Тихо и неотвратимо

Дин сидел в холле бункера, щелкая соленые орешки с пивом, и смотрел по ноутбуку не самый реалистичный для охотников фильм ужасов, когда заявился Кас. Оглядевшись вокруг единственного Винчестера, ангел, как обычно, первым делом поинтересовался о недостающем: — Где Сэм? — Скоро вернется, не переживай за него так сильно, — едко заметил Дин. — У Сэма давно имеется защита на случай, если какой-то демон снова захочет напялить его горячую тушку и пойти блядствовать по всем немалочисленным гей-барам этой немаленькой страны. Хотя… может, ты и прав, и все-таки есть, о чем беспокоиться. В смысле, от одержимости призраком Сэмми пока не застрахован. Оргия на кладбище — как тебе? Вопрос на засыпку: сколько призрачных членов сможет принять в себя этот секс-монстр, если спокойно принимает три обычных? Правда, я надеюсь, они были просто очень маленькие, такие крохотулечки, как три корнишона… — Я нашел для вас дело, — перебил Кас, пропуская мимо ушей очередное, все чаще прорывающееся в последнее время недовольство старшего Винчестера. — Марры. Меньше дня езды. Чем скорее отправитесь, тем будет лучше. — Подождем немного нашу главную убийственную силу, — лениво глянув на часы, заключил Дин. — Я пока соберусь. Марры, говоришь? Ненавижу этих тварей. У нас до сих пор нет ни одного друга среди них, представляешь? Кас только усмехнулся, думая о том, как сильно изменились нравы охотников за последние лет десять-пятнадцать. Когда младший Винчестер спустя чуть меньше часа показался в дверях, Касу хватило неделикатности первым же делом поинтересоваться: — Сэм, где ты пропадал? — Ездил докупить себе огурцов, — влез Дин со своей новой шуткой вперед приоткрывшего рот Сэма. — Моркови, кукурузы, бананов, баклажанов… Ты ведь знаешь, Кас, как Сэмми обожает именно такие… продолговатые плоды. Да, Дин явно всё ещё не мог простить тех откровений, которые случились у Сэма с Касом в отсутствии брата. Плюс к этому старший Винчестер никак не мог успокоиться после открывшейся истории с Мэг. Но вот признавать — он ничего, как обычно, не признавал, а твердил вместо этого упрямо, как попугай, что «всё нормально» и «всё прекрасно» и «он в полном порядке». Но даже столбам на улице было понятно, что нет. Сэм молча одарил Дина недовольным взглядом, в котором сквозило желание убить брата на месте за его наитупейшую иронию. — Да? — не понял, а точнее, понадеялся, что неправильно понял Кас. — Но почему? — Ну, — пошло усмехнулся старший Винчестер. — Ты же знаешь. Эта такая форма… В общем, соблазнительная для него форма. — Дин!.. — привычно закатил глазки Сэм. — Как твои шутки могут быть настолько дебильными и при этом все равно смешными? — Это талант, Сэмми, — не стал скромничать Дин, польщенный тем, что Сэм оценил-таки его шутки как «смешные». Вообще-то, Дин в этом и так не сомневался, потому что сколько бы Сэм не ворчал, он все равно смеялся. Конечно, стоило учитывать, что Сэм вообще был смешливый, когда не грузился чрезмерно своими заботами, и когда все проблемы мира не падали на его широкие плечи… Иногда даже Дину было достаточно показать ему палец, чтобы вызвать вспышку искреннего веселья — проверено. Но всё равно Дин ставил себе в большую заслугу — развлечение Сэма Винчестера дурацким юмором и целенаправленным на него издевательством. — А еще это любовь, Сэм, — добавил Кас, видимо, бессовестно намекая на то, что шутки Дина совсем не настолько смешные, насколько кажутся Сэму. Но Дина, в принципе, это только порадовало. Пускай лучше у него будут тупые шутки, зато Сэмми его любит. Любит до полного отупения и щенячьего восторга. В этот же вечер Винчестеры выехали по наводке Каса, даже не догадываясь, какая страшная трагедия их ожидает в эту злосчастную охоту. После того, как в ходе расследования практически определенно выяснилось, на какую семью нападут в следующий раз марры (вонючие грязные твари, своим видом напоминающие помесь человека с гиеной), Дин и Сэм засели в ночную засаду рядом с домом предполагаемых жертв. Дин открыл пакет с бутербродами и начал хомячить. Сэм даже не пытался скрывать свое обычное раздражение братом: — Тебе обязательно есть прямо сейчас? — У меня всегда есть время, чтобы есть, — с набитым ртом сообщил Дин это всем известное правило. — Я это заметил. — Какой-то ты напряженный. Похоже, Саманте снова не хватает внимания, — ухмыльнулся старший. — Нет! Что за глупые выводы? — Так и быть, и только ради тебя… Давай пока сыграем в игру, — предложил Дин, откладывая на время кулек с перекусом. — Проведем пустое время с пользой. — Уверен, что хочешь этого? Опять проиграешь. — Еще не знаешь, что за игра, и уже так уверен в себе? Сэм даже не соизволил отвечать на это, словно еще раз подчеркивая — что да, он уверен, и тут и говорить даже не о чем. — Сэм… Ты сучка. Но это не такая игра, где проигрывают. Да и вообще не игра, а так, приятный способ скрасить скучные часы. Очень приятный способ, вот увидишь. Сэм поднял на старшего брата свой открытый обожающий взгляд, заинтересовываясь. — Надеюсь, он не связан прямо или косвенно с очередными потрахушками? — выдавил младший первое пришедшее на ум предположение. — А ты всё только об этом думаешь? — усмехнулся Дин. — Но, вообще-то, ты прав. Косвенно связан. Совсем чуть-чуть. Да не бойся ты, не собираюсь я тут тебя раскладывать прямо посреди слежки. Просто хотел предложить поделиться друг с другом сексуальными фантазиями. О нас. Только-то и всего. Признайся, у тебя ведь они бывают? Или были? Я был бы не прочь послушать, — «мягко говоря, не прочь» закончил мысленно Дин. Сэм фыркнул и неловко рассмеялся: — И, по-твоему, это удачная идея? Именно сейчас? Самое подходящее время и место для таких тем? — А что, темно, тихо, нет никого… Вся ночь впереди, так почему бы нет? Или у тебя есть более интересные предложения? Сомневаюсь. Давай, хотя бы попробуем. Я начну. Потому что, не знаю, как у тебя, а у меня есть много и много, что сказать на эту тему. Ну, вот, например. Я возвращаюсь домой с охоты, пропахший потом, пылью и кровью, а ты весь такой чистенький ждешь меня в нашей спальне… — У нас нет общей спальни, — вставил Сэм важное замечание. — Значит, давно пора ее обустроить. Не перебивай. Ты лежишь на нашей общей кровати… Недовольно поморщившись, Сэм терпеливо не стал перебивать. — …на которой я тебе регулярно вставляю. На такой огромной кровати тебя можно положить и так, и как угодно, и любить по-всякому, очень удобно. Наша койка дорогая и крепкая, но все равно слегка расшатанная из-за вечного… — Дин. Хватит уже о кровати, — попросил Сэм. — Ее пока нет. — Да, но это же фантазия. Так что ты лежишь на этой несчастной кровати, на которой я годами активно ебу тебя во всех вариантах… — О, уже годами, — усмехнулся Сэм. — Кажется, мы оба пропустили первую годовщину. — Хватит язвить и придираться! Ты лежишь на этой чертовой кровати, — еще раз утвердил это Дин, — и ждешь меня. Я возвращаюсь с охоты грязный и усталый, а ты — ни капельки не устал, сидя весь день на пятой точке перед экраном, и поэтому теперь весь на взводе и горишь… — Ты из-за этого так хочешь, чтобы я оставался дома? — снова перебил Сэм. — Чтобы я не тратил силы и всегда хотел? — Да ты и так всегда на взводе и всегда хочешь, — с удовольствием не мог не сказать об этом Дин. — Тут уж наоборот, нужно опасаться, что сидя дома и без меня, ты совсем сгоришь… — Джессика за день до смерти практически тоже самое мне сказала, — невесело вспомнил Сэм. — Только получилось в точности наоборот — ушел я, и сгорела она. — Так, не будем об этом, — поскорее перебил Дин. — Золотое правило хороших отношений — не вспоминать бывших. Даже святую Джессику. Так, на чем я остановился? Ты весь такой шипастый и недовольный лежишь на этой самой кровати и начинаешь сучить, что меня долго не было, и уж не зависал ли я снова в баре со всякими… — А ты зависал? — тут же спрашивает Сэм быстрее, чем успевает подумать. — Слушай, ты можешь хоть ненадолго ротик свой красивый прикрыть? — искренне поинтересовался Дин. — Я к тому, что не нужно быть треплом настолько. Настолько безгранично. Знай рамки. Иначе я так до утра не закончу. И отвечая на твой вопрос — нет, как и в нынешней реальности, я там нигде не зависал. Просто ты без меня сам себя накрутил и офурился… — Ненавижу это слово. Хотя, погоди… это даже не слово! — … ты так офурился, — намеренно повторил Дин, — что долгое время мне приходится с тобой цапаться. Потому что такой уж ты, к сожалению, у всех есть свои недостатки. Но потом ты сдаешься. Просто не можешь в итоге устоять перед непобедимой магией моей сексуальности… — Ох, ну да, «конечно». — Да, и не надо сарказма. Ты сдаешься, потому что не в силах больше противиться своим желаниям, и позволяешь мне повалить тебя на обе лопатки. Я начинаю стаскивать с твоей раздражающе шикарной тушки одежду. Снимаю рубашку, медленно, снимаю майку, расстегиваю твой кожаный ремень и начинаю стягивать джинсы… И вдруг под ними — о, чаковы чудеса — выглядывают настоящие женские трусики! Тонкие кружевные стринги… Сэм издает какой-то недовольный звук. — Вот только не надо делать вид, что тебе такой поворот не нравится. Скажи же, ты и сам думал об этом много раз, — улыбнулся Дин. — О том, чтобы надеть для меня женское бельишко. — Никогда не думал, — отрезал Сэм и отвернулся. — Ври больше. Так вот… На тебе красные стринги. Я полностью стаскиваю твои проклятые джинсы и кидаю тебя лицом вниз, вжимая в тугой пружинистый матрац. Черт, стринги, Сэм… Ты такой нехороший мальчик, кто бы подумал. Я неторопливо провожу пальцем под тугой полоской ткани, оттягивая ее с твоей крепкой задницы. Плен кружев сильно стягивает твой измученный возбужденный член и яйца. Затем я отпускаю, и полосочка бьет тебя прямо по твоей плохой дырке. Ты вздрагиваешь, течешь, а я отвожу тонкую ткань стрингов в сторону от твоей проклятой дырки и вставляю в тебя всего лишь два пальца. Ты такой горячий, такой готовый для меня. Тебе мало, но ты скулишь от долгожданного заполнения. Я вынимаю пальцы и одним длинным движением грубо вставляю в твою голодную дырку свой толстый ствол до самого конца. Трахаю тебя. Дико трахаю, так что из твоего члена в это время течет смазка прямо в кружевную ткань трусиков, делая их мокрыми и липкими. Ты такой возбужденный, что скоро срываешься и хорошо кончаешь туда же, всё в эти трусики… Ты весь насквозь мокрый, обкончанный, Сэм, совершенно обмякший и удовлетворенный. Но я продолжаю стимуляцию твоей заебанной простаты, как ты любишь. Теперь я трахаю тебя неторопливо, мощными редкими толчками. Вздрючиваю тебя по полной. Переворачиваю на спину, закидывают ноги на плечи, и снова трахаю, наблюдая, как твой член снова постепенно растет, стиснутый в тесном плену насквозь обкончанного кружевного белья… Я еще несколько раз довожу тебя до оргазма шикарным трахом в задницу, прежде чем хорошо кончаю в твое тугое и бешено распаленное тело. А после этого наконец стягиваю с тебя промокшие, хоть выжимай, женские трусики, комкаю их и затыкаю ими твою проклятую ненасытную дырку, чтобы из нее не вытекала моя сперма. После этого ты можешь только брать в рот, и ты делаешь это снова и снова, отсасываешь мне слишком много. Я кормлю тебя своей спермой, и тебе это нравится, ты все глотаешь до конца, раз за разом. И снова кончаешь, без прикосновений… Надеюсь, я тебя не слишком шокировал, дитятко, — закончил свой грязный рассказ Дин, с удовольствием наблюдая, как у Сэмми раскраснелись щеки и участилось дыхание, и как он старательно избегает смотреть на старшего. — Фу. Какая пошлость, — только и шепчет младший Винчестер сквозь стиснутые зубы. Однако до этого он не проронил ни звука за весь рассказ, начиная с того момента, как Дин «стащил с него джинсы». — А теперь вперед, Сэмми, — глядя на смущенного брата, потребовал Дин. — Что? — прикинулся глупеньким и непонимающим Сэм. — Твоя очередь. — Так ты только ради этого начал? Чтобы вытянуть из меня какую-нибудь грязь? Но вот только у меня нет никаких фантазий. Понимаю, что такому больному извращенцу, как ты, трудно в это поверить… Но мне правда нечего рассказывать. Дин. Правда. — Извините, — с кривой досадливой усмешкой проворчал Дин. — Я и забыл, что ты у нас святой, как сиська богоматери… — Дин?! — в очередной раз ужаснулся Сэм. — Думай хоть иногда, что говоришь. — Ладно, как сиська Мадонны. Певицы, если что. Хотя, она та еще развратница. Обвешается крестами на голое тело и продвигает христианство успешнее, чем Папа Римский. Но ты хлеще нее. Потому что строишь из себя непонятно что, монаха какого-то. Ты-то. Смешно. — Почему ты сравниваешь меня с Мадонной? Она же уже старушка. Но, кстати говоря, продвигала она всегда себя, а не христианство. И ничего я не строю! — заявил Сэм. — Какой есть. — Ага. Спорю, за «старушку» она дала бы тебе по яйцам. — Нет, Дин, это тебе все вечно дают по яйцам. — Тебе еще больше дают. По голове да по яйцам — каждый день только это и наблюдаю по десять раз. Как это всё Сэму дают по голове да по яйцам — в остальные места и смысла нет метить. Танк. — Придурок, — с улыбкой отмахнулся Сэм. — Тебе зато дают только по яйцам, по голове — смысла нет. — По-твоему, мне вот такое вот не обидно слышать от тебя постоянно? — намекнул Дин тоже с улыбкой, но не то чтобы веселой. — Я и так постоянно сдерживаюсь. — Правильно. И повторю — кончай строить из себя святую невинность. Ни за что не поверю, что у такой развратной шлюшки (да, я тебя немножко знаю), как ты, не было о нас никаких фантазий. Ты же сам понимаешь, что это слишком явная ложь. И я не куплюсь на нее, учти. — Ладно, допустим… — таинственно и уклончиво допустил Сэм. — Но почему я должен рассказывать? — Потому что я первый рассказал. Твоя очередь. — Я тебя не просил, — надулся Сэм, прямо как в детстве, когда Дин жулил в играх (что, впрочем, не мешало жулить самому Сэму). — Зато я тебя очень прошу. Давай, Сэмми, не скрытничай. Перед Касом ты вывернулся наизнанку с той ужасной историей своего прошлого, а мне не хочешь доверить даже какую-то сраную фантазию?! — Оу, — вот теперь до удивленного Сэма дошло, что старший не совсем просто так эту «игру» затеял, и что Дина по-прежнему мучают и не дают покоя некоторые ставшие известными ему факты. — Нет, конечно, я могу тебе что угодно доверить и рассказать. — Оно и видно. Сэм помолчал, раздумывая. — Ты меня принуждаешь, Дин! — Что, хочешь сказать — нечестно? А скрывать от меня столько лет такие вещи, чтобы потом однажды сбежать и выложить их сразу же Касу — это честно? — Мы уже обсуждали это миллион раз. Всё само как-то вышло, я… не знаю, я словно оказался на приеме у психолога. И что здесь такого? А ты так бесишься, как будто я с Касом не по душам поболтал, а как минимум переспал с ним. — Да уж лучше бы ты с ним переспал! — в сердцах выпалил Дин и тут же сдал назад. — Нет, погоди, я этого сейчас не говорил. Извини. Просто меня жутко бесит, что с Касом ты оказался откровеннее, чем со мной. — Ладно, хотя бы ты это признал наконец. Хорошо, — сдался Сэм. — Если тебе так нужны доказательства нашей с тобой близости… Но предупреждаю, что тебе может не понравиться то, что ты услышишь. — Да неужели. Если там хотя бы не будет посторонних лиц, я уже буду счастлив, не представляешь, как. Сэм поглубже вдохнул, не зная, как бы поприличнее начать рассказ о той фантазии, которую выбрал. — В общем… Это началось, когда ты выходил… — неуверенно и смущенно начал младший Винчестер. — Выходил? Из тебя? — Нет! Из Импалы. В магазин или еще куда-нибудь. Не важно, это много раз повторялось. А я тут оставался один и… я… хотел… ну, хотел… — Меня? — Да. И я… был такой возбужденный из-за тебя, усидеть едва мог… а ты был такой холодный и правильный, Дин. Как идеальная крутая скала — ничем не показывал заинтересованность. И я не знал, как сказать, точнее, не хотел говорить, что я… Ну вот, а рядом, ты знаешь, всегда торчит этот… грхм… — Сэм неловко замялся, — этот проклятый рычаг переключения скоростей, на котором всегда лежит твоя правая рука. Путанный рассказ свернул в неожиданное русло. — Господи, Дин, у меня перед глазами так и стоит это вечное зрелище, как твоя ладонь поглаживает и крепко сжимает эту штуку… Я всю жизнь смотрю на это. И тогда, в ожидании тебя, я сам клал руку на этот чертов рычаг… — выдавливал признания Сэм. — Знаешь, он всегда такой теплый после твоей руки. Мне становилось так хорошо и невыносимо сладко где-то в глубине, что я просто не мог ничего с собой поделать. Я представлял его… Дин, я представлял его... в себе. Черт, ты не представляешь, как я умирал в такие минуты от желания сесть на эту штуку!.. — выплеснул это младший Винчестер. — Мне до болезненного зуда необходимо было почувствовать, как она меня растянет и ворвется внутрь. Как меня будет распирать изнутри эта твердая поверхность, которая впитала след, тяжесть, ауру, запах твоей грубой ладони… Я буквально умирал от необходимости почувствовать, как эта вечно соприкасающаяся с тобой штуковина ходит поршнем у меня внутри! Но это было слишком хорошо, чтобы воплотить в реальность. И слишком опасно. Жаль, Дин, что ты даже близко представить не можешь, как я дох от желания быстро насаживать себя на этот брутальный фетиш, пока тебя нет, хорошенько раздалбливать себя им… Но я мог только представлять, как делаю это. Как бы я жестко трахал себя этим гребанным рычагом, думая о тебе, шепча твое имя. А еще я представлял, что будет, если ты вернешься и… застукаешь, — еще тише добавил Сэм. — Как бы ты был ошарашен и удивлен. Но, конечно же, всё сразу понял бы. И как бы ты тогда вышел из себя и правильно отругал меня. Пусть даже прогнал бы и долго знать не хотел. Неважно, главное, что ты бы всё увидел своими глазами и узнал, как сильно нужен мне, до какого безумия я хочу тебя, и как ты на меня действуешь. Сэмми впервые за время рассказа поднял на Дина свои прекрасные глаза, и в них изобразилась тревога. Потому что вид Дина пугал, и это еще мягко сказано. У старшего Винчестера в прямом смысле отпала челюсть, а глаза, вылупившись, уставились на брата, как два круглых фонаря. Смело можно было сказать, что даже в их богатой на впечатления жизни Дина редко что-то шокировало настолько сильно, как то, что он только что услышал. — Дин?.. — отрывисто выпалил Сэм. Старший Винчестер только продолжал на него молча пялиться, и казалось, Дин сейчас даже сглотнуть не может. — Не смотри на меня так, — предупредил Сэм, уже сильно раскаиваясь, что повелся, поддался брату, в который раз, и рассказал о столь личном. — Ты хотел трахнуть Детку?.. — выдохнул наконец Дин в таком изумлении, что весь мир, казалось, мог утонуть в его больших зеленых глазах. — Ну, не совсем ее… — неловко попытался объяснить Сэм. — Я, как бы, не о ней думал… — Не нужно объяснять, я тебя прекрасно понял, — ухмыльнулся Дин, немного приходя в себя и сразу же жестко притягивая Сэма, сминая своими грубоватыми губами его удивленно приоткрытые губы, и отпуская, чтобы сказать. — И у тебя еще как-то поворачивался язык называть меня больным извращенцем? Сэм виновато проглотил упрек. Но все равно он был уверен в своей правоте и планировал называть так Дина и дальше. Один разврат другого не отменял. — Значит, любишь, когда я правильный и холодный?.. — продолжал Дин, не отрывая от Сэма похотливых лап, словно они были приклеены. — Не обращаю на тебя внимание? Это тоже можно устроить… Блядь, если бы я знал… — Дин… — Да ты же настоящий гребанный фетишист, Сэм, — продолжал Дин, со снисходящей улыбкой всё ещё безудержно и завороженно облапивая своего близ сидящего брата, пытаясь расстегивать его верхние вещи и стягивать их с сопротивляющегося тела. — И ты же, демоны тебя еби, все время хочешь секса!.. Вообще всегда, даже когда я не знаю об этом и пытаюсь, как дурак, вести себя с тобой правильно и прилично… Ты в это время фантазируешь такой разврат! — Уже не знаю, зачем я им с тобой поделился… — Зато я знаю. Затем, что я уверен, сучок, что ты и прямо сейчас меня до одури хочешь, — усмехался Дин, жадно прилипая поцелуями к шее младшего, пытаясь его насильно раздевать. — И если я начну трахать тебя здесь, будешь опять стонать от радости во всю глотку… И будешь кончать даже от одного моего голоса и стонов… Ведь это еще один твой фетиш, насколько мне известно… Давно вставший и натянувший до предела джинсу член Дина трудно было бы не увидеть даже из самолета — такой стояк был бы заметнее не меньше, чем маяк или башня. — Дин… Дин… — неохотно, но все-таки пытался выкрутиться из хватки брата заведенный Сэм. — Нельзя… Только не сейчас, у нас дело!.. Дин, пожалуйста… — Дело, да, но я даже не уверен, что мы там будем нужны… и так полный дом народу, целая толпа… — Диин?! Я не хочу верить, что слышу это! А эта «толпа»: двое стариков и двое детей. — А еще отец. — Инвалид! — А про мать забыл? — Она беременна. — Зато у них есть злая собака! — Щенок корги, Дин! Дин, отвали… ведешь себя непрофессионально… — Блядь, Сэм, — не своим голосом хрипел старший Винчестер, продолжая прижимать к себе вяло сопротивляющегося брата. — Еще и ломаешься?! Ты же специально такой беспредел рассказал, чтобы меня совсем раздраконить! Я это всё представил… Какой-нибудь невинной фантазии не мог выбрать? — Это и была. Самая невинная, — мрачно и убито произнес Сэм, шокируя Дина еще раз. — Тогда нам много есть, о чем поговорить. В свое время. — И даже не подумаю, — в который раз упрямо застегиваясь обратно, решил Сэм. — Ты как-то неправильно реагируешь. — Разве неправильно? — Я думал, мы оба взрослые люди. — Ладно, Сэмми, довольно, кончай нудеть! Давай сделаем это прямо сейчас, — загорелся Дин. — Что сделаем? — То, о чем ты столько мечтал и не решался, — лыбясь во все тридцать два зуба, пояснил старший Винчестер. — Господи… Дин, я никогда больше не буду тебе ничего такого рассказывать! — рассвирепел Сэм, чувствуя, что Дин то и дело на полном серьезе тянет руки к его джинсам в бесплодных попытках избавить от них и собираясь прямо сейчас усаживать своего Сэмми на известный объект, так неожиданно ставший Великим Фетишем. — Дин, да я тебе в морду дам! — огрызался Сэм. — Ты что, думаешь, я сейчас хочу?! — Ты всегда хочешь! — Дин, я не хочу на него!.. Дин!.. Был у Сэма как-то раз один непослушный пес, который заваливал его везде — на полу, на лужайке, на улице. Заваливал, а потом зализывал от избытка любви и радости. Дин сейчас был похож на него — такой же неуправляемый. — Дин, фу! Брысь! — Сэм пытался успокоить и образумить брата или хотя бы самому не поддаться этому происходящему в Импале безумию. Чувствуя сопротивление, Дин только усиливал натиск. — Дин! В доме! — в последний момент заметил Сэм открытое окно, спасая этим и людей, и самого себя. Быстро спохватившись, Винчестеры ринулись, пусть и немного запоздало, на поле очередного сражения. И не успели… Первая и единственная жертва — добродушный щенок корги, отпихнутый с дороги одним из трех монстров, скончался на месте. Вроде бы, не большая беда, особенно учитывая, чем могло всё закончиться при худшем раскладе. Однако для хозяев это, безусловно, должно было стать крайне неприятным известием. И Сэм выглядел грустным, пытаясь нащупать у бездвижного тела пульс. Дин посматривал на него, ожидая каких-нибудь очередных сюрпризов и, возможно, обвинений. Когда светало, Винчестеры стояли у дороги, как они к этому привыкли, припарковавшись попами к Импале, пытаясь переварить и этот дурацкий случай. — Всё в порядке, — снова попытался утешить Дин. — Никто не пострадал. — Не совсем. — Подумаешь, — презрительно произнес старший охотник. — Очередной песик ушел на Радугу. — Потому что мы развратом занимались, а не за домом следили. И знаешь, я уже не уверен, что эта Радуга существует, — признался Сэмми, грустно глядя вдаль. — Все любящие своих питомцев владельцы распяли бы тебя за такие слова. Сэм… мы успели. Все люди спасены, ты вовремя заметил угрозу. Вот я облажался, признаю. Только в этом виноват, действительно, ты, — добавил старший Винчестер с сальной улыбкой.— То, что ты рассказал мне, Сэмми… — Дин, ну хватит уже!.. — не выдержал младший Винчестер. — Хорошо. Пока что сделаю вид, что забыл. А ты так и будешь теперь ходить с этим своим видом вечного вдовца? — метко озвучил его привычный статус Дин. — Теперь из-за корги, серьезно? — Не из-за него. Просто это была не охота, а какая-то порнография, — с досадой пожаловался о наболевшем Сэм. — И ладно бы раз, но у нас с тобой уже давно так, и не говори, что тебя это совсем не беспокоит. Нам просто везет. Как будто нас Бог пока щадит и сам замазывает все наши тупые ошибки. — Так чем ты снова не доволен, я никак не могу понять? — Я не хочу, чтобы так продолжалось и дальше, — заявил Сэм. — Дела так не делают, Дин. — Я делаю, — попытался возразить старший Винчестер, и это было правдой, ибо он делал дела именно так. — А я — нет. И я хорошо вспомнил об этом, когда охотился с Касом. Тогда все было совсем по-другому. — И что ты хочешь этим сказать? — подозрительно приподнял Дин правую бровь. — Что ты теперь будешь охотиться с Касом? — А может, ты будешь? — неожиданно спросил Сэм, поворачиваясь к Дину. — Помнишь, ты сам когда-то предлагал, чтобы я занимался по части Знаний, а ты по части Истребления? — Ох, да неужели ты это серьезно? — недоверчиво покосился на него Дин. — Сэм, не шути так, а то я поверю. — Да я на самом деле не знаю, но… Думаю, что можно хотя бы попробовать. Вдруг так будет лучше? Хуже уж точно вряд ли получится. Дин едва заметно улыбнулся. «Попробовать». С этим словом когда-то Сэм начинал их интимные отношения. Когда решил в ответ на признания Дина «попробовать», ведь «вдруг это то самое, что им надо». Потом с чего-то раскаялся, захотел всё вернуть назад. Не получилось, пришлось продолжить. И вот они здесь, стоят в поле и обсуждают очередной важный шаг в их рабоче-семейном укладе. Почему семейном? Да потому что понятно, и Сэм это прекрасно знает, что положение младшего станет еще более «женовьем». Еще более эротичным и соблазнительным, прямо как в Диновых фантазиях… «И да воплотятся они все в реальность. Аминь» — додумал до конца эту прекрасную мысль Дин. — Ладно, Сэмми, можешь говорить какие угодно красивые и правильные слова, — заявил Дин. — Я все равно знаю, что тебя так соблазнили мои фантазии о твоей возможной жизни без вылазок на охоту. Может быть и не сознательно, но заметь, что ты сразу передумал и решил попробовать. — Не смешно. Придурок, — беззлобно толкнул его локтем Сэм. — Да мне плевать, какие там на самом деле сложные порывы тобой движут. Лишь бы ты был наконец в сохранности и безопасности, — признался старший охотник. — Кстати, об этом… Я думаю, сразу нужно оговорить, что если будет что-то действительно серьезное, то я, конечно, буду в деле, — прямо взглянул на Дина Сэм, надеясь не увидеть сильного протеста. — То есть, ты согласен оставаться дома на пустяковых делах. А там, где полный трындец — непременно полезешь в самое пекло? Супер! — крупно разочаровался Дин. — Это «прямо то, чего я хотел»! — А ты, конечно, хотел бы наоборот… Ну, а что еще остается, Дин? Я одним своим присутствием рядом с тобой и пустяковое дело могу превратить в трагедию. — И правда. И кто же трагично погибнет по вине Сэма Винчестера в следующий раз? Чей-то нарядный мопс? Любимая морская свинка отправится в последнее плавание? А может, чей-то единственный друг и товарищ — улитка ахатина?! — Дин, это серьезно! В следующий раз это с тем же успехом может быть человек! — В следующий раз ты будешь ждать меня дома, в чулках и полной боевой готовности, — поскорее поставил точку Дин и полез садиться в машину. — Поехали.