***
— Итак, парни, вы уже давно дружите? — Сынмин и Чонин последовали за Югёмом через вход, прежде чем старший повернулся к ним лицом. — Честно говоря, чуть больше недели, — Югём выгнул бровь на признание Сынмина, и в его глазах появился заинтригованный блеск. — Серьёзно? Вы кажетесь такими близкими, что я не ожидал такого ответа. Когда вы познакомились со всеми остальными? На этот раз Чонин взял инициативу в ответе. — Честно говоря, чуть больше недели назад, — как попугай повторил Чонин, слабо улыбаясь и сверкая брекетами. Югём выглядел немного ошеломлённым, очевидно не зная, что сказать, так как все мальчики казались чрезвычайно близкими, хотя они знали друг друга в течение столь короткого времени. — Ну и ладно. Думаю, мы должны начать прямо сейчас. Тебя это устраивает? — Чонин с энтузиазмом кивнул. Его руки начали слегка дрожать при мысли о том, чтобы контролировать свою энергию. — Для меня немного ново. Я никогда раньше никого не учил, особенно того, кто не является тем же классом, что и я, поэтому мы оба узнаем что-то новое из этого. Сынмин, ты можешь сесть вон там и понаблюдать. Я обещаю, что не заставлю его пережить слишком много, не надо так волноваться. Ким даже не осознавал, что подсознательно начал кусать губы, пока Югём не обратил на это внимание. Иллюзионист склонил голову перед тем, как отойти в сторону, и ободряюще сжал руку Чонина, когда проходил мимо него. — Итак, Чонин, прежде чем мы действительно начнём, мне нужно кое-что узнать. В чём корень твоей тёмной энергии? — Чонин склонил голову, сбитый с толку, прежде чем понял, о чём его спрашивал Югём. — Ты спрашиваешь меня, почему я владею этим классом, — это прозвучало скорее как утверждение. Сынмин посмотрел между двух парней на поле. Он знал, что Чонину было неудобно, когда люди знали, к какому классу он принадлежал, и он только недавно узнал, почему это было так. После того, как Чонин рассказал Чану и Кюхуну на пляже о своём прошлом, он, в свою очередь, дал знать и другим членам группы, думая, что скрывая от них это, он будет чувствовать себя ещё хуже. — Я знаю, что об этом трудно говорить, но есть причина, по которой я хочу, чтобы ты мне её открыл. Если хочешь, я могу рассказать тебе, почему у меня моя тёмная энергия. Я не Некромант, так что у меня не было смертельного опыта, но кое-кто близкий мне умер, и я очень сожалею об этом. Это то, что порождает тёмную энергию, негативные чувства, такие как сожаление, — Югём подошёл к Чонину и схватил его за руки, прежде чем опустить мальчика на землю. — У моей мамы всегда было слабое сердце. Я много о ней заботился, и никогда не имел ничего против того, чтобы делать это, потому что она столь многое сделала для меня. Хотя, все мы проходим через подростковую фазу, верно? — Югём задумчиво улыбнулся воспоминаниям, которые пробрались в его голову. Голос старшего был тихим, Сынмин едва мог разобрать, что он говорит, хотя и не был уверен, должен ли он вообще это делать. — Я гулял с друзьями. Мне нужно было немного времени для себя после долгой и напряжённой недели. Учителя в школе давали кучу заданий, моя мама постоянно ворчала на меня за маленькие, незначительные вещи. Я устал от этого. Мой телефон продолжал трезвонить, постоянно приходили сообщения и телефонные звонки, но я решил проигнорировать их и выключил его. Когда я, в конце концов, вернулся домой, намного позже, чем обычно, там была моя тётя, и она сказала мне, что мою мать отвезли в больницу. Они сказали, что это был сердечный приступ. Они перепробовали всё, что можно, но не смогли спасти её, и что они сожалеют о моей потере. Я так и не попрощался с ней и не сказал, как много она для меня значит, потому что был слишком занят, будучи строптивым подростком. Вот откуда берётся моя тёмная энергия, Чонин, так что ничего, если ты расскажешь мне о своей? На мгновение оба — Сынмин и Чонин — замерли, пытаясь осмыслить прошлое Югёма. Ян медленно начал выходить из своего оцепенения и кивнул, чтобы показать, что он охотно поделится своей историей. Он начал рассказывать старшему о своих родителях и ужасной аварии, которая забрала его семью. После того, как он открыл детали его класса, он посмотрел на Югёма, ожидая реакции старшего. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое, Чонин, но я рад, что ты смог поделиться этим со мной. Только когда ты сможешь говорить о своей травме, ты сможешь попытаться принять и контролировать её. Так что, спасибо, что сказал мне. Теперь мы можем начать с твоего обучения. Вставай, — Югём снова поднял Чонина. — Итак, то, на чём твой класс сосредоточен больше всего — призыв духов, которые могут помочь тебе в битве. Те, кто использует тёмную энергию, тоже может попытаться сделать это, но количество напряжения, которое он наложит на своё тела — невообразимо. Я раньше пробовал это, и позволь сказать, что я никогда не хочу повторять подобный опыт, но это только потому, что мой класс не вращается вокруг некромантии. Для тебя, если ты научишься контролировать свою энергию, это должно быть намного проще. Для начала мы заставим тебя вызвать дух, который не потребует много энергии. Когда-нибудь слышали о блуждающем огоньке? — Чонин покачал головой, чтобы показать, что он никогда не слышал о такой вещи, но лёгкое покашливание позади него заставило его обернуться и посмотреть на Сынмина, который поднял свою руку в воздух, выглядя так, будто хотел ответить на вопрос в классе. — Хм, я слышал. О, извините, я должен просто наблюдать. Не берите в голову. Извиняюсь, — рука Кима медленно начала опускаться, когда он извинился за то, что прервал урок Чонина, но Югём быстро остановил парня. — Нет, Сынмин, всё в порядке. Если ты хочешь помочь Чонину, тогда вперёд. Вот почему ты здесь, верно? Чтобы оказать ему поддержку? — яркая улыбка появилась на лице Сынмина, когда Югём подвёл его к себе и усадил рядом. — Блуждающий огонёк — это призрачный свет, который берёт своё начало из английского фольклора. Говорят, что если путешественники приблизятся к нему, то он уведёт их от безопасных путей, по которым они путешествуют. По сути, они действуют как отвлекающий фактор, который, возможно, приведёт к гибели. Югём уставился на младшего с лёгкой усмешкой, украшающей его губы. Он думал, что Сынмин, возможно, знал основные факты о маленьких духах, но он объяснил почти всё, что он хотел обсудить с Чонином. — Замечательно, Сынмин. Откуда ты всё это знаешь? Это не так общеизвестно. — Я, э-э, люблю читать. Большую часть детства я провёл в библиотеке. Я нахожу мифологию из разных стран чрезвычайно интересной, так что, да, вот… — Сынмин выглядел почти пристыженным, что это было причиной, по которой он знал о мистических духах, прежде чем Югём похлопал его по ноге. — Очень впечатляет, Сынминни. Хочешь остаться здесь с нами, пока Чонин пытается призвать одного из них? — Ким выразительно кивнул головой, когда Чонин посмотрел на него с восхищением от его знаний. — Хорошо, Чонин, закрой глаза. Сосредоточься на своём сердцебиении, и больше всего думай о своих родителях, — Ян резко открыл глаза и уставился на Югёма. Он не был уверен, правильно ли расслышал старшего, и попросил его повторить ещё раз. — Чонин, смерть твоих родителей вызвала накопление тёмной энергии внутри тебя, но именно их присутствие в твоей жизни сделало тебя тем, кто ты есть сегодня. Я не прошу тебя думать об их смерти, я прошу думать об их улыбках, добрых словах, любви, которую они испытывали к тебе. Тебе нужно найти положительную сторону вещи, из которой исходить твоя тёмная энергия, чтобы ты мог использовать её в своих интересах. Ты понимаешь, к чему я клоню? Чонин понимал, но думал, что это будет трудно. Он помнил своих родителей такими, какими они были, но всё на чём он сосредоточивался последние десять лет — были последние крики его матери. Он так долго винил себя в их смерти, что иногда забывал обо всех хороших временах, которые они провели вместе. Однако с тех пор, как Чан и Кюхун поговорили с ним на пляже, он постепенно начал всё вспоминать. То, как мать каждый вечер дарила ему поцелуи, то, как отец поднимал его на плечи, отчего ему казалось, что он может дотронуться до неба, то, как они оба прижимали его к себе всякий раз, когда ему снился кошмар; он начал вспоминать всё это. — Ого, Нини, ты сделал это… — Чонин был настолько погружен в свои воспоминания, что, только когда Сынмин заговорил, он вспомнил, что должен был делать. Когда он открыл глаза, чтобы посмотреть, что тот имеет в виду, он заметил маленький чёрный шарик, плавающий перед ним. Улыбка Югёма показала ему, что он сумел контролировать часть тёмной энергии внутри себя, даже если это было лишь небольшое количество. — Чонин, тебе удалось проявить немного своей энергии. Держи его ровно, хорошо? Теперь, я хочу, чтобы ты призвал духа. Просто произнеси следующую фразу и сразу после неё имя того духа, которого ты хочешь призвать. Осторожно с произношением, это немного сложно. Venez à moi… в этом случае скажи «блуждающий огонёк». Только твои призывающие песнопения будут на другом языке, а со своими духами ты можешь говорить на любом языке, на котором хочешь дать им команду. Давай, попробуй. Чонин никогда не был конкурентоспособным человеком или перфекционистом, но что-то внутри него хотело сделать это с первой попытки, несмотря ни на что. Он глубоко вдохнул, откашлялся, прежде чем чётко произнести слова, которым его научил Югём. — Venez à moi, блуждающий огонёк. Чёрный шар перед ним начал реагировать, мягкие края внезапно поглотило холодное пламя. Чернота огня вскоре сменилась успокаивающим синим цветом, и Чонин почувствовал внутри присутствие маленького шара, как если бы он был живым. Югём спокойно подошёл к Чонину и тихо прошептал, выглядя так, будто не хотел отпугнуть дух, который только что вызвал мальчик. — Чонин, дай команду, самую простую. — Эм, хорошо. Опустись, пожалуйста, — Югём не мог слегка не рассмеяться над тем, как вежлив был младший, даже с духом, который был под его контролем. Как и было сказано, маленький призрак начал медленно спускаться к земле. Чонин ахнул, когда шарик послушался его просьбы и посмотрел на Сынмина, который с благоговением смотрел на младшего. — Блуждающий огонёк, иди к Сынмин-хёну, но не причиняй ему вреда, пожалуйста, — огонёк приблизился к Иллюзионисту, который протянул руку, чтобы подержать его на ладони, не беспокоясь о том, что его сожжёт бирюзовое пламя. Прежде чем с его губ сорвалась очередная команда, Чонин почувствовал головокружение и положил руки себе на лоб. Югём мгновенно оказался рядом, чтобы поддержать его. — Чонинни, пора отправить его домой. Повторяйте за мной: «Vous pouvez partir, блуждающий огонёк». Ян повторил фразу, которую произнёс Югём, и голубой свет, плывущий вокруг руки Сынмина, постепенно исчез в воздухе маленькими пятнышками светящейся пыли. Ким не заметил дрожащую фигуру Чонина из-за присутствия маленького призрака, но как только он это сделал, то с молниеносной скоростью двинулся, чтобы помочь Югёму удержать парня. — Чонин, это было невероятно. Тебе удалось сделать это с первой попытки. Ты можешь гордиться собой, — Югём выглядел счастливым из-за своего молодого ученика, но Сынмин был немного смущён. — У него всё ещё кружится голова после того, как он призвал его, я думал, что это не произойдёт теперь, когда ты учишь его, как правильно управлять им. — Ему потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что это отнимает всю его энергию, как и большинство подобных вещей. Однако есть более важный вопрос, который нужно задать. Чонин, тебе было больно, когда ты пытался контролировать огонёк? — Чонин даже не думал об этом, так как был так поражён маленьким духом, который плавал перед ним. Он не чувствовал никакой боли, как обычно, когда использовал свои силы. — Только головокружение, но никакой боли. Вообще ничего, — широкая улыбка пробежала по лицу Яна, когда он улыбнулся своим хёнам, которые поддерживали его. — Ты серьёзно? Ты же не пытаешься быть храбрым перед нами, да? Ты ничего не чувствуешь? — Сынмин пристально посмотрел в глаза Чонину, пытаясь понять, лжёт ли он или нет. — Единственное, что я чувствую — мою бессмертную любовь к тебе, хён, — Сынмин быстро попытался отодвинуться от Чонина, делая непроницаемое лицо. Югём засмеялся над выходками парня и не мог не заметить сходства между этими двумя юнцами и собой и своими хёнами. — И это всё, что мы сделаем сегодня вечером. Чонин, я хочу, чтобы ты попрактиковался, прежде чем мы встретимся завтра вечером. Тебе удалось вызвать огонёк всего на две минуты. Завтра, я хочу, чтобы он был здесь, по крайней мере, пять, хорошо? Сынминни, я хочу, чтобы ты наблюдал за его тренировками, когда меня не будет рядом. Убедись, что он не переусердствует, я доверяю тебе это, — Сынмин твёрдо отсалютовал старшему, который ответил ему мягкой улыбкой. — В течение следующих двух ночей есть ещё три духа, которых я хочу научить тебя призывать. В то время как огонёк помогает отвлечь, другие три помогут тебе, когда дело дойдёт до борьбы. Они требуют гораздо лучшего контроля над энергией, и заставят тебя чувствовать себя намного более истощённым в начале, но я обещаю, что это будет стоить того. Давайте посмотрим, действительно ли Сынмин так умён, как говорит, когда речь заходит о фольклоре, — Иллюзионист выглядел немного встревоженным импровизированным испытанием, которое внезапно было поставлено перед ним. — Ты знаешь, кто такие Банши? — лукавая улыбка Югёма показала Киму, что, тот был уверен, что он не знаком с таким духом. К счастью для Сынмина, он любил читать малоизвестные книги. — Банши происходит из ирландского фольклора. Говорят, что она является предвестником смерти, а те, кто слышит её крик, вскоре теряют члена семьи. Её глаза постоянно красные от слёз, и она плачет обо всех, кто умер. Её часто видят в зелёном платье и длинном плаще с капюшоном. Югём выгнул бровь из-за ответа, который, казалось, был прочитан прямо из книги. — Очень хорошо. А как насчет прета? — Преты — это духи, которые происходят из южноазиатских религий, но идея уходит к восточноазиатским. Говорят, что прета — призрак кого-то, кто был чрезвычайно жадным, ревнивым или лживым в своей прошлой жизни, и из-за этого они прокляты ненасытным голодом в своей призрачной форме. На этот раз Югём издал короткий недоверчивый смешок. — Ладно. Последний из них — полтергейст. — Полтергейсты более широко известны, так как появляются во многих фильмах и книгах в наши дни. Название происходит от немецких слов poltern и geist, которые означают «передвигаться» и «призрак». Они известны как шутники, хотя некоторые из них намного опаснее, когда ранят или даже убивают людей своими, казалось бы, безвредными действиями. Югёму потребовалось несколько секунд, чтобы отреагировать, очевидно, впечатлённый обширными знаниями молодого Иллюзиониста. — Господи, да ты просто ходячая энциклопедия. Не хочешь присоединиться к нашей группе? Нам бы не помешал кто-то вроде тебя. Ёнджэ-хён хочет в команду кого-нибудь ещё, как он. Хотя Югём только что научил Чонина тому, что он хотел освоить больше всего с тех пор, как пришёл в этот мир, он не мог исправить то, как его лицо исказилось недоверием, когда он услышал, что старший хочет забрать у него лучшего друга, даже если это была всего лишь мимолётная шутка. Рука Сынмина внезапно легла на талию Чонина, притянув его ближе после того, как он увидел выражение на лице младшего. — Спасибо, хён, но я уже нашёл свою семью и никогда не покину её, ни для кого. Ян посмотрел на Сынмина, лёгкий шок украшал его черты. Всего лишь неделю назад он был в восторге, когда Ким впервые назвал его своим другом, но теперь он назвал Чонина своей семьёй, и это значило для младшего больше, чем любые другие слова. — Чонин, эй, почему ты плачешь? — Югём начал приближаться к молодому Некроманту, чтобы вытереть его слёзы, но Сынмин поспешно встал перед ним, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Он не собирался плакать, но слёзы не прекращались, даже когда он приказывал им остановиться. — Ах, я в порядке. Думаю, это просто облегчение от того, что я наконец-то могу контролировать тёмную энергию. Я немного устал, но не испытываю никакой боли, что очень здорово. Большое тебе спасибо, Югём-хён. Югём уже водил большими пальцами по щекам мальчика, чтобы избавиться от полосок воды. — В любое время, Чонинни. Вы, ребята, очень вежливы, кто-нибудь вам об этом говорил? И очень милые. Есть маленький трюк, который ты можешь выполнять, как только научишься больше контролировать огоньки. Ты всегда сможешь связаться со мной, когда мы не вместе. Ты можешь говорить в огонёк, и он сохранит слова. Дай ему команду найти меня, и я смогу получить доступ к сообщению, как только он поймёт, кто я. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, свяжись со мной, понял? Я имею в виду вас обоих. Я буду рядом, ребята, если понадоблюсь. В то время как Чонин кивнул, чтобы показать, что он понял, Сынмин стоял совершенно неподвижно. Доброта незнакомых людей казалась ему теперь такой подозрительной, его разум пытался найти какой-то скрытый мотив, но он знал, что у Югёма никогда не будет ничего подобного. Он был одним из ближайших друзей Чанбина и предложил тренировать Чонина, ничего не прося взамен. Шиван разрушил его доверие, и это очень сильно раздражало его. Он хотел быть в состоянии доверять Югёму без каких-либо колебаний, но что-то в глубине его головы просто не могло отпустить страх быть преданным. То же самое было и с Джоми в гостинице. Джисон хорошо знал её и поручился за неё в отношении её верности, но Сынмин не мог сразу доверять ей. Когда он заметил, что двое смотрят на него, Ким кивнул головой, показывая, что он тоже понял. — Отлично, вот и всё, я думаю. Чан сказал вам подождать его снаружи, да? Давайте пойдём и посмотрим, закончили ли они. Я останусь с вами, пока они не придут, — Югём схватил их за руки и повёл из палатки на поиски Чана и Бэмбэма. Двое старших ещё не закончили, так как их нигде не было видно, но вместо них их ждал другой. — Кюхун-хён? Что ты здесь делаешь? — Сынмин и Чонин отпустили руку Югёма и бросились к своему другу, который встретил их распростёртыми объятиями. — Я не могу прийти, забрать своих мальчиков? А где Чанни? — Должен скоро закончить, — как по команде, Бэмбэм и Чан вышли из первой палатки, и Чан выглядел слегка шокированным присутствием Кюхуна. — Ну что ж, ребята, вы сегодня молодцы. Увидимся здесь завтра. Мы собираемся пойти и отдохнуть, чтобы быть готовыми к следующему раунду матчей. Спасибо, что вы такие замечательные ученики! — Югём кивнул головой, и трое парней поклонились в знак признательности Паладину и Тёмному снайперу. Они смотрели, как Бэмбэм и Югём уходят, прежде чем вернуться обратно. — Кюхунни, что ты здесь делаешь? — Чан шёл рядом с Бардом, а двое младших шли впереди них. — Вообще-то я хотел тебе кое-что показать после того, как мы отведём детей домой. Ты не против? — Чан усмехнулся, когда Кюхун взял его за руки после того, как Бан согласился пойти с ним. — Мне нужно попросить тебя об одолжении. Бэмбэм сказал мне попрактиковаться в тех навыках, которые я узнал сегодня вечером с кем-то, кто может использовать белую магию. Можешь помочь с этим? — Конечно. Мы можем сделать это, когда прибудем в то место, куда я хочу пойти, хорошо? — они подошли к гостинице, и тишина была нарушена смехом Сынмина и Чонина. После того, как они сказали двум младшим, что уйдут на некоторое время и попросили передать остальным это.***
После того, как Чан, Сынмин и Чонин покинули бар, чтобы начать своё обучение, мальчики разошлись в разные стороны. Кюхун сказал остальным, что заберёт мальчиков с тренировки после того, как немного осмотрится в городе. Феликс прошептал что-то Чанбину в середине вечера, заставляя того выглядеть немного неловко, прежде чем схватить Хёнджина и передать сообщение, которое он только что услышал от младшего. Они направились к тому же месту, куда Чан и младшие направлялись ранее вечером, не объясняя почему. Таким образом, Минхо и Джисону оставалось только вернуться в гостиницу, так как они не были особенно заинтересованы идти куда-либо ещё. Джисон также упомянул, что он чувствовал себя немного усталым после такого захватывающего дня. Вор не мог не рассмеяться над тем, как Минхо, казалось, немного волновался из-за лёгкой травмы, которую он получил во время матча. Медик за кулисами вылечил его, но маленький шрам оставался. Ещё одно напоминание Хану быть более осторожным в будущем. — Та тренировка с точками давления, которую ты дал мне, спасла мою задницу сегодня, хён. Хорошо, что я замечательный ученик и запомнил, где они были. — Нет, это просто потому, что я замечательный учитель. Ты ужасный ученик. Очень, очень ужасный. И как только твои учителя тебя терпели? — Джисон не был впечатлён оскорблением Минхо, начав идти немного быстрее и отделившись от старшего. — Я уже говорил тебе, что очень долго был лучшим учеником в классе. Мне было приятно находиться в классе. Может, мне было немного трудно сидеть спокойно, но я всегда старался. Минхо обнял Хана за талию, когда шёл позади, притягивая Вора ближе, чтобы подарить тепло, которое исходило от него. — Я знаю, Джисонни. Ты очень приятный и добродушный человек, в отличие от меня, — Минхо сказал это в шутку, но Джисон быстро повернулся лицом к парню, руки Ли всё ещё крепко обнимали его за талию. Это движение было настолько быстрым, что Минхо не успел, как следует отреагировать, прежде чем их носы скользнули друг по другу, заставив старшего хихикнуть. — Хён, о чём ты говоришь? Ты… потрясающий. Я не очень хорошо разбираюсь в больших, описательных словах. Эм, ты восхитительный, любезный, очаровательный, милый, заботливый, красивый, удивительный и я не могу придумать ещё больше комплиментов. Не надо так себя унижать. Я ненавижу видеть, как кто-то, о ком я сильно забочусь, делает это с собой. Горечь ночи обрушилась на двух парней, и теперь они могли видеть, как их дыхание оживает перед ними, прежде чем смешаться из-за близости. Последние несколько ночей Минхо обдумывал одну мысль, которая преследовала его каждый раз, когда он видел Джисона. Он хотел рассказать младшему о том, почему присоединился к ним. Он хотел сказать ему, что стал частью их группы, потому что знал, что Кюджин преследует его; что он был тем, кто ворвался в его комнату и чуть не напал на него; что он следовал за ним повсюду, и единственная причина, по которой он спас его, была в том, что это было выгодно. Он хотел сказать Джисону правду, потому что не хотел скрывать её от того, кого так сильно любил. Джисон только что сказал, что он тоже о нём заботится, но Минхо не знал, имел ли он ввиду то же самое. Он думал, что это глупо — словно какой-то паршивый любовный роман. Влюбляешься в человека, которого всё это время пытался обмануть. Это было глупо, опасно и по-идиотски, но всё же случилось с Минхо. Оказавшись лицом к лицу с Ханом, Минхо понял, как легко тот сумел быстро увлечь его своими причудливыми и милыми манерами и заставить его чувствовать себя так, как никто никогда в мире не делал. Это было просто, но Минхо не мог сделать ничего подобного, пока не признается Вору. Он принял решение, что, как только они вернутся в гостиницу, он расскажет обо всём Джисону и надеется, что младший не отреагирует слишком резко. — Э-э, хён, ты в порядке? Твои руки чуть-чуть сдавливают меня, — мысли Ли были потревожены, когда заговорил Джисон, и старший отпустил Вора. — Да, Джисон, я в порядке. Когда мы вернёмся в гостиницу, я хочу кое о чём с тобой поговорить. — Ты не можешь сказать мне здесь? Это что-то ужасное? Нам нужно быть наедине? — спросил Хан с притворной серьёзностью, но как только он увидел выражение лица Минхо, его серьёзность мгновенно стала реальной. — А, значит, это не шутка? Подожди, ты же не собираешься уходить, да? Ты сказал, что не бросишь меня- — Нет, нет, Джисон, я не уйду, не волнуйся, — Минхо погладил Джисона по голове, чтобы утешить парня, как только увидел, что тот начинает паниковать при мысли о том, что Минхо бросит его. — Мне просто нужно поговорить с тобой наедине, вот и всё. — Ладно, хён, тогда пошли, — Хан храбро переплёл их пальцы, когда они начали идти по оставшейся части тихой улицы. Воздух вокруг Минхо внезапно наполнился удушливым красным оттенком. Его волосы встали дыбом, когда он почувствовал убийственное намерение окружающее их, от чего он не мог дышать. Он инстинктивно потянул Джисона за руку, чтобы остановить парня, и обнял его за плечи, прижимая к себе. — Хён, в чём дело? Я думал, что ты хочешь вернуться и… почему ты так напуган? Минхо активировал свой третий глаз без ведома Джисона, но среди всех аур, которые он мог обнаружить, он не мог точно определить ту, которая испускала такую невыносимую ярость, что была осязаема в воздухе. — Эм, ничего, Джисонни. Просто подумал, что ты можешь замёрзнуть и почувствуешь себя теплее в объятиях хёна. Джисон вскрикнул, когда замёрзший нос Минхо встретился с горячей кожей его шеи. Вор, в конце концов, сумел отстраниться и побежал к их жилищу, а Минхо пустился в погоню, оставив напряжённое чувство гнева далеко позади. Как только они вошли в свои комнаты, которые были пусты, так как никто ещё не вернулся, Минхо повёл Джисона к деревянным стульям, поставленные в углу комнаты. Они оставили холодный воздух снаружи, но он каким-то образом следовал за Минхо и вторгался в его грудь, когда он сел напротив парня, который всегда источал приятное тепло. — Ах, Джисонни. Ладно, это немного сложно сказать. Ну, причина, по которой я хотел поговорить с тобой, эм, это потому что я- Наклонившись вперёд, Хан успокаивающе положил руку на колено Минхо и нежно погладил его, чтобы привлечь внимание старшего. — Хён, почему ты так нервничаешь? Это всего лишь я. Ты можешь рассказать мне всё что угодно, окей? Ли было интересно, включало ли в это «всё что угодно» то, что он хотел сказать. Он молился об этом, потому что, правда не хотел потерять парня с яркой улыбкой, сидящего перед ним, или любого другого парня, если уж на то пошло. Они называли себя семьёй и вовлекли в неё Минхо, чего раньше никогда не случалось. Он собирался сделать это, несмотря на все возможные последствия. — Минхо-хён? Джисон-хён? Ребята, вы ещё не вернулись? — Минхо испустил тихий вздох раздражения, когда его мысли были прерваны Сынмином и Чонином, вернувшихся с тренировки. — Эй, ребята, мы здесь. О, хён, прости. Ты что-то говорил? — Знаешь что, Джисон? Всё нормально. Я расскажу тебе в другой раз, когда мы будем одни. Это может подождать, — Минхо встал и подошёл к двум младшим, чтобы узнать, как прошло их обучение. При этом он не заметил удивлённого и слегка озабоченного выражения лица Хана. Эти чувства вскоре сменились замешательством, когда он услышал пронзительный голос Чанбина, раздавшийся в воздухе, когда тот вошёл в спальню. — Хан Джисон, тащи сюда свою задницу, чтобы я мог пинать её всю дорогу до Хакнала.***
Феликс неловко заёрзал на стуле. Обычно ему очень хотелось оказаться в этой оживлённой таверне, но сегодня вечером он хотел только одного — выбраться отсюда. Со времён Акварии постоянное жужжание в затылке не давало ему спокойно жить. Он хотел, чтобы это прошло, и знал, что есть только один способ сделать это. — Ликс, ты сводишь меня с ума. Ты знаешь, что твои ноги бесконтрольно качаются, когда ты из-за чего-то нервничаешь? Что случилось? — Чанбин успокаивающе положил руку на затылок Феликса, чтобы попытаться успокоить его, несмотря на всё беспокойство, снедавшее его. Младший закусил губу, повернул голову и понизил голос так, чтобы его мог слышать только Чанбин. — Хён, я думаю, что хотел бы попробовать сегодня вечером. В одном из учебных районов, которые созданы для вас. Чанбин отшатнулся от слов Феликса. Он знал, что имел в виду младший, но после его небольшого спора с Хёнджином Чанбин немного колебался. Его беспокойство было очевидно заметно на лице, так как Феликс молча спрашивал его, что случилось. — Ладно, Ликс, если ты так уверен, то мы можем попробовать. О, одну секунду, Хёнджин, — Медик подтолкнул Алхимика, чтобы тот подошёл поближе и рассказал ему об идее Феликса, так как он сказал, что хочет быть рядом с Ли, когда тот захочет сделать это в первый раз. — О, правда, Ликс? Уже? Я не знаю, стоит ли тебе делать это с такой небольшой подготовкой, — Феликс привык к тому, что Хёнджин вёл себя как его отец в те месяцы, когда они были заперты в виртуальном мире, и он был благодарен парню, что он так заботился о нём, но в таких случаях, когда он чувствовал себя задыхающимся, он хотел, чтобы Хван немного отступил. — Джинни, ты сказал, что поддержишь меня, когда я в первый раз попробую это сделать. Ну, я хочу попробовать, и я собираюсь это сделать, независимо от того, там ты или нет, — решимость в словах Феликса заставила Хёнджина понять, что он был настроен попытаться призвать зверей этой ночью, независимо от обстоятельств. — Это подвело меня к другому интересующему вопросу. Чанбин, как ты узнал, что Хёнджин хочет быть рядом, когда я попытаюсь это сделать? Как ты узнал, что я говорил с ним о том, что произошло между нами в Акварии? — оба парня отвели глаза, когда им задали этот вопрос, и Феликс пристально посмотрел на них. — Я вчера вечером немного поговорил об этом с Чанбин-хёном. Совершенно спокойно и безмятежно. Криков, конечно же, не было. Я просто дал ему понять, что хотел бы быть рядом, вот и всё, — Чанбин закатил глаза в ответ на очевидную ложь Хвана, хотя это, казалось, погасило любопытство Феликса, так как он понимающе кивнул головой. — Ах, понятно. Значит, ничего не случилось? Я знаю, что ты был немного расстроен из-за этого, Джинни, но ты вёл себя хорошо, разговаривая с Чанбином? — Он хорошо себя вёл. Как и сказал Хёнджин, у нас был тихий разговор о том, как мы можем помочь тебе, — улыбки, приклеенные на лицах Чанбина и Хёнджина, были явно неестественными, и Феликс не был настолько глупым. — Ладно, во-первых, вы оба ужасные лжецы, я вижу вас насквозь, и даже если бы не мог, Джисон уже рассказал мне всё о споре, который вы устроили из-за меня. Спасибо за заботу, но я достаточно силён, чтобы выдержать что-то подобное. Что ж, пойдёмте, — Феликс начал вставать, чтобы выйти из бара, оставив позади слегка ошарашенных Хвана и Со. — Я убью его. Хан Джисон — покойник. — Тебе придётся добраться дотуда раньше меня, хён. Я заставлю его пожалеть, что он вообще родился, — два парня последовали за Феликсом из таверны, уже обдумывая способы умертвить Джисона и представить всё как несчастный случай. Половина тренировочных площадок была занята, и Феликс был уверен, что слышал голос Чана, доносившийся из одной из них, когда они проходили мимо. Как только Чанбин назвал своё имя одному из охранников, которые наблюдали за этими районами, они пробрались внутрь. — Итак, как мы собираемся это сделать? — Хёнджин потёр руками, нервничая по поводу того, что должно было произойти. — Мы? Я думал, что это зависит только от моих навыков. Как вы двое вообще можете мне помочь? — склонив голову набок, Феликс улыбнулся мальчикам, на лицах которых застыло выражение негодующей решимости. — Ну, вообще-то я читал о классах связанных со зверьми. Я купил книгу в Акварии, когда ходил по магазинам с Кюхуном. Я отдал её Хёнджину прошлой ночью после того, как мы поссор… поговорили, после того, как мы поговорили, и ему удалось закончить её сегодня утром. Она многое рассказала нам о твоём классе. Твои призывные песнопения и команды написаны на латыни, верно? Мы смогли изучить некоторые из них на случай, если тебе нужно будет напомнить о том, что они собой представляют. Кроме того, мы здесь для моральной поддержки. Так что ты не будешь делать всё один, Ликс. Он не собирался поддаваться эмоциям, но, безусловно, испытывал чувство огромной благодарности к двум старшим, стоявшим перед ним в этот самый момент. — Ладно, ребята, я всё понял. Спасибо. Наверное, мне стоит просто попробовать, да? Хван заметил лёгкое заикание в словах Феликса, указывающее Алхимику, что младший нервничал так же, как и Хёнджин, если не больше. — Ликс, подумай сначала, какого зверя ты собираешься призвать. Я говорил Чанбину, что Чиу легче всего. Она довольно слабая, так что тебе не придётся беспокоиться об… — Хёнджин немедленно оборвал себя, не желая, чтобы Феликс автоматически подумал о нападающем на него звере, которого он призвал. — Чиу? Да, она достаточно простая. Я могу это сделать. Вы ведь никуда не уйдёте, правда? Вы останетесь прямо за мной? Хван думал, что Феликс был похож на ребёнка, который впервые ехал на велосипеде без тренировочных колёс, боясь, что их родитель внезапно отпустит седло. Положив руку на его шею, Хёнджин притянул молодого парня ближе, сжимая вместе их щёки. — Мы оба здесь, Ликс, и готовы помочь, если понадобится. Как только Феликс убедился, что старшие прикрывают ему спину, он слегка продвинулся вперёд. Он глубоко вдохнул, прежде чем неуверенно выдохнуть. Выругав себя за то, что у него дрожат пальцы, он потряс ими. После начал тихо бормотать себе под нос, прежде чем начать петь. — Феликс, ты сможешь это сделать. Не будь ребёнком. Джинни и Чанбин-хён находятся позади тебя, чтобы помочь, если нужно. Тебе нужно преодолеть это. Просто сделай это. Вытянув руки в стороны, он попытался вспомнить заклинание, которое позволило бы призвать маленького лисоподобного зверька. — Adiutorium meum intende, lupus. Феликсу удалось сохранить свою позу, когда небольшой порыв ветра потревожил песок на земле перед ним, показывая, что зверь, которого он призвал, начал формироваться крошечными пятнышками, сыпавшимися с воздуха. Его руки дрожали, но он собирался довести дело до конца, несмотря ни на что. Кровь Чанбина похолодела, когда он посмотрел на Хёнджина, у которого было такое же испуганное выражение лица. — Хён, vulpes — латинское слово, которое Мастера зверей используют, чтобы вызвать монстров, таких как Чиу. Lupus это- — Волк. Он ошибся, и призывает Бафрера. Феликс, стой! Сейчас же! Предупреждение Со было запоздалым шагом. Монстр почти полностью сформировался перед тремя мальчиками, и низкий рык срывался с его пасти. Феликс с недовольным выражением лица обернулся, раздражённый тем, что Чанбин потревожил его, когда он пытался сделать то, что старший пытался заставить его сделать в Акварии. Однако, как только он увидел, что Чанбин и Хёнджин бегут к нему, он развернулся, чтобы увидеть перед собой злого духа. Парень начал паниковать, еле дыша. Не имея никаких приказов от своего хозяина, Бафрер мог свободно передвигаться сам по себе. Он побежал к Феликсу, оставляя на песке вмятины от тяжёлых лап. Ли попытался пошевелиться, но был так напуган монстром перед ним, что мог только съёжиться и кричать при мысли о приближающейся боли. Внезапно вокруг скорчившегося тела Феликса сомкнулись руки, и он почувствовал, как успокаивающий ветер пронёсся по всей округе. Открыв глаза, Феликс увидел Хвана, свернувшегося вокруг него; его лучший друг защищал его своим телом от возможного нападения. Однако Бафрера уже не было на арене, благодаря Чанбину, который использовал святую магию, чтобы быстро избавиться от дикого животного. Как только они были уверены, что находятся в безопасности, Хёнджин повернулся к Феликсу, его глаза наполнились тревогой и беспокойством. — Ликс, с тобой всё в порядке? Феликс, сосредоточься на мне. Возьми меня за руки, посмотри в глаза, выровни своё дыхание с моим. Глубоко вдохни через нос в течение семи секунд, задержи дыхание на три секунды и медленно выдохни через рот. Вот, всё, просто продолжай дышать. Нет, Ликс, не извиняйся, просто дыши. Алхимик попытался остановить бормотания «прости», которые срывались с губ Феликса. Хван уже привык справляться с паническими атаками Феликса и просто пытался провести его через это, как делал много раз до этого. Чанбин мгновенно оказался рядом с ними, взяв одну из маленьких рук Феликса из рук Хёнджина и нежно погладив её. — Феликс, ты в безопасности, не волнуйся. Мы рядом. Тс-с, перестань извиняться, ты же не сделал ничего плохого. У Феликса перехватывало дыхание каждый раз, когда он пытался заговорить, от чего парни просили его прекратить говорить и сосредоточиться на себя. — Я… мне очень жаль. А-а вы двое в порядке? Я всё испортил. Простите, простите, простите… Трое парней просидели на земле тренировочной площадки почти пятнадцать минут. Хёнджин и Чанбин успокаивали Феликса, что он не виноват, что это чувство будет только временным и самое главное, что с ними он в безопасности. Как только дыхание Ли выровнялось, и он больше не дрожал, Чанбин отпустил его руку и встал. — Хёнджин, ты был прав, это была глупая идея. Мы закончили. Феликс, ты не должен пытаться снова. Давайте вернёмся в гостиницу. Остальные должны быть- — Завтра вечером. Мы сделаем это снова завтра вечером. Хван еле подавил смех от слов Феликса. — Ликс, извини, конечно, но ты, блять, издеваешься надо мной. После того, что только что произошло, ты хочешь попробовать ещё раз? Нет, я тебе не позволю. — Прошу прощения? Ты мне не позволяешь? Хёнджин, ты не можешь решать это. — Вообще-то, могу. Я обещал себе, что буду присматривать за тобой, и не позволю тебе пройти через это снова. — Хёнджин, прекрати! Я в порядке. Перестань думать, что я слишком слаб, чтобы что-то сделать. Мне удалось забраться так далеко и выжить. Так что перестань вести себя как моя мама и начни вести себя как мой друг, потому что это начинает бесить. Я должен сделать это, чтобы стать сильнее, чтобы меня не защищали всё время, потому что если один из вас пострадает из-за того, что я был слишком труслив, чтобы бороться, то я никогда не смогу простить себя! Хван, наконец, понял, почему призыв зверей внезапно стал так важен для Феликса. Это никогда не беспокоило его в те месяцы, что они провели вместе, поэтому он смутил Хёнджина, когда внезапно решил начать побеждать свой страх. До того, как он встретил Хёнджина, ему нужно было позаботиться только о себе. Когда он встретил старшего, незадолго до того, как они присоединились к бандитам, которые заботилась только о себе, он мог защитить себя и Хёнджина только своими навыками ближнего боя. Теперь он был с Чанбином и остальной частью группы, и у него было больше людей, о которых он заботился. Дело было не в том, что он хотел преодолеть страх из-за себя, а в том, чтобы он хотел защищать свою новую семью, если они будут вынуждены столкнуться с многочисленными опасностями в этом мире. — Ладно, Ликс, хорошо. Не расстраивайся, я всё понимаю. Хочешь попробовать ещё раз? Тогда Чанбин и я будем здесь завтра вечером. Верно, хён? — Чанбин улыбнулся самому младшему и кивнул головой. Феликс чувствовал себя измотанным. Призвать зверя было достаточно трудно, учитывая, что он не пробовал этого с тех пор, как вошёл в Фантазм. Вдобавок ко всему, приступ паники почти полностью истощил его энергию, и затем ему пришлось перенапрячься, крича на своих друзей, которые только пытались помочь ему. — Джинни, Чанбин, мне очень жаль. Мне просто нужно это сделать. Прежде чем он понял, что происходит, руки Феликса перетащили вверх и обняли за шею Чанбина, а старший потянул его себе на спину. — Мы вернёмся завтра, но тебе нужно кое-что почитать, и только когда я решу, что ты достаточно подготовлен, я позволю тебе сделать это снова. Если ты хочешь, чтобы мы продолжали помогать тебе, ты должен удовлетворить и меня, и Хёнджина в том, что касается твоей подготовки, понятно? Ли мог бы поспорить с Медиком, но ему мешала сонливость. Кроме того, Феликс наслаждался теплом и знакомым запахом старшего, никогда не желая отпускать его. — Хорошо, Чанбинни-хён, я так и сделаю. Феликс задремал почти сразу же после того, как покинул тренировочную площадку, оставив Чанбина гулять в одиночестве с немного раздражённым Хёнджином. — Хёнджинни, ты хороший друг. Феликс силён и ещё сильнее, когда мы рядом, так что просто расслабься. А то он будет напряжён, как и ты. Я знаю, что ты беспокоишься о нём, но сегодня вечером нам удалось защитить его, когда что-то пошло не так, и мы будем продолжать делать это до тех пор, пока он нуждается в нас. Кстати, мне нужно, чтобы ты помог мне убить Джисона за то, что он сдал нас. Ты со мной? — Хех, я с тобой, хён. Как раз перед тем, как они вернулись, Хван мягко толкнул Феликса, чтобы он мог нормально войти. Если бы они увидели Феликса, спящего на спине Чанбина, это могло бы вызвать подозрения, и он был уверен, что младший не хотел бы, чтобы кто-нибудь спрашивал их, где они были. Войдя в гостиницу и распахнув дверь, Чанбин повысил голос. — Хан Джисон, тащи сюда свою задницу, чтобы я мог пинать её всю дорогу до Хакнала.***
— Окей, Чанни, ты готов? После того, как они увидели, как Сынмин и Чонин вошли в гостиницу, и убедились, что они в безопасности, Кюхун схватил Чана за руку и повёл его в один район. Смотровая площадка была местом, которое Кюхун посещал в течение своих первых двух дней в Фантазме. Она могла похвастаться лучшим видом на столицу, заманивая туристов. Однако в темноте, хотя городские огни были впечатляющими, звёзды были гораздо более захватывающим зрелищем. Тысячи бриллиантов усеянные в тёмном небе наверху, заставляли Чана восхищаться этим зрелищем. — Красиво, не правда ли? Я провёл первую неделю здесь, в Мортане, с Мунбёль и Сынхуном. Я обычно приходил сюда ночью, чтобы избавиться от лишних мыслей в голове. Вид звёзд всегда заставлял меня чувствовать себя более непринуждённо. Здесь так спокойно в это время, так что я решил поделиться с тобой одним из моих любимых мест, Чанни. Чан не знал, что сказать. И больше всего потому, что не знал, что было более заманчивым: ночное небо или парень, стоящий перед ним. — Ты сказал, что хочешь попробовать некоторые из тех способностей, которым научился сегодня, верно? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Чан проинструктировал Кюхуна о том, как он может помочь. Всё, что ему было нужно, это чтобы старший напал на него с помощью простого заклинания. Бэмбэм показал ему, как обуздать свою силу и создать энергетический щит. В отличие от белоснежного Чанбина, у Чана был глубокий синий цвет. — Окей, Чан, ты готов? — Кюхун закрыл глаза, чтобы начать свою песню, как только Бан кивнул. Чан взял себя в руки, ожидая атаки Кюхуна, которая последовала вскоре после этого. В одно мгновение к нему полетела вспышка серебристого света. Чан сосредоточился на угрозе, стоящей перед ним, думая о том, как пытается защититься, как велел ему Бэмбэм. Направив всю свою энергию в ладони, Чан спроецировал энергетический щит и отвёл атаку. Хотя он довольно хорошо справлялся с проявлением щита, попытка прицеливания и отражения атаки всё ещё требовала тренировки. Прежде чем он успел остановиться, заклинание Кима устремилось к старшему, сбив его на пол. — Ох, блять! Кюхун! — щит Чана рассеялся, как только он пробежал сквозь него, чтобы подойти к своему другу. — Кюхунни, мне так жаль, с тобой всё в порядке? Вот почему мне нужно практиковаться–. ты что, смеёшься? Кюхуну было трудно дышать после того, как он был так удивлён тем, что его собственная атака была отброшена назад. Громкие смешки слетали с губ старшего, когда Чан склонился над ним. Бард медленно успокоился, и его смех оборвался, как только он заметил, что лицо Чана было безумно близко к нему. — Я в полном порядке, Чанни. Спасибо. — Эм, нет, спасибо. Извини, у меня пока нет должного контроля. Я достаточно скоро привыкну к этому и постараюсь в следующий раз не попасть в тебя. Давай я помогу тебе встать, — Чан протянул свои руки Кюхуну, который схватил их и вскоре был поднят вверх. Они подошли к краю скалы, откуда открывался вид на город, и некоторое время сидели молча. Бодрящий воздух на лице старшего был встречен с радостью, так как это вернуло ему некоторые приятные воспоминания о его первых днях в игре. Он больше не мог смотреть на небо над головой, остро ощущая взгляд пары глаз, которые были прикованы к нему с тех пор, как они сели. — Чанни, почему ты так смотришь? — О, боже, прости. Я даже не осознавал, что делаю это, — Чан быстро разволновался после того, как его позвали, и отвёл взгляд. — Ты знал, что смотришь на меня. Почему ты смотрел на меня, Чан? Потому что я такой невероятно красивый? — Да, вроде того, — все чувство юмора внезапно было высосано из воздуха с ответом Чана. Кюхун быстро повернул голову, чтобы посмотреть на Рыцаря из-за его откровенного признания. — Я должен был сказать «нет», Кюхун? Ты шутил? Или ты не считаешь себя красивым? Потому что так и есть. Я думал об этом с тех пор, как впервые увидел тебя в Хакнале. Чанбин в самом начале постоянно дразнил меня по этому поводу. Но твоя внешность — не единственное, что меня привлекло. Ты забавный, заботливый, талантливый и такой невероятно добрый, и дело в том, что ты, кажется, не понимаешь ничего из этого. Все парни так сильно любят тебя, а ты любишь их, вот почему- Комплименты Чана были прерваны, когда он больше не мог их произносить. Мягкие губы прижались к его губам, заставив замолкнуть. Бард схватил Чана за воротник и попытался притянуть ближе, что казалось невозможным, поскольку их носы соприкасались. Младший застыл от шока, не зная, как правильно реагировать на внезапный поцелуй, который инициировал Кюхун. Не почувствовав ответа и заметив, что глаза Чана в недоверии расширились, Ким немедленно отодвинулся, отпустив переднюю часть толстовки Чана и быстро встал. — О, боже, я всё неправильно понял. Чан, мне так жаль. Забудь, что я только что сделал. Чёрт, я такой тупой… Чану потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться к реальности после того, что только что произошло, но когда он увидел, что Кюхун начал отходить от него, он немедленно вскочил. Схватив старшего за руку, Чан развернул его и положил ладони ему на лицо, отчего их губы снова встретились. Морозный воздух ничуть не мешал невыносимому жару, поднимавшемуся внутри них, когда вся нерешительность испарилась в небо, а сияющая луна повисла над ними, освещая фигуры. На этот раз поцелуй был страстным и жадным, оба парня, казалось, изголодались по привязанности друг к другу. Отшатнувшись назад, Кюхун попытался удержаться на ногах, но Чан рванулся вперёд, стараясь быть ещё ближе к старшему, чем уже был. Руки Бана на мгновение опустились на бёдра Кима, а затем быстро переместились на поясницу и стали играться с краем его мятой рубашки. Кровь, стучащая у него в ушах, заглушила шум, доносившийся из города внизу, когда он был захвачен происходящим. Торопливо проведя пальцами по волосам Чана, Кюхун позволил им запутаться в мягких кудрях. Дрожащие руки медленно спускались по шее Чана, пока Кюхун не обхватил его лицо и не провёл большими пальцами по подбородку младшего; оба таяли в поцелуе, которого так долго ждали. В конце концов, им пришлось прерваться, чтобы глотнуть воздуха. Кюхун посмотрел на взволнованного парня, который стоял перед ним, тяжело дыша, с растрёпанными волосами и кроваво-красными губами, ставшими для него более привлекательными, чем когда-либо прежде. Наконец-то ему удалось показать Чану, как много он для него значит, и ему повезло, что Чан, по-видимому, отвечал взаимностью. — Кюхун, слава богу, что ты сделал первый шаг. Я так нервничал из-за того, что ты, возможно, не почувствуешь того же, — Чан осыпал поцелуями раскрасневшиеся щёки Кима, пока говорил. — Сколько раз я хотел тебя поцеловать? Я уже сбился со счёта, — Чан переплёл их пальцы, а его губы ласкали тыльную сторону ладоней Кюхуна, позволив маленькому смешку вырваться из груди старшего, когда горячее дыхание Чана щекотало его кожу. — Я не знаю, сколько ещё мог бы это выносить, — Чан снова передвинулся к губам Кюхуна. На этот раз нежного поцелуя было достаточно. Глядя друг другу в глаза, оба парня тихо рассмеялись, полные счастья от осознания того, что их чувства оказались взаимны. — Я так сильно люблю тебя, Кюхун. — Правда? Я думаю, что ты мне просто немного нравишься, — отодвинувшись с выражением ужаса на лице, Чан начал дуться, ударив Кюхуна по плечу и сразу же отвернувшись. Бард рассмеялся, а потом снова повернул лицо Бана к себе и слегка поцеловал в лоб. — Я тоже очень тебя люблю, Чанни. Они оставались наверху ещё час или два, обмениваясь лёгкими взглядами, словами и, возможно, ещё одним или двумя игривыми поцелуями. Они, наконец, решили вернуться, как только подумали, что дети могут быть обеспокоены их местонахождением. — Думаю, мне придётся поговорить с Чанбином, когда мы вернёмся. — Поговорить с Чанбинни? Зачем? — Я заключил с ним сделку. Он сказал, что в тот день, когда я расскажу тебе о своих чувствах, он тоже скажет Феликсу, что любит его. Давай посмотрим, верен ли он своему слову. — О, возможно, в тебе есть что-то злое, чего я раньше не замечал. Думаю, это ещё одна причина любить тебя, — Чан глубоко зарылся лицом в шею Кюхуна, когда они шли, обвив руками талию другого, не желая, чтобы старший слишком далеко ушёл от его объятий. Ким думал, что никогда не устанет слушать, как Чан говорит, что любит его, не зная, что Чан думает точно так же, когда речь заходит об Кюхуне.