* * *
Спустя некоторое время, когда золотые лучи солнца стали освещать всё вокруг, придавая некогда серой обстановке краски, семью отвлекли гвардейцы господина Риванда, оповещая их о том, что некоторым придётся поехать верхом. На последних словах мужчины Рен позеленел, понимая, что эта участь пала на него и Даниэля. — Ну отлично, задницу придётся отбивать. Ты зачем, кстати, убежал? — быстро смирившись с судьбой, Рен попрощался с девушками, которые почти последними сели в телеги, на прощание помахав рукой. — Не здесь. Нам несдобровать, если кто-то подслушает наш разговор, — сказал слишком низким голосом Даниэль и сильнее прижал к себе что-то обмотанное в тряпьё. — Даниэль, тебя же не поймали?.. — Мальчишки, сюда! — с другого конца опушки их звали гвардейцы. — Я так понимаю, на лошадках не катались, оборванцы? — пытался пошутить один из мужчин. Он резко поднял Рена под подмышки, помогая сесть в седло. — О-она слишком большая… — Рен побледнел, ощущая опасность только сидя на лошади, представляя, что будет, когда они побегут галопом. — Я могу, — особо не слушая друга, отошедшего на второй план, Даниэль с решительным взглядом сжал корешок книги, окружённый шершавой и выцветшей тканью. Мужчина удивлённо поднял брови и, одобрительно цокнул. Тут же гвардеец протянул руку к поклаже Даниэля. — Давай свой багаж, помогу привязать, — но мальчишка в страхе дёрнулся в сторону, на секунду потеряв самоконтроль. Но как быстро Даниэль его потерял, так же молниеносно вернул обратно. — Не надо, я знаю как, — задумчиво кивнув на упёртость пацана, мужчина пошёл помогать другим, искоса глянув Даниэлю вслед. Тяжко вздохнув, Даниэль ослабил хватку и спрятался за светлым боком лошади. Он заново завернул книжку в ткань и поместил в оставленной гвардейцем холщовый мешок, позже прикрепляя поклажу к седлу. Даниэль уже собирался забраться на удивительно покладистое животное, как на землю рядом с ним упало что-то со звоном колокольчика. Отвлёкшись на звук, Даниэль нагнулся и поднял вязаный браслет с прикреплённым посередине черным колокольчиком. Слёзы подступили к глазам и он с бережностью сжал в руке браслет. Когда же Даниэль сел на лошадь, то надел на запястье аксессуар. — Быстрее! Отправляемся! Даниэль даже не посмеялся над мучавшимся Реном, который вцепился в луку седла, разделяя лошадь с одним из гвардейцев.* * *
Протоптанная годами широкая тропа, словно проводница с фонарём, показывала косой и ломаный путь до поместья Риванда. Долгая колонна из крытых повозок вперемежку с телегами двигалась медленно, скрипя колёсами и неотёсанной древесиной. Гружённые телеги, сдвигаемые с места тягловыми лошадьми, качались из стороны в сторону, представляясь в голове Миккио неваляшкой. Вид перед глазами потрясал: леса, раскинутые по две стороны от телег, пестрили отборнейшими кустистыми конструкциями, а свежий после дождя воздух раз за разом заставлял желать вдыхать полной грудью и быстро выдыхать, чтоб скорее дать лёгким ещё одну порцию наслаждения. Пахло смолистой корой ели и липой. Успокаивающие ароматы действовали на людей усыпляюще: сон смежил глаза, и фигуры, как по команде, стали клониться в сторону, зевая. Лицу Сэны вернулась привычная бледность, и она дёрнулась в руках брата, раскрывая одеяло и снимая прилипшие ткани, пропитанные засохшей кровью. Немного пошипев, она снова завернулась в простыни, увидев заснувшего парня. Сильнее укутавшись, Сэна снова уснула. Через некоторое время было принято решение устроить небольшой привал. Изогнутая и мокрая трава мягкой подушкой приняла стопы Рена, который, почувствовав приток холодного ветра, зажмурился. — Скоро день, должно потеплеть, — растирая плечи сына, приметила Фина, глядя на восток слезящимися глазами. Гвардейцы пополняли запасы воды из реки, заодно умываясь. Жители деревни особенно благоговейно приняли привал. Все в пыли, в ожогах и ранах, они пытались смыть следы этой ночи, боясь вновь окунуться в тот ад в своей голове. Даниэль смотрел в никуда, усевшись в опустевшей повозке с вздёрнутым вверх лицом. Облака, давно побелевшие, приобретали интересные формы, напоминающие животных. — Тётя Фина… — прочистив охрипшее горло, в первый раз просто шевеля губами без голоса, Даниэль подошёл к умывающейся женщине. Когда она обратила на него внимание, давая понять кивком, что готова слушать, мальчишка из-за чего-то опустил глаза на тканевые сапоги. — Я… Я не хочу это говорить, потому что и сам не желаю себе причинять боль, помогая незнакомым людям, но… Всевышний, я думаю, что нам надо было хотя бы чем-нибудь подсобить тем ребятам! — снова подняв глаза, всё ещё избегая прямого зрительного контакта, Даниэль под накидкой ломал пальцы. — Мне всё равно, — у Даниэля тут же пропал голос. — Если есть шанс, что вы пострадаете, то я не буду этого делать. Заразись вы, кто бы дал лекарство? Лазарет сгорел, — уверенные, совсем без сожаления глаза посмотрели на Даниэля, что сдался под таким напором. После таких жестоких, но правильных слов не хотелось топить себя в угрызениях совести ещё больше, отныне желая не видеться с теми подростками вновь. Помогая гвардейцу поить лошадь, Рен с прищуром смотрел на Даниэля, который в наглую игнорировал его многочисленные взгляды. Темноволосого успокаивала лишь книга, к которой он неоднократно притрагивался, подавляя желание прямо сейчас в неё заглянуть. Ещё не время.* * *
Незадолго до привала, Миккио упрямо следил за тем, кого поймали в деревне, когда проснулся спустя жалкий час. Он не понимал, разве это не один из нападавших? Почему тогда он не вырывается, а с явно хорошим настроением идёт вперёд? В который раз услышав звук хлыста и ругательства в сторону парня, Миккио на коленях подполз к перегородке телеги, выглядывая через неё. Парень, как можно было догадаться по его фигуре, сопровождался по сторонам от него людьми командира Нереста на лошадях. На его голове до сих пор был обычный драный мешок, перевязанный на шее толстый жгутом бечёвки. Руки были крепко привязаны друг к другу, а концы верёвки надёжно держали рыцари, несколько раз обмотав их вокруг ладони. Парень шёл, спотыкаясь и совсем бесшумно чертыхаясь. Всё оружие и амуницию у него забрали, и он остался лишь в обычной рубахе и штанах, закатанных до половины голени. Таким образом открывался вид на яркие и выраженные рубцы на бледной коже. Почему-то выдохнув полной грудью, Миккио вернулся к очнувшейся сестре, помогая ей приподняться. — Уже лучше стало? — это был скорее риторический вопрос. Он же не слепой и видит. — Уже всё прошло, — скидывая с себя простынь, девушка почувствовала, как по её телу пробежались мурашки. — Правда, меня немного знобит, — снова окунувшись в тонкие одеяла, Сэна села рядом с младшим, сложив вместе две простыни и укрыла их. Сейчас уже начало дня. Дойдут они к поместью господина Риванда примерно под ночь или вечер, смотря на количество привалов. Несмотря на ужасную ночь, день подавал себя с лучшей стороны: веяло свежестью и такой приятной сыростью, что хотелось этим воздухом дышать всё время. Через несколько десятков минут показалась прозрачная и голубо-зелёная река с сильным течением. В воде проглядывались резвые рыбы, которые, похоже, сегодня станут обедом. Белые камушки выделялись на дне своими малахитовыми крапинками. Решив, что надо подготовить себе своего коня, — Сабтерру —оставшегося на попечении старшего, Миккио перепрыгнул через ограду в повозке, почти треснувшись физиономией в мягкую твердь из-за резко ослабших ног. — Отлично, чуть не вляпался, — настроение у Миккио пошло на дно, стоило ему провести почти весь привал в поисках грязного плута Далеса, что никак не появлялся в его поле зрении. — Уродец, — и стоило только его позвать, как он появился со своей растрёпанной красной шевелюрой и затуманенными голубыми глазами. — Здаров, младшой! Уже, ик, отдохнул? — почти успев подавить возникшую икоту, Далес облокотился о плечо друга, покачивая перед его лицом бутылкой нербского вина. — Смотри, что оттяпал. — Давай без этого, а? Ещё утро, а ты уже в щи, — поставив руки в бока, задевая предплечьем меч в ножнах, Миккио с омерзением выдохнул, улавливая носом запах алкоголя. — День, сейчас день~, — медленно растягивая свои слова, Далес отпрянул от Миккио, подтанцовывая к дереву. Сев у корней, Далес снова сделал глоток, немного скорчившись из-за мешавшей ему пить икоты. — Чего хотел-то? — у Далеса начали слепляться глаза и он было заснул, если бы не ржание лошади за деревом: оно было таким резким, что тот почти встал, однако лишь скользнул пятками по мокрой от росы траве и повторно шлёпнулся на задницу. — Я уже потерял суть нашего разговора… Так вот, зачем же я тебя искал: где ты оставил Сабтерру? Сэне стало лучше, поэтому я могу вернуться в ряды. — У сэра Нереста, где же ещё я мог оставить. А стоп. Нет. Он у… Но Миккио стал быстрым шагом отдаляться от Далеса, махнув на него рукой в знак прощания. — Эх, мальчишка ещё. Иногда хоть кажется ребёнком, — в этот момент он будто бы протрезвел и глазам вернулся бывалый блеск, однако после последнего глотка из ёмкости это уже перестало быть важным. Подпрыгивающие от резких движений хозяина волосы, несмотря на свой тусклый оттенок, блестели под лучами. Их вектор движения совпадал с ровностью поверхности: стоило Миккио дойти до маленького склона, усеянного разноцветными цветами, они откидывались к затылку. В один из таких моментов, когда Миккио скатывался, под конец парню ударили в глаза собственные пряди волос, что были длиннее других и собраны бусинками с какой-то переливающейся жидкостью на конце. Высокие сосны и хвои нависали над поляной, укрывая от назойливого летнего солнышка. Просачивающиеся лучи добавляли атмосферы покоя. Повсюду было светло, и без солнца было бы не так приятно смотреть на это всё: прозрачную, местами белую реку, текущую вместе с рыбами; листья хвойных деревьев, их неописуемо ароматный запах, под воздействием которого не прочь бы заснуть; небо светло-голубого цвета было холстом для художника, наносящего белую краску в виде облаков, придавая им форму разных предметов, то и дело всплывающих в памяти ностальгией. Отдыхающие сокомандники были будто дополнением на этой картине: мирные разговоры с перерывами на короткие смешки; неторопливые движения рыцарей, поивших уставших коней; пополнявшие запасы воды и перепроверявшие снаряжение гвардейуы — всё это так гармонично вписывалось в обычные, долго тянущиеся дни природы, что ненароком можно задаваться вопросом: «Что за место такое волшебное?». Вдали ото всех, на огромной поляне, были выставлены два шатра главнокомандующих. У одного из них стояли люди в цветах сэра Нереста: чёрный, светло-жёлтый и белый, которые охраняли проход. — «Сколько не смотрю, а сэру Нересту по-настоящему подходят эти цвета», — Миккио иногда слышал от посторонних суеверные высказывания по поводу сочетание таких цветов. Чёрный и жёлтый ведь по слухам символизируют опасность. Недалеко от Миккио был шатёр, похоже, сэра Вэлайна. У входа стояли рыцари, а рядом туда-сюда бегали подчинённые командира. Совсем близко, к одному из деревьев, был привязан Сабтерру. Он спокойно стоял, иногда копая землю копытом и фыркая на каждого, кто проходил мимо. С радостью подбежав к другу, с которым Миккио долгое время не виделся, он обнял того за шею. В ответ парень получив толчок мордой в грудную клетку и радостное фырканье. Лошадь стала топать на месте, и Миккио радостно заулыбался. — Да, дружище, я тоже скучал. Извини, что раньше не пришёл: с Сэной произошло нехорошее. Но мне сказали, что ты был почти всё время у сэра Нереста, так? Рад? — не громкое ржание врезалось в левое ухо Миккио ножом, но тот не скорчился, наоборот — по-доброму усмехнулся, начиная гладить коня по боку. Короткая и жёсткая шерсть проходила сквозь пальцы, некоторые волоски выпадали, что было почти незаметно для парня. Из-за солнца чёрная шерсть Сабтерру приобрела рыжий оттенок на концах, делая его похожим на тёмно-гнедую масть. — Когда приедем в поместье господина Риванда, я самостоятельно тебя почищу, хорошо? — понаблюдать подольше за счастливым другом Миккио не дали: внезапно вышедшие из деревьев прислужники Вэлайна, держа уже знакомого пойманного за концы бечёвки, вели его к палатке. Он, похоже, почувствовав неладное, стал вырываться, но у него не очень получалось — Миккио снова задался вопросом, правда ли это один из нападавших… — Сэр Миккио, меня попросили Вас найти и привести, прошу за мной! — излишне громкий малец предстал перед красноглазым, заставив того удивлённо вытянуть лицо. — Меня? Для чего?.. — Вы… Будете судьёй… На предстоящем допросе…