***
В карточном мире открылся портал, из которого, опасливо озираясь, выглянула Федора. Идти на разговор с Тринадцатым было страшно, но необходимо было и ему дать шанс жить с ними в реальном мире. — Смотрите-ка, кто явился! — услышала девушка прямо над своим ухом. От удивления Федя подпрыгнула, теряя равновесие и падая. Однако падение предотвратил Тринадцатый клон, который обхватил рукой талию девушки и прижал её к себе. — Спасибо, Джокер. — промямлила она, оправившись от шока. — Ну что ж так официально, милая? — ухмыльнулся парень. Федора отстранилась от Тринадцатого и тяжело вздохнула. С ним всегда сложно. Никогда не понять, что у него на уме. Иногда Джокер кажется полным дурачком, но в то же время не брать его в расчёт — самая большая ошибка, которую можно совершить. Именно поэтому сейчас Нечитайло держалась настороже, ожидая любого подвоха. — Ладно, Джо. Перейду к делу. Я хочу выпустить тебя из карточного мира, как и всех. Но ты должен пообещать, что не натворишь там ничего. Никакой магии, гипноза, захвата мира — ничего подобного. Ты должен будешь вести себя, как обычный человек. Тогда я выпущу тебя. Договорились? Джокер задумался (или только сделал вид? Кто его знает), и усмехнулся, потрепав свою создательницу по волосам. — Милая, как же ты наивна. Думаешь, что можешь диктовать правила? Может быть, мне лучше сейчас выйти в реальный мир и как следует повеселиться, захватывая разумы людишек? Из нас двоих в невыгодном положении здесь только ты. — с волос девушки рука Джокера сместилась на её подбородок, крепко ухватив и немного сжав его. Федора слегка дёрнулась, начиная паниковать. Эту нарастающую панику увидел и клон. Увидел и получил от этого несказанное удовольствие. Всё же, очень приятно видеть, как чересчур уверенные в себе люди осознают, что теряют контроль над ситуацией и ощущают над собой власть оппонента. — Что ты несёшь? Ты не сможешь выйти без… — однако договорить Федя не смогла, так как хватка на подбородке усилилась, принося болезненные ощущения. — Без тебя? Ты это хотела сказать, милая? А если я скажу, что не только выйду отсюда, но и запру здесь тебя? Едва девушка хотела ответить, как Джокер ещё сильнее сжал её подбородок, словно говоря, что его вопросы были риторическими и сама Нечитайло должна молчать. — Как? О, я долго над этим думал. Все два года, на которые ты заперла меня здесь одного… — в голосе Тринадцатого послышалась обида. — Ты не оставил мне выбо… — но договорить девушке не дали. «Чего он добивается? К чему весь этот фарс и запугивание?» Джокер отпустил лицо Феди, и, крепко схватив за запястье, повёл в один из «углов». — «Ты не оставляешь мне выбора, Джокер». «Твоё поведение неприемлемо». «Ты должен всё осмыслить и начать принимать зрелые решения». — передразнил клон создательницу по пути, — О, милая, я всё отлично обдумал. И пришёл к выводу, что это тебе не помешает подумать. А заодно посидеть здесь и не мешать. И понять, наконец-то, что не тебе мне указывать и ставить условия. От того, каким стал тон голоса Тринадцатого, у Феди пробежали мурашки по спине. Что-то в нём наталкивало на мысль о том, что это всё не пустые слова, и Джокер действительно нашёл способ выйти из карточного мира самостоятельно, а Нечитайло оставить запертой. «Но это же невозможно!» — Джокер, прошу, прекрати это. — Что прекратить? Свою месть за то, что ты бросила меня одного? Или прекратить открывать тебе глаза на то, какая ты беспомощная, глупая и слабая? — Тринадцатый достал из кармана одну-единственную карту. Но то, что увидела на ней Федора, заставило её побелеть и пошатнуться.***
— А Федя где? Ей, как бы, конспекты ещё заканчивать на завтра. И курсовую чистить от мусора. Иначе на экзаменах преподаватели со стопроцентной вероятностью завалят её. — спросил Куромаку. — Она в шизику салатовому пошла. Хочет попытаться дать ему шанс. — ответил Вару. Второму клону ответ не понравился. Кто знает, что Джокер мог сделать с их Создательницей? Идей возникало множество, одна хуже другой. Но вот прямо перед ними открылся до боли знакомый портал, который когда-то и радовал их, и был ими ненавидим. — Привет, всем. Пора веселиться! — на его губах, как и всегда, была усмешка, которая заставила сжаться самых пугливых клонов и напрягла тех, чьи нервы были крепче.