Self-harm, mister Potter

Сидя на подоконнике и уже битый час пялясь на ночное небо, Гарри размышлял о том, насколько все же быстро ему удалось привыкнуть к новым условиям своего существования. А тем временем близилось Рождество. Правда, как таковых, особых изменений не состоялось. Снейп просто несколько раз задержал парня после уроков, требуя показать руки от запястья и до плеча, а затем также просто оставил его в покое. Возможно, убедившись, что гриффиндорец больше не страдает этой так называемой «ерундой». И тем не менее юноша не спешил вновь возвращаться к рукам: профессор в любой момент мог передумать, нагрянув с внеплановой проверкой. Вовсе не исключено, что если он снова обнаружит на заживших конечностях увечия, то вскоре об этом будет знать и вся школа. То, чего, по мнению Снейпа, Гарри и добивается. Давя где-то глубоко внутри себя обиду, парень часто вспоминал эти слова, пока его лезвие плавно скользило по коже, а он повторял себе, что это все абсолютно не так. Еще ему чуть ли не впервые в жизни пригодилась трансфигурация: с ее помощью он сделал для себя новое лезвие, и оно было ничем не хуже старого. Вот только таскать его с собой больше было нельзя: когда Снейп проверял его руки, он также пытался призвать предположительно спрятанную железку. Не удивительно, что у него ничего не получалось. На своем месте за раковинами Гарри нашел неприметную щель между плит, куда теперь и прятал этот кусок металла. Поттер сполна расплатился за свою ошибку, ныне имея возможность насладиться прикосновениями к этому предмету лишь в отведенный для этого час. Он в предвкушении вздергивает штанину, оголяя кожу. С наступлением зимы здесь стало холоднее, но этот факт его не особо и волновал. В последнее время подросток стал гораздо безрассудней, чем был до этого. Если раньше он опасался того, что его могут заметить, прятался и вздрагивал от любого шороха, сразу кутаясь в спасительную мантию, то теперь его совершенно не смущало резать себя прямо на подоконнике возле окна, пока та самая мантия лежала аж в паре метрах от него. Глаза мельком пробежали по изрезанной лодыжке. Помнится, в первый раз было настолько непривычно, казалось, что эта боль не та, что нужна ему. Но вскоре он понял — боль везде одинаковая. И даже если Снейп узнает о его покалеченных ногах… Никто не помешает Гарри распороть собственный живот.

***

Юноша смутно помнил, с чего все это вообще началось. Вероятнее всего, что еще прошлым летом, когда он, прогуливаясь по второму этажу, впервые увидел из-за полуприкрытой двери своего кузена Дадли за таким же занятием, с точно такой же железячкой в руках. Гриффиндорец и раньше слышал о селф-харме и тому подобных вещах, но еще ни разу не сталкивался с ними настолько близко. Все это казалось ему чем-то далеким, совсем неспособным коснуться его. А случилось в точности наоборот. Дадли тут же начал угрожать ему, боясь, что Поттер сообщит обо всем его родителям. И как же был удивлен, когда вместо этого парень просто подошел к нему и сел рядом на кровати, попросив одно лезвие из набора, лежащего в открытом шкафчике напротив, а также рассказать, как правильно нужно действовать. Взамен на это он поклялся честно хранить молчание. Гарри было откровенно плевать на причины, из-за которых всеми любимый Дадли вдруг решил предаться подобным утехам. Поттер перестал видеть в этом плохое сразу после первой пробы, когда он вновь за много лет чувствовал себя счастливым. Сам же младший Дурсль бросил это дело по истечению недели, вдоволь насладившись восхищенной реакцией своих друзей.

***

Поттер не знал, что это все затянется так надолго. Изначально селф-харм был для него чем-то вроде отвлечения от гнетущих мыслей. Особенно от смерти крестного. Когда он резал себя, то забывал, что было до того, как его кожи касалось острие лезвия. После этой стадии его действия возымели иной характер: он начал наказывать себя. За все. Так часто думая об одних только проблемах, и наконец заметить значительную долю именно своей вины… Его порезы перестали быть безобидными, какими были до того, когда ему всего лишь нужно было забыться. Теперь он резал себя глубоко, часто, и не оставляя на руках живого места. А к концу лета его порезы перестали быть как и отвлечением, так и наказанием… Они стали его персональной зависимостью. И, думаю, не стоит говорить о том, что за все это время ни Петуния и ни Вернон Дурсли так ничего и не заметили?

***

Гарри еще несколько секунд медлит, а затем тянет ткань брюк еще выше, фиксируя позади колена. Его взгляд цепляется за небольшой нетронутый участок на голени, или же за уже успевший затянуться — не столь важно. И тут он внезапно хлопает себя ладонью по лбу, вспомнив, что забыл прихватить с собой на подоконник лезвие. Он быстро спрыгивает, опускается на пол и тянется рукой в уже настолько привычном направлении… А затем резко отдергивает пальцы. По его телу пробегает холодный пот, а дыхание учащается, как минимум, в два раза. Юноша еще раз проводит пальцами между щели и достает их обратно… Совершенно целыми и невредимыми, без единой царапинки.

***

Не было ни малейшего желания возвращаться в гостиную. Блуждая школьными коридорами под мантией-невидимкой, подросток думал о пропавшем лезвии. Конечно, он без проблем сможет создать себе еще одно, да хоть целых сто!.. Однако беспокоило его отнюдь не это. Кто-то знает, что он делает с собой, и Поттер был в этом абсолютно уверен. Не мог же какой-то ученик или же преподаватель намерено зайти в нерабочий туалет для девочек, решив призвать конкретно лезвие? Или же кто-то специально ползал по полу, заглядывая в каждую щель? Было ясно — этот человек знал, что искать, а значит видел и Гарри. И осознание всего этого жутко давило на мозг. Размышляя о том, как завтра он проснется известным на весь Хогвартс безумцем-суицидником, юноша и не заметил, как дошел до лестницы, ведущей в Астрономическую башню. «А почему бы и нет?» — подумал он перед тем, как уже оказался наверху.

***

Холодный зимний ветер пронзал насквозь довольно легко одетого для такой погоды парня. Стоять в мантии-невидимке было бессмысленно: от порывов ветра ее попросту сдувало. Свернув ее и крепко сжав в обеих руках, Гарри стал медленно идти вперед. Несмотря на безумный холод, ему совершенно не хотелось уходить. Он мечтал, чтобы эта ночь не заканчивалась, дабы утром не пришлось просыпаться, а затем выслушивать тонну насмешек по поводу его реальной проблемы. Лучше сидеть здесь, на самом краю, свесив ноги, и любоваться бескрайним звездным небом, забывая обо всем на свете, в частности и о своей зависимости по причинению себе вреда. Беззаботно качая ногами, гриффиндорец даже принялся убеждать себя в том, что все не так уж и плохо. Пускай кто-то и видел его, Гарри надеялся, что он просто поговорит с ним, без лишних глаз… — Мистер Поттер. Гарри вздрагивает, резко оборачиваясь на звук. Позади него, возле самой лестницы, стоял профессор Снейп, смиряющий его своим фирменным нечитаемым взглядом. Пока парень лихорадочно соображал, что здесь глубокой ночью забыл этот мужчина, прозвучали следующие слова: — Жаль, но мне придется отложить вашу скоропостижную смерть до лучшего времени, — достав палочку и направив ее на Гарри, зельевар магией оттащил его назад от края, — Пойдемте, прогуляемся, а заодно и кое-что обсудим…