8 месяцев назад
— Джи. Джи, проснись. Ничто в мире не причиняло Джисону такой боли, как боль, пронзившая его голову. Где он был? Он понятия не имел. Открыть глаза было невозможно, так как боль в висках заставляла его веки оставаться закрытыми, хотя он хотел знать, в каком месте находится, судя по аромату, который наполнял его ноздри. Запах жимолости и петрикора подсказал Джисону, что он находится снаружи, но он не чувствовал неприятного холода, который обычно сопровождал это время года. Наконец, пошевелив руками, он почувствовал влажную траву, которая скользила сквозь его пальцы, когда он двигал их вниз, пока они не соприкоснулись с его ногами. Мелодия потрескивающих дров ударила ему в уши, и поскольку он знал, что это не он её устроил, он понял, что не должен быть один. — Ты реально собираешься просто лежать и притворяться, что не слышишь моего голоса? Ты задеваешь мои чувства. Он собирался держать глаза закрытыми. Он собирался сказать себе, что всё это было сном, потому что если он думал, что это было в какой-то степени реально, то ему придётся столкнуться лицом к лицу с обладателем мягкого голоса, одним из людей, которых он боялся больше всего в своей жизни. Почему он здесь? Он никак не мог его найти. Стараясь держать свои руки и дыхание ровными, несмотря на дрожь, бегущую вверх и вниз по телу, Джисон прекратил все движения, когда почувствовал, как мягкие капли дождя ударили по его коже. Нежное прикосновение к щеке автоматически заставило его отпрянуть, когда пальцы прошлись по лицу. — Я знаю, что ты не спишь, так что можешь открыть глаза и посмотреть на меня. Вопреки здравому смыслу, веки Джисона дрогнули, когда он посмотрел на человека, нависшего над ним, чьи пальцы сжимали лицо. У него было такое лицо, от которого девушки падали в обморок, а парни ревновали, а иногда и наоборот. Шелковистые белокурые локоны, обрамлявшие тёплые глаза, скрывали человека, которым он был на самом деле. Его улыбка могла выразить постороннему человеку, как он счастлив снова увидеть своего младшего брата, но в глубине души Джисон знал, какие чувства этот человек действительно таил в себе. Тошнота захлестнула Джисона, когда он почувствовал себя беспомощной добычей, на которую смотрит хищник. — Привет, Джи. Помнишь меня? Это было так давно, но я не так уж сильно изменился, верно? — Кюджин… хён. — Ты называл меня Джинджин-хён, когда был ребёнком. Уже слишком большой, чтобы так меня называть? Господи, тебе сейчас, наверное, лет восемнадцать, а? Чёрт, ты уже такой взрослый, и мне этого не хватало. Извини за то, что я сделал, но знаешь, это была вроде как твоя вина, — Кюджин нежно держал подбородок Джисона кончиками пальцев, постепенно усиливая давление, когда наклонился и заставил младшего посмотреть ему в глаза. Джисон не хотел здесь находиться. Он предпочёл бы быть где угодно, только не здесь. Он не видел брата девять лет, но никогда не забывал о том, что тот делал с ним, о страхе, который внушал ему простым взглядом, простым жестом. Он никогда не забывал о нём. — Ах, Джи, мы не виделись целую вечность. Я скучал по тебе. Вспоминая всё то драгоценное время, которое мы потеряли вместе, мне было так стыдно. Помнишь, как мы веселились, когда были детьми? Мы были практически не разлей вода, но из-за твоего маленького несчастного случая всё испортилось. Они забрали нас из нашего дома, они забрали тебя у меня. Тебя послали в семью, которая не хотела присматривать за двумя детьми, и они нас разлучили. Я думал, что больше никогда тебя не увижу. Джи, ты когда-нибудь рассказывал кому-нибудь о том, что я сделал? Джисон яростно затряс головой, которую держали болезненной хваткой. — Х-хён, я никогда никому ни о чём не рассказывал. Они спросили меня о том, что случилось, и я сказал, что споткнулся, когда нёс книги вниз. Это всё, клянусь, — слёзы защипали уголки глаз младшего, когда он вспомнил тот день, когда стоял на верхней ступеньке лестницы в своём доме, прежде чем он почувствовал ладонь, лежащую на его спине, и повернулся, чтобы увидеть, как невыразительный тринадцатилетний Кюджин начал толкать его вниз по ступенькам. Возможно, у него была на то причина, скорее всего, нет, но он всё равно надавил. Именно таким человеком и был Кюджин. — Ты никогда никому не рассказывал? Хороший мальчик, — Джисон поморщился от похвалы за то, что он слишком боится своего брата-социопата, чтобы рассказать кому-нибудь о том вреде, который он когда-либо причинил ему. Этот инцидент был последним, но уж точно не первым. Хотя он получил некоторые травмы из-за отсутствия интереса к нему со стороны родителей, многие из них были вызваны Кюджином и его маленькими «играми» или, по крайней мере, так он называл их, когда пытался заставить Хана играть в них. Он сказал трёхлетнему Джисону, что ему не повредит, если он прикоснётся к волшебному мерцающему пламени, которое было в камине. Поспорил, что пятилетний Джисон не сможет схватить печенье с верхней полки на кухне, и обещал, что поймает его, если он упадёт, но он этого не сделал. Обещал восьмилетнему Джисону, что он не сломает ему ни одной кости, если он будет стоять неподвижно, когда он будет бить его кулаками, но он сделал это. Предполагал, что девятилетний Джисон не выживет, если он сбросит его с лестницы, чтобы избавиться от раздражителя в своей жизни, но он это сделал. — Ты должен признать, что это очень мило со стороны людей, управляющих этим местом — воссоединить нас. Я имею в виду, что из всех, кто мог найти тебя, когда ты вошёл в этот мир, они позволили мне найти тебя, и я не думаю, что это было совпадением. Джисон не знал, должен ли он говорить — позволено ли ему, есть ли у него разрешение. Он не хотел делать ничего, что могло бы вывести Кюджина из себя, потому что слишком хорошо знал, на что тот способен. Ему хотелось спросить, что он имел в виду. Кто эти люди, управляющие этим местом? Где это место и почему он здесь? — Джи, тебе интересно, где мы находимся? Всё это выглядит довольно реально, да? — Кюджин задал ему вопрос, поэтому Джисон решил, что он ищет ответ, и кивнул головой, не сводя трясущихся глаз с фигуры брата. Он отчаянно пытался вспомнить, что делал до того, как проснулся, но ничего, кроме дыма, не было. Почему он спал посреди леса? Почему в голове у него была слепящая боль? Почему из всех людей на свете он проснулся рядом с братом? Кюджин принялся объяснять, что такое Фантазм и что он пробыл здесь чуть больше месяца. Джисон ему не поверил. Конечно, он этого не сделал, потому что зачем ему было это делать, когда Кюджин лгал ему всё то время, что они были вместе в детстве? За последние девять лет Джисон повзрослел и стал чертовски мудрее. Он уже не был тем ребёнком, который тупо сидел, доверяя каждому слову своего старшего брата, пока оно буквально не возвращалось, чтобы дать ему пощёчину. Прямо сейчас у Джисона не было выбора, кроме как подыгрывать и притворяться, что он понимает, о чём говорит старший, пока не увидит лазейку для побега. — А, Джи, ты какого класса? Джисон ненавидел, когда Кюджин разговаривал с ним так, словно он был его лучшим другом, словно он полностью забыл всё, что произошло между ними в детстве. Он прищурился, пытаясь понять, о чём говорит брат. — Мой класс? Кюджин тяжело вздохнул, заставив Джисона забеспокоиться, что он рассердил его. — Твой класс. Маленькое сообщение, которое выскочило перед тем, как ты проснулся. «Добро пожаловать, новый игрок. Вам присвоен класс…». — Вор, — слова сорвались с губ Джисона прежде, чем он успел понять, что они означают. Сообщение. Он видел, вернее, слышал слова, которые вибрировали от помех. Он забыл об этом до тех пор, пока Кюджин не упомянул об этом, и, увидев яркую улыбку на лице собеседника, сердце Джисона упало. Он знал эту улыбку, и она никогда не означала ничего хорошего для Джисона. — Вор? Джи, в какие рискованные дела ты ввязывался, раз получил такой класс? Не похоже, что ты был хорошим после того, как тебя забрали. Может, ты мне всё-таки пригодишься, — Кюджин рассказал Джисону всё о возможных классах, но никогда не раскрывал, кем он был, что заставило Джисона ещё больше бояться своего брата, чем было. — Хочешь снова провести время с хёном, Джи? Пойдём, будет весело. — Весело для кого? — подумал Джисон.***
Это не заняло слишком много времени — узнать о веселье, о котором Кюджин говорил неделю назад. Толчок Джисона, чтобы попытаться овладеть своими способностями за такое короткое время, тяжело сказался на его теле. Его мышцы кричали ему, чтобы он отдохнул, но Кюджин не позволил. Он сказал, что ему нужно, чтобы он был в лучшем виде как можно быстрее, и не заботился о том, что ему нужно, чтобы продвинуться до этой стадии. Шокировало ли Джисона то, что Кюджин всё ещё имел такую власть над ним, даже после столь долгого отсутствия? Нет. Удивило ли вора, что Кюджин не изменился за последние девять лет? Не совсем. Если уж на то пошло, он стал ещё хуже в своих наклонностях, когда тащил Джисона с собой глубокой ночью. — Окей, Джи. Пора показать мне, из чего ты сделан. У тебя было время попрактиковаться, но теперь я хочу посмотреть, как ты используешь свои навыки. Второй этаж, последняя комната слева, твоя цель. Заведение закрыто на ночь, и там никого не должно быть. Хотя есть сигнализация и камеры, так что не попадайся и не подведи меня, — тон голоса Кюджина только усилил угрозу. Младший знал, что должен сделать всё правильно, иначе он может не дожить до завтрашнего восхода солнца. Осторожно открыв замок на двери, Джисон проскользнул в тень лестницы, отыскивая камеры, которые жужжали вокруг, чтобы поймать любого незваного гостя. Джисон очень быстро пришёл к пониманию, что то, что Кюджин сказал ему о Фантазме, не было ложью, и что это определённо был не реальный мир. После того, как он узнал больше о своём классе, хотя это было чертовски больно, он довольно быстро приобрёл навыки, необходимые для выживания, поэтому было легко маневрировать в темноте, чтобы добраться до места назначения. Отодвинув щеколду на последней двери, Джисон вошёл внутрь и начал рыться в ящиках, чтобы найти то, о чём просил Кюджин, когда внезапно его осенила идея. Вот он, его шанс спастись. Это был первый раз за последнюю неделю, когда Кюджин оставил его одного и скрылся из виду, и Джисон знал, что он ударит себя, если упустит такую возможность. Он ненавидел, когда его использовали как марионетку для личной выгоды, но он принял решение; он больше не собирался мириться с этим. Закрыв ящики, в которые он заглядывал, Джисон осторожно приподнял окно и посмотрел вниз. Это было не так уж высоко, и вор был уверен, что сможет сделать это, не слишком поранившись. Спрыгнув с уступа, Джисон приземлился на кучу земли, смягчившую падение. Если он хочет убежать, то должен бежать, и быстро. Ему удалось поставить одну ногу перед собой, прежде чем его тело превратилось в статую, неспособную сдвинуться с места. Казалось, каждый мускул внутри него сжался, и как бы он ни старался, он не слушал его, когда он умолял своё тело двигаться. — Джи, Джи, Джи, как ты мог подумать о побеге? Это было не проверкой, сможешь ли ты украсть эти документы для меня, это было проверкой твоей лояльности, и, похоже, ты потерпел неудачу, — огонь струился по венам Джисона, когда он закричал от ощущения, что его поджигает невидимое пламя. Его голова повернулась против его воли так, что теперь он смотрел на Кюджина, на чьём лице появилось безразличное выражение. — Я рассказывал тебе о множестве возможностей, которые эта игра может дать тебе, но никогда не рассказывал о своих. Я хотел, чтобы это было сюрпризом, хотел показать тебе, а не рассказать, и твоё непослушание наконец дало мне повод. Тебе больно? — Джисон мог только хныкать, когда почувствовал, как из его носа потекла струйка, металлический привкус начал подниматься к горлу, когда он кашлял и отплёвывался, пытаясь освободить дыхательные пути. — Ты когда-нибудь слышал о маге крови, Джи? Он не знал, но вполне мог догадаться, на что способен его брат из-за отсутствия контроля над своим телом. Это казалось немного неэтичным, использовать чью-то кровь, чтобы сделать их неспособными сопротивляться, но опять же, класс, подобный этому, подходил Кюджину. Он попытался заговорить, но не смог, потому что собственная кровь начала душить его. — Х-хён, мне очень жаль. Я больше не буду пытаться бежать. Я помогу тебе. Скользнув к нему, Кюджин обвёл взглядом черты лица Джисона и жестоко улыбнулся. — Нет, я не думаю, что ты убежишь, потому что боль, которую я причиняю тебе сейчас, составляет около десяти процентов моего потенциала, и если ты сделаешь ещё одну попытку, то пожалеешь, что родился на свет. Я ясно выражаюсь, Джи? Да, ясно. Джисон подумал, что именно здесь ему придётся провести остаток своей жизни, потому что он ни за что на свете не хотел бы чувствовать ничего, кроме боли, которую испытывал сейчас. Он подумал, что смерть, в сравнении с этим будет не столь болезненной. — У этой силы есть свои пределы, но, всё же я могу делать такие вещи, — Кюджин поднял пальцы и начал дёргать за невидимые нити, которые контролировали тело Джисона. Его левая рука поднялась, и Джисон не мог сказать, как отреагирует его тело. Он упал прежде, чем его правая рука была поднята, прежде чем она снова опустилась благодаря командам Кюджина. Каждый раз, когда его тело откликалось на приказы брата, Джисону казалось, что его кровь кипит внутри. У него возникло ощущение, что это был не самый обычный класс, причиняющий такую боль, и ему просто повезло, что Кюджину удалось заполучить его. — Пошли, вернёмся обратно. У меня есть несколько реальных целей, с которыми я хочу, чтобы ты мне помог, — напряжение в мышцах исчезло, и Джисон, наконец, упал на землю, вытирая кровь с носа и уголка губ. Глядя, как брат уходит, поманив его пальцем, Джисон подумал, сможет ли он выдержать ещё один период в своей жизни, когда он не сможет ничего делать, кроме как слушать брата. Он удивлялся, почему его снова поставили в такое положение, как будто он недостаточно страдал от его рук, когда они были детьми. Он задумался, стоит ли вообще оставаться в живых.***
— Ты молодец, Джи. Хён так гордится тобой. В единственной спальне, которую Кюджин купил на ночь, было холодно и сыро, и если Джисон был прав, что-то умерло в стенах, потому что запах был ужасным. Прошёл уже месяц с тех пор, как он узнал, к какому классу относится Кюджин, и за это время он постарался больше никогда не злить своего брата. Он делал так, как ему было сказано, молчал, и это, казалось, сработало, когда дело дошло до обеспечения его безопасности. С другой стороны, его моральные принципы сильно пострадали. Кюджин заставлял его помогать ему во многих эскападах. Джисон находит и крадёт вещи, которые нужны его брату, пока Кюджин контролирует толпу. Если там кто-нибудь присутствовал, он всегда следил за тем, чтобы Джисону не мешали делать то, что он делал. Он чувствовал, что теперь может отпустить вора одного, чтобы тот выполнил свою миссию, зная, что младший слишком боится его, чтобы снова бросить вызов, и это ему очень нравилось. Монеты, документы, драгоценности и другие ценные вещи были среди призов, которые Джисон сумел получить, хотя ему так и не удалось сохранить ни одного из них. Не то чтобы он хотел, ведь они были испорчены, и Джисон не хотел принимать в этом участия, он просто хотел выжить. Кюджин давал ему самый минимум — хлеб и рис составляли большую часть его трапезы за то время, что они провели вместе. Джисону было трудно сосредоточиться, он чувствовал, что слабеет, и был почти уверен, что за последние шесть недель сильно похудел. — Хён, я… я знаю, что не должен спрашивать, но- — Если ты знаешь, что не должен спрашивать, то почему спрашиваешь? — Я хочу пить, хён. Я просто хотел узнать, не найдётся ли у тебя несколько монет, чтобы купить бутылку воды внизу, — Джисон понимал, что просить у Кюджина денег рискованно, потому что этого ему никогда не хватало, но если он не напоит его какой-нибудь жидкостью, то упадёт в обморок от обезвоживания. — Хех, раз уж тебе удалось выполнить задание без единого промаха, я думаю, что могу дать тебе их. Вот, лови, — маленькая сумка была брошена в сторону вора, и Кюджин внимательно наблюдал, как он схватил точную сумму денег, которая ему была нужна, и направился к торговому автомату внизу. Монеты звякнули, когда Джисон положил их в автомат и стал ждать бутылку, которая, как он думал, никогда не выйдет. Быстро откупорив бутылку с водой, он почти осушил её с первого глотка, отчего его пустой желудок скрутило от ледяной жидкости. — Вы уверены, что не видели этого ребёнка? Мы слышали, что он был где-то здесь, но люди продолжают говорить, что они понятия не имеют о нём. Здесь и в окрестностях была целая череда ограблений, мы знаем, что за всем этим стоит он, и не думаем, что он действует в одиночку. Он был замечен во всех районах до того, как произошёл взлом. Вот, взгляните поближе, — Джисон обернулся и увидел, что хозяина грязной гостиницы допрашивают двое охранников, держа в руках рисунок, чертовски похожий на Кюджина. Джисон сказал себе, что теперь у него есть два выхода: бежать наверх и рассказать Кюджину о том, что он только что услышал, или сдаться стражникам, стоящим перед ним. Он не мог сказать, что когда-либо прежде сидел в тюрьме, в реальном мире или в воображении, но это не могло быть хуже того, что ему пришлось пережить сейчас. Он будет спать в безопасном месте, его накормят, и ему будет приятно думать, что никто не сможет добраться до него. С другой стороны, если Кюджину и удастся найти его после этого, он был уверен, что долго не проживёт. Может быть, если он расскажет Кюджину о том, что слышал, его брат отнесётся к нему лучше — странная форма благодарности за спасение от заключения. Когда его ноги ступили на деревянную лестницу, Джисон понял, как сильно Кюджин на самом деле держал его. Ему снова было пять лет, и он бежал сказать брату, что их родители узнали, что Кюджин украл часть их денег, чтобы купить бог знает что. Они были в бешенстве, и они шли за ним, но Джисон чувствовал, что его долг — сообщить другому о приближающейся боли. — Хён! У нас проблема. Там внизу охранники, и они ищут тебя. Мы должны уходить! — Джисон уже хватает свой рюкзак, позвякивая украденными вещами, которые они ещё не успели продать. — Джи, почему ты паникуешь? Всё будет хорошо, — в дверь сильно постучали, и встревоженный взгляд Джисона устремился на звук. Он посмотрел на окно и распахнул его, гадая, смогут ли они пережить падение с третьего этажа. — Откройте! Мы знаем, что вы там! — прежде чем Джисон успел спросить, что они собираются делать, Кюджин уже встал и направился к двери. Улыбка, украшавшая его губы, заставила Джисона подумать, что он нисколько не беспокоится о том, что их наконец-то обнаружили. Наклонившись вперёд, чтобы схватить его за рукав, Джисон промахнулся и не смог остановить молодого человека, открывшего дверь, чтобы показать их обоих стражникам и владельцу гостиницы. — Джентльмены, могу я вам чем-нибудь помочь? — спокойный тон Кюджина испугал Джисона, как будто он знал, что не всё так, как кажется. — Наконец-то мы нашли тебя. Тебе придётся пойти с нами, — сильная рука двинулась, чтобы схватить Кюджина и потащить его за собой, прежде чем она остановилась в воздухе. Двое других мужчин позади него бросали обеспокоенные взгляды на внезапную остановку. Застывший стражник заплакал, и тёмно-красные слёзы выступили на его безупречной коже. Он задыхался, но не мог пошевелиться, чтобы схватиться за горло, когда оно начало наполняться кровью, медленно душа его. Второй стражник, поняв ситуацию, бросился к Кюджину, но всё, что нужно было сделать молодому человеку, — это поднять руку, чтобы остановить его, и в миллисекунду свернуть тому шею. Джисон хотел остановить это. Он смирился с тем фактом, что он вор, что его неэтичная привычка последовала за ним и в этот мир, но что-то сверх этого, что-то вроде убийства, вызывало у Джисона тошноту в самой его душе. Он наблюдал, как хозяин постоялого двора прижался спиной к стене и соскользнул вниз, когда ужас овладел им, заставляя смотреть на разыгрывающееся перед ним зрелище. Джисон мог бы остановить его, но задумался, не придётся ли ему занять место охранника? Это уже не имело значения, поскольку человек под контролем Кюджина издал крик, прежде чем обмяк и его безжизненное тело было отброшено к стене магом крови. — Ты продал нас, старина. Как тебе это удалось? — Кюджин наклонился, чтобы посмотреть хозяину гостиницы в глаза, когда его руки потянулись к горлу, но были быстро остановлены, когда Джисон обнял его за талию. — Хён, хён, пожалуйста. Пожалуйста, не делай этого. Я уверен, что он сожалеет об этом, верно? — глаза Джисона умоляли старика ответить, чтобы он попытался спасти свою жизнь от разъярённого парня перед ним. Отчаянно кивая головой, старик пытался изрыгать извинения, пытался воззвать к какому-то сочувствию внутри Кюджина. Похоже, это сработало, когда маг опустил руки и жестом приказал Джисону отпустить его. Младший подчинился и поднялся с окровавленного пола, отряхивая колени, чтобы убедиться, что старший не пострадал, стараясь не обращать внимания на два трупа, лежащих позади него. Джисон встретился глазами с хозяином, прежде чем громкий удар отразился от стен и жжение в его щеке распространилось по всему лицу. Проведя пальцами по жгучему ощущению, Джисон всхлипнул, глядя на Кюджина, рука которого всё ещё была поднята после удара. — Джи, я уже говорил тебе, что я здесь главный. Ты говоришь, когда к тебе обращаются, ты действуешь не по своей воле, и если я решу что-то сделать… Я сделаю это. У тебя нет права голоса в этом вопросе, — вор всхлипнул, изо всех сил стараясь отвести взгляд от глаз мертвеца, в которые он смотрел с надеждой всего несколько секунд назад. — Знаешь что, Джи? Я думаю, что пришло время сделать следующий шаг. Давай, братишка. Я не думаю, что это место действительно соответствует моим вкусам. В коридоре реально что-то воняет, — Кюджин притянул Джисона к себе, собственническая хватка обхватила его плечи, заставив младшего вздрогнуть. Кюджин был не так плох, как в молодости. Нет, он был намного хуже.***
Особняк из красного кирпича стоял немного в стороне от городской черты. Как всегда, Джисону сообщили минимум того, что он должен был знать, и после удара, который он получил накануне, он не собирался просить больше никакой информации. Было так легко пройти через главные ворота и дойти прямо до входной двери. Здесь не было никакой видимой безопасности, как будто тот, кто жил здесь, не ожидал, что кто-то вроде Кюджина придёт в их дом и разрушит всё, что они построили. Джисон предположил, что это была не простая миссия по краже и бегству, ведь Кюджин был слишком взволнован этим. — Джи, ты готов? Он не знал, к чему должен быть готов, но тем не менее кивнул. Слегка оттолкнувшись от дверного звонка, Кюджин скользнул назад и встал рядом с Джисоном, вежливо сложив руки перед собой. Искусственный свет, освещавший двух парней, хлынул из коридора в темноту ночи. — Да, я могу вам помочь? — Джисону показалось, что женщине около тридцати, а может, и чуть за сорок, и она улыбалась такой доброй улыбкой, что он сразу понял, что она мать. Её струящееся изумрудное утреннее платье растеклось вокруг ног, когда она двинулась немного вперёд, чтобы получше рассмотреть двух посетителей. Она наклонила голову и поправила свои круглые очки, чтобы убедиться, что правильно видит. Джисону не понравилось, когда улыбка женщины сразу же исчезла с её лица, когда она поняла, кто стоит перед ней. — Кюджин? Ч-что ты здесь делаешь? — Привет, мам. Я ещё могу называть тебя так? Ты сказала мне так обращаться к тебе, когда агентство высадило меня у вашего дома. Просто потому, что мы живём в другом мире, это не должно иметь значения, верно? Джисон видел, как женщина вздрогнула от сладких слов молодого человека, и знал, что то, как Кюджин говорил с ней, скрывало что-то гораздо более тёмное. Двигаясь с молниеносной скоростью, женщина перед ними начала поворачиваться и предупреждать всех, кто был в доме, но была резко схвачена воздухом вокруг неё и отброшена к венецианскому зеркалу, которое висело на левой стороне просторного фойе, разбившемуся, когда её тело соприкоснулось со стеклом. Пытаясь подняться с земли, она подняла голову и посмотрела на мага, вытирая лицо, чтобы избавиться от осколков. — Папа здесь? А Мика и Донмин? Я уверен, что они захотят снова увидеть своего хёна. Может, позовём их поиграть? — Кюджин осторожно поцарапал лицо женщины, размазывая её кровь по своим рукам. — Держись подальше от моей семьи. Как ты думаешь, почему мы вообще тебя бросили? Нежная улыбка на губах Кюджина внезапно исчезла, когда он посмотрел на женщину сверху вниз. Медленно поднявшись с земли, парень посмотрел назад на Джисона, который застыл на месте, не глядя на женщину, пытающуюся подняться с земли. — Джи, будь внимателен, — тон его голоса подсказал Джисону, что он не дурачится, но вор не отрывал глаз от земли, пытаясь отстраниться и отвлечься от пыток, происходящих перед ним. Внезапно он резко вскинул голову и машинально открыл глаза, поняв, что это не он заставил себя оторвать взгляд от земли. — Я же просил тебя быть внимательнее. Посмотри на меня, — Джисон сделал так, как ему было сказано, глядя на женщину с печалью в глазах, пытаясь дать ей понять, что он не хочет быть частью этого, что это неправильно. Крик эхом разнёсся по всему помещению, когда Кюджин грубо наступил ей на руку с отсутствующим выражением лица. — Хёна?! Что случилось? — человек, который сбежал вниз по лестнице, остановился как вкопанный, увидев свою жену на земле, стекло вокруг её хрупкого тела, её кровь, окрашивающую керамические плитки. Вцепившись в его штанины маленькими ручками, две головы высунулись наружу, чтобы посмотреть на Джисона, когда они поняли, что эти люди не должны были находиться в их доме. Им было не больше семи-восьми лет, и тошнота в желудке Джисона усилилась в десять раз. — Ах, вы наконец-то решили спуститься! Эй, ребята! Помните меня? — оба ребёнка застенчиво кивнули, когда Кюджин радостно помахал им, прежде чем снова спрятаться за фигурой отца. — Папа, иди сюда и присоединяйся к своей любящей жене. Джи, их отношения были самыми любящими из всех, какие я когда-либо видел. Воистину брак, заключённый на небесах. Мужчина настороженно переводил взгляд с одного парня на другого, а потом заложил руки за спину, пытаясь заслонить детей от открывшегося ему зрелища. — Кюджин, как ты узнал, что мы здесь? Как тебе удалось попасть внутрь? Сюда не пускают просто так, — Джисон задался вопросом, что тот имел в виду, говоря так, словно он спрашивал не как он попал в дом, а скорее как ему удалось попасть в Фантазм. — Эй, не спрашивай меня. Я не просил, чтобы меня поместили в это место, но вы, кажется, знаете об этом гораздо больше, чем я. Вы, кажется, знаете, кто управляет этим местом, но, честно говоря, мне плевать. Я просто хочу поговорить с вами кое о чём. Мужчина свирепо посмотрел на Кюджина, пытаясь защитить своих детей, но в то же время жалея, что не может подбежать к жене. — Серьёзно? Ты хочешь, чтобы я заставил тебя спуститься сюда? Ладно, будь по-твоему. Я дал тебе шанс, — молодую девушку оторвали от ноги её отца и заставили спуститься к Кюджину, хотя она и не имела права голоса в этом вопросе. Она кричала на ходу, и Джисон знал, что это из-за огня, который теперь бежал по её венам. Он испытывал это чувство раньше, и для кого-то настолько маленького… терпеть это было больно. В нём проснулись отцовские инстинкты, и мужчина бросился вниз по ступенькам к девушке, крепко прижимая сына к себе. Семья из четырёх человек теперь жалась друг к другу, а у белокурого парня была самая большая улыбка удовлетворения от того, что он имеет такую большую власть над своей приёмной семьёй. — Итак, вы все выглядите очень счастливыми. Вы устроили себе новую жизнь, да? Одни без меня? Не очень-то дружелюбно с вашей стороны. Не тогда, когда я вёл себя как ангел, чтобы попытаться сохранить эту идеальную семейную динамику. — Ангел? Ты — всё, что угодно, но только не это. Думаешь, мы не заметили, что ты за мальчик? Что пропадают деньги? Что наши дети постоянно получали травмы и были слишком напуганы, чтобы рассказать нам о том, что произошло? Что у тебя никогда не было ни капли сочувствия в твоём теле? Мы точно знаем, что ты за человек, Кюджин, и хотели оказаться как можно дальше от тебя. Как ты думаешь, почему мы вообще подписались на эту программу? Мы хотели начать новую жизнь. Были и другие факторы, но ты был главной причиной, по которой мы согласились быть помещёнными в Фантазм. — Мне больно, что ты думаешь, будто всё сказанное тобой — правда. Вы бросили меня и думаете, что я плохой парень? Ты хоть понимаешь, какое дерьмо мне пришлось пережить, когда все вы исчезли с лица земли? Имея такой высокий социальный статус, неужели вы думали, что люди не заметят, когда вы все пропадёте, а я останусь единственным из вашей семьи? Сколько бы раз я ни говорил полиции, что понятия не имею, куда вы пропали, мне всё равно не верили. Меня постоянно преследовали, и отовсюду сыпались обвинения. Вы когда-нибудь думали о том, что мне пришлось пережить? Люди избегали меня, как чумы, настолько уверенные, что я был причиной вашего исчезновения, но без малейшего доказательства, что они могли сделать? Почему должны быть какие-то доказательства, если я абсолютно ничего никому из вас не сделал? Вы заставили меня пройти через многое, и всё потому, что хотели начать новую жизнь для себя. Я снова был предоставлен самому себе и не очень хорошо к этому отнёсся. — Это не наша проблема. Мы бы никогда не ушли, если бы не ты, — Кюджин оглядел мужчину с ног до головы, а затем ухмыльнулся и движением руки откинул его от семьи. — Джи, я собираюсь немного поговорить с ним. Будь добр, проследи, чтобы остальные ничего не делали, пока я занят, — Джисон покорно кивнул и снова перевёл взгляд на женщину и детей, съежившихся перед ним. Позади него раздались крики боли, и Джисон снова отступил, думая о словах этого человека. Он сказал, что они добровольно согласились быть помещёнными сюда, в отличие от него и Кюджина, которые были помещены сюда против их воли. Его сосредоточенность была нарушена, когда слабая хватка обхватила его лодыжку, и он встретился глазами с перепуганной женщиной. — Дорогой, я вижу это по твоему лицу, ты не хочешь быть частью этого, как и мы. Ты тоже знаешь, что он за человек. Слушай меня внимательно, под лестницей есть тревожная кнопка. Если ты нажмёшь на неё, то она предупредит охранников, расположенных поблизости, что что-то не так. Ты можешь прекратить это. Пожалуйста, я не хочу, чтобы мои дети терпели это, — она умоляла вора и прижимала детей к груди. Чуть не плача, слушая мольбы о помощи, Джисон наклонился, чтобы ободряюще улыбнуться перепуганным мальчику и девочке, а затем повернулся к их матери. — Я не могу, мне очень жаль. Ты знаешь, какой он, а я… я так боюсь. Я больше не хочу быть частью этого, но я в ужасе от боли, которую он способен причинить. Я ничем не могу вам помочь, — Джисону было так стыдно за себя. Он знал, что предупредить стражу было бы правильным, храбрым поступком, но власть Кюджина над ним удерживала его на месте. — Тогда отпусти меня, — прежде чем он успел остановить её, женщина вскочила на ноги и помчалась к месту, которое только что открыла Джисону. Она ударила кулаком по маленькой кнопке, когда по всему дому прозвенел сигнал тревоги. Кюджин развернулся и свирепо посмотрел на женщину, прежде чем метнуть взгляд в Джисона. — Невероятно, но ты не смог выполнить даже столь простую грёбаную работу. Как бы то ни было, мне всё равно стало скучно. Папа, ты оставил меня и заставил пройти через боль? Я заставлю тебя почувствовать это в тысячу раз сильнее, — не сводя глаз с лежащего под ним человека в синяках, Кюджин поднял ладонь к двум детям, стоявшим рядом с Джисоном, и они закричали, чувствуя, как кровь обжигает их изнутри. Джисон не собирался больше сидеть и терпеть всё это. Это были дети, и какие бы битвы ни вёл Кюджин со своими приёмными родителями, эти дети не имели к этому никакого отношения. Он прыгнул вперёд, выкрикивая имя своего брата, прежде чем его отбросило назад в кучу битого стекла, которое царапало его кожу. Крики матери имеют свой собственный звук, что-то пугающе преследующее. Когда Джисону удалось подняться с пола, он заметил её скорчившуюся фигуру, плачущую и рыдающую над неподвижными телами своих детей, и Джисон немедленно повернул голову, чтобы опорожнить свой желудок на пол рядом с ним. Этого не могло быть. Он не был частью всего этого. Крики прекратились совершенно внезапно, и как только Джисон повернул голову, чтобы выяснить причину, он заметил, что тело женщины присоединилось к телу её детей на холодных плитках, следуя за ними в следующую жизнь. Кюджину не потребовалось много времени, чтобы перестать играть с лежащим под ним мужчиной, и почти сразу же его рыдания прекратились. Закончив свою миссию, Кюджин потянулся, не тронутый убийствами, которые он только что совершил. Он повернулся с улыбкой, от которой Джисону снова захотелось блевать, но его желудок опустел после первого раза. Он не успел осознать, что происходит, как над ним навис Кюджин и начал отчитывать его за то, что он не выполнил то единственное задание, о котором просили. Как только он убедился, что Джисон достаточно вытерпел, его сильные руки опустились на его шею. — Я прошу тебя сделать одну простую вещь — держать их под контролем, но ты настолько бесполезен, что не можешь этого сделать. Мне не нужен кто-то, кто не может меня слушать или идёт против меня. Хён правда сожалеет, Джи, но мы закончили. Джисон извивался под своим братом, отчаянно пытаясь освободиться от убийственной хватки, вцепившейся ему в горло. Он искал вокруг себя что-нибудь, что могло бы удержать Кюджина от совершения пятого убийства в большом особняке. Его пальцы обхватили что-то, осколок стекла от разбитого зеркала, и поднесли его к лицу Кюджина. Когда им провели по правому глазу старшего, Кюджин издал неестественный крик, выпустив горло Джисона, чтобы остановить обильное количество крови, вытекшей из раны, которую только что нанёс Джисон. Найдя в себе силы, в которых он нуждался, Джисон оттолкнул брата от себя, крича от боли. Вор слышал крики снаружи и знал, что сработала сигнализация, которую включила женщина, просто не вовремя. Он больше не собирался торчать здесь и выяснять, чем закончится эта история. Умоляя ноги не останавливаться, он выбежал через парадную дверь, оставив Кюджина позади, оставив тела тех, кого он мог бы спасти, оставив небольшую часть самого себя.***
— Я бежал и бежал, пока наконец не добрался до Хакнала. Это заняло у меня чуть больше двух дней. Я не ел, не спал, просто хотел как можно быстрее оказаться подальше от всего этого. Рано утром Джоми-щи нашла меня измученным и голодным в переулке. Она спросила меня, откуда у меня эти отметины на шее и другие раны, но я не отвечал ей всю первую неделю, пока она ухаживала за мной. Я был оболочкой, внутри которой почти ничего не было. Кошмары были неописуемы. Каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел их лица, слышал их крики, и только когда я встретил Чанбина, они остановились, хотя иногда время от времени они всё ещё всплывают. В конце концов, Джоми-щи вывела меня из скорлупы, но я так и не рассказал ей о том, что произошло, о том, частью чего я был. Вообще-то я никогда никому не рассказывал, разве что сейчас. Чан задумался, можно ли сказать что-нибудь такое, что точно описало бы эмоции, кружащие в его голове. Он видел, как слёзы Джисона снова вырвались на свободу, ударившись о его сжатые руки. — Чёрт, Джисон, — Чанбин был единственным, кто нарушил молчание, в ужасе глядя на дрожащую фигуру Хана. Даже в самых смелых мечтах он никогда бы не подумал, что беззаботный вор, его друг, когда-нибудь пройдёт через что-то подобное. Он никогда ни на что не намекал, но когда ему наконец удалось убедить Джисона поехать с ним, он вспомнил, как Джоми отвела его в сторону и попросила Чанбин присмотреть за младшим с умоляющим выражением в глазах, но он подумал, что это просто её материнский инстинкт взял верх. Возможно, она знала больше, чем показывала, и умоляла Чанбина помочь Джисона вернуться к тому, каким он был раньше. — Последнее, что я слышал, это то, что стражники забрали его, но заточение длилось недолго. Там, где его держали, был какой-то бунт, и ему удалось сбежать, но я слышал, что он убил чертовски много охранников, прежде чем уйти. Теперь он на свободе, и у него было шесть месяцев, чтобы улучшить свои разрушительные способности. Вот почему за его голову назначена такая высокая награда. Я думаю, что там около ста тысяч золотых монет. И именно по этой причине Минхо ушёл. Никто ничего не сказал, но Джисон понял, что их молчание означает, что он должен продолжать свои объяснения. — В ту ночь, когда мы встретились с Хёнджином и Феликсом, я спал в одной комнате с Чанбином. Ты помнишь, как проснулся и спросил меня, что случилось, хён? Чанбин порылся в памяти в поисках того, о чём говорил Хан, и кивнул, как только смутно припомнил, что шевелился во сне, потому что ему показалось, что он слышал, как Джисон с кем-то разговаривал. — Кто-то действительно прокрался в нашу комнату и чуть не напал на меня, потому что думал, что я Кюджин. Что-то о том, что у нас были похожие ауры. Прежде чем что-либо предпринять, он понял, что я не тот, кого он ищет, и спросил меня, где Кюджин, сказав, что он должен заплатить за то, что сделал. Мы почти не разговаривали, пока Чанбин не проснулся, и он не убежал. Это был Минхо, он не тень, он следопыт, и единственной причиной, по которой он пошёл с нами, было то, что он мог следить за мной на случай, если Кюджин наконец решит появиться и отомстить. Всё было притворством только для того, чтобы он смог получить свою награду. Всё то, что он, вероятно, чувствовал, было ложью. Он был не тем, за кого себя выдавал. По-прежнему не сводя глаз с Джисона, Сынмин начал играться с узким шарфом на шее и вспомнил, как успокаивал его Минхо, когда он начал чувствовать себя неловко из-за синяков на горле. Он вспомнил, как тот осматривал его раны, когда они с Джисоном вломились в дом Шивана и обращался с ним так осторожно, словно он был сделан из стекла. Он вспомнил, как они пришли их спасать, как он обнял старшего в знак благодарности за то, что тот вернулся, и как нежно тот ответил на объятия. Он знал, что Джисон не стал бы лгать им о чём-то подобном, но не мог не чувствовать, что то, как Минхо вёл себя с ними, не было притворством, во всяком случае, в конце. — Минхо решил, что Кюджин мог иметь какое-то отношение к тому, почему меня чуть не убили сегодня ночью. Он совершил ошибку, проговорился. В конце концов он отпустил меня, сказав, что знает, кто такой Кюджин, и из-за этого мне удалось всё узнать. Я до сих пор не могу поверить, что попался на эту удочку. Чанбину становилось всё труднее признавать, что Джисон говорит правду. Было несколько случаев, когда Минхо ошибался в своих словах или реагировал по-другому на остальных членов группы, но то, как он относился ко всем с таким сочувствием, просто не казалось ему фальшивым. Он не мог понять, слова Джисона, что всё это было уловкой. Если они ему безразличны, то почему он вызвался вместе с Ханом разведать дом Шивана и помочь им спасти Чонина и Сынмина? Почему он держал в секрете слова Феликса о том, что тот слишком боится дома с привидениями, чтобы они не проиграли пари? Зачем ему понадобилось спасать жизнь Джисона в баре, если для него это не имело никакого значения? Почему он видел, как старший тает внутри всякий раз, когда смотрит на вора? Для Чанбина это просто не имело смысла. — Джисон, это Минхо тебе всё рассказал? Что он обманывал тебя всё это время? — Чан не хотел, чтобы Джисон подумал, будто он обвиняет его во лжи, но ему нужно было быть абсолютно уверенным, что нет никаких недоразумений. — Он никогда ничего не отрицал, когда я спрашивал его обо всём, что он делал до сих пор. Когда он наконец решил заговорить, то сказал, что, возможно, всё начиналось как часть работы, но теперь всё изменилось. Он сказал, что мы все ему помогаем, и что он заботится обо мне. Конечно, он сказал бы что-то подобное, чтобы попытаться спасти свою шкуру, когда я обнаружил, что он лгал. Рыцарь склонил голову, прежде чем повернуться и посмотреть на Кюхуна. Старший смотрел на него, закусив губу, его глаза задавали тысячи вопросов. Неужели их действительно обманул кто-то, кто был им так дорог? — Послушайте, я… я пойму, если вы больше не захотите меня видеть. Поверьте мне, я всё понимаю. Это поставило бы всех вас в слишком большую опасность, и это именно то от чего я хотел вас отгородить, ведь вы обращались со мной как с семьёй. Вы даже не представляете, как много это значило для меня, вы были мне больше как братья, чем когда-либо Кюджин. Так что, если вы хотите, чтобы я ушёл, всё нормально, просто знайте, что я благодарен за всё, что вы все для меня сделали. Джисон не был уверен, кто двинулся первым, но подумал, что это не имеет значения, когда семь парней окружили его, запустив руки в его волосы, обняв за плечи, чтобы успокоить. — Ты никуда не пойдёшь, Джисонни, слышишь? Ты останешься здесь со своей семьёй. Если нам нужно быть немного более осторожными, когда дело доходит до защиты, то именно это мы и сделаем. Твоё прошлое — это твоё прошлое, и то, что ты был вынужден сделать, никоим образом не является твоей виной, — Кюхун приподнял подбородок Джисона, чтобы заставить парня со слезами на глазах смотреть прямо на него, и сурово сказал ему, что эта семья не бросит его и не причинит вреда. Джисон не выдержал и притянул своих друзей поближе. Он так боялся, что другие бросят его, когда узнают, кто он и что натворил, но, похоже, его страхи были беспочвенны. В конце концов он должен был понять, что мысли в его голове лгут ему, когда говорят, что он всегда будет один, что никто никогда не полюбит его настоящего, что его прошлое определяет, кем он будет. Для парней вокруг него всё это было неправдой, всё это не имело значения. Для парня, сидевшего на крыше под затенёнными звездами, последнего члена их команды, слушавшего рассказ Джисона через открытое окно, всё это не имело никакого значения. Он наконец понял, почему Джисон так боялся рассказать ему всё о Кюджине, почему он скрывал это от него, несмотря на всё, что они пережили вместе. Теперь он понял, почему его предательство задело Джисона даже больше, чем он думал, потому что он использовал его для своей личной выгоды, точно так же, как это сделал Кюджин. Минхо позволил своим слезам пролиться, когда смирился с тем, что его больше не будет рядом, чтобы помочь защитить парня, которого он любил.