***
— Ах, эта садистская сучка. Джисон собрал кровь во рту и слабо сплюнул. Металлический привкус обжёг его рот изнутри, отчего к горлу подступила желчь. С тех пор как он был частью гнусных и злонамеренных планов Кюджина много месяцев назад, он никогда не мог вынести ни вкуса, ни запаха этой жидкости. Он научился довольно хорошо скрывать своё отвращение к ней от своих друзей, научился подавлять и скрывать дрожь, которая охватывала его руки, когда он соприкасался с вещью, напоминавшей ему о том, что он был вынужден делать. Как только Соён вернулась оттуда, куда она, блять, уходила, то вернулась к нему, чтобы возобновить свою, как называл это Кюджин, «игру» с Джисоном. Он удивлялся, как и зачем кто-то научился так мучить кого-то другого, заставлять его чувствовать такую сильную боль и, по-видимому, получать от этого удовольствие. Если быть честным с самим собой, он не особенно хотел знать, что делало её такой ненормальной. Вопрос, который интересовал его ещё больше, заключался в том, как она встретила кого-то вроде Кюджина или как он встретил её. Не то чтобы Кюджин не был сказочно замечательным человеком, с которым много людей хотели бы встретиться, но Джисон начал размышлять, как ему удалось вонзить свои когти в эту женщину и заставить её помочь ему во многих сомнительных делах. Может быть, она просто родилась с этой врождённой способностью причинять вред людям, быть точно такой же, как Кюджин, или, может быть, что-то толкнуло её через край. У людей разное прошлое, Джисон знал об этом всё, и то, что произошло в твоей прошлой жизни, всегда могло повлиять на то, каким взрослым ты стал. Он мог бы легко стать совсем другим человеком, но пообещал себе, что, что бы ему ни пришлось пережить, он не падёт во тьму, которая иногда клокочет внутри него. Что бы ни заставило Соён стать такой, это было не то, что Джисон хотел бы испытать. Его новообретённая храбрость приходила и уходила, но в данный момент он играл так, как мог. — Итак, нуна, как же так получилось, что ты и Кюджин встретились? — Джисон ненавидел, как хрипло он звучал. Резкий шлепок разнёсся по комнате, когда шея Вора дёрнулась в сторону. — Прояви хоть немного уважения. Он твой хён, обращайся к нему положено. — Ах, он больше не мой хён. Он потерял эту привилегию, когда пытался убить меня. Ты считаешь, что он заслуживает уважения? От меня? Ого, а ты и вправду мало что знаешь о наших отношениях, да? — Я знаю, что ты предал его. Семья должна держаться вместе во всём. Ты — позорище. — Да, ты права, я позорище, но я лучше буду им, чем апатичным психопатом, который использует людей. Странно, что у кого-то вроде тебя есть мораль, особенно в отношении семьи, когда ты так довольна тем, что пытаешь меня, — Джисон не пытался разозлить женщину, он знал, что последует, если она действительно примет близко к сердцу то, что он говорит, но теперь, когда он был свободен выразить свои чувства по этому поводу, было трудно заставить его замолчать. — Что ты, блять, вообще получаешь от этого? Что? Кюджин сказал тебе, что позаботится о тебе? — лёгкое подёргивание левого глаза Соён сказало Джисону, что он задел за живое, точно угадав, почему она была с его братом. — Извини, что сообщаю тебе эту новость, но как только ты станешь для него обузой или больше не будешь ему полезна, он выбросит тебя, как пытался сделать со мной. Ты для него абсолютно ничего не значишь. — Заткнись! Ты ничего о нас не знаешь! — реакция, причём пронзительная. Спокойный фронт, который поддерживала Соён, медленно начал рушиться и гореть на глазах у Джисона. — Послушай, он может что-то значить для тебя, но это чувство не взаимно. Он не способен любить, это характерная черта психопата. Ты не можешь изменить это, ты не можешь изменить его. Он чудовище. Джисон не смог продолжать пытаться убедить Соён в том, каким человеком, как он знал, был его брат, поскольку его грудь снова сжалась, ударные волны, проходящие через кресло, пробирались вокруг его тела. Казалось, что Соён использовала только часть силы, которую можно было использовать, но теперь он чувствовал всю её тяжесть, и ему казалось, что всё его тело сгорает заживо. Это было странно похожее чувство, когда Кюджин использовал на нём магию крови. Он подумал, что если так будет продолжаться, то он не просто потеряет сознание, он вообще не проснётся. Белый шум в ушах утих, когда повернули диск и отключили электричество. Голова Вора склонилась вперёд, и теперь он еле как держал её. Джисон подумал, что он, должно быть, выглядит как полный беспорядок, слюна капает из уголков рта, тело сотрясается от волн энергии, проходящих через него, запястья до крови содраны из-за верёвок, с которыми он отчаянно боролся. — Бля, это реально больно, — прошептал Джисон, едва имея достаточно энергии, чтобы сформировать слова. — Скажи ещё что-нибудь, и я оставлю его включённым навсегда. Ты правда ничего о нас не знаешь. Ты не стоишь его любви, а я стою. Скоро вернусь. Подумай хорошенько о том, что ты хочешь мне сказать. Я думаю, Кюджин-ним будет ужасно расстроен, если я убью тебя, но, если я объясню почему, он, вероятно, простит меня. Соён сердито посмотрела на потрёпанного парня, прежде чем повернуться на каблуках и захлопнуть дверь. Джисон слегка фыркнул, услышав щелчок замка. Неужели она действительно думает, что у него хватит сил сбежать? Он был оболочкой человека, дрейфующего в сознании и пытающегося игнорировать каждую клеточку своего тела, кричащую о боли. Он не знал, переживёт ли это, но гордился тем, что сумел разозлить садистку. — К несчастью для тебя, нуна, этот ублюдок не способен на прощение.***
— Ликс, подойди сюда на секунду. На мгновение прекратив рыться в кожаной сумке на поясе, чтобы убедиться, что всё в порядке, Феликс медленно отошёл от группы к Чанбину, остальные были слишком погружены в планирование деталей, чтобы обращать на них внимание. Ведя его под тень деревьев, Чанбин одарил парня задумчивой улыбкой, которая сделала его ещё слабее, чем он когда-либо думал. Схватив руки Феликса в свои, Чанбин мягко покачал ими из стороны в сторону, пытаясь смягчить очевидное беспокойство. — Ликс, я не знаю, как пройдёт эта операция. Я не знаю, чем всё обернётся. Мы все будем присматривать друг за другом, я знаю это, но мы не можем гарантировать, что все мы вернёмся назад, когда столкнёмся с кем-то вроде Кюджина. — Хён, о чём ты? Ты не можешь пойти на что-то подобное с таким настроем! Мы найдём Джисонни и вместе отправимся домой, я это точно знаю. Ты говоришь так, будто уже сдался- Резко сжав его руку, Феликс не мог не беспокоиться о Чанбине. Лёгкий ветерок шелестел в кронах деревьев, заставляя листья и цветы падать на парней, напряжённая тишина шептала им в уши. — Нет, Ликс, я не сдаюсь, я просто реалист. Я уверен, что ты прав, я уверен, что мы заберём Джисона и все вернёмся в целости и сохранности, но на всякий случай, если мы этого не сделаем… — осторожно положив руки на шею младшего, Медик слегка притянул Феликса к себе, целомудренно поцеловав его в лоб, прежде чем встретиться со своим. — Я был достаточно глуп, чтобы ничего не говорить тебе с тех пор, как мы встретились, хотя ты можешь винить Джисона за то, что он перебивал меня несколько раз, когда я пытался сказать тебе. Ты значишь для меня больше всего на свете. С тех пор, как мы впервые встретились, я понял, что ты моя недостающая часть, и ничто никогда не изменит этого. Я полностью без ума от тебя и всего, что ты делаешь. Ты хоть понимаешь, какой ты невероятно храбрый? По твоему лицу я вижу, что ты так не думаешь, но это так. Я бы пропал без тебя, и количество дерьма, которое я получил от всех остальных из-за этого, возмутительно, знаешь ли. Это нормально, если ты не чувствуешь того же, мне просто нужно было дать тебе знать об этом, если там что-то произойдёт. Выражение искренности на лице Медика заставило сердце младшего пуститься в пляс, обжигающие кончики пальцев Чанбина обвились вокруг его затылка, в то время как их глаза оставались закрытыми. Он приказал себе не плакать, это заставило бы его казаться невероятно не крутым, и в такой момент он не хотел, чтобы Чанбин видел его таким. Вместо этого он разразился восторженным хихиканьем, поразив при этом Чанбина. Как только он открыл глаза, чтобы посмотреть на Медика перед собой, Феликс подумал, что смех, возможно, не самая умная идея, поскольку Чанбин выглядел готовым убежать, очевидно думая, что Феликс думает о его признании как о чём-то забавном. Обхватив Со за талию, Феликс уткнулся лицом в его сильную грудь, хотя смех всё ещё лился с его губ. — Ты хоть понимаешь, сколько раз я хотел сказать тебе то же самое? Ты не единственный, кто это чувствует. Всё ещё не зная, что делать, Чанбин попытался оторвать от себя Феликса, но безуспешно. — Ликс, всё в порядке, тебе не нужно лгать. Как я уже сказал, мне просто нужно было рассказать тебе об этом, тебе не нужно притворяться. Но, если честно, тебе не нужно было смеяться надо мной, — пробормотал Чанбин, лицо которого вспыхнуло красным при мысли о том, что его признание в чувствах было шуткой для младшего. Подняв голову, чтобы посмотреть на Медика, Феликс медленно обвил руками шею старшего и прижал к себе в нежном поцелуе. Это было быстро, губы соприкоснулись друг с другом не более чем на несколько секунд, чтобы Чанбин понял, что он так же заинтересован в этом, как и он. Мягко проведя большими пальцами по лицу Со, Феликс снова захихикал, увидев недоверчивый взгляд Чанбина. На мгновение оцепенев, Чанбин не мог поверить, что то, чего он хотел в течение последнего месяца, на самом деле сбывается, и он должен был сдерживать себя изо всех сил, чтобы не ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это действительно так. Его другая сторона должна была не позволить себе слишком много потакать многозначительному поцелую, который инициировал Феликс. Не время и не место для этого, подумал Чанбин. Тем не менее, он позволил своим рукам снова упасть на талию Феликса, без настойчивости или давления, просто прикосновение, которое заземлило его и дало понять, что это происходит не в его голове, как много раз было до этого. — Я люблю тебя, Бинни. Ты для меня тоже значишь всё. В таких обстоятельствах мы не можем тратить много времени на размышления об этом, но я так рад, что ты наконец решил рассказать мне. Джинни уговаривал меня сделать это ещё до того, как мы пришли в Аквирию, но теперь это не имеет значения. — Ликс, Чанбин, пошлите. Перемещая глаза обратно с Хёнджина, Феликс увидел ужас в глазах Чанбина, настолько окаменевшего от того, что должно было случиться со всеми ними, что они не выйдут из этого живыми, и это заставило его грудь гореть. — Я тоже люблю тебя, Ликс. Обещай мне, что, когда мы войдём, ты останешься со мной. Не отходи от меня, ладно? Я не хочу думать о возможности потерять тебя или кого-то ещё, если уж на то пошло. Я просто хочу забрать Джисона из этого места и отвести его домой, — переплетя их пальцы, Чанбин чувствовал, как их пульс синхронно бьётся, слегка повышенный темп немного расслабил его, зная, что он был не единственным, кто был взволнован после признания их чувств. Взявшись за руки, оба парня направились к своим друзьям, готовые рискнуть жизнью ради того, кого они любили.***
Минхо знал, что вся эта миссия была рискованной, к ней нельзя было относиться легкомысленно, но он также думал, что это было то, что он мог бы сделать со своими друзьями, прикрывающими его спину. Проходя через парадную дверь, все оставались на страже на случай, если они столкнутся с кем-то нежелательным, которых Минхо обнаружил своими способностями ещё до того, как они вошли в здание. В отличие от их предыдущей миссии по проникновению, они решили, что попытаются проникнуть как можно дальше, не предупредив врага, но опять же, их уровень скрытности не имел никакого значения для их конечного плана. Шиван уже знал, что они придут, но они надеялись, что на этот раз всё будет немного по-другому. Казалось, что маленькие последователи Кюджина понятия не имели о прибытии группы, так как, когда они, наконец, столкнулись с ними лицом к лицу, громкие возражения и вопросы, спрашивающие их, кто они такие, посыпались со всех сторон. Минхо насчитал двадцать девять человек, достаточно близко к количеству людей, которых он опознал ещё до того, как они вошли в здание. Никто из мужчин не стал медлить, бросившись вперёд и пытаясь атаковать гораздо меньшую группу парней. Стоя неподвижно и ожидая надвигающейся атаки, ни один из мальчиков не заметил движений Юкхэя, слишком быстрых для человеческого глаза, когда он побежал головой вперёд в группу разъярённых мужчин. Убив сразу двоих, он маниакально ухмыльнулся, наслаждаясь уничтожением врагов. Остальные не могли не заметить, что другие мужчины обратили своё внимание на молодого Ассасина и двинулись на него, но они не собирались стоять просто так. Через секунду Мани оказался на плече Феликса, издав пронзительный крик, который заставил большинство мужчин закрыть уши, хотя звук никак не повлиял на остальных ребят. Феликс попросил Мани направить крик на тех, кто не входил в его группу, и маленький Чиеу полностью понял, о чём просил его хозяин. Следующим двинулся Чонин, призывая призрачную женщину, рядом с которой Минхо снова чувствовал себя слишком неуютно. Её внимание было слишком сосредоточено на врагах перед ней, чтобы сосредоточиться на Минхо, за что он был более чем благодарен. Все они выпустили свои способности на волю, нападая на людей, которые стояли на их пути, чтобы добраться до своей цели. Тем не менее, делая это, все парни начали понимать, насколько они были истощены. Они сражались изо всех сил на арене ранее днём, что только добавило усталости, которую они чувствовали после того, как проспали жалкое количество времени прошлой ночью, пытаясь утешить Джисона. Минхо двинулся, чтобы схватить свою катану, чтобы помочь, прежде чем почувствовал мягкую хватку на своём плече. — Ты единственный, кто может чувствовать, где находится Джисон, и ты сказал, что нам нужно поторопиться. Мы позаботимся об этих придурках. Ты найдёшь нашего мальчика и приведёшь его к нам. Я доверяю тебе это, Минхо, — кивнув головой, Кюхун положил сильную, но успокаивающую руку на затылок Минхо, бросив улыбку на удачу, прежде чем схватить своё копьё и броситься помогать Хёнджину отбиваться от нападавших. Минхо не собирался тратить драгоценное время, которое предоставили ему друзья, подвергая себя опасности. Он не подведёт их, не разочарует снова. Найдя отверстие, он бросился сквозь безумие, прежде чем найти дверь, ведущую в остальную часть здания с другой стороны. Он собирался найти Джисона и вернуть его домой.***
Пытаясь снова активировать третий глаз, он поморщился от боли, пронзившей всё его тело. Минхо знал, что это потому, что он имел определённый ограничитель по времени использования этой конкретной способности, и сегодня он уже итак слишком много раз использовал её. Ему было всё равно, что для этого потребуется, он собирался найти Джисона, даже если это убьёт его, и с той скоростью, с которой его энергия и тело иссякались, казалось, что это может довольно скоро произойти. Его зрение затуманилось, чёрная дымка, которая дезориентировала его в доме Шивана, теперь, казалось, снова царапала его глаза, и это почти заставило Охотника рухнуть. Прислонившись ладонью к стене, Минхо не успел остановиться и точно оценить, почему это происходит с ним в самые критические моменты, когда он больше всего нуждался в своих способностях. Он должен был продолжать двигаться, но когда он не мог видеть, куда идёт, это немного усложняло задачу. Парень ненавидел чувствовать себя таким беззащитным, когда за каждым углом могли скрываться враги, но прошло всего несколько секунд, прежде чем он снова увидел длинный, мрачный коридор перед собой. Прямо сейчас всё, что он мог сделать, это проверить каждую комнату по пути, чтобы увидеть, держат ли Джисона в одной из них. Войдя в первую дверь, Минхо обнаружил пустое место, в комнате не было ничего, кроме единственного стула. Джисона там не было. Это место его не интересовало. Вторая комната, в которую он заглянул, выглядела так, будто там кто-то жил, по полу и под кроватью были разбросаны журналы. На стене висел экран, гудевший от статических помех, но он был пуст и не содержал ничего важного. Ему потребовалось ещё семь попыток, чтобы открыть дверь, но она не поддавалась. Он попробовал ещё раз. Ничего. Если комната была заперта, то Минхо решил, что внутри должно быть что-то важное. Он знал, что это может быть безнадёжно, это может просто выглядеть так, будто он разговаривает сам с собой в пустом коридоре, но сейчас это не имело значения. — Джисон, ты там? Тихонько постучав в дверь, он взмолился, чтобы ему ответил тот, кого он так отчаянно хотел найти. От страха, беспокойства, которые сжимали его тело, его силы покидали его с каждой секундой, стук в дверь становился всё слабее и слабее, когда он прислонился к холодному металлу. Он больше не мог использовать свои способности, чтобы найти Джисона, он вернулся к обычному состоянию нормального ребенка в реальном мире, напуганным слишком многими вещами. — Минхо? Открыв глаза, Минхо взмолился, что он не слышит голос младшего в голове, потому что сильно скучает по нему. — Джисон? Это ты? — Да, я здесь. Голос надтреснутый и едва слышный, Джисон казался усталым, как будто у него больше не было сил повышать голос, чтобы общаться с парнем, отделённым от него дверью. — Джисон, подожди секунду. Я иду, хорошо? Держись. Набравшись немного новообретённой силы, Минхо отступил назад, прежде чем врезаться плечом в дверь, получив небольшой звон от винтов, которые прикручивали её к стене. Он пробовал снова и снова, каждый раз слыша, как петли скрипят при каждом толчке. Боль, исходящая от плеча, говорила ему, что он проснётся с многочисленными синяками от постоянного удара о дверь, но Джисон стоил этой боли. Сделав последний рывок, Минхо влетел в проём, едва удержавшись на ногах, чтобы не коснуться грязного пола. Он не думал о том, чего ожидать, когда ему наконец удастся войти в комнату, но то, с чем он столкнулся, заставило его кровь вскипеть, а слёзы навернуться на глаза. Джисон сидел, сломленный и весь в синяках, голова свесилась набок, когда он попытался поднять глаза и встретиться взглядом со старшим. Под его рукавами Минхо разглядел прорези и порезы, которые покрывали его кожу, очевидно, нанесённые каким-то ножом или острым инструментом. Волдыри на запястьях, где его руки соприкасались со стулом, и тёмно-синие круги вокруг глаз говорили Минхо, что именно Кюджин делал с Джисоном с тех пор, как ему удалось снова вонзить в него когти. Зажимы на спинке стула подтвердили его ужасную, выворачивающую внутренности теорию о том, что Джисон подвергся довольно сильными ударами тока. Вопреки своим прежним чувствам, теперь он надеялся, что Кюджин появится перед ним, чтобы он мог заставить того почувствовать всю боль, через которую он заставил пройти своего младшего брата. Минхо приказал себе не падать духом, когда увидел Джисона в таком состоянии. Вор нуждался в нём. Бросившись к нему, Минхо быстро начал развязывать узлы, впившиеся в его нежную кожу, не сводя глаз с и без того бледного лица младшего, умоляя его остаться с ним. Верёвки, казалось, побеждали дрожащие пальцы Минхо, когда он снова и снова пытался освободить Джисона. — Минхо, мне больно, — страдание в шёпоте Вора почти заставило старшего рухнуть под его тяжестью, но он собирался оставаться сильным, чтобы показать Джисону, что это только мимолётное чувство. — Я знаю, солнышко, знаю, но я собираюсь вытащить тебя отсюда, хорошо? — на мгновение прекратив свою работу, Минхо обхватил ладонями лицо Джисона, мягко убирая с его лица мокрую от крови и пота чёлку и обеспокоенно оглядывая его. — Мы пойдём домой вместе со всеми остальными, и с тобой всё будет в полном порядке. Чанбин позаботится о тебе, когда мы выберемся отсюда, и ты почувствуешь себя намного лучше. Я обещаю, хорошо? Джисон слабо кивнул, Минхо был уверен, что тот делает всё, что в его силах, чтобы не упасть в обморок. Наконец, схватив концы верёвок, Охотник освободил запястья и грудь Джисона, прежде чем резко швырнуть их через всю комнату. Минхо не знал, что делать дальше. Должен ли он просто взять раненого парня на руки, положить его на спину или просто попытаться поддержать? Должен ли он вообще прикасаться к нему? Не то чтобы он не хотел, но неуверенное чувство заставило его задуматься, оттолкнёт ли его Джисон, если он контролирует своё тело. Это обстоятельство, конечно, не стёрло всего, что произошло между ними, сокрушительное чувство вины всё ещё присутствовало в груди старшего, но, конечно, Джисон понял бы, что он просто пытался помочь, если бы держал его в своих объятиях. Осторожно положив ладонь на щеку, Минхо мягко позвал Джисона, чтобы привлечь его внимание. — Джисон, я сейчас понесу тебя, хорошо? Ты можешь орать и кричать на меня сколько угодно, когда мы вытащим тебя отсюда и убедимся, что ты в безопасности. Просто поверь мне на некоторое время. Никаких ответов от мальчика с мышиными волосами перед ним не последовало, и паника пронизала тело Минхо, когда он подумал, что у него может быть не так много времени, как он думал, чтобы доставить младшего в безопасное место. — Джисон? Мне нужно, чтобы ты не спал, солнышко. Просто сосредоточься на моём голосе и, если сможешь, продолжай говорить со мной. Я знаю, что ты устал, но ты сможешь отдохнуть сколь угодно, когда мы вернёмся домой. Тяжёлый вздох сорвался с губ собеседника, и он слегка, но заметно покачал головой. Убедившись, что ему разрешено двигаться, Минхо начал нежно обнимать мальчика за талию, но внезапно остановился, заметив, что кровь начинает капать из его собственного носа на уже испачканные кровью джинсы Джисона. Подняв пальцы, чтобы смахнуть жидкость, он не успел понять, что вызвало её, прежде чем его тело загорелось изнутри. Крик, вырвавшийся из его горла, пронзил его собственные уши, когда он рухнул на землю. — Тск, Минхо, я более чем уверен, что по классу ты не Вор, так что тебе не следует красть вещи, которые тебе не принадлежат. Я бы предпочёл, чтобы ты держал свои грязные руки подальше от моего младшего брата. Минхо почувствовал, как гравитация работает против него, когда он попытался встать и встретиться лицом к лицу с Кюджином. Он не был вполне уверен, было ли всё это частью способностей Магов крови, заставляя его тело чувствовать, как будто яд бежал по его венам, заставляя его чувствовать, что он задыхается, хотя ничто не закрывало его дыхательные пути. Если Джисон терпел такую боль всё то время, что он был с Кюджином, то Минхо чувствовал только ещё большую жалость к мальчику, сидящему перед ним. — Заткнись блять. Он не принадлежит тебе. Он никому не принадлежит, он не игрушка, с которой можно играться, — Минхо не обращал внимания на своё тело, которое кричало ему, чтобы он оставался на земле, не желая усугублять и без того огромное напряжение, которое охватило его. Схватив катану, лежащую у него на спине, Минхо принял, хотя и шаткую, боевую стойку и впился взглядом в Кюджина. — Ты собираешься драться со мной? В таком состоянии? Боже, неужели он так много для тебя значит? Тогда позволь мне задать тебе вопрос. Если бы я дал тебе выбор, кого я должен заставить страдать, кого бы ты выбрал? Себя? — Минхо снова закричал, его пальцы сжались, когда Кюджин использовал на нём свою мучительную магию, едва удерживаясь в вертикальном положении, тяжело дыша. — Или его? — сердце Минхо упало в пятки, когда он услышал, как Джисон вскрикнул от боли, когда Кюджин обратил своё внимание на уже итак сломанного парня в кресле. Отбросив все сомнения, Минхо бросился к Магу крови, всё ещё протягивающего руку к воющему Джисону. Кюджин едва успел увернуться от катаны Минхо, поражённый скоростью, с которой Охотник бросился на него. Уворачиваясь направо и налево, Минхо изо всех сил старался не дать противнику времени сосредоточиться и использовать свои способности, чтобы навредить Джисону. Вопрос Кюджина был довольно тупым. Выбор, кому будет причинён вред. Он всегда выбирал себя, если это означало, что он сможет защитить Джисона. Он принял бы тысячу пуль за мальчика, вытерпел бы самые страшные пытки, принял бы всю боль, которая когда-либо будет причинена другому до конца его жизни. Нет абсолютно ничего, чего бы Минхо не сделал, если бы это означало, что Джисон будет счастлив. Это была единственная причина, по которой он оставил его; он думал, что Джисону без него будет лучше. Джисон был слишком светлым и чистым, чтобы быть разрушенным кем-то таким тёмным и испорченным, как он. — Минхо! Возможно, это немного отвлекло его внимание, когда Чан позвал его по имени, но он продолжал атаковать человека перед ним, как будто это была его единственная миссия в жизни. Остальные бросились в комнату, задаваясь вопросом, должны ли они помочь в битве, происходящей перед ними, но Минхо бросил на них взгляд, который кричал им, чтобы они смотрели за Джисоном и забыли о нём. Чанбин бросился к Джисону, широко раскрыв глаза, увидев, как тот был ранен. Джисон всегда притягивал к себе неудачи и несчастья, он слишком часто получал травмы за то короткое время, что знал его, но Чанбин никогда раньше не видел его таким разбитым и искалеченным. Закрыв лицо ладонями, Медик не продвинулся дальше, потому что его резко отбросило к кирпичной стене, и он упал на землю с оглушительным стуком. Не понимая, что произошло, пока не услышал, как остальные выкрикивают имя Чанбина, Минхо быстро оглянулся и увидел неподвижную фигуру Со в другом конце комнаты. Повернувшись назад, он посмотрел на Кюджина, который довольно усмехнулся. — Ты думаешь, что я должен использовать свои руки, чтобы причинить вред твоим друзьям? Всё, что мне нужно сделать, это направить свою энергию, и их худшие фантазии сбудутся. Конечно, немного сложно нападать на более чем одного человека, когда я отвлекаюсь на тебя, но я думаю, что этого будет более чем достаточно. Кровь застыла в жилах Минхо, когда он услышал, как Чан закричал, подбегая к Чанбину, но не успел добежать до него, как уже лежал на полу, схватившись за голову, явно испытывая ужасную боль, ещё более очевидную из-за крови, сочащейся из его носа. Кюхун мгновенно оказался рядом с ним, обхватив ладонями его лицо и пытаясь остановить крики. Глаза Барда умоляли, глядя на человека, которого он любил, корчащегося от боли, прежде чем он уткнул голову Чана в свою грудь, не зная, что, чёрт возьми, он может сделать. Юкхэй недолго думал, прежде чем приготовиться к прыжку, но прежде чем он даже пошевелился, как будто его мысли уже были прочитаны Кюджином, его подхватили и вышвырнули за дверь, через которую они вошли, с грохотом ударив о пыльный пол снаружи. Охотник не знал куда смотреть. На неподвижную фигуру Джисона, на бессознательное тело Чанбина, прижатое к влажной стене, на его хёнов, хватающихся друг за друга, когда Чан начал рыдать и умолять прекратить боль. Взгляд Кюджина метнулся к младшей группе мальчиков, стоявших у двери, и Минхо атаковал его ещё более резкими движениями, чем прежде. — Если ты, блять, тронешь их- — Что ты сделаешь? Ты уже довольно долго пытаешься убить меня, но, похоже, у тебя не очень хорошо получается, и это такой позор. Я думал, что ты получше. Одним движением руки Феликса швырнуло вперёд, прямо в стену рядом с Чанбином, и он с громким визгом врезался в пол. Чонин, слегка дрожа, сделал шаг к веснушчатому мальчику на земле, прежде чем его подняли и бросили в другой конец комнаты. — Прекрати, прекрати. Прекратите причинять им боль! — закричал Минхо, делая всё, что в его силах, чтобы улучшить свою точность, увеличить скорость, всё, что можно, чтобы его друзья перестали проходить через всю эту боль. Наконец, Хёнджин покачал головой и побежал вперёд, чтобы помочь Минхо, но как только он услышал, что Сынмин задыхается, его пальцы схватились за горло, он остановился как вкопанный, а после подбежал к Иллюзионисту, прежде чем упасть рядом с ним и спросить его со страхом в словах, что случилось. — Мои маленькие птички рассказали мне, что этот малыш боится быть задушенным, и я подумал, что должен сыграть на этом, — Минхо с трудом оторвал взгляд от дрожащего тела Сынмина, глаза которого были полны слёз и он умолял Хёнджина позволить ему снова дышать. — Теперь, когда все твои друзья выведены из строя, Минхо, я думаю, что смогу сосредоточиться на тебе. Катана Охотника остановилась на середине замаха, пальцы разжались, выпустив рукоять, и она упала на землю. То, что кто-то другой управляет твоим телом, было очень чуждым чувством, что-то, от чего Минхо чувствовал себя безумно неуютно. — Похоже, что Джи не проснётся, чтобы увидеть, как я прикончу всех его друзей, но я могу оставить ваши тела здесь, чтобы потом показать ему. Ах, что я могу поделать с дамой? Она иногда перегибает палку со своими играми. Да и кто я такой, чтобы ругать её за это? Минхо начал чувствовать очень неприятное ощущение в своём теле, как будто его кровь начала кипеть внутри него. Он потянулся к Кюджину в слабой попытке остановить его, но знал, что это бесполезно. Он чувствовал, как по щекам текут слёзы, но знал, что боль ещё была не столь сильна, чтобы заставить его плакать, и, увидев, какие капли падают на пол, пришёл к выводу, что из его глаз течёт отнюдь не вода. — Магия этого Мага крови безумно сильна, — подумал Минхо, — и, похоже, это приведёт его к смерти. — Мне кажется, ты не совсем понимаешь, как много значишь для моего младшего брата. Я прочёл это в его глазах, когда сказал, что ты придёшь за ним, и увидел искорку надежды, промелькнувшую на его лице при упоминании твоего имени. Юная любовь, ах, так трогательно. Он знал, что они придут за ним. Сколько бы они ни планировали, всё было напрасно. Минхо чувствовал давление в голове, отчего казалось, что она вот-вот лопнет, но ничего не мог с этим поделать. У всех остальных были свои проблемы, либо они были выбиты из колеи, испытывая невообразимую боль, либо пытались утешить тех, кого любили. У них не было времени помочь Минхо, и это было нормально. Он думал, что они должны сосредоточиться на тех, кто имеет значение. Если он умрёт, никто не будет скучать по нему. Он просто молился, чтобы они нашли в себе силы встретиться с Кюджином после того, как психопат покончит с ним. — Мне уже надоело играться с тобой, Минхо. Столько месяцев ты следил за мной, и вот как всё это кончается? Я уверен, что другие дадут более интересную реакцию, когда я буду играть с ними. Как бы ты хотел умереть? Быстро или медленно? Болезненно или безболезненно? Молчишь? Тогда мне придётся проявить изобретательность. Так жаль, что ты уходишь, Минхо, но- Кровь брызнула на лицо Минхо, когда его окоченевшее тело расслабилось и, наконец, упало на землю. Он протёр глаза, стирая кровь, застилающую его зрение, и посмотрел на хватающего ртом воздух Кюджина. — Я же сказал т-тебе, что, если ты прикоснёшься к кому-нибудь из моей с-семьи, я прикончу тебя, Кюджин. Скальпель, вонзённый в ярёмную вену Кюджина, заставил его выплюнуть сверкающую красную жидкость с губ. Будучи настолько погружённым в причинение вреда Минхо, он не заметил, как Джисон пришёл в сознания, его запястья были свободны, а руки вооружены скальпелем, который он украл ранее. Вор вонзил его невероятно глубоко, убедившись, что Кюджин больше не вернётся, чтобы причинить вред его друзьям. Минхо заметил, как Сынмин с силой вдохнул, когда его дыхательные пути снова были свободны, Хёнджин притянул его ближе к своей груди и укачивал, когда тот разразился испуганными рыданиями. Чан сдержался, отпуская Кюхуна, когда тот пополз вперёд, чтобы убедиться, что Чанбин и Феликс всё ещё с ними. Кюхун тут же подбежал к Чонину с другой стороны комнаты, чтобы помочь ему подняться. Минхо отпрянул как раз вовремя, чтобы тело Кюджина упало вперёд и рухнуло на землю. Несколько секунд он лежал, глубоко вдыхая, не совсем понимая, что с ним произошло. Взглянув на парня, который наконец-то покончил со своим царством ужаса, Кюджин улыбнулся своей дьявольской улыбкой и издал слабый смешок. — Видишь, Джи? В конце концов, мы не такие уж разные. Думаю, убийства в нашей крови… Неподвижно лёжа на полу, Кюджин затаил дыхание, его глаза затуманились, и Минхо увидел, что, наконец, кошмар закончился. Облегчение, нахлынувшее на него, не задержалось надолго, когда он заметил, что ноги Джисона подкашиваются, и сделал резкое движение, чтобы поймать мальчика, прежде чем тот нанесёт себе ещё больший урон, соприкоснувшись с землёй. — Джисон, ты меня слышишь? Солнышко, ну же, проснись, — взмолился Минхо. Кожа мальчика горела под кончиками пальцев Минхо, но он не обращал внимания на кровь, всё ещё сочащуюся из его глаз и носа. Это не имело значения. Джисон имел значение. Они снова совершили невозможное, к чему, как ни странно, так привыкли. Кюджин исчез, Джисон был жив, как и все остальные. Была ли это удача или что-то большее, что позволяло им всегда выходить из таких ситуаций? У Минхо пока не было времени думать об этом. Им потребуется время, чтобы оправиться от этого, морально и физически, но он знал, что если кто-то и сможет оправиться от такого испытания, то только эта группа парней. Скрип металлической двери по полу заставил всех обернуться на звук. Минхо уже догадался, что женщина, у которой он купил напиток Джисона в баре, работала на Кюджина, но его подозрения только подтвердились, когда она стояла в дверях с испуганным выражением лица. Ноги почти подкосились, она испустила вопль, который заполнил всё пространство, подбежав к неподвижной фигуре Кюджина, прежде чем нагнуться, пытаясь получить от него какой-то ответ, но было слишком поздно, он уже умер. Осознав, что произошло, Соён начала дрожать, глаза остекленели. Минхо не мог найти в себе силы испытывать жалость ни к девушке, которая пыталась убить Джисона, ни к неподвижному мужчине, лежащему на земле. Громкий треск разнёсся по всей огромной комнате, и Минхо повернул голову в сторону шума, держа Джисона на коленях. То, что он увидел, смутило его больше, чем немного. Он увидел дыру в стене, которая показывала не ту область за пределами здания, в котором они сейчас находились. Там было море, точнее, пляж в Аквирии. Минхо быстро пришёл к пониманию, что это была сила Прыгуна, и предположил, что Соён была тем, кто сделал это, потому что она оплакивала смерть Кюджина. Ещё один оглушительный разрыв раздался слева от Минхо, и он увидел портал, который вёл ко входу в крепость Раутай, тёмная атмосфера текла через отверстие и предупреждала их держаться подальше. Соён вскрикнула, когда обратила внимание на группу парней, которые забрали того, кто был ей так дорог, силы Прыгуна заставили реальность искривиться так сильно, что это, казалось, повлияло на структуру здания, когда оно начало трястись и рушиться. Она шептала нежные утешения безжизненному телу Кюджина, как будто успокаивающие слова могли вернуть его к ней. Пока она лениво оглядываясь на Минхо, Охотник заметил, как её радужки вспыхнули фиолетовым, теряя себя в своих способностях. Шум, окруживший Минхо, когда он услышал открытие портала, привлёк его внимание как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чан провалился в образовавшуюся под ним дыру, которая тут же закрылась, заглушив его крик. Тишина танцевала вокруг них, пока они пытались осмыслить то, что только что произошло. С трудом переводя дыхание и не веря своим глазам, они осматривали окрестности в поисках Рыцаря, их друга, но его нигде не было. Чан исчез. Он ушёл, и теперь Минхо точно знал, как способности Соён могут нанести им вред. У неё не было бы ни единого шанса, если бы она сражалась с ними в одиночку, но она могла сделать следующее: отделить их всех друг от друга. Кюхун выкрикнул имя Чана, царапая ногтями пол, через который открылся портал и унёс молодого человека прочь от них. Не было достаточно времени, чтобы среагировать, когда вопль Хёнджина отразил вопль Чана, когда его оттащили от рук Сынмина, и он упал в другой портал, который вызвала Соён. Потом это повторялось снова, и снова, и снова. Чонин, Феликс, Чанбин, Кюхун, Сынмин, Юкхэй — все они исчезли из комнаты, когда способности Соён разделили семью. Минхо заслонил Джисона от обломков, которые начали падать на них обоих, беспокоясь, что они не выберутся отсюда живыми. Он повернул свои испуганные глаза к Соён, которая баюкала безжизненное тело Кюджина в своих руках, водянистые глаза смотрели на него. Ему показалось, что она даже не понимает, что делает, её лицо застыло от боли. Её силы, казалось, вышли из-под контроля, девушка больше не контролировала порталы, которые открыла, отчаяние затуманило её разум. Минхо предполагал, что она делает это, чтобы причинить им боль, но больше так не думал. Что-то сломалось в ней, и она уже была не с ними. С последним криком Минхо почувствовал, что падает, но куда — он не знал. Падая в темноту портала, который создала Соён, он заметил, что здание рухнуло, когда портал закрылся. Он всё падал и падал, но ни разу, ни разу не отпустил руку Джисона.