***
Что бы не происходило, смена времен года неизменна. За летом следует осень, за осенью зима, и так по кругу. Для меня осень наступила раньше, чем я могла бы ожидать. От прохлады еще спасал теплый алый палантин, который, если набросить его на плечи, грел не хуже куртки на меху. И может кому-то казалось странным мое светло-серое платье или пояс-цепь, меня это трогало куда меньше, чем приближающийся октябрь. Обзывая меня упрямой кобылой, глухой тетеркой и безголовой курицей, Бригитта смогла сказать, что именно от меня хочет и как должен идти ритуал. Ни кровь на первом снегу — о, отчего-то снег Брайдт назвала обязательным элементом, — ни огонь, через который я должна пройти, не пугали меня так же сильно, как надиктованные слова клятвы, призванной лишить меня воли и привязать к Огненной до тех пор, пока та сама не отпустит меня. А она так просто меня не оставит… «Ты исчезаешь?» С каждым днем вопрос, заданный Звездоцветом, кажется все более актуальным. Я действительно исчезаю. Мои мысли перестают быть только моими, и делаю я лишь то, что надо Бригитте. Но сквозь странную полудрему и серость протекающих дней, я все чаще ловлю себя на том, что пройдет все не так гладко, как хотелось бы… — Ты все еще можешь отказаться, — оптимизму эльфа можно только позавидовать. Нас разделяет только тонкое оконное стекло. Он улыбается, кивая на дверь и прося ее открыть. — Пусти, хозяйка, время пройти в танце по скошенной на полях пшенице, заплести парочке коней волосы в косички, спрятать несколько стогов… Пойдем веселиться… В комнате с появлением Звездоцвета становится свежей и легче дышать. Он рассматривает недошитое платье, хмыкает недовольно, покосившись на алтарь, и повторяет: — Ты все еще можешь отказаться. Я могу лишь вздохнуть. — Она будет преследовать меня во всех мирах и эпохах и, едва найдет, уничтожит. И это будет не кара господня в виде кирпича, как многие ее представляют, но сумасшествие. Я пожалею, что не умерла. — Тогда мне остается лишь украсть тебя, — улыбка так и не сходит с лица фэйри. И я снова вздыхаю. — Не стоит. Иначе она превратит тебя в горсточку пепла. Звездоцвет отчего-то смеется. Целует меня, как малое дитя, в лоб и успокаивает, что Брайдт нас не найдет. — Звездоцветы растут лишь один раз в тысячу лет. После Сауина они уже не распустятся. А нет их — нет пути ко мне. Со мной ничего не случится…Вчера
10 декабря 2019 г. в 23:53
Сколько себя помню, у меня всегда были веснушки. На лице, на груди и спине, даже на руках. Рыжим повезло, их веснушки такие же яркие, как и их волосы, а значит, привлекают гораздо меньше внимания — куда больше людей видят их огненно-рыжие головы. Мои же, светлые серо-коричневые, пачкающие кожу с ног до головы, бросаются в глаза. И спасение от них — время. К осени они тускнеют. К зиме — сходят на нет.
Эльф проводит по россыпи отметин на моей коже кончиками пальцев, а после дует на них, словно сгоняя налипшую пыль.
— Они бледнее, чем в прошлый раз. Ты исчезаешь?
Зябко повожу плечами — августовские вечера не располагают к посиделкам в неглиже: уже становится не просто прохладно, но холодно, а рябиновые бусы и венок из ифейона греют мало.
— Я похожа на исчезающую? — подтягиваю к груди коленки, сутулюсь, чтобы казаться как можно меньше. Несколько мгновений назад отсутствие одежды меня никак не смущало, оно было более чем естественно, теперь же хочется как можно скорее спрятаться, скрыться с чужих глаз, а свои опустить, а еще лучше — отвернуться совсем, чтобы не видеть, что рядом сидит в точно таком же виде кто-то другой.
Звездоцвет смеется моему смущению, пятерней прочесывает спутавшиеся волосы, не собранные, как обычно, но свободно стекающие на плечи, за спину и грудь. Рисунки травяным соком и вайдой только сильнее подчеркивают усмешку на его лице.
— Сейчас ты, стеснительная келла, больше похожа на замерзающую, — подбирает свободной рукой теплую меховую безрукавку и накидывает мне на плечи. — И все же… Лето все слабеет, Зима набирает силу. Ты исчезнешь в Сауин?
— Как и любое Лето, — вместо шепота выходит едва ли его тень. Но сказанное — правда, как бы она ни была неприятна. — Исчезну следом за своими веснушками.
Эльф притягивает к себе, шипит недовольно, когда я, решив его обнять в ответ, прикасаюсь случайно железным кольцом Брайдт к коже.
— Очень жаль, — ворчит мне в макушку Звездоцвет. — Твои веснушки мне очень нравятся.
Я улыбаюсь в ответ. Хоть кому-то они нравятся. Сама думаю, что давно пора признаться: может мне и не очень весело слушать рассказы об эльфийской королевской охоте, но шрамы, оставленные одной из них, на теле фэйри, нравятся мне не меньше, чем тому мои веснушки.
— Тогда я буду искать тебя, когда проскачу над миром с Дикой Охотой.
От Дикой Охоты принято убегать и прятаться, но говорить об этом я не хочу. Как и о том, что задумала. При каждой мысли о том, что предстоит пережить в последних числах октября, кольцо Бригитты словно нагревается и пытается прожечь мне палец до кости.
— Постарайся найти меня до Бри-джи. Иначе очередная наша встреча может оказаться последней…