Beneath the ground

Размышляя о бренности нечеловеческой жизни, я равномерно стучала в потертую дверь квартиры на третьем этаже одного из домов в центральном районе Вены. Мне понадобилось всего лишь три минуты звуковой интервенции, прежде чем за дверью раздались спокойные шаги уверенного в себе хищника, и сухо щелкнул сложный замок. Я не сразу нашла глазами лицо дружелюбного бородатого парня, который мало чем походил на того, кого я искала. Честно говоря, он был довольно-таки низковат. Мы учтиво помолчали с ним несколько секунд. Я начала было поверхностно сканировать его, успела почувствовать, что имею дело с не-живым, как он молвил: — Вы ищите кого-то? Я моргнула. — Мне нужен Беккет. — Беккет? — Ну да. — Я помолчала. — Я думаю, что он находится в большой опасности. Мужчина совершенно по-детски хохотнул, кивая. — Я думаю, он об этом догадывается, — иронично отозвался он, пододвигаясь как раз в тот момент, когда за его плечом показалась голова непосредственно Беккета. Бородач ретировался, напоследок благожелательно мне кивнув, но я уже во все глаза рассматривала того, за кем пришла. Выглядел он как побитая собака — явно раненный, осунувшийся, почти белый, и все время почему-то чесал свои руки. «Так тебе и надо», — мстительно подумала я. Беккет уставился на меня сверху-вниз, учтиво отрешенный и предельно вежливый. Судя по всему, он не мог определиться между классическим: «Как я рад тебя видеть, Блэйк!» и «Какого хуя?». — Чем обязан вам, Барбара? Я вспыхнула на мгновение, но покорно проглотила явный намек выметаться. Так что вместо заранее приготовленной тирады про спасение его задницы от Геенны, сказала я совсем другое. — Доброй ночи, господин Беккет. Вы не могли бы мне помочь? Я испытываю некоторые трудности в самоопределении. Брови волка поднялись. — Безусловно, я обладаю некоторыми навыками в познании нечеловеческого разума. Однако, едва ли смогу помочь, — он слегка надавил рукой на дверь. — Обратитесь к Малкавиан. Я в ответ уперла ладонь в дверь. — Я и обращаюсь. Последовала звенящая, наливающаяся предгрозовым воздухом тишина. Беккет вздохнул глубоко, успокаиваясь после мимолетного всплеска эмоций, согласно склонил голову и посторонился. — Проходи, Блэйк. Новый спутник Беккета проводил меня слегка заинтересованным взглядом, после чего показательно громко пожелал нам доброй ночи и исчез за дверью, едва накинув плащ. Необыкновенная тактичность для мертвеца. Я рухнула в соседнее к узкому стеклянном столику кресло. Ноги дрожали, пальцы на руках тоже. Беккет устроился в кресле напротив, закинув ногу за ногу и расположив обе руки на подлокотниках. Он смотрел на меня сквозь стекла бессменных очков, позабыв про излюбленный сарказм, снисходительность и шуточки. — Как ты мог?.. — я вцепилась руками в собственные колени. — Ты бросил меня! Ты обратил меня и бросил! Все это время, когда я говорила тебе, что ничего не знаю о себе и о своем сире, ты знал! Зачем ты это сделал? — Зачем? — тихо переспросил Беккет. — Ты умирала. Я приглядывал за нашим общим другом Тео, и тут откуда ни возьмись появляется девочка. Дурные привычки, смелые глаза, отсутствие всяческого здравомыслия. Я узнал тебя уже после того, как один из Шабаша разодрал твое горло. Они были пресыщены и не хотели даже крови, но кровопотеря все равно была огромной. — И ты… — И я обратил тебя. С такой кровопотерей моя кровь никак не могла бы сделать из тебя упыря. Только обратить. В лучшем случае. — В худшем. В лучше случае я бы умерла. Он усмехнулся. — «Мое пристрастие — это свобода». Я говорил тебе, что нужно быть осторожной в своих желаниях. — В моих желаниях? Ты что, джин или фея-крестная? Ни хрена! Ты поступил согласно своей прихоти. Не больше, не меньше. После чего бросил меня на поруки мира, которому наплевать. — Ты хочешь услышать мои извинения перед тобой? Оправдания? Этого не будет. — Я хочу понять, почему ты… ушел, — сдалась я. Беккет тонко, холодно улыбнулся, глядя на меня взглядом ледяной, промерзшей до костей души. — Моя последняя привязанность закончилась на крыше одного из безымянных зданий. Женщина на моих руках умирала. Она добровольно пожелала выйти на солнце, не в силах больше продолжать быть тем, кем стала. Я не захотел повторения. — Эмма Блэйк! Да, я уже знаю эту историю! И после этого ты решил обратить очередного человека в вампира? Где здесь логика?! Беккет лишь пожал плечами, вновь возвращая на лицо маску лукавого, обходительного джентльмена, воздвигая непроницаемую защиту, все равно, что жалюзи на окнах. — Как ты догадалась? — вместо ответа спросил он. — Не знаю… Искренне. Интуиция. Догадки. Предчувствие. — Знаменитые малкавианские добродетели, — он усмехнулся. — Я просто сопоставила все наши разговоры и встречи. То, как ты безапелляционно признал во мне малкавианку, хотя Тео утверждает, что это было бы невозможно… То, как легко ты мог вмешиваться своей волей в мое сознание. Я постоянно думала о тебе, даже когда не хотела, а последнее время начала чувствовать твое местоположение. Беккет прикрыл глаза, сцепив пальцы под подбородком и упершись локтями в подлокотники. Он медленно, согласно кивал в такт моим словам, не перебивая. Легкий налет гангреловской резкости сходил с его лица, открывая новый неизведанный мне слой личности, о которой я не знала совершенно ничего. — Поначалу я решила, что все это — шутка. Что ты — гангрел, а значит, и я тоже, что ты разыграл меня, сказав про малкавиан, но… Предчувствие сказало иначе, и я поверила ему больше, чем доводам разума. — Как сделал бы любой уважающий себя малкавиан. — Как давно ты… Как давно ты гангрел? Беккет усмехнулся, размыкая длинные, сухощавые пальцы, пристально взглянул мне в душу. — Что есть гангрелы, малкавиан, вентру?.. Лишь обозначения, вехи, маленькие метки, указывающие на принадлежность той или иной социальной группке. В университете ты изучала историю, я — математику, а твой друг Тео не изучал ничего. Делает ли это нас специалистами в разных областях жизни? Вполне. Делает ли это нас представителями разных рас, не способных при желании обучиться новому предмету? Нет. — Ты говоришь, что любой из кланов может постичь таинства любого другого? — Конечно. Имея достаточно знаний, достаточно времени и хорошего учителя, почему бы и нет? — Но почему именно гангрел, черт побери? — Минимальное вовлечение в клановую политику, — Беккет пожал плечами. — Гангрелы, как и малкавиане, одиночки. А кроме того… солнце, — со значением добавил он. Я непонимающе уставилась на его лицо. Он тихо фыркнул, но снизошел до объяснений: — К превеликому сожалению, — он грустно вздохнул, — некоторые киндрэт не одобряют моего скромного увлечения культурой других народов и всячески пытаются мне досадить. Однажды, — я знал это, — должен был наступить день, когда я окажусь один на один с самым страшным противником. Солнечным светом. Я счел благоразумным заранее найти варианты, отличающиеся от идеи сгореть заживо с мученическим выражением святого на лице. А гангрелы… неведомым образом способны находиться на солнце некоторое время. — Достаточное, чтобы пробежать футбольное поле. — И еще чуть-чуть. Беккет смолк, наблюдая за мной, как за олененком, впервые некрепко ставшим на ноги. — На самом деле, я пришла не за этим, — нахмурилась я. — Я кое-что услышала и… Сейчас это звучало довольно по-идиотски. Беккет, ты знаешь, мне тут один старый друг детства наплел, что старые вампиры умирают без причины, и я подумала, что ты тоже старый и пришла присмотреть за тобой. Отличное начало. Я произнесла мысль вслух. От этого она как будто бы стала в тридцать три раза хуже. Беккет не удивился. Это настораживало. — Единственная странность — это то, что тебе известно о происходящем, — он неловко поежился в кресле. Запахло жженной плотью. — Что с тобой случилось? — подозрительно спросила я. — Повздорил кое с кем. С одной из многочисленных причин, по которым тебе следует держаться от меняпо дальше. — Я ужасно бы этого хотела, но у меня не получается, — честно ответила я, хотя солгать у меня бы не получилось при всем желании. — Это-то и странно, Блэйк, — вздохнул Беккет. — Чайлд привязан к своему сиру, но твоя привязанность выглядит так, будто ты гуль. Впрочем, я могу ошибаться. Я ненавидел своего сира с той же силой, с которой ты… Кхм. — Тот мой старый друг сказал, что с обращением сейчас тоже беда, — нейтрально сказал я, игнорируя последнее его высказывание. — Многие люди просто не переживают его. Может, я просто новый вид гуля? — Нет, ты не гуль, но… — Беккет поморщился от мыслей, а затем вновь — от боли. В голове краткими вспышками пробежали видения: чернота пещер, обезображенное чудовище с ракетницей на поясе, неизвестный мне сородич с пушкой наперевес… — Ты читаешь мои мысли, — констатировал Беккет, впиваясь в меня взглядом. — Совершенно не намеренно. — Значит, твои способности растут. — Какие еще способности? — Малкавианские, какие еще, — ворчливо отозвался Беккет. — Твоя интуиция основана не на спонтанных предчувствиях, ты улавливаешь отклики чужих мыслеобразов и складываешь из них картинку. В чем-то это схоже со склонностями приснопамятного Граута, однако, Алистер был прорицателем. Ты же сосредоточена на настоящем. В любом случае, я не имею ни возможности, ни желания разбираться с этим сейчас. Ты должна уехать. — Я только приехала! — И ровно так же «только уедешь». Паника по поводу мифических предзнаменований Геенны достала меня до самых печенок. То, что происходит, может быть связано, с чем угодно, но Геенна здесь не причем. А если ты считаешь, что способна защитить своего сира… — Тогда, в Хьюстоне, я это и сделала! — Тогда в Хьюстоне ты несколько ускорила мой побег. Воистину, не только я «заразилась» от Беккета, но и наоборот. Такой потрясающей твердолобости я за ним раньше не замечала. Мы уставились друг на друга, как два барана, и чем больше Беккет пытался влезть внутрь моей головы, чтобы «успокоить» и внушить «нужную» мысль, тем глубже я пролезала в его воспоминания. В конце концов, это его порядком достало, и он захлопнул мысли, как дверь в спальню, оставив мне сквозь зубы материться. «Стук» этой двери пребольно ударился о стенки моего мозга. — Я вернусь через несколько часов, — Беккет покосился на часы, безжалостно рассекшие ночь на две половинки. — Если тебе так не терпится влезть в очередную идиотскую ситуацию, подожди, пока я вернусь и отговорю тебя от этого. Он поднялся с некоторыми усилием, продолжая вонять паленой кожей и шерстью. — Я могу пойти с вами, — пожала плечами я. — Кто этот вампир с тобой? — Раз ты так потрясающе успешна в чтении чужих мыслей, может быть, покопаешься в его мозгах сама? — усмехнулся Беккет. Я собиралась долго и красочно возражать, но Беккет совершил подлый приемчик, обратившись в мохнатую, порядком побитую жизнью летучую мышь и, мигнув глазами, вылетел прямо в окно. Мне оставалось лишь со вздохом вытянуть ноги в ботинках прямо на стеклянный стол. Ночь текла медленно и склизко, рассвет за зашторенным окнами ощущался почти физически, так что я не заметила, как погрузилась в дневную спячку. А когда проснулась, предательское дрожащее ощущение в желудке исчезло. Испарилось в никуда. Кто-то будто выдернул шнур из розетки, питающей мою нездоровую привязанность к сиру, и все исчезло. Я задумчиво посмотрела на собственные руки и глаза в зеркале, прищурилась, знакомым «движением» мысли пытаясь отыскать Беккета, — скорее по привычке, чем по собственному желанию, — и будто ухнула в пропасть. Его нигде не было, ни единого следа, — одна только бесконечная темнота, — словно он исчез, стерся с земного шара вместе с сосущим гаденьким ощущением нелепого обожания. Я машинально потянулась за телефоном, включила его и набрала номер Валентина. Абонент недоступен или находится вне… Какого? Телефон зашелся в истеричном приступе, когда весь миллион сообщений от Тео начал приходить разом, но я только сбросила их и позвонила еще раз. Валентин, Беккет, Валентин, Беккет. Недоступен, недоступен, недоступен, недоступен. Когда через несколько часов я добралась до своих местных апартаментов и застала там хмурого, заебавшегося Инграта, я только махнула рукой и покорно взяла из его рук билеты «Вена — ЛА».