Зависимость

Проспав в свой первый выходной почти до обеда, я был безумно счастлив. Сегодня можно было вообще ничего не делать. Работу домой брать не пришлось, на этот раз я уложился в срок. И, решив для начала сходить в душ, а потом уже думать, чем себя занять, я нехотя поднялся, и направился в ванную. За окном пушистыми крупными хлопьями падал снег. Он шел всю ночь и, походу, на улице было холодно, -снег не таял. Белое одеяло укрыло весь двор, крыши соседних домов и одиноко стоявшие вдоль тротуара скамейки. Серое низкое небо успокаивало, посыпая город холодным снотворным порошком. Еще вчера Фрау Зальцберг заранее приготовила еды на все выходные, поэтому сегодня она точно уже не придет. И можно вообще тупо проспать весь день, зарывшись в теплый плед. Я стоял с кружкой кофе, глядя в окно, и курил в приоткрытую форточку. Цвен еще с самого утра куда-то свалил. Я сквозь сон слышал, как он пел в ванной, не особо беспокоясь, что может меня разбудить, и, быстро собравшись, ушел, на удивление тихо прикрыв за собой дверь. Следов во дворе на снегу не было. Значит, он уже давно где-то таскается, и неизвестно, когда вернется. Но, это, походу, и к лучшему, -никто не будет расхаживать с надменным видом по дому и надоедать разговорами. Конечно, такое случалось редко, но все же случалось, если у готенка начинались взрывы пубертатной эмоциональности, и ему срочно нужно было выговориться. Включив ноутбук, и забравшись под плед, я уже начал искать, что бы такое посмотреть, под настроение. Цвен очень любил ужасы, причем, не какие-нибудь недалекие, с тупой расчлененкой или ожившими мертвецами, — а сюжетные, держащие в напряженке, со смыслом и, порой, реально жутковатые. И я решил подобрать нечто подобное. Просматривая ленту фильмов, я как-то без особого на то мотива задумался о Рихарде. Вроде, мы сблизились, но только по некоторым моментам. По сути, я даже не знал, есть ли у него друзья, — бегунки и барыги из клуба не брались во внимание. Может, у Цвена есть какая-нибудь подружка. Все-таки, в его возрасте должна уже быть. Он никогда об этом ничего не рассказывал. Единственное, что мне было известно: — так это его увлечения, не особо близкие отношения с родителями, и то, что в сексе…я зря начал об этом думать. Последний раз мы трахались пару недель назад, в рождественскую ночь. После-нет. Я не подкатывал к нему сам, хотя влечение было просто невозможным, а он, видя это, продолжал грамотно, завуалировано провоцировать. Дверь внезапно распахнулась, впустив на мгновение в дом зимний холод и снег. Цвен, не разуваясь, с довольной улыбкой прошел в гостиную, швырнув в кресло какой-то пакет.  — Ты должен мне помочь. — сходу выдал он, быстро стаскивая френч, и, на ходу разуваясь, убежал в прихожую. Я в непонимании глянул на пакет, а затем- на вновь оказавшегося рядом Рихарда.  — Я хочу сделать небольшую фотосессию, а так как один я с этим не справлюсь, ты мне поможешь. — это было сказано таким тоном, будто я ему обязан жизнью, и никакие возражения не принимаются. — Не могу же я сам себя фотографировать. Я молча наблюдал, как он, вытащив из холодильника утку, отщипывает куски, и проглатывает, почти не прожевывая. Следом на столе появилась коробка сока и тарелка с салатом. Цвен явно торопился, или просто оголодал.  — Я уже все купил, что для этого нужно, и вчера еще настроил на планшете камеру и режим съемки. Короче, снимки должны быть профессиональными. — продолжал он, расхаживая по кухне, одновременно поедая салат. — Есть один сайт, называется «Мрачная Эстетика». Так вот, там сейчас проходит конкурс соответствующих фоток. И мне обязательно нужно в нем участвовать. Я молчал, представляя, что выгляжу сейчас как конченный дебил, которого грузят какими-то математическими формулами, или пытаются просветить в области генной инженерии.  — Ты понимаешь, -мне нужно. — Цвен, мгновенно метнувшись к дивану, уселся рядом, упрашивающим взглядом уставившись на меня. — Слышишь разницу: -не я хочу, а нужно. Я не могу упустить этот шанс. И пусть я умру, но должен занять первое место. От всей этой его лирики я окончательно потерялся.  — Тебе надо умереть ради первого места? — усмехнулся я, глядя на нескрываемое переживание в глазах Рихарда.  — Ну, почти. — кивнул он в ответ. — Ты ведь поможешь? Все, что от тебя требуется- просто подобрать нужный ракурс и нажать кнопку. И все. Весь его вид, и эти уламывания выглядели настолько смешно, что я с трудом сдерживался, чтобы не заржать. И я точно знал, что если я откажусь, то Цвен, для начала, на несколько дней перестанет со мной разговаривать, делая вид, что меня вообще не существует, изредка бросая пренебрежительные взгляды, а потом мне придется снова подыскивать к нему подход, чтобы этот засранец не натворил всякой херни, типа перебитых в школе окон. Это в лучшем случае. В общем, мне ничего не оставалось, как согласиться на этот цирк. На полчаса Рихард исчез в своей комнате, и вышел уже в привычном вампирском образе, немного подкрасив глаза и оттенив скулы. На этот раз он не уделял особого внимания укладке, оставив волосы немного растрепанными. Его наряд, как он обычно одевался в клуб: -черная рубашка, черные штаны с затянутыми на бедрах ремнями, и френч, дополняли белые линзы. Те самые, из-за которых я ему разбил нос, когда он спрятался в шкафу. И я, глядя на это мрачное декадентство, снова поймал себя на том, что не могу оторвать от него взгляд. Это действительно цепляло. Цвен, входя в свой образ, словно перевоплощался, становился другим, -холодным, загадочным, чужим. И, хотя я знал, что за этими неживыми глазами скрываются его, настоящие, а все остальное-просто наряд, обычные вещи, но созданная им интрига, оставляла долю сомнений. Рихард казался нереальным, героем из той песни, про мрачный лес затерянных детских душ и ангелов с черными крыльями. Сидя на диване с подкуренной сигаретой, я молча наблюдал, как он, не спеша спускаясь по лестнице, замер на секунду, подняв на меня белые глаза, и еле заметно улыбнулся. Меня невольно бросило в дрожь от его взгляда и движений, ставших чуть плавнее и медленнее. Я понимал, что Цвен всего лишь играет роль, которая давалась ему просто идеально.  — Здесь все, что нужно. — знакомый голос вернул меня в реальность. Только он остался прежним, выдавая в готическом принце того самого засранца, который постоянно ест на моем диване и разбрасывает крошки. Рихард взял оставленный в кресле пакет и вытряхнул из него какой-то черный плед и прозрачные упаковки с темной жидкостью.  — Искусственная кровь. — усмехнулся он, взяв одну из них. — Пришлось с самого утра ехать в магазин, пока всю не разобрали, ее редко привозят.  — Конечно, моей тебе уже не хватает. — затушив окурок, отозвался я, взяв протянутый мне готенком планшет. Первые снимки мы делали во дворе. Надо было успевать, пока не стемнело. Снег хлопьями падал с серого неба, добавляя атмосферности фото сессии. Цвен, разорвав пару пакетов, расплескал кровь по чистому белому ковру. Это выглядело достаточно реалистично, будто кто-то вскрыл вены, и тонкие струйки, стекая по запястью, лились вниз, оставляя брызги красных капель.  — Куда нажимать разберешься? — спросил Рихард, проверяя настройки камеры. Я промолчал, дав понять, что в любой момент могу вообще отказаться от всей этой затеи. Цвену этого было достаточно, и он отдал мне планшет.  — Делай красиво. — хихикнул Рихард и, раскинув руки, завалился прямо на залитый искусственной кровью снег. Лежа в не совсем естественной позе, в распахнутом френче, среди бордовых капель, он уставился в небо мертвыми белыми глазами. На экране настроенной камеры планшета это смотрелось, действительно, завораживающе. Режим контраста был настроен просто идеально. Кровь выглядела очень ярко на бело-сером снежном фоне.  — Хватит ржать. — пряча улыбку сказал я, сделав несколько снимков, и, обойдя Цвена с другой стороны, остановился, дожидаясь, когда он успокоится. Еще на двух фотографиях я заснял только его руку, сжимающую кровавый снег, потому как Рихард тупо не мог пересилить себя, и ползал по двору, заливаясь хохотом. И тут я решил, — зачем ловить нужный момент, если можно снимать все подряд, даже когда он не готов, а потом просто выбрать более подходящие фотографии. Так началась эта игра. Продолжали мы уже дома, поменяв режим съемки на черно-белый, чтобы лишние цвета не портили фон. Цвен в прихожей скинул френч и поднял ворот-стойку на рубашке. Несколько раз я снял его сидящим на подоконнике: — и смотрящим в окно, и вполоборота, и в профиль.  — И что там пообещали за первое место? — не отвлекаясь от своего занятия спросил я. Рихард повернулся, поправляя волосы и я поймал камерой этот момент.  — Сертификат на 300 евро. На сайте можно заказать любые шмотки, и не только шмотки. — улыбнулся он. — У них много разных товаров. Он прошелся по кухне, и, закурив, присел верхом на стул. Это тоже осталось запечатленным в памяти планшета.  — Я там уже присмотрел себе пальто. Вообще кайфовое, -короткое, и с ремнями, как мне нравится. — вскинув бровь, Цвен глянул на нацеленный на него объектив. — И, даже если его купить, деньги еще останутся. Он, будто незаметно, позировал, выдыхая белые колечки сигаретного дыма. Мне так больше нравилось, когда он не знал заранее, что я его фотографирую, и не успевал вовремя сориентироваться. Естественность движений и выражения лица не портили той желаемой мрачной эстетики, а делали даже интереснее. И Цвен, поняв правила игры, сам уже не старался в чем-то ограничивать себя. Усевшись в кресло, я незаметно снимал его, пока он расхаживал по кухне. Постепенно смеркалось, и снимки, как и все вокруг, в полумраке, становились более загадочными и атмосферными. Рихард, накинув на диван купленный черный плед, присел напротив меня. Первые фотографии были обычными, можно сказать, стандартными. Закинув ногу на ногу, он положил руку на подлокотник и отвернулся в сторону. Затем, с мечтательным видом поднял белые глаза в потолок. Потом, откинувшись на спинку, посмотрел четко в камеру. Это был завершающий снимок. Завершающий снимок приличной фотосессии. Цвен задернул шторы и, включив торшер, снова направился к дивану, на ходу расстегивая рубашку.  — Уже темно, хреново будет видно. — с едва заметной улыбкой сказал он и, остановившись возле меня, как бы не специально наклонился, одергивая штаны. Конечно, я не мог упустить этот момент, и раза три нажал кнопку, поймав на камеру его позу. Рихард поднялся и, медленно, повернувшись, уставился на меня застывшим безэмоциональным взглядом.  — Ну ты и животное. — пошлая усмешка получилась особо эстетичной в его образе. — Как тебе вообще можно доверять, если ты только об одном думаешь?  — Не доверяй. — пожав плечами, ответил я. — И можешь дальше продолжать сам, если тебя что-то не устраивает. Цвен, ехидно улыбнувшись, расстегнул оставшиеся две пуговицы и, подойдя ко мне, уселся на подлокотник кресла. Он осторожно гладил меня по щеке, и я, не в состоянии отвести взгляд от его лица, смотрел, как этот засранец, заманчиво облизнувшись, закусил губу. Пальцы перебрались в волосы, и Цвен наклонился чуть ниже. Под тонкой тканью спортивок невозможно было скрыть наступившую эрекцию.  — Я же говорил, что ты животное. — хихикнул Рихард, заметив стояк, и резко отстранившись, завалился на накрытый черным пледом диван. — Только не передергивай, а то так мне всю сессию обломаешь. Я промолчал, но сдержаться от того, чтобы не трахнуть его прямо сейчас на диване, было действительно тяжело. Еще эти его белые линзы. Они притягивали холодом, превращая готенка в настоящего вампира. И, как правило, все неизвестное, притягивает. Секс с вампиром, пусть и не настоящим, и был этим неизвестным.  — Не отвлекайся. — уже с презрением в голосе сказал Цвен, вытянувшись во весь рост на диване, и закинув руки за голову. Чтобы снять его в этой позе, пришлось встать и немного приблизиться.  — Не отвлекай. — отозвался я, в поиске подходящего ракурса. — И в камеру смотри, хватит глаза закатывать. Сфотографировать получилось только пару раз. Взгляд Рихарда, скользнув по мне, остановился ниже пояса. Эрекция не проходила, и Цвен, снова пошло улыбнулся. На этот раз я уже не сдержался и, схватив его за руку, заставил подняться. Он, закатываясь со смеху, уселся, поджав под себя ноги.  — Хочешь нормальную сессию? — я взял его за подбородок, подняв к себе лицом. — Бери свой сраный плед и иди в комнату.  — С чего бы вдруг? — Рихард откровенно возмутился, приморозив меня глазами. Присев рядом, я достал из кармана пачку сигарет, закурил и, отложив планшет, спустил чуть вниз рубашку Цвена, оголяя его плечо.  — Ты чем рассчитываться собираешься? — выдохнув дым ему в лицо спросил я. Он едва заметно улыбнулся, снова закусив губу, и игриво отвернулся.  — Как всегда. — почти шепотом отозвался Рихард, полностью снимая с себя уже лишнюю вещь. — Но я думал, чуть позже, когда закончим. От его блядского поведения меня начало бросать в жар. Я уже мысленно представлял все то, что будет потом.  — А я тебе не говорил, что мы закончили. Все еще только начинается. — затянувшись сигаретой, я мельком глянул на Цвена. — Я тебя снимал, как ты хотел, а теперь сделаем по-другому. Рихард молча поднялся и, дождавшись, когда я встану с дивана, стянул плед. Поднимаясь впереди меня по лестнице, он вызывающе покачивал бедрами, и я все время неотрывно смотрел на него. За эти секунды в голове пронеслось столько фантазий, что мне казалось, будто я окончательно сошел с ума. Дойдя до двери, я просто втолкнул его в комнату. Цвен, держа в руках плед, остановился возле кровати и повернулся ко мне с наглой ухмылкой. Включив проектор, я забрал у него плед и накрыл кровать.  — Ты же хотел эстетики? — усмехнувшись, я приобнял Рихарда за талию, ощущая тепло тела и, опустив руку, слегка сжал ягодицу, одновременно расстегивая ремень на его штанах. Цвен не сопротивлялся, впившись в меня неживыми, доводящими до безумия глазами, и улыбался, будто добился своего. Скорее, всего это так и было, и он уже изначально планировал закончить все подобным образом. Я знал, что ему нравилось ловить на себе мои взгляды, нравилось сводить с ума вызывающим поведением. И, хотя мне и не хотелось это признавать, но Ирэн в одном была права, -он безотказный. Вытащив ремень, я отпустил Рихарда и, установив на камере режим покадровой съемки, поставил планшет на трюмо, направив на кровать.  — И это все? — пренебрежительно спросил Цвен, в непонимании глядя на меня.  — А теперь показывай свою эстетику. — отойдя к окну, я вновь закурил, намотав ремень на руку. — Ты же умеешь это делать. Только не доводи до беспредела и дрочить на камеру не надо. Готенок некоторое время раздумывал, что от него требуется. Но, поймав мой взгляд, забравшись на кровать, лег на живот, немного приподняв задницу, затем перевернулся, расстегнул ширинку и, с блядской улыбкой уселся напротив, как обычно, немного разведя колени в стороны. Я наблюдал за ним, — за каждым его четким, и одновременно манящим движением. От всего его прежнего наряда остались только штаны, но образ вампира от этого не стал менее выразительным. Белые линзы, упавшие на лоб черные волосы и легкие тени на скулах по-прежнему привлекали внимание и не давали покоя моему извращенному воображению. Он, извернувшись, взялся за металлическое изголовье кровати и, закинув ноги на кровать, встал на колени, немного прогнув спину.  — Эстетично? — вызывающе усмехнулся Цвен. — Могу еще так. Он еще сильнее прогнулся, продолжая держаться за изголовье, подставившись так, что я уже не в состоянии был вытерпеть это. Зажав сигарету в зубах, я быстро отпустил ремень, размотав за секунду и, прижав руки готенка к металлической перекладине, крепко примотал ремнем. Это не особо ограничивало его в движениях. Он мог спуститься вниз, до кровати, мог перевернуться на спину. Только сорваться с места уже было без вариантов.  — Я знаю, как ты можешь. — опустив руку, я погладил его по голове, растрепав волосы. Расстегнутые штаны немного сползли, открыв ямки на пояснице, и у меня без труда получилось стянуть их вместе с трусами до колен.  — Ты это снимаешь? — уставившись на направленную с трюмо камеру планшета, спросил Цвен.  — Я нет, это камера снимает. Тебе какая разница, сколько будет снимков. Удалишь потом, какие не понравятся. — безразлично отозвался я, проведя рукой ему вдоль позвоночника. Рихард, оглянувшись, улыбнулся только уголками губ, изгибаясь под моей рукой. Я остановился чуть ниже копчика, и он нетерпеливо толкнулся, требуя продолжения.  — В тумбочке возьмешь. — уже не глядя на меня сказал Цвен. Камера его совершенно не смущала, и он даже, как бы невзначай, позировал, стараясь это сделать незаметно. Но направленный на планшет взгляд его выдавал. Открыв верхний ящик, я вытащил тюбик новой смазки. Это был либо запас, потому как Рихард постоянно носил прежнюю с собой, либо эта сучка уже израсходовала ту, что оставалась. Причем, без моего участия. Но выяснять что-то по этому поводу было глупо. Хотя, конечно, меня вся эта ситуация нихрена не устраивала и бесила. Схватив за бедра, я стащил его на кровать и, перевернув на спину, резко сорвал штаны.  — Ты очень жестко хочешь? — прикрыв глаза спросил он. Я молчал, из головы никак не выходила непонятно куда использованная смазка. Вернее, куда она была использована, как раз было понятно. Но сам факт, что с кем-то другим, меня все больше раздражал.  — Заткнись. — шепнул я, наклонившись ниже, и ловя кожей горячее дыхание. Цвен смотрел на меня своими белыми глазами и улыбался, чуть заметно, играючи, заманчиво. Эта шлюханская улыбка сводила с ума. Потянувшись, он слегка укусил меня за губу. Очень нежно. И, скорее, это был даже не укус, а просто сдавливание, но мне хватило и этого. Засунув один палец ему в рот, я наблюдал, насколько красиво он все делает, как на показ. Старается, сучка, облизывает, а потом берет полностью. Тихо постанывая, извиваясь на кровати, хотя я еще вообще к нему не прикасался. В этот раз я не переживал, что ему может быть больно. Конченная с кем-то другим смазка засела в башке, как гвоздь. Наверное, ему вообще не может быть больно, если только совсем на сухую, и сразу, не растягивая. Но я решил не рисковать настолько, чтобы себе хуже не сделать. Я целовал мягкие губы, стараясь глубже засунуть язык ему в рот, одновременно растирая пальцем уже влажную головку его члена. Цвен, обхватив меня ногами, прижимался ближе, и его приглушённые стоны доводили до безумия. Вскрыв тюбик смазки, я выдавил гель на пальцы, вставив сразу оба на половину. Рихард негромко вскрикнул, но сжав зубы, шире развел бедра, расслабляясь от проникновения.  — Животное. — прошипел он, уже довольно постанывая. Я разгонялся, засовывая резче пальцы, и этот шлюшонок трахал обхватившую его хуй руку. Отпустив Цвена на пару секунд, я прямо из тюбика надавил смазку в уже достаточно растянутую дырку, и, придерживая свой член, вошёл глубоко, насколько смог. Рихард снова вскрикнул сквозь зубы.  — Двигайся, сучка. — я замер, позволяя ему самому дальше насаживаться. Походу, для него это не было чем-то новым. И, упираясь в изголовье кровати примотанными ремнем к перекладине руками, он начал постепенно прижиматься ко мне, пропуская глубже. Член входил уже полностью, и я, ощущая, как туго сжимаются мышцы внутри, крепко обхватывая мою плоть, вцепился в его бедра, всунув до основания. Я смотрел на эту маленькую блядь и не мог оторвать взгляд. Цвен, покусывая губы, довольно улыбался, искоса поглядывая на меня. Толкался навстречу, извиваясь в моих руках. Я был просто прикован к его мертвым глазам, и мне хотелось его ещё больше, хотелось трахнуть еще глубже и жёстче, чтобы у него навсегда пропало желание трахаться с кем-то другим.  — Животное. — шепотом повторял Цвен, когда я просто натягивал его на свой член, с каждым разом все резче, уже сбивчиво, переставая контролировать себя. Запрокинув голову, он громче стонал, настолько возбуждающе, что я еле сдерживался. Я отвязал ремень, освободив его руки. Ему хватило всего несколько секунд, чтобы кончить. Белые капли брызнули ему на грудь, и, стерев с головки остатки спермы он, нагло улыбаясь, прикоснулся мокрыми пальцами к моим губам.  — Ну давай, ты же хочешь. — вызывающе заигрывал он. Я терялся от его взгляда, а от блядской натуры этого засранца, казалось, что сейчас напрочь растеряю остатки рассудка. Он нежно водил по губам кончиками пальцев. Я просто уже не мог сопротивляться, взяв в рот.  — Блять, Тилль, мне никогда и ни с кем не было так… — Цвен двигался, сбивая меня с ритма и я не сдержался. Выплеснувшись в его резко сжавшуюся жопку, я все никак не мог прийти в себя от его слов.  — Пиздец, наснимали эстетики. — хихикнул Цвен, просматривая отснятые кадры. — Может, не будем нихрена удалять, вдруг пригодится. А на конкурс отдельно выберем.  — Передергивать будешь? — усмехнулся я, лежа рядом с подкуренной сигаретой и смотрел, как кольца дыма медленно рассеиваются среди танцующих по стенам комнаты теням от проектора.  — Ну, а вдруг. — отозвался он, засмотревшись на особо заинтересовавший его снимок. — Я же не всегда буду у тебя жить. Вернусь домой, когда родители приедут. А так хоть воспоминания останутся. Походу, обо всех своих клиентах память хранит. — мелькнуло в голове, но я промолчал. Те его слова как-то глупо засели в душу, и я, повернувшись к нему, некоторое время раздумывал, стоит ли интересоваться об этом вообще, или то был лишь очередной эмоциональный порыв.  — Цвен. — позвав его, я все же решился спросить. Он быстро глянул на меня, но, походу, по моему выражению понял, что я хочу сказать что-то важное. И, отложив планшет, немного склонил голову. Его прежние, обычные, живые глаза смотрели с явным интересом.  — То, что ты сказал, что тебе ни с кем так не было-правда? — с трудом пересилив себя, выдал я на одном дыхании. Рихард, пряча улыбку, отвернулся в сторону, мучая меня секундами ожидания ответа. Хотя я уже знал, выучив за эти месяцы его поведение. И, если Цвен старается скрыть эмоцию, — она, действительно, искренняя.  — Ну, правда. — тихо отозвался он, и, резко повернувшись, с язвительной ухмылкой добавил. — С таким животным у меня в первый раз. Завалившись на кровать, Цвен закатился со смеху. И я, резко набросив на Рихарда плед, замотал в него с головой, прижимая к себе вырывающегося готенка.