Beneath the ground

Я смотрела перед собой отсутствующим взглядом и задумчиво жевала губу. Мои губы всегда были похожи на фарш, но в последнюю неделю их не спасала даже безупречная вампирская регенерация. Проще говоря, у меня началась ломка. Я провела на вампирском ментальном допинге под названием «Беккет» несколько месяцев, и теперь испытывала все прелести синдрома отмены. Например, я даже не хотела есть. То есть, пить. Кровь стала такой пресной, будто из нее убрали главную специю. Омерзительное ощущение. — Блэйк, ты меня слушаешь? Я подняла глаза, безразлично посмотрела на Тео и тупо пожала плечами. Я не хотела выйти из окна или вскрыть себе вены (будто бы это помогло) — я вообще больше ничего не хотела. Как будто меня «выключили», как лампочку, а теперь спрашивали, почему я не излучаю свет. К счастью, Тео обладал необыкновенной способностью выводить меня из этого состояния. Его лицо, его голос — я так хотела ему въебать, чтобы он заткнулся, что даже маленечко оживала. Так что, когда он выдернул меня прямиком из самолета в свои «покои», я в некотором роде обрадовалась. — Вообще, не очень, — пожала плечами я. — Но если повторишь — я попытаюсь проникнуться. Он посмотрел на меня четвертующим взглядом, глубоко вздохнул и присосался к пакету с донорской кровью. Он всегда так делал, когда нервничал, и рядом на столике уже лежали три пустые пачки. — Как я понимаю, поездка прошла удачно, — сказал он, когда пакет опустел. — Ты выглядишь так, будто наконец-то узнала правду. — Правду? — я подняла брови. Чудесное сладкое ощущение накатывающего бешенства разрядами побежало по пальцам. — Ты о чем-то хочешь мне рассказать, Тео? — Нет. Но я отвечу, если ты спросишь. Мы скрестили взгляды. Потом я откинулась в кресле, а он облокотился на противоположное, такой нескладный, худой и — в запачканном кровью костюме. За то время, что меня не было, он порядочно изменился. — Ты знал, что Беккет — мой сир? — Да, — Тео сцепил перед собой пальцы. — Да, я знал, что он обратил тебя. Не наверняка, но догадывался. Догадка переросла в уверенность, когда ты стала им одержима. Я использовал это косвенно, но я разделяю грань между тем, чтобы пожертвовать тобой или просто отыграть партию. — Почему нельзя было сказать честно? — я развела руками. Не будь я такой лапшой в эти дни — придушила бы его голыми руками, зуб даю. — Я завидовал тебе, — Тео горько усмехнулся. — У тебя был настоящий сир, живой, нормальный, не тот, что случайно нажрался с тобой в мотеле. Тем более, Беккет. Седьмое поколение! — он принялся по-павлиньи расхаживать по комнате, скрестив ладони на своей тощей заднице. — По крайней мере, теперь мы наверняка знаем, что ты гангрел, — усмехнулся он. Я открыла было рот и плавно закрыла его обратно. Тео этого не заметил. — Возможно, ты также разузнала кое-что и о том, что сейчас происходит в сообществе, — продолжал он тоном президента, выступающего перед парламентом. — Все эти признаки Геенны, правдивы они или нет, но… Старейшины действительно больны, — он пристально посмотрел на меня. — Знаешь, какое лекарство они отыскали? — Полагаю, ты сейчас мне расскажешь. — Диаблери. Он повторил то, что сказал Валентин, но в тот раз это звучало, как обыкновенная страшилка, а теперь… теперь стало в десять раз реальней. — Я вижу, ты не сильно удивилась. Ну что ж. Все так. Они жрут новообращенных — всех, кто не может им сопротивляться, и поддерживают этим в себе жизнь. Помогает ненадолго, но никто не знает иного выхода. Рано или поздно дело дойдет до таких, как я и таких, как ты. Еще и эта долбанная Дженна с ее слабокровными… — И что в итоге? Ты ищешь способы обыграть их всех и сохранить власть? Если все действительно так серьезно — у тебя не выйдет. — Я и не собираюсь никого обыгрывать, — он уселся в свое кресло, похожее на трон. — Мне нужно то, что лежит в гребаной шкатулке, которую никто не может открыть. И меня вполне устраивает, что все, что вокруг происходит, отвлекает сородичей от нее. — Шкатулка? Серьезно? Что в ней такого, что ты так с ней носишься? — Я всего лишь предполагаю найти внутри… Вернее, я очень хочу верить и надеюсь, что не ошибаюсь, что найду именно это. Я вопросительно посмотрела на Тео, который впервые за почти полгода говорил со мной, как с равной. — Лекарство, Блэйк. Долбаное лекарство от долбаного вампиризма. Я ожидала услышать что угодно, но только не столь идиотскую и в то же время необыкновенную идею. Тео задумчиво изучал мое лицо, и его глаза на краткие секунды стали такими же, как пять лет назад, когда он был еще не так зависим и я уговаривала его пойти в клинику для наркозависимых. — Не понимаю, — наконец, сказала я. — Тебе ведь нравится все это? — Нравится, — согласился Тео. — Но вот беда. Я не знаю, переживу ли то, что происходит. Есть случаи заболевших не только среди старейшин. Если увядание, как его называют, пойдет дальше, я погибну, как и все. — Ты этого не знаешь. Твой возраст невелик. Возможно, ты просто снова станешь человеком. — А может быть, окочурюсь. — Но если… — я усмехнулась. — Если ты выпьешь лекарство, то выживешь наверняка. А если кто-то из вампиров переживет происходящее, кто-то с иммунитетом, и обратит тебя вновь… Тео согласно прикрыл глаза. — Например, ты, — глухо сказал он. — Я?! Я из восьмого поколения, ты из девятого, мои шансы отлететь на тот свет, гораздо выше, чем у тебя! — Зато ты обращена позже меня, и твой сир — Беккет, который может найти все, что угодно. Если он найдет спасение от происходящего и поможет тебе… — …то я помогу тебе, и лекарство и вовсе можно будет не пить? Тео, ты Вентру или Малкавиан? Чего ты наглотался в очередной раз, что тебе в голову лезут такие идеи?! Он посмотрел на меня довольно странно, и я с некоторым холодком поняла, что права. Он пьет кровь людей, в чьих жилах течет не только кровь. — Тео, блять, я… — теперь вскочила я. Как объяснить Тео, что Беккет исчез? Как чертовы тремеры. Просто взял — и исчез. Я начала бродить по комнате кругами, повторяя бывшую траекторию Тео. — Все твои доводы построены на говне и палках. Лекарство! Что это вообще такое? А вдруг тебя хотят подставить? Вдруг это яд? — Я слишком мелкая величина, чтобы меня пытались подставить таким сложным образом. К тому же, есть предания, которые с недавнего случая стали довольно доступны тем, кто знает, где их искать. Предания, что тремеры, сумевшие превратить себя в вампиров из людей только ритуалами, сохранили лекарство на случай, если результат им не понравится. Все это случилось довольно-таки давно даже по меркам мафусаилов. Согласно записям, лекарство выкрали баали, потом дайтьи. Последние спрятали эту дрянь в, цитирую, «сосуд той, что убивает, дабы созидать, вращая колесо жизни». Гребаные придурки. — Поразительные знания. — Тремеры закончились, Блэйк. А их библиотеки остались. Штраус иногда говорил больше, чем стоило, и я кое-что запомнил. Я искал лекарство с самого начала, как запасной план или как оружие против кого-нибудь особенного старого и сильного. В любом случае, я не хочу сдохнуть от какой-то там реинкарнации Геенны, только получив все, что хотел, и вложив столько сил. Глаза Тео блестели. Он много говорил и почти перестал смотреть на меня. Человек, которого он выпил последним, должно быть умирал от передоза, не меньше. — «Тремеры закончились»? — аккуратно уточнила я, елейно улыбаясь. — Так ты сказал? Тео прищурился и со вздохом кивнул, когда понял, что выдал себя. — Боже, ну ты и урод! Ты сам несколько недель назад убеждал меня, что общался с ними! Ты все знал! — Это секретная информация, Блэйк! Я видел, что ты устроила на чертовых форумах. Да я даже знаю, что ты виделась с дочкой Эммы! Как я могу доверять такое человеку, который не способен держать себя в руках?! — А как я должна доверять тому, кто лжет мне на каждом повороте после стольких лет дружбы?! Я откачивала тебя — сколько? Три раза? Пять? — Ну вот видишь, — вдруг сказал он удивительно мягко. — На этом свете еще остались вещи, которые способны тебя взволновать. Я смотрела на него, по-дурацки хлопая глазами, и мне было нечего сказать. Тео вдруг поднялся, подошел к высокому резному шкафу и безошибочно вытащил из него безымянную толстую папку. Потом вернулся и бухнул ее на столик прямо передо мной. — Что это за дрянь? — Ты хотела правды. Это она. Здесь все передвижения Беккета с того момента, как он покинул Даллас. Некто неизвестный сливает информацию о нем по своим каналам. Мне удалось перехватить лишь часть, остальное я додумал сам, но могу пересказать и вкратце. Я с минуту смотрела на светло-коричневую обложку, под которой пряталось то, что я хотела бы услышать недели тому назад. Почему правда всегда приходит не вовремя и херачит тебя лопатой по голове? — Изволь, — я вздохнула и неловко потянулась к бумагам. Тео кивнул и заговорил совершенно иначе: размеренно, спокойно, без капли наносной надменности, которая в последнее время перестала казаться мне притворной. — Аукционный дом сделал опись пропажи. Как ни странно, но шкатулка оказалась на месте, зато часть прочих ценностей была украдена. Я не могу сказать, что именно из этого было целью Беккета, возможно, что и все, но самыми дорогими остаются монеты. Они отлиты из бессмысленно-редкого сплава, который не используется в современности, потому как нахер никому не нужен. За ним охотятся лишь умалишенные историки, чтобы положить блестяшку под стекло и тыкать тебя в него лицом. — Допустим. Он не первый раз приворовывает. В конце концов, именно так он и сделал свое состояние. — Ну да, — согласился Тео. — Правда, после аукциона он исчез в неизвестном направлении, а через несколько недель пошли слухи о возвращении давно исчезнувшего сородича по имени Окулос. Говорит о чем-нибудь? Я лишь покачала головой. Кем бы Окулос ни был, он должен быть либо очень старой частью биографии Беккета, либо относительно новой. Я успела коснуться лишь викторианской эпохи. — Это носферату. Неприятный тип, пропавший без вести аккурат в то время, когда он, его дитя и Беккет отправились покорять Каймаклы. — Только не говори, что и этот город имеет отношение к вампирам! — Именно так, барби, — Тео усмехнулся. — Это город киндрэт, в который ни один из нас не был способен войти, и Беккет, естественно, не сумел миновать такой вкусный десерт. Некоторых привлекает исключительно то, чего они не могут получить. Поразмысли об этом на досуге. Так вот. Я не сомневаюсь, что Беккет накопал-таки ритуал, чтобы снять барьер. — Довольно-таки благородно с его стороны — попытаться вытащить друга, рискуя жизнью. — Довольно-таки наивно с твоей стороны — считать, что он вернулся исключительно за другом. Он не получил желаемого в первый раз — вот и все. — Ты его демонизируешь. — Чего и тебе советую. — Хорошо, допустим, ты прав, — я коротко вздохнула. — Он пошел на аукцион за монетами, чтобы провести ритуал. Тео странно взглянул на меня, щуря глаза, после чего с горечью усмехнулся. — Разумеется, так. — Твой взгляд умалчивает что-то еще. — Он занимается этим довольно давно, — задумчиво отозвался Тео через несколько секунд. — На общем фоне все кажется обыденным. Беккет коллекционирует множество вещей, почему бы ему не выкрасть несколько монет? Но этого не скажешь о крови оборотня. Я лично передавал ее ЛаКруа, будучи неонатом. И я лично проверял записи ЛаКруа после смерти оного, в которых ясно говорилось, что кровь в итоге выкупил Беккет. Но вот что интересно — несколько месяцев перед освобождением Окулоса за Беккетом заметили необыкновенную общительность. Он стал чаще водиться со смертными. Без явных на то причин. — Ты подводишь меня к чему-то? — я подняла брови. Тео улыбнулся мне мертвенной улыбкой, изящно вскинул в воздух правую кисть и принялся загибать пальцы. — Беккет не занимается сексом с мало знакомыми девицами. Беккет не поит их кофе и не вваливается в их апартаменты, чтобы испить крови. Беккет не общается с людьми без явного на то практического интереса. Беккет рационально человечен, но не жалостлив и не эмпатичен. Тео опустил руку. Я молчала. А еще Беккет не умеет говорить правду полностью. Ту самую, что Тео, как и любой вентру, не способен озвучить напрямую. — Согласно некоторым источникам, кровь неоната, обращенного в особом состоянии, является одним из компонентов для разрушения магического экранирования, — Тео сделал контрольный и внимательно посмотрел на меня. Я усмехнулась. Право, это было смешно. — Я была частью ритуала, — просто сказала я. — Одним из ингредиентов. Слова прозвучали обыденно и просто. Рационально. Это было логично и это, наконец, объясняло все, что произошло. Беккет подошел ко мне, потому что собирался подойти. Обратил меня, потому что собирался обратить. А потом исчез, потому что он получил то, в чем нуждался, и я стала не нужна. Возможно, я была не первой в этом списке — просто мне повезло выжить, или я соответствовала каким-то там критериям. — Жаль, ты не сказал мне этого раньше, — я устало взяла со столика графин с темно-алым, щедро плеснула в хрустальный стакан и пригубила. — Я сказал, если бы знал, — сказал Тео, и на этот раз я не уловила лжи в его словах. — Такое я бы не стал скрывать. — Он тактично помолчал. — Что будешь делать дальше, барби? — Искать способ добыть твое идиотское лекарство из шкатулки, разумеется, — пожала плечами я. Перед глазами плыло от чувства острой несправедливости, пальцы кололо, но я не смогла бы сейчас выдавить из себя ни слезинки. — С превеликим удовольствием впихну его в глотку либо тебе, либо ему. И кстати, я хотела спросить, тебе ничего неизвестно о судьбе Лиззи и Магнуса?..        За прошедшие пару месяцев моя квартира и голова превратились в захламленную заброшенную библиотеку. Повсюду валялись книги, свитки, пергаментные листы на всевозможных языках, а все потому — что вампиры не были склонны оцифровывать свои документы. По всей видимости, они считали, что хранить бесценные знания в книгах, которые могут сгореть, истлеть, утонуть и наконец просто потеряться — гораздо надежнее, чем загрузить все это в облачное хранилище. Причем по-настоящему важная информация осталась в голове тех старых парней, что теперь подыхали пачками от неизвестной болезни. ЛА превратился в братскую могилу с редкими вспышками вялых восстаний, где по одну сторону баррикад стояли старики, не способные теперь даже выползти на улицу без собаки-поводыря, а с другой — слабокровные и неонаты, часть из которых держали на «фермах» в качестве свиней на убой. Не то чтобы это была общедоступная информация, но когда твой старый друг — местный князь, которому внезапно очень понадобилась твоя помощь, ты знаешь немного больше остальных. Иронично, что именно сейчас Тео поручил мне во что бы то ни стало найти пропавшего Беккета. Я несколько раз вежливо объяснила ему (послала нахуй), что это вшивая псина исчезла со всех радаров, в том числе, и с моих ментальных, но, когда Тео чего-то хочет — он не слышит ничего, кроме: «Я исполню твою святую волю, о добрый господин». Последние несколько недель я плотно общалась с милой тореадоршей с многозначительным ником Bonjour mon amour, которая вроде как знала Валентина лично, и теперь по доброте душевной помогала мне с исследованиями. Правда, куда пропал Вал, она так и не сумела мне рассказать. Он не отвечал ни на звонки, ни на сообщения, ни на мои «секретные шпионские» сообщения на форумах. Я откинула крышку жутко дорогой металлической зажигалки, и сигарилла послушно затлела, роняя пепел на порядком истлевшие страницы с жуткими рисунками. В чем прелесть быть мертвым — от рака легких ты уже не сдохнешь. Я вяло листала очередную околоегипетскую рукопись безо всякой надежды обнаружить искомое. Я вообще не очень-то верила в сомнительные идеи Тео по большей части потому, что в таких вещах он всегда ошибался, но больше делать было нечего. Внизу хлопнула дверь и внутрь вплыл Инграт с термосумкой. Он выгрузил кровь на стол у дивана, забрал мешки мусора и ушел. Очень странный малый. Я проводила глазами его спину и скосила глаза на фотку, открытую на мониторе. Шестеро придурков, информацию о которых я так и не смогла найти. Вернее, я обнаружила четыре некролога, включая свой и Лиззи, которая как будто бы скончалась год назад, упав с крыши, но на этом все. Раньше я бы без труда поверила, что она расшиблась — она постоянно шастала по крышам, — но теперь это выглядело странно. Я надеюсь, она не превратилась в тремера, которые по заявлению Тео были уничтожены в Вене все как один. Дверной звонок вырвал меня из раздумий, так что я выронила сигариллу изо рта. Я вяло поднялась и поплыла вниз сквозь клубы дыма, как заплутавший корабль. Теоретически, это могли бы быть Джин или Николь, но они разъехались по заданиям своих сиров неделю назад, и с тех пор кидали в общий чат фото красавчиков, которых они «испробовали» на досуге. Одна из Германии, вторая — из Испании. Это соревнование началось аккурат после спора о том, какие мужчины лучше — горячие южные парни или мужественные викинги. Мне бы их проблемы. — Здрасти, — я распахнула дверь, даже не посмотрев в глазок. — Доброго вечера. Передо мной стоял совершенно обыкновенный курьер с пакетом документов. В форме компании, с сумкой через плечо и к тому же — обычный человек. Я так давно не видела людей, непричастных ко всей этой вакханалии, что машинально просканировала его, и человек недоуменно поморщился, чувствуя в голове легкий укол странной боли. — Вы — Барбара Блэйк? Я кивнула. — Тогда распишитесь вот здесь, пожалуйста. Когда он ушел, я завалилась на диван и нетерпеливо разорвала на части пакет, адресованный мне от никого иного, как старушки Джейн. Ее почерк я узнала сразу. Она никогда не писала мне писем, а это могло значить лишь одно. Первые несколько минут я читала и перечитывала написанное, машинально теребя кулон, что она отдала мне в последнюю встречу. Джейн писала о том, что ее болезнь отступает, как идут дела у ее кота, как она гуляет у реки и кормит уток… Мы никогда не были настолько близки, чтобы она строчила мне подобную бессмыслицу. Однако, я сомневалась, что сошедшая с ума старушка была способна написать такую длинную оду столь аккуратным и выверенным почерком. Видна была каждая буковка. Все сходилось. Это было послание. Зашифрованное послание, ключа от которого у меня не бы… Блять! Я подпрыгнула на диване, опрокинув со столика старинную вазу, и та обиженно хрустнула о пол. Долбанный кувшин с долбанными письменами! Я сделала фото, а потом самолично передала их долбанному Беккету в порыве идиотской гордости! Даже не так. Я отдала ему телефон целиком. Я устала быть тупой. Я просто устала. Мои пальцы машинально набрали знакомый номер, как с десяток раз до того на этой неделе. Разумеется, безуспешно. Абонент недоступен. Воистину, я была бы счастлива, если бы так оставалось и впредь, но конкретно сейчас, — в этот самый момент, — этот абонент мне нужен был позарез. Или хотя бы то место, где теперь гниет его тело, коли он сдох, чтобы я могла забрать с него свой прошлый телефон. Я не знаю, что такого важного хотела сообщить мне Джейн — просто чувствовала внутри зудящую необходимость это выяснить, как будто бы мое собственное подсознание уже все знало, но ничего не могло мне рассказать. Я позвонила Джейн и услышала порядком надоевшее сообщение и по этой линии. Не было бы совершенно никакой проблемы быстренько слетать к ней в Орегон, если бы все полетные рейсы из штата в штат не были бы закрыты для киндрэт. Последнее распоряжение местных князей, которые боялись потерять своих подопечных в казематах прожорливых, отупевших от ужаса старейшин. Карантин, мать его. Я посмотрела на молчавший мобильник с сотней исходящих, на которые так и не пришел ответ, и просто отбросила его в угол. Раз не получается так — попробуем по-другому. Я легла на диван, закрыла глаза и сложила на груди руки, как благородно дремлющий киндрэт, вытянув вперед босые ноги. Правая ступня уткнулась в мятую пачку из-под чипсов, которая тут же свалилась на пол, образовав идеальный натюрморт со стоявшей там пивной банкой. А потом я заорала — не вслух, а мысленно, — вложив в этот вопль всю мощь малкавианской магии, которая у меня была в запасе. Наверное, у нормальных вампиров было какое-то адекватное заклинание на такой случай, но не то чтобы малкавиане бродят по улицам и предлагают свои репетиторские услуги направо и налево. Перед глазами поплыли размазанные вспышки странных картинок, в которых едва-едва угадывалась дождливая Вена, старинное здание, колонны, мрамор, балюстрады, высокие потолки и странные подвалы, а затем — обеспокоенное лицо бородатого парня, которого я видела в квартире у Беккета… А потом меня оглушило — чужие воспоминания посыпались градом, взрываясь в голове разноцветными хлопушками, и, кажется, их было столько, что они никак не могли принадлежать только одному киндрэт… Кажется, я снова сделала какую-то фигню. Действенно, эффективно и очень-очень глупо. Во всяком случае, именно так сказал голос Тео, невесть с чего образовавшийся над моим плечом, который я слышала будто бы через тяжелую толщу мутной воды. Я хотела ему возразить, но язык меня не слушался, и все, что я сумела сделать — вяло дернуть рукой в ответ, а потом наступила чернота. Я отключилась.