Тихо и неотвратимо

Хорошее дело браком не назовут. И ведь как правильно: брак — это действительно какая-то порча. Порча любви и отношений. Даже у самых любящих пар начинаются всевозможные проблемы, конфликты и претензии, когда дело доходит до брака. То есть, сначала-то всё хорошо. А потом начинаются ссоры, обиды и скандалы на пустом месте. А ведь люди по-прежнему любят друг друга, и понять, что же идет не так, иногда бывает очень-очень нелегко. Сэм думал о таких вещах с тех пор, как их с Дином жизнь начала слишком уж походить на настоящий брак. Потому что… да, Дин изначально гнул не самую подходящую для младшего линию со всей этой чрезмерной опекой и сексуальными играми в «хорошую женушку Саманту». И в конце концов добился своего. Теперь «его Сэмми» находился в относительной безопасности, почти не вылезая из бункера. Сначала Сэм немного беспокоился о том, что будет сильно скучать, пока Дин пропадает целыми днями по разным заданиям. Однако не тут-то было. Дин что-то вовсе и не спешил ездить на охоты с Касом, и вообще ездить на охоту. Оказывается, свои новые обязанности он понимал несколько иначе, чем понял Сэм. И что касается новых дел, то Дин съездил от силы всего пару раз, а в дальнейшем всегда умудрялся находить самые разные, тупые и умные предлоги, чтобы не ехать самому, и вместо этого очень оперативно рассылал наводки и направления по всем их многочисленным знакомым. Похоже, что отделиться от Сэма больше, чем на одно дело, Дин был просто не в состоянии. И получалось как-то странно. Сэм работал «на удаленке», а другие охотники занимались истреблением. Спрашивается — а что же делал Дин? И зачем он тут? Но Сэму было как-то неприятно озвучивать такие мысли брату. Во-первых, сам он вовсе и не хотел, чтобы Дин оставлял его одного. Да, это было эгоистично, но что поделать, они оба всю жизнь эгоисты такого рода. А во-вторых, Дин ведь, наверное, расстроился бы на такое замечание и, может быть, даже обиделся бы. И это сейчас-то, когда Дин наконец выглядел радостным и довольным, как никогда. И буквально плавал в счастье, не отходя от Сэмми ни на шаг. И… да, вот и ответ на вопрос: чем же занимался Дин Винчестер и зачем он тут был. Дин «присматривал и охранял» Сэма в бункере! Правда еще Дин готовил в своем любимом дурацком фартуке и занимался разными другими мелкими делами по дому, которые Сэм делать не любил. Так что называть Дина бездельником или бесполезным было никак нельзя. И тем не менее Сэм был очень удивлен всем, что происходило, и немного напуган, если честно. И снова и снова крутилось у него в голове это слово — брак. «Дин… так ты этого всегда хотел? — так и подмывало Сэма спросить, чтобы выяснить всё до конца. — И тебе поэтому было вечно так хреново? Потому что ты думал, что у нас такого никогда не может быть?» Понимание того, что Дин столько лет мучился и молчал в слабой надежде, что Сэм сам догадается, больно било теперь младшего Винчестера чувством вины, возмущением и досадой. Ведь, что бы Дин там ни говорил теперь и ни выдумывал, а более чем очевидно, что молчал он ради Сэма! Как всегда. Ставил Сэмми на первое место. Его счастье, его будущее, его желания, его чистоту и, фактически, святую неприкосновенность. И, если бы у Сэма все-таки появился кто-то, кого Дин посчитал бы для него хорошим вариантом, то старший бы и слова против не сказал. Наоборот, он бы дал ему какой-нибудь хороший совет и усиленно делал бы вид, что всё замечательно. И Сэм бы принимал это за чистую монету, и даже не догадывался бы, ведь с чего бы ему, правда… Ему бы и в голову не пришло, что Дин просто делает то же, что и всегда: заботится о своем Сэмми. Любой ценой, в том числе ценой собственного счастья, ущемляя себя в самом важном и желанном. После таких нередко набегающих на него грустных и болезненных размышлений Сэм обычно как-то быстро и стихийно оказывался в руках Дина, целуясь с ним так, словно это могло искупить его вину и восполнить все эти упущенные годы, когда он тормозил, не как Лось, а как самый настоящий Жираф. И вот, испытывая очередные приступы благодарности, желания и неконтролируемой любви, Сэм Винчестер в который раз оказался верхом на брате, завалив его на спину в поскрипывающую кровать и нетерпеливо срывая с его бедер старые джинсы. Быстро и легко опустившись до конца на огромный рельефный ствол старшего Винчестера, Сэм сладко болезненно застонал и тут же приподнялся, чтобы снова быстро насадиться, сразу же начиная трахать себя Дином с неистовым голодом. Дин низко и хрипловато постанывал под таким напором и натиском, чувствуя себя каким-то заложником, как будто это не он, а его имеют, вот не смешно ли… Его развратный младший братишка просто шикарно и настойчиво объезжал его мощный налитой член, но эта чертова властность не давала Дину двигаться и самому от всей души засаживать Сэму, как хотелось. Ладно, не в этот раз. Всё чаще Дин вот так вот задыхался от возбуждения под явно перегревшимся братом, изнывая и сходя с ума от разного темпа, который тот брал — от самого жесткого и мазохистского, до медленного и тягучего, еще более мазохистского и откровенно садистского… К тому же - и это особенно бесило и заводило ум за разум — его Сэмми был уже невероятно растраханный и мягкий, так что ствол без проблем двигался внутри сладкой заебанной дырки младшего Винчестера, часто даже без смазки. Прямо говоря, Сэм чуть ли не само-удовлетворялся безудержно, дико и ненасытно на изнывающем от желания члене старшего брата. А Дину оставалось только мучительно стонать под ним, терпеть и любыми способами держаться. И это было удивительно, но старший Винчестер порой просто чувствовал себя в унизительном положении секс-раба. И самое унизительное в этом было — осознавать, как ему всё это пиздецки нравится. Облизав пересохшие губы, чувствуя, что больше не может сдерживать оргазм, Дин беспомощно прохрипел: — Сэмми… — Дин, заткнись… — Сэм, я… Черт, я… — Диин… Диин!.. Боже… — Сэм впился беспощадным поцелуем в его пухлые губы и начал сжиматься, кончая. С облегчением наконец-то отпустив себя, Дин последовал за ним и в тысячный раз залил своего Сэмми изнутри спермой. А буквально спустя полчаса, во время совместного перекуса на кухне, чем Чак послал, не слишком довольный с виду, задумчивый Сэм снова завел свои разговоры, полные сомнений и неуверенности — в правильном ли направлении идут их отношения и вообще вся эта их жизнь: — Дин, ты и правда… ты думаешь, это нормально? И мы так и будем теперь… вот так жить? Стараясь особо не реагировать на вечные заморочки брата и уже ничему не удивляясь, Дин только и смог, что произнести как можно менее резко: — А что теперь-то не так? Все при деле, и никто не под угрозой. Другие мужи письма жили до нас именно так. Ну, в смысле, только без секса. Наверное. Ты вообще способен просто расслабиться и получать удовольствие от жизни? — Это исключительно твой дар, — заметил Сэм сучно — не без нотки презрения. — Так, снова нос задрал… Тебе чего-то еще не хватает? — Нет. — И правильно. Ты сейчас живешь, как настоящая принцесса, Сэмми. Ладно, как принц. Хотя ты больше похож на чудовище. Большое, волосатое, лохматое, дикое нечто из пещеры. — Это ты из пещеры, — слегка обиделся Сэм на ничем не заслуженные слова. — А я не выжил бы там и одной недели. — Почему нет? Врагов бы ты одолел, еду бы достал. Если так не любишь мясо, жил бы на своих одуванчиках и плодах. Сэм встретил такие перспективы с самым кислым выражением лица. — А, понял. Ты бы умер от информационного голода, — догадался Дин. — Жестокая смерть. Нет, понял: тебя бы затрахали до смерти! — Боже, Дин… — привычно закатил глаза Сэм, поражаясь, как Дин умудряется сводить любую тему к сексу. — Серьезно, Сэмми. Нельзя быть таким смазливым и хорошеньким в пещере. Там с тобой носиться не будут. Просто уткнут носом в землю и будут всю ночь всаживать свои «дубины», по очереди, при романтическом свете костра, — с удовольствием представил это зрелище Дин. — Потом привяжут, поспят немного на рассвете и… заново начнут. От зари до зари, одна нескончаемая оргия вокруг твоей заебанной задницы. — Я и так живу в «пещере» с одним пещерным представителем, — не мог не заметить Сэм настолько удачного сравнения. — Еще недавно ходил тут и никак не мог расстаться с Клинком из ослиной челюсти. Силой пришлось отнимать. На этот заслуженный упрек Дин хотел пристыженно промолчать, но не смог: — Изначально этот Первый Клинок как раз использовался для защиты таких, как ты. Любой другой язык был людям непонятен и неубедителен. — Да, но сейчас мы живем в другие времена. И проблемы решаются с помощью диалога. А у тебя ни диалогом, ни силой мясо до сих пор из зубов не вырвать, — добавил недовольный Сэм. — Ты его ешь в таких безумных количествах… Ничего удивительного, что у тебя всё — сплошной секс, либо агрессия. — Просто я — настоящий мужик, — заявил Дин, которого уже достала и вывела из себя эта вечная ненавязчивая претензия к его любимой, после пирогов, пище. — Что? — скривился Сэм на такое подозрительное заявление. — А я, тогда получается — не настоящий? Очередной маленький скандал назревал прямо на глазах и снова на пустом месте. Дин уже не придавал этому значения. Посмеиваясь про себя, он открыл и передал Сэму пиво, прежде чем открыть свое. — Я не это имел ввиду, — уточнил Дин, делая первый глоток и думая «да, Сэмми, как раз это я и имел ввиду». — А, по-моему, ты врешь, — проницательно глядя своими чистыми глазами прямо в насмехающиеся зеленые глаза Дина, произнес Сэм. — И на самом деле считаешь, что раз я ем мало мяса, то я «какой-то не такой». Но это полная хрень, Дин. Мужик — это тот, кто как сказал, так и сделал. И девчонка может быть бОльшим мужиком, чем многие мужики, которые только жрут мясо, трахаются и языками треплют. — Правильно. Ну вот, Сэмми, видишь, ты сам сказал, что даже девчонка может, — с улыбкой заметил Дин. — Значит, ты — как раз такая «девчонка». Сэм сжал губы, глядя на бесящего его брата и задыхаясь в тихой ярости. — Я это без всякой задней мысли, не желая оскорбить, — добавил Дин. — Правда, что в этом такого обидного? Или ты сексист? — Не сексист, — выдавил Сэм. — Просто у меня есть определенный пол, и не нужно его постоянно подменять, как будто это самая лучшая в мире шутка. — Я вообще никогда не говорил, что это — шутки, — залечил Дин, ловя неповторимый кайф от такого взбешенного Сэмми. — Это скорее комплименты твоей внешности, чувствительности и сексуальности, Саманта. Всё-таки символом сексуальной привлекательности и объекта вожделения всегда была женщина. И, кстати, то что ты ешь мало мяса — это действительно несущественно. Главное, что делает тебя Самантой, это то, что я тебя трахаю… Да, ты уж извини, но я не трахал бы так много и хорошо никакую другую свою жену, будь это даже самая известная и горячая порно-звезда. У младшего Винчестера буквально лицо вытянулось от всех этих слов. — «Жену»?! Господи, да ты что ли серьезно? Ты что, думаешь, я бы не мог тебя трахнуть?! — распетушился доведенный Сэм. «Нет, я думаю, что ты просто не очень-то хочешь…» — подумал Дин, на глазах грустнея. — Мог бы. Мог, успокойся. Давай закроем эту тему, не открывая, — сказал он вслух. — Правильно. Потому что, если мы продолжим… Сэм загадочно оборвал сам себя на этой фразе, чтобы не сказать лишнее. — Да-да-да… Если мы продолжим, то ходить мне завтра в раскоряку весь день, — закончил за него Дин шутливо. — Я бы на твоем месте не смеялся, — добавил Сэм, несколько обиженно. — Я и не смеюсь. Разве что от страха. — Дин… Сэм еще какое-то время подозрительно смотрел на брата, пытаясь понять, что творится у того в голове, и почему Дин даже говорить не хочет о роли нижнего. В том, что Дин не хочет быть снизу и ни за что по собственному желанию не согласится, Сэм почему-то никогда не сомневался. Так что он видел только два варианта. Либо давить на жалость, как обычно, умолять с щенячьими глазами. Либо взять напором и силой. Даже трудно было сказать, какой вариант был более жалкий и недостойный в данном деле. Поэтому Сэм тоже предпочитал не затрагивать эту больную тему. Но почему Дин-то не хочет даже говорить об этом? Шутит и отмахивается. Видимо, потому что не хочет прямо говорить ему «нет». Что ж, ладно, он и не собирался вынуждать его это говорить. Он и так всё прекрасно понимает. — То, что я ем много мяса и пристрастился к Первому Клинку, еще не значит, что я — пещерный человек, — поскорее сменил тему Дин. — Кто знает. А то, что ты так фанатично слушался отца? — А это тоже признак пещерности? — Самый явный. — Они все были страшные, как черти. По-твоему, я — страшный? — Нет, ты красивый. Даже слишком, — признал Сэм, и в его устах это прозвучало с какой-то даже очередной претензией и недовольством в тоне. Как будто это неправильно и неприлично — быть таким вот красивым, как его старший брат. — Кхм, — у Дина почему-то пропали на этом все слова. Сэм считает его красивым и «даже слишком». Как-то прямо неловко стало, и даже шутки на ум не шли. Ничего не шло, кроме одного вопроса. — Почему от тебя это звучит, как осуждение? — Потому что это вообще пошло, Дин, — поморщившись, заявил младший Винчестер. — Пошло? — приподнимая брови, немало удивился Дин своему брату уже в который раз. — Ужасно пошло. Все эти твои губы и… и глаза… — говоря это, Сэм даже едва заметно дернулся. — И скулы, и ресницы… Фу, красиво до отвращения. Глядя на него с приоткрытыми «пошлыми» губами, Дин почти целую минуту размышлял о том, что делать комплименты подобным образом может только Сэм. — Сэмми, я думаю, тебе еще учиться и учиться делать комплименты, — заключил Дин, придя в себя. — Во-первых, не делай их с таким видом, как будто тебя вот-вот вывернет. Во-вторых, постарайся отбросить вот эту вторую часть — с осуждением. Она тут совсем не к месту, уж поверь. — Я просто говорю, как есть, — невозмутимо защитился Сэм — любитель правды, какой бы она не была. — И что чувствую. Честно. — Хочешь честно? Похоже, что тебя просто бесит моя внешность. — Меня бесит, — быстро подтвердил Сэм, не отрицая и этой правды. — А я так и знал, — помолчав, сказал Дин. — Тебя бесит моя сексуальность! — Да. Нет… Скорее, все-таки пошлость. Твоя пошлая сексуальность, — подобрал наконец слова Сэм. — Сексуальность бывает разная. У тебя она… слишком пошлая. — И что с этого? — Дин был реально заинтригован. — Да ничего… Просто бесит. — Какой-то тупой разговор, Сэм. Меня в тебе тоже много чего бесит. Только обычно это касается всякого твоего внутреннего дерьма, а не внешнего, типа твоих остоебучих волос. — Да, внутреннее, это точно… и это тоже… — грустно добавил Сэм, подтверждая, что в Дине его бесит далеко не только внешность Дина. А много, много, много чего еще. — Ладно, — решил закрыть и эту тему старший Винчестер. — Мы поняли, и уже не в первый раз, что бесим друг друга. Но все-таки мы вместе, и ничто, даже это, не сможет нас разделить! И до сих пор никто из нас ни разу не убил другого, к сожалению для Чака. — Я убил тебя один раз, — признался Сэм. — Что? — снова удивился Дин, который что-то не мог такого припомнить. — Это было… «Просто пиздец» — запнулся Сэм, чтобы не сквернословить. — Это случилось в один из тех проклятых вторников. И вышло случайно, — рассказывал Сэм Винчестер, глядя брату прямо в глаза. –Ты попал под мою кирку, Дин. Было так много крови… Твое тело еще долго дергалось на полу в растекающейся луже. А я не мог оторвать взгляд и всё думал — неужели я сделал это? Потрясенный Дин слушал брата с раскрытым ртом. Со страхом ожидая, что дальше Сэм скажет, как ему понравилось это чувство — кровь брата на своей кирке… Но Сэм сказал другое, видимо, желая защититься, с самым невинным видом: — Это вышло совершенно случайненько. Я не хотел тебя убивать, я хотел тебя… спасти. Дин закрыл рот и облизал губы, всё ещё не находя слов, какие можно сказать на такую нелепость. Действительно, что сказать на такие новости, если честно и не кривя душой? Правду? Что «только с тобой, Сэмми, может вечно случаться такая несусветная глупость»? Да, только с ним, но вот стоит ли говорить об этом? Наверняка он и сам это знает. Куда уж не знать. Хотеть спасти Дина — и вместо этого его убить. Хотеть предотвратить Апокалипсис — и вместо этого его начать. Хотеть впечатлить девчонку — и вместо этого сблевать. Хотеть умереть «только вместе» — и вместо этого погибнуть нелепо одному из всей группы. Хотеть быть нормальным — и вместо этого торчать на демонической крови (и изгонять демонов силой мысли). Хотеть заботиться о семье — и вместо этого пристрелить родную племянницу. Хотеть быть любимым — и вместо этого постоянно бросать. Хотеть стать юристом — и вместо этого всю жизнь нарушать закон. Хотеть быть непорочным девственником — и вместо этого трахаться с демоном. Хотеть быть лучшим в мире братом — и вместо этого сбить собаку. Хотеть иметь нормальный дом и семью — и вместо этого угодить в Клетку с Дьяволом. Хотеть взлететь с крыши — и вместо этого рухнуть с нее вниз… Хотя, вот это-то еще понятно, простой закон физики. И ведь много, много всякого такого. Только потому что это — Сэм. Он вечно к чему-то стремится, вечно падает, но никогда не останавливается. И с ним случается всевозможная невообразимая хрень. Похоже, что Сэм Винчестер и вправду был рожден под дурным знаком, под самым дурным. Сердце Дина снова так и щемило с какой-то особой, непередаваемой, бесконечной любовью и состраданием к его Сэмми при мыслях обо всем этом. И Дин был уверен, что за широкими плечами его ненормального брата имеется еще целая гора из таких вот удивительных «случайностей» и ошеломляющих историй, о которых он просто не знает. И потому, так ничего и не сказав, Дин был вынужден услышать, как Сэм неуверенно продолжает: — Вообще-то, был и еще один разик, когда я тебя убил… — Вот как? — сухо произнес Дин, ничему не удивляясь. — Да, — печально произнес Сэм. — Тоже в те проклятые вторники. Так как Дин молчал, одним взглядом приказывая говорить всё до конца, как есть, Сэм тяжело вздохнул, осознавая, что назад пути нет. — Мы… Я… — начал он, и было заметно, что эта история дается младшему Винчестеру намного тяжелее, чем предыдущая, а значит она — еще больший пиздец. — В общем… Это не совсем убийство, просто… Просто у тебя случился сердечный приступ, когда у нас был секс. Крик «Что?!» застрял у Дина в горле, так и не вырвавшись на свет. — Да-да, знаю, что ты думаешь — что глупо было это не предвидеть, но честно… Я думал, что мы успеем. Сделать это прежде, чем ты… Но мы не успели, — снова прямо глядя Дину в глаза жестко сообщил Сэм. — Ты умер прямо во мне, Дин! Дин только смотрел на Сэма ошарашенным взглядом, не понимая — как у его брата еще может быть что-то порядке с психикой? После всего дерьма, которое с ним систематично творится? Не говоря уж про мультики и фильмы, которые он смотрел в детстве. Одновременно с шоком пришли и некоторые сопутствующие вопросы, которые поражали не меньше. — У нас был секс?! — выпалил Дин. — Да, — неохотно подтвердил Сэм и тут же объяснил. — Дин, мне было очень плохо! Нужно было как-то… снять напряжение. — И кроме меня ты ни с кем не мог его снять? — Я не мог не использовать такой шанс, — со стыдом признался Сэм. — Шанс узнать, как бы это было… у нас. Но тогда ничего не вышло, как я уже говорил — мы только начали, и ты только вошел в меня, когда… Ну, ты понял. — Блять, — у Дина не было слов. — Это что получается — ты уже тогда знал, что я хочу тебя? Глаза Сэма сузились на Дине в самый что ни на есть сучий взгляд, когда он ответил: — Дин, я всегда знал, что ты хочешь меня. Еще лет с четырнадцати, это было слишком очевидно. Но чего я точно не знал, так это, что твое желание — это не просто твоя очередная похотливая фантазия. И что я для тебя не просто еще одна смазливая задница, которую ты был бы не прочь поиметь. — Да как ты мог думать такое? — расстроился Дин. — А что я должен был думать, Дин? Ты вел себя как сексуальный маньяк со всеми. Я знал, что я для тебя в этом смысле не более, чем самый запретный трофей. Хотя ты любил меня, как брата, и я тебе нравился, но… И не то чтобы я всё равно не хотел… — Сэм замолчал, не зная, как выразить. — Но великая гордость Сэма Винчестера не позволяла тебе стать просто «одним из многих», — сделал выводы за него сам Дин и горько усмехнулся. — Черт, Сэм, да ты даже с девчонками не хотел такого. Всегда хотел быть единственным, значимым и особенным. И чтобы для тебя — также. И ты никогда не думал, что ты ни для кого никогда не будешь более значимым, единственным и особенным, чем для меня? — Только не в этом смысле… — неуверенно произнес Сэм. — Я правда, Дин, я… не знал. Мне казалось, ты просто выполняешь приказы отца, как послушный папенькин солдат. И при этом еще заришься на мое тело. Дину хотелось плеваться или разбить что-нибудь. Какие же мерзкие вещи говорил Сэм… Каким же пустым мудаком Сэм его видел! Не удивительно, что его малыш и не думал о нем, когда уходил в свой Стэнфорд. Если бы Сэм знал тогда, какие чувства на самом деле хранит к нему Дин, и что на самом деле Сэмми для него значит… Что Дин никогда никого так не любил, и в будущем не сможет полюбить никого кроме него… То тогда бы Сэм не ушел, наверное. Или… Нет, если брать во внимание всю специфику их характеров и отношений, то скорее всего кончилось бы так: Сэм бы ушел и уговорил бы Дина уйти с ним. Потому что только он и мог всегда это делать. Уговаривать Дина. Отец бы их, наверное, проклял… А может, наоборот бы, задумался. Потому что, когда оба ребенка бунтуют против тебя — это серьезный повод задуматься, а так ли уж хорошо он выполняет свои отцовские обязанности. Впрочем, не факт, что все это как-то сильно повлияло бы на их дальнейшую судьбу. Потому что во всем виноват Чак… И Он может нагадить при любом раскладе. Может начинать свой чертов Апоклапсис с любыми картами на руках. — Надеюсь, больше ты так не думаешь, — процедил Дин, всё еще не в силах переварить услышанное. — Да, да, конечно, Дин, я всё давно понял, — поспешно подтвердил Сэмми. — Теперь, спустя всё, что мы пережили и сказали друг другу… В твоих чувствах у меня почти нет сомнений. Дин даже не стал уделять внимание этому возмутительному «почти». Идиотизм не лечится, и черт с ним. — Так значит, ты убивал меня два раза? — с кривой улыбкой, вернулся к главному Дин. — Это всё были случайности! Я всегда хотел только спасти тебя… А вот ты мечтал убить меня своим Первым Клинком, — перешел Сэм на свою любимую защиту — нападение. — Я всё слышал. Ты метался ночами в постели, повторяя мое имя. — И правда, но не мечтал, а наоборот боялся. Но ты прав, желание было сильное. Только не потому что ты меня бесишь. А потому что ты чертовски опасен, Сэм, — объяснил Дин. — Опаснее, чем кто-либо, на самом деле. Без шуток, ты творил такие дела во имя моего спасения, начиная от Лестера и заканчивая выпуском Тьмы… Но я не смог тебя убить, вот что главное. Хотя знал, что должен, что выбора нет. — По-твоему, это значит, что всё нормально? — А тебе всё что-то не так? Или тебе напомнить, как ты тоже хотел меня убить? Почти задушил тогда, на полу, перед тем, как уйти к Руби. Я «давал тебе мало свободы», да, Сэмми? Не давал тебе «вырасти», не давал «быть собой»? Может, и сейчас, скажешь, еще меньше даю? Иначе, к чему все эти странные разговоры и наезды на меня? Я бы подумал, что это всего лишь твой очередной недотрах, да вот только я трахал тебя всего какой-то час назад. И ты хорошо кончил, как всегда. Так что, может, дело просто в том, что ты всё ещё подумываешь, как и много лет назад — а не придушить ли Дина ночью, да пойти по бабам, как и прописано свыше такому большому, прекрасному и умному мальчику — «настоящему альфа-самцу»? На это Сэм только высокомерно фыркнул: — Свою «альфасамцовость» я «доказываю» другими вещами, как ты уже должен был заметить. И не беспокойся, я всегда буду твоим младшим братом… не собираюсь отнимать твои драгоценные ведущие роли и привилегию быть женским любимчиком. — Вот спасибо огромное за такое очередное великодушие, — огрызнулся Дин, не в настроении думать о том, что Сэм ему просто не мешал, хотя мог. — Но тогда почему мы стали все время ссориться? — Потому что мы слишком много времени проводим дома вместе, — уверенно поставил диагноз Сэм. — И в этом, кстати, ты виноват. — Всё жалуется, — кивнул Дин на Сэма проходящему мимо Касу. Кас только что едва смог оттащить себя от просмотра кошачьих видео в соцсетях, но уже снова испытывал острую потребность вернуться и продолжить просмотры. Кажется, он — кошачий наркоман. Или как это сказать — кото-зависимый? Котоголик. И ему нужно срочно поискать себе клуб Анонимных Котоголиков, где он честно признается в кругу таких же зависимых в своих страшных проблемах. А ведь еще были морские свинки… О, эти их смешные лапки, щечки и глупые наивные мордочки! Очаровательные игрушко-подобные создания! Только очень много писают. — Сэм, я считаю, что тебе очень повезло и грех жаловаться на Дина, — высказал свое мнение ангел. — Особенно так часто, как делаешь это ты. Кас открыл холодильник в надежде найти там хоть что-нибудь, что отвлечет его от пушистых кошачьих хвостиков и ушек. К сожалению, еда не была для него даже потребностью, не говоря уж об удовольствии. Да и в холодильнике у Винчестеров было как всегда негусто: макароны с сыром (вот же дети), крошки от пирога, жопка колбасы на веревочке, какие-то красивые листья, банка сардин… Зачем им сардины, если у них нет кошек? Кас задумался над этим и закрыл холодильник, размышляя уже над другим — а почему, собственно, у них нет кошек? — Вот, — заметил тем временем Дин Сэму. — Слышишь, что тебе говорят? — Что я много жалуюсь? — сделал виноватый вид младший Винчестер. — Что ты — зануда и сучка, Сэм. Но, я должен признать, ты почти всегда бываешь прав. И сейчас тоже. Говоришь, много времени проводим дома? Согласен, надо бы нам почаще проветриваться. Сэм удивленно и выжидающе уставился на Дина — неужели он действительно решил завязывать с их новой комфортной домашней жизнью? — Выезжать куда-нибудь вместе, — пояснил Дин свою мысль, подразумевающую, что он не имеет ввиду охоту, и также не имеет ввиду, что Сэм поедет куда-нибудь один, без него. — Как раз давно назрело у меня одно важное и неотложное дело. Так что собирайся. И поищи какой-нибудь хороший магазин кроватей. — Кроватей?.. — переспросил Сэм, начиная понимать о каком таком срочном деле говорил Дин. — Да, кроватей. Мы сейчас поедем и выберем наше первое общее спальное гнездышко. — Но… — Да-да, знаю, что ты скажешь, но кровать — это не та вещь, которую можно просто выбрать из каталога и заказать. Кровать нужно реально увидеть. Ее нужно почувствовать. Иногда даже вдохнуть. И главное — проверить собственной задницей. А нам с тобой нужна особая кровать, Сэмми, согласись… — Особая?.. — Попрочнее, в первую очередь. Наши обе уже в хлам. Всего за несколько месяцев — бац, — развел всеми пальцами Дин, показывая, как быстро и позорно каюкнулись их кровати от характерной и неповторимой интимной жизни Сэма и Дина. Очень хорошие, кстати говоря, были кровати, доставшиеся им от мужей письма, еще из тех времен, когда делали качественные вещи. — Поэтому сегодня нам предстоит выбрать особую кровать, Сэмми, — закончил свою мысль Дин. — Такую, от которой Кроули упадет в обморок, а Люцифер повесится на первом же дубе! Сэмми тревожно закусил нижнюю губку.