных?.. Да, Беккет, я в курсе, что вы стоите за моим плечом! Кхм, так вот… Во-вторых, Беккет расшифровал эту дрянь из кувшина, и написанное значительно испортило мне настроение, но тебе это знать не положено. В-третьих, я видел, что вы понаписали про меня на форумах. Я вздохнула. — А что с той новостью, которая «почти отвратительная»? — Пять минут назад господин… Теперь-то вас все устраивает? Да?.. Так вот господин Беккет сообщил, что он отбывает по личным делам и не участвует в расследовании. Может, нашел у тебя в телефоне свои голые фотки и обиделся или еще что. Да, Беккет, я знаю, что вы все еще здесь!.. Прости, барби, но теперь этой херней занимаешься лично ты. — Угу, — буркнула я в трубку. Значит, пьяные письма Беккет все-таки получил. Это хорошо. Значит, письма он читает. — В качестве разнообразия я отправляю тебе в Лондон. У тамошних тореадоров есть литература, в которой есть некоторые пояснения касательно всей этой херни со шкатулкой. Я тупо уставилась в стол. Лондон? Тореадоры? Тео следит за мной? Он слышит, о чем я говорила? Это шутка такая или это шутка лично Беккета? Что за хрень?! Пьяный дурман сошел на нет. Я отложила телефон на стол, взяла его в руки, снова отложила, снова взяла. Цикл успешно повторился несколько раз, пока Инграт не выхватил мобильник у меня из рук, осуждающе качая головой, и вышел из квартиры. Он жил этажом ниже. Звонить Реджине Блэйк я, конечно же, не собиралась. Теперь я знаю, что ношу фамилию бывшей любовницы Беккета, ради которой он вышел под солнце, чтобы в последний раз с ней проститься. Это, как в «Титанике», только по-настоящему. Я вздохнула и щелкнула кнопкой мыши. Раздел тореадоров, в который мы вошли по паролю Джин, был все еще открыт. Список контактов и адресов был здесь же. Ладно, звонить и писать — это ведь не одно и то же, верно? «Доброй ночи. Вы не расскажете мне про Беккета?» Почта мигнула, подтверждая отправку самого идиотского в моей жизни сообщения на адрес NotYourEmmaBlake@vtm.com. Я думала, после этого начнутся шпионские игры или тайная переписка, или пьяный слет двух женщин, имевших, что сказать друг другу. Реджина Блэйк оказалась не такой. Она молча выслала мне билет до Лондона в один конец, с явным намеком, что снесет мне башку за фамильярность и возвращаться не понадобиться. В самом письме не было ничего, кроме пересланной информации от авиакомпании и затейливой подписи: Queen of Night. Естественно, курсив, естественно, темно-фиолетовый оттенок и нечитаемый шрифт. У меня было ощущение, что я заказала очень дорогую проститутку, а по прилету меня встретит Тео в ярко-оранжевом парике с клоунским носом и пискляво провопит в ухо: «Сюрпри-и-из!..» К слову, Тео тоже выслал мне билет, как будто я не в состоянии забронировать рейс лично, так что я страшно оскорбилась и подарила его голливудскому бомжу. Я приземлилась в Лондоне через сутки и тут же получила новое письмо с фиолетовой вырви-глаз подписью. На этот раз с адресом кофейни. Никаких Тео, Беккетов и носов. То есть, Тео все-таки был и письма от него тоже, но я решила, что игнорировать его в течение нескольких часов мою репутацию уже не попортит. Я добралась до секретной точки за волнительные пятнадцать минут, торопливо спустилась на подвальный этаж и была учтиво проведена за угловой столик, от которого исходила мертвая аура неживого существа. Все прочие были заполнены суетливыми, гомонящими людьми, скрытыми шторками в личных «отсеках». Реджина Блэйк встретила меня полуулыбкой и томным взглядом поверх огромных солнечных очков, дужка которых с правой стороны была обломана. Каждый ее палец обвивало золотой нитью, из-под капюшона выглядывали коротко остриженные черно-белые волосы, и от подбородка к виску с правой стороны вилась черная татуировка подсолнуха. Я оценила низкое волнующее «Барбара» и подала руку в ответ. По-человечески теплые пальцы дружелюбно пожали мои, едва заметно скользнув подушечками по внутренней стороне запястья. Вот, что значит, натренированный до машинальности флирт. — Я изучила вашу родословную, — сообщила мне Реджина, пока официант ставил передо мной кружку кофейно-кровяного напитка с нотками ванили и мяты, который я не заказывала. — Вы не имеете никакого отношения к роду Блэйк, от которого произошли я и моя мать. — Это успокаивает, — искренне ответила я, принюхиваясь. — Почему вы интересуетесь Беккетом? Я подняла глаза на «Королеву Ночи», сморгнула несколько раз, но не сумела отделаться от дурного ощущения. Образ женщины раздваивался, словно кто-то бил по воздуху ладонью, и тот шел рябью, как бывает из-за утечки газа или в потоке восходящего тепла. Наносной флер тореадорских фетишей лишь раздражал и отвлекал. Реджина прищурилась, приподнимая правый уголок губы над клыком. Правая часть ее лица выглядела гораздо более ассиметричной, чем следовало бы. — Из какого вы клана, Барбара? — Малкавиан. — О… Вы написали на мой личный контакт, доступный лишь… Хм. — У меня есть знакомые тореадоры. — Излишне болтливые. — Я думала, вы все такие, — беззлобно пожала плечами я. — Я просто хотела узнать про… — Беккета. Да. Так почему вы интересуетесь им? — А разве возможно им не интересоваться? — парировала я. Реджина усмехнулась. Совершенно по-человечески, без лишнего драматизма. — Я пыталась соблазнить его однажды. У меня не вышло, — сообщила она, рассеянно проведя тонким пальцем по ободку кружки. — Но… — Да, моя мать. Она тоже пыталась, и ей это удалось. Ну что за глупости, Барбара! — рассыпчато рассмеялась тореадорша. — Вы, верно, никогда не соприкасались с миром тьмы, раз вас смущают подобные мелочи. Беккет крайне своеобразен, зачастую совершенно нелогичен, им движут почти человеческие позывы, любопытство и каприз. Он действительно очень занятный молодой человек. Однако, меня интересует иное. Спросите себя, почему вы так одержимы им? Она заглянула мне в глаза, невзначай беря за руку своей, так что я вновь ощутила тепло, которого не должно было быть. Я одержима Беккетом. Более того я осознаю это, но… ничего не могу с этим поделать. Амулет, что Джин выбросила со второго этажа, странным образом уничтожал мои мысли о нем. Это я поняла, как только перестала носить его, и они вернулись скоростным потоком. Я полезла за ним в пекло, провела недели в исследованиях его жизни, вопреки здравому смыслу написала незнакомой, весьма немолодой тореадорше, попросив о встрече… Что дальше? Вступление в шабаш? Дуэль с местным князем? Я вела себя, как гуль без хозяйской крови, с одной только разницей, что гулем я не была. Я вздрогнула, выхватив руку из мягкой хватки Реджины. — Малкавиан, говорите? — ласково улыбнулась она вновь. — А вы уверены?..        Полчаса назад я забрала ветхую книженцию у местных тореадоров, которые не имели никакого отношения к Реджине. Они безрадостно встретили меня, заставили расписаться в трех экземплярах в девяти местах и оставить отпечаток пальца еще в одном, и отпустили. Книга лежала справа на кровати, я лежала слева, и на этом наше взаимодействие заканчивалось. Я вяло пролистала общий чат с Николь и Джин, которые последние двести тридцать четыре сообщения развозили тему о том, «куда же подевался Роман и остальные тремеры». Я тягостно вздохнула, настолько тягостно, будто рядом со мной был кто-то, кто мог бы это услышать, и повернулась на левый бок. Ночь только начиналась, и чудесная комната без окна оказалась очень кстати. Я закрыла глаза и представила Беккета. Не то чтобы я собиралась впасть в романтичную дрему под аккомпанемент страстных сцен, порожденных больной фантазией… Хотя было бы неплохо, конечно. Я просто пыталась отыскать его мыслью. В конце концов, если мне это удастся, это подтвердит мою сомнительную теорию о… Знакомое присутствие за спиной толкнулось под лопатку. Я резко обернулась, подскакивая на кровати, но в комнате никого не было. Спустя пяток тревожных минут я вновь опустила веки, и чужое присутствие вернулось, но теперь было бы будто где-то сбоку, или впереди, или надо мной. Ощущение менялось, как если бы невидимка летал вокруг меня облаком тумана, но начавшие проступать во тьме картинки приходили не из этого места. Крайне смазанные, расплывчатые, словно кто-то порвал холст с картиной и бросил его в воду. Там, где… где находилось то, что находилось, лил нескончаемый дождь. Я не могла узнать места из разрозненных кусочков видений, но Беккет не солгал. Он действительно покинул континент, видимо, перебравшись на этот несколькими днями ранее. Я отчаянно пыталась сконцентрироваться сильнее, но остатки крови внутри отозвались предательским напоминанием о скором голоде. В любой поездке я была вынуждена кормиться самостоятельно, то есть, — от живых людей. По этой причине я всегда пыталась вернуться в ЛА в кратчайшие сроки. Промозглый Лондон дружелюбно плюнул в меня сырым облаком дождя и легкой поземки, стоило распахнуть гостиничную дверь. Разумеется, разыскать бомжа в центре столицы не составило никакого труда и, разумеется, блевать от его запаха хотелось даже больше, чем есть, но я знала, что потеря контроля кончится для меня окончательной смертью. Господин в запревшей старой куртке и мятых штанах неловко качнулся, сползая по стене, когда меня окликнуло удивленное: — Блэйк? Я обернулась молниеносно. Никогда не чувствуешь внутри такой силы, как только что после, гм, обеда. Передо мной стояло несколько сутулое существо с темнеющими наростами на высоких скулах и белом лбу. Довольно дорогая, но не очень чистая одежда превосходно сочеталась с канализационным люком, из которого парень только что вылез. Носферату. Я была наслышана об их уродстве, даже мельком видела Гэри, но многообразие чудовищности их клана не знало границ. Существо аккуратно приблизилось, поднимая вверх когтистые руки, улыбнулось так, что меня передернуло, а затем свет фонаря пролился на длинные ресницы и глаза с теплой шоколадной радужкой, и меня будто током пробило. — Ва… Валентин?! — крякнула я. — Блэйк, — он рассмеялся совершенно, как в старые добрые времена, и обнял меня столь же легко и нежно, как когда-то. Валентин обладал необыкновенной способностью нарушать чужие личные границы стильно. Я оттолкнула его, уперев руку в грудь, потом взяла его лицо в обе ладони, как следует покрутила его голову в разные стороны и наконец выматерилась. Валентин лишь мелодично рассмеялся. — Я, конечно, слышала, что Носферату любят «пошутить», но… это чересчур бесчеловечно даже для них, — горестно вздохнула я. — Они мертвецы, Блэйк, о какой человечности ты говоришь? К тому же, Носферату и тореадоры Франции находятся в весьма натянутых отношениях. Когда я приехал поступать в университет на художественный, первые и вторые заметили меня почти одновременно, и это сыграло со мной дурную шутку, — печально сказал он. — На кой ты им сдался? — Я случайно увидел сородича, еще когда был человеком. Он кормился, и мое присутствие стало нарушением Маскарада. Это был довольно юный тореадор, он растерялся от страха, а я убежал. На следующую ночь за мной пришли. Правда, уже носферату. Позже я узнал, что тореадоры проводят ежегодный отбор в свои ряды в моем университете, ну и они уже выбрали меня. Носферату это не понравилось. — Ахренеть. Интересно, что стало со Страшной Лиззи и Теслой? И Магнусом? — Тео тебя, видимо, не интересует? — усмехнулся Валентин. — Тео? Тео Рейнольдс? — я расхохоталась. — Слыхал про нового княза ЛА? Которого тоже кличут Тео? Валентин уставился на меня во все свои прекрасные глаза. — Ты шутишь?! Козявка Тео стал целым князем? — Вы в своей Франции видите хоть что-нибудь дальше Эйфелевой башни? — Мы в своей Франции знаем о вас больше, чем вы сами, — усмехнулся Валентин и крайне галантно подал мне когтистую, покрытую темными пятнами и легким мехом руку. Я помнила, какими белоснежными и мягкими были его изящные пальцы, когда держали кисти. — Позволите, пригласить вас на скромный чай, леди?..        Вал остановился в той же гостинице, что и я, правда, в техническом помещении, куда вел люк из кухни. Лазить по шахтам я не собиралась, и в итоге скромный чай состоялся у меня. Вал, обращенный, по его словам, еще полтора года назад, все еще жутко трясся при виде людей от страха, что его личина слетит, и они увидят его новое «я». Сейчас он баюкал в руках кружку с подогретой четвертой, которую выудил из собственной сумки и щедро поделился со мной. — Все же это ужасно странно, — простодушно сказал он, глядя в одну точку, пока я смотрела на его щеки, не в силах оторвать глаза от его уродливости. — Нас было шестеро. Ты, я, козявка Тео, Страшная Лиззи, Тесла и Магнус. И трое из нас становятся вампирами? — Ты не считаешь, что это просто совпадение? Тео обратили гораздо позже тебя, а меня обратили потому, что я отправилась на поиски Тео. — Я говорю, что это странно, — пожал плечами Валентин. — А так как странные вещи совсем недавно стали происходить все чаще, то это странно вдвойне. — О чем ты? Валентин поднял на меня глаза, единственное, что в нем совершенно не изменилось, и удивленно приподнял брови. — Вы там в своем ЛА не видите дальше своих небоскребов? — мой недоуменный взгляд подтвердил его слова, и он только нехорошо покачал головой: — В мире творится что-то очень странное, Блэйк. Слышала о слабокровных? — Тео говорил, что они были еще на момент его обращения. — Они были еще и на момент моего, а может быть, и гораздо раньше. Просто их становится больше. И это, видишь ли, не единственное, что происходит. Носферату многое слышат. Нам особо нечего делать, кроме как сидеть и слушать, особенно когда развлекаться ты можешь пойти только в сортир. И то — чтобы в нем утопиться. — О, как мне не хватало сих волнующих метафор. — Не смейся, Блэйки. Дело серьезное, — он отхлебнул кровь из кружки так изысканно, что на губе не осталось и капли, в то время как я не выпускала из рук салфетку. — Тремеры исчезли. — То есть, спрятались? — воспоминание о Романе и девчонках толкнулось внутри. — То есть, исчезли, — мягко повторил Валентин, глядя на меня так, будто сообщал, что у меня рак. — Куда это? — А никто не знает. Об этом не говорят в открытую, но мы стараемся держаться в курсе перемещений всех сородичей. Мой сир несколько недель назад отметил полный штиль. Никто из тремеров не покупал билеты на самолеты, не бронировал гостиницы, не расплачивался кредиткой. — В смысле, никто из… эм… — В смысле, вообще никто. — Глупости, — я поджала губы. — Несколько недель назад Тео кое-что проверял у них по моей просьбе. Если бы что-то такое было, он бы сказал мне… — я осеклась на полуслове. А сказал бы? Вал прищурился, но в привычно-мягкой манере настаивать не стал. Он недолюбливал Тео за его губительную страсть ко всем видам психотропных веществ, пенял ему и угрожал передать его полиции. Тео спорил с ним, утверждал, что чувствует себя прекрасно, потом снова срывался, и, наконец, Валентин первым ушел из нашей компании. Он отказался смотреть на то, как его друг медленно сознательно убивает себя одним из самых паршивых способов. — Ладно, это хреново, — согласилась я. — Слабокровные, тремеры, которые играют в прятки, твоя новая рожа… Валентин усмехнулся, тихонько вздохнув и опустив длинные ресницы. — Но в самом деле, неужели ты веришь в Геенну? Он пожал плечами, покачал головой из стороны в сторону, как бывало всякий раз, как он ломался, и откровение не заставило себя ждать. — Послушай, есть еще кое-что, и я не должен бы это говорить. Это опасно и не предназначено для чужих ушей, но ты мой старый друг… Ну и… — Вал неловко развел руками, глубоко вздохнул, глядя на меня и наконец выдал: — Некоторые из нас, самые старые, чувствует себя, ну, нехорошо. — В каком смысле? — Теряют хватку. Это могло значить все и ничего. Лицо Валентина сделалось таким, будто он ждал кары божьей за произнесенное вот прямо сейчас. — У них отваливаются конечности? Носы? Может, это просто вампирский сифилис? — Надеюсь, твое уникальное чувство юмора тебя защитит, Блэйк, — Валентин сморщился, и я зеркально отразила выражение его лица: таким оно стало мерзким. — Я не знаю, как тебя объяснить, я и сам слышал немного. Говорят, что они, гм, не могут контролировать свои силы, слабеют и даже не в состоянии сами охотиться. — Это старость. — Киндрэт не стареют, — заметил Валентин. — Я не особо доволен собственным существованием, но это лучше смерти… Наверное. — Ты знаешь, — обреченно вздохнула я, признавая разгромное поражение перед самой собой. — Я знаю кое-кого, кто разбирается в местной истории получше, чем я и ты. Осталось только его найти. Не поможешь?