***
Высокая трава щекочет шею, предплечья и босые ноги. Рядом смеется, рассказывая о недавней охоте эльф, иногда срывает мелкие белые цветы и вплетает мне их в волосы. Цветы вновь прорастают и расцветают под его ладонями, косы распускаются и змейками-медянками расстилаются по траве. Здесь, вне пространства, времени и определенности, всегда так. И я все больше с каждым разом хочу остаться. Тут никто не станет от меня ничего требовать, ни о чем не станет просить. Вечная тишина, вечный покой, бесконечная свобода… — Звездоцвет, — это так смешно, знать, что твой возлюбленный носит другое имя, но использовать только назвище, чтобы не звать на его голову бед, — ты ведь был на Тир на Ног. Как там? Он обводит рукой вокруг себя, улыбаясь. — Так же, как и здесь. Это одна из частей острова. Хотя сложно сказать, какая именно. Мы всегда оказываемся в какой-то новой. Тихонько вздыхаю, снова поймав себя на мысли, что хотела бы остаться здесь навсегда, но там, в пустой квартире старого дома на пыльной маленькой улочке провинциального города, лежит мое тело. Тело едва ли дышит, но смотрит пустыми глазами в потолок, нервно кусает обветренные губы и не знает, где гуляют разум и дух. — Тебе не стоит здесь задерживаться надолго, — словно подслушивает мысли эльф. — Возвращайся домой, Лето. И словно зимний морозный ветер касается губ, щеки и виска, когда мы прощаемся. Что же… если я Лето, что Звездоцвет — суровая северная Зима…Вчера
10 декабря 2019 г. в 23:49
— Ты думаешь, что хотя бы кому-нибудь приносило добро общение с фэйри, — Брайдт сердита, ее раздражает, что приходится вразумлять меня еще и так. Словесно. — Дружба? Любовь? Моя маленькая упрямая девочка, фэйри не умеют дружить или любить. Они могут только веселиться. Тебя запрут в клетке и будут над тобой потешаться. День за днем. Месяц за месяцем. Год за годом. Вечно. Ты перестанешь чувствовать время. Останется только усталость и ненависть. И, конечно, улыбки по приказу. Фэйри — не милые существа с картинок. Они всегда были и будут злобными, опасными для людей тварями…
Раньше она просто подкидывала мне про них книжки, репортажи или колонки в желтых газетенках. Я читала и, снова украсив волосы заколкой с звездоцветами, шла гулять в парк. Просто потому, что мой знакомый из Дивного Народа не мешал вышивать или вязать. Скорее напротив, развлекал рассказами, чтобы я не заснула.
Теперь Бригитта перешла на мысленное внушение.
— Хватит упрямиться, — руки у Брайдт, когда она их кладет мне на плечи, словно теплое ватное одеяло — горячие и тяжелые, — Ты ведь не хочешь быть игрушкой кому-то на потеху.
Игрушкой я быть не хочу. Слишком много и без того послушания.
Тяну прочную шерстяную нить, затягивая очередной узелок на сплетаемом поясе. Скоро выезжать на Лугнасад, а я так и не доделала осеннее платье к ритуалам, снова отложив все на потом, чтобы делать в поджимающие сроки, со слезами и ругательствами сквозь зубы.
Бригитта называет меня хорошим ребенком и исчезает, оставляя только печально улыбаться. Она знает, что в мыслях у меня разброд, что стоит ей покинуть меня хоть на мгновение, оставив на саму себя, я снова начну думать о празднике Урожая не как о дне необходимых и важных ритуалов, а как о возможности снова выйти за грань и встретиться с эльфом из По-ту-сторонья.
Я знаю, что чем ближе Сауин, тем чаще я буду видеть Звездоцвета. А еще знаю, что если это не прекратится, тогда Бригитта непременно заберет меня к себе уже бессрочно, завладеет сердцем, руками, глазами и помыслами.
Я боюсь Сауина. И жду его больше, чем какой-либо другой праздник.