Ходячий замок Хаула

Софи домелась и доскреблась до того, что еле волочила ноги. Она ссутулилась в кресле, чувствуя, как ноет каждая косточка. Маркл постелил ей на кушетке возле очага соломенный матрас и несколько ковриков. Он сказал Софи, заметя ее вопросительное выражение лица, что подумал, будто ей на кушетке будет удобнее, чем в кресле. Софи поблагодарила его от всей души. Здесь действительно было гораздо удобней, а если Кальцифер среди ночи начнет жаловаться, что он голоден, Софи будет проще простого проскрипеть к очагу и подкинуть ему полешко-другое. Она устроила свою шляпку над подушкой и провалилась в такой глубокий сон, что ничто и никто не смог бы ее сейчас разбудить. Не спал сейчас только Кальцифер. Кальцифер мог дремать, зарывшись в обугленные поленья, но сейчас он не мог спать, ему было очень тревожно - он прислушивался к шуму, доносившемуся со двора, а также как удивительно спокойно посапывала в своей каморке, укрытой ширмой, Софи. Поздно ночью возвратился Хаул. Дверь жалобно приоткрылась и изнуренный, еле волоча ноги, он вошел в комнату и со стоном плюхнулся на кресло. Устроив свои ноги на железной решетке возле огня, и откинув голову на кресло, он облегченно вздохнул. Если бы вы видели Хаула сейчас, то просто бы его не узнали. Перья болотно-синего цвета покрывали все его тело, кроме лица. Руки выросли, словно крылья у птицы. На ногах виднелись страшные когти. Только его светлые белокурые волосы выделялись среди странного оперения, немного потемневшие от копоти и пыли. - Фу. Фу, - запыхтел Кальцифер, пряча свой нос в золе. - От тебя воняет горелой плотью и сталью . Изнуренный Хаул собрал свои последние силы и Кальцифер увидел, как постепенно начали исчезать перья под его кожей. Когти на ногах заменили пыльные ботинки, лицо очистилось, и он снова был в своем щегольском костюме, только немного потертом и прожженном. - Будешь столько летать - не сможешь стать человеком, - предупредил его Кальцифер, заметив, что полено догорело, и потянулся за вторым, которое стояло близ него на решетке и положил под себя. - Здорово, правда? Это Софи для меня придумала! Хаул расстегнул пуговицы костюма, печально произнеся: - Какая страшная война! От южных морей до северных границ - все в огне. И перед его глазами опять предстал ужас увиденного. Всепожирающее пламя, поднимающееся аж до небес, тысячи обожженных, разрушенных домов, крики, вопли, плач, стон раненных... - Терпеть не могу пороховой огонь! Он понятия не имеет о хороших манерах! - вставил фразу Кальцифер, прочитав в его глазах то, что читал теперь в своем сердце чародей. - На меня напали свои! - продолжал тот. Он показал Кальциферу, как ловко маневрировал среди кучи военных самолет-убийц, которые сбрасывали тысячи и тысячи бомб на пораженный город. Сметали и взрывали все на своем пути. Он показал, как уничтожал эти машины, пролетая под ними, как из дула военного корабля-самолета повылетали чудища и с бешенной скоростью направились к Хаулу. Тот сильнее взмахнул крыльями и еле успел от них улететь, стрелой взмыв вверх. - Ведьма Пустоши? - ужаснулся огонь. - Нет. Мелкие колдуны, обратившиеся чудищами, - уверил его маг. - Они еще наплачутся. Столько натворили зла. Что не смогут снова стать людьми. - Им то что? Как плакать и то забудут, - грустно ответил Хаул. - Хаул, тебя ведь тоже король призвал. Тот только поднялся с кресла и рассеянно ответил: - Ну конечно. Согрей-ка мне ванну. Направляясь к лестнице, он услышал легкое посапывание на кушетке, и подошел к ней. - Что? Опять вода? - просвистел огонь, когда Хаул осторожно, чтоб не разбудить спящую, отодвигал ширму, заглянув в нее. На кушетке спала не старуха. Устав от изнуренного труда, там отдыхала молоденькая восемнадцатилетняя Софи, укрывшись теплым одеялом. Волосы приобрели ее прежний оттенок - черного, как крыло ласточки. Хаул странно и загадочно посмотрел на нее, копаясь в своих воспоминаниях. У него не было достаточно сил, чтоб окончательно снять с нее заклятье, втайне от нее, когда она этого не видела. Но чары Ведьмы Пустоши были очень сильны. Он только и смог, что потихоньку унимать боль в потрескивающих костях, коленях и спине. Все остальное уже зависело только от самой Софи. Только то, что было скрыто в ее сердце, могло снять с нее заклятье. Без помощи Софи ему не справиться. Видно ей снится очень хороший сон, раз ее сердце и возникшие в нем чувства смогли на время отогнать заклятье. Хаул снова попробовал оторвать ее от злых чар сейчас, когда она счастлива, когда она любит и любима, когда ее сердце поет от избытка чувств, но он был сейчас слишком слаб, чтоб разорвать оковы проклятья. Хаул почувствовал, что появилась новая преграда, которую он раньше не ощущал. Задумавшись, он покосился на Кальцифера, который делал вид, что дремлет в золе, а на самом деле всячески старался заглянуть из-под его плеча на Софи. Хаул понимал, что другого момента у него просто не будет, но как только взойдет солнце, она снова превратиться в старуху и станет так далека, что он не сможет просто заговорить с ней на эту тему. Порой она просто пугалась его, с ужасом смотря в его сторону, стараясь как можно реже попадаться ему на глаза. Это его очень беспокоило. Он еще ни одной девушке не внушал столько страха, как Софи. Он привык к тому, что стоило ему появиться, как конкурентам просто давали отворот поворот. Не зря же в городе он прослыл как бессердечный похититель девичьих сердец. Но ему не нужны были толпы поклонниц. Он нуждался только в одной, той, которую он так долго искал и, наконец, нашел на Майском празднике, и снова потерял. Хаул пару мгновений еще постоял, всматриваясь в спокойное лицо Софи, и задумчиво и устало начал подниматься на второй этаж. А Софи действительно снился очень хороший сон, такой сладкий и пьянящий, что казалось, - она очутилась в сказке. Она и раньше видела похожие сны. Она снова очутилась на той самой чудесной полянке, которая так часто ей снилась. Здесь она была так счастлива, как никогда в своей жизни. Как только она положила голову на подушку, усталость так ее сморила, что Софи тотчас же уснула. Молодая цветущая восемнадцатилетняя, она очутилась на самой прекрасной поляне, которую когда-либо видела. Среди густых трав, которые бескрайней зеленью покрывали всю землю вплоть до горизонта, чарующе поблескивали великолепные цветы. Ароматы были такие чарующие, что у Софи закружилась голова. Солнце нежно и ласково согревало ее лицо, которое редко видела его лучи из-за постоянной работы и сидения в лавке. Описанию этой красоты, что она здесь видела, просто не подобрать слов. Казалось, небо слилось с землей. Она знала, что такого сказочного рая и мира цветов, пчел и журчания мелких ручейков в мире просто не существует. Не обошлось здесь без волшебных сил. Тут витал колдовской дух, - она это чувствовала. Среди пышных, усыпанных цветами кустов, поблескивали маленькие озерца с кристально чистой водой. В них отражалось бездонное небо и белоснежные облака. Софи вздохнула полной грудью. Воздух был горячий и влажный, в нем висел аромат цветов - сотен тысяч цветов. Здесь было и взаправду чудесно! Между кустов, сгибавшихся под тяжестью лиловых, алых и белых цветов, в мокрой от утреней росы траве росло множество цветов поменьше - какие-то ярко-розовые, у которых было всего три лепестка, малиновые, фиолетовые, голубые, синие, белые, желтые... Дикое буйство красок слепило Софи глаза. Здесь были и гигантские анютины глазки, и дикие флоксы, разноцветные лютики, тигровые лилии, высокие белые лилии, ирисы и тысячи других. Здесь были и вьюнки, и васильки, и маки, и неизвестные травы странного вида и еще более странного цвета... Софи прогуливалась средь цветов, озер и ручейков. Она вспомнила, как всегда с жадностью смотрела на холм за городом через окно своей маленькой каморки и мечтала о том, чтоб собрать огромный букет цветов. Софи так любила цветы! А тут их целая поляна, целый луг цветов и трав, которые простирались до горизонта. Но срывать их ей уже не хотелось. Каждый цветочек, даже самый неказистый, создавал здесь такую гармонию, что если его не станет или какая-то бесчеловечная рука просто сорвет его, чтоб несколько мгновений насладиться его красотой, то вся поляна просто-напросто утратит свое очарование. Да и сделать это приравнивалось сейчас для Софи святотатству. Вдруг она увидела молодого человека на краю цветущего луга. Она было смутилась, заметив, что он направляется к ней, но чем ближе он подходил, тем меньше она испытывала страха, сомнений и стеснений. Ей показалось, что она давно его знает. Его лицо, которое она смутно видела, почему-то показалось ей до боли знакомым, а волосы цвета грязи так и притягивали ее к себе, словно магнитом. Он подошел совсем близко к Софи, протягивая к ней руки и улыбаясь. Она сделала несколько шагов ему навстречу. Незнакомый и в то же время самый родной человек на свете коснулся ее руки своей рукой и накрыл ее своей ладонью. Рука была теплая и мягкая. Софи попыталась рассмотреть его черты лица и спросить, откуда он ее знает, но внезапно под ногами девушки расступилась земля и темная пропасть с бешеной силой начала ее засасывать словно трясина. Она тянула руки вверх, стараясь за что-то зацепиться, но не было никакого сучка, никакой соломинки. Софи барахталась, стараясь спастись, пока над ней не сомкнулась тьма. Девушка никого и ничего не видела, только мрак и холод. Не было ни цветов, ни красивого молодого человека с волосами цвета грязи, ни озер, ни зеленой травы, ни солнца, - ничего. Дикий страх и ужас ледяными клешнями сковал ее сердце, и Софи проснулась.