***
Сломанный диван внес небольшие изменения в нашу жизнь. Теперь Цвен, по ночам, дожидаясь в своей комнате, когда я усну, спускался в гостиную и забирался ко мне под плед. Он осторожно укладывался рядом, прижимаясь ко мне, и засыпал. Бывало, что я просыпался от этого и на вопрос, почему он здесь, готенок постоянно отмазывался отговоркой, что наверху холодно. И хотя я знал, что это не так, больше не прогонял его. Но иногда, вымотавшись на работе до потери сознания, я настолько крепко спал, что не чувствовал его появления. И, только продрав на утро глаза, обнаруживал это недоразумение в своей постели. Я не будил его. В школу он вставал намного позже меня, и поэтому я так и оставлял его на диване. Однажды, вернувшись чуть раньше с работы, я застал дома фрау Зальцберг. Она еще не успела уйти. Цвен сидел в своей комнате, и Эмма, накрывая на стол, подозвала меня к себе. — Я конечно, не знаю, стоит ли мне это говорить. — тихо сказала она, изредка поглядывая в сторону лестницы. — Но, наверное, Вы должны об этом знать. Я не особо понимал, о чем идёт речь, но судя по выражению ее лица, это было что-то серьезное. Присев за стол, я дал понять, что внимательно слушаю. — Цвен очень странно себя ведет. — продолжала Эмма. — Я прихожу к Вам очень рано, когда он еще спит. Так вот, последнее время, я постоянно вижу, что Рихард, когда Вы уходите, перебирается на Ваш диван и спит там. Может, в этом и нет ничего особенного, но мне кажется, что ему просто не хватает заботы, и он очень сильно к Вам привязался. Я делал вид, что все именно так, как она говорит, и что я даже не догадываюсь о том, чем занимается Цвен в мое отсутствие. — Знаете, такое бывает, когда дети приходят в спальню к родителям из-за кошмаров, или просто, чтобы не чувствовать себя одиноко. — фрау Зальцберг снова посмотрела на лестницу и, убедившись, что все спокойно, продолжила. — Только он не может себе этого позволить, и приходит, когда Вас уже нет, на Ваше место. Наверное, старается, стать к Вам чуть ближе. — Хорошо. Я поговорю с ним. — я уже не выдержал, меня тупо начало распирать от смеха. И, по быстрому ретировавшись, я скрылся в ванной. Конечно, я не стал ничего говорить Цвену, тем более, что меня совсем не напрягало то, что теперь он спал на диване. Именно спал, и ничего больше. Мне нравилось ощущать его рядом и, иногда, проснувшись ночью, неожиданно застать спрятавшимся с головой под плед.***
Собираясь утром на работу, я, как всегда метался то в гостиную, то на кухню. Я никак не мог заставить себя собираться с вечера, поэтому подобный кипиш был обычным явлением. Проторчав минут десять в ванной, и закончив приводить себя в относительный порядок, — просто, чтобы коллеги не шарахались в стороны от моего помятого вида, я в одних джинсах быстро поднялся в кабинет, собрав все необходимые документы. Сбежав вниз по лестнице, схватил висевшую на спинке кресла рубашку и, в следующую секунду, оказавшись на кухне, уже заваривал кофе, дымя первой за сегодня сигаретой. Походу, именно весь этот шум и заставил Цвена подняться раньше времени. Хотя обычно он, не обращая никакого внимания на грохот и мои маты, спал убитым сном. Рихард, потягиваясь, с заспанным видом, прошел на кухню. И, остановившись возле стола, некоторое время молча наблюдал за мной. — Тилль, мне деньги нужны. Не много. — едва заметно улыбнувшись, сказал он. — На новый ремень. Я в этот момент застегивал пуговицы на рубашке, и руки были заняты. — В кармане возьми. — с зажатой в зубах сигареты вовремя не стряхнутый пепел упал на пол. Цвен, аккуратно запустив руку в карман джинсов, вытянул деньги и, взяв сотку, засунул остальные обратно. — Блять, твой ремень из человеческой кожи что ли? — допивая за это время уже успевший остыть кофе, спросил я. — Откуда такая цена? — Не совсем. — усмехнулся готенок. — И для такого ремня это совсем не дорого. Сам увидишь. Выяснять подробности мне уже было некогда и, я, оставив окурок дотлевать в пепельнице, вышел в прихожую. — Я тебе потом отдам. — крикнул из гостиной Цвен, заново устраиваясь поудобнее на диване. Быстро обувшись и накинув куртку, я глянул на него из-за угла. Рихард, уже укрывшись пледом, помахал мне рукой. — Себя. — усмехнулся я в ответ на его слова. Рабочий день ничем не отличался от всех остальных. Новый завал, постоянные звонки, нежданные визиты коллег в мой кабинет заставляли забыть о том, что у меня вообще может быть какая-то другая жизнь. Я снова задерживался. Два других отдела уже разошлись по домам, а я по-прежнему сидел, уставившись в монитор ноутбука, с полной пепельницей окурков и разбросанными по всему столу папками. Под вечер из головы вылетело абсолютно все, что не было связано с работой: — и новый ремень Цвена; и то, что я дал ему деньги; и сам готенок. Возвращаясь обратно, я думал только о том, как бы поскорее добраться до дома. Свет, как обычно, горел только на кухне. Рихард сидел в кресле и из-за спинки я видел только его немного потрепанные волосы. Походу, уже уснул. Я тихо разделся в прихожей и направился в ванную, стараясь не разбудить его своим появлением. — Я уже решил, что ты на работе ночевать останешься. — неожиданно хихикнул он. Я повернулся, собираясь уже что-то ответить, но мысль моментально вылетела из головы. Цвен, нарядившись в мою белую выходную рубашку, с игривым блеском в глазах наблюдал за мной. — Ты нахрена это надел? — конечно, это не было поводом орать на него, но даже я сам никогда не носил ее дома. Она висела в шкафу для особых случаев. Хотя, в последнее время, их в моей жизни почти не было, если не брать во внимание корпоративы. — Я думал, тебе понравится. — пожав плечами отозвался Рихард, и, поднявшись, приблизился ко мне всего на шаг, остановившись в стороне. Я замер, молча уставившись на готенка. Рубашка, явно, была ему большая и почти до середины бедра прикрывала голые ноги, и, как я уже догадался, под ней на нем вообще ничего не было. На щиколотках- надеты кожаные браслеты, такие же- на запястьях. Рукава Цвен закатал по локоть, походу, чтобы совсем не утонуть. Видимо, такой реакции с моей стороны он и дожидался и, заманчиво улыбнувшись, выставил одну ногу вперед, немного подняв край рубашки. И только теперь я заметил на его бедре несколько затянутых ремешков. Я на какой-то момент потерялся, и от возникшего интереса, и от начинающейся эрекции. — Ближе подойди. — сглотнув, я подозвал его к себе. Цвен, будто мгновение раздумывая, медленно подошел, почти вплотную, и не сводя с меня глаз, закусил губу. Проведя рукой ему по бедру, я, чуть выше задрав рубашку, ощупывал кожаные ремешки, плотно затянутые на его ногах. Каждый из них крепился на металлическое кольцо к одному боковому, поднимающемуся вверх и скрывающемуся под тонкой тканью. Рубашка, застегнутая всего на три пуговицы, позволяла спокойно распахнуть низ и посмотреть, как это все вообще смотрится на готенке. Но, как только я попытался это сделать, Цвен резко дернулся и отступил на шаг, наигранно засмущавшись, отвел глаза. Это заводило только еще сильнее. Поймав за руку, я подвел его к креслу и, присев, усадил к себе на колени. От конкретного стояка в джинсах стало тесно. Конечно, мне хотелось как можно быстрее загнуть его в нужную позу. Но я понимал, что он хочет поиграть, и я просто не мог отказаться от его игры. И я снова продолжил начатое, ощупывая и поглаживая, подцепляя ремешки пальцами. Цвен, приобняв меня за шею, замер, лишь учащенно дыша. Еще не забравшись полностью ему под рубашку, я заметил, как топорщится тонкая ткань. И, просунув руку между его бедер, я сжал чуть сильнее. Рихард шумно выдохнул, наблюдая за моими действиями. Я поднимался все выше и, наконец, задрав рубашку, коснулся пальцами головки возбужденного члена. Смазка легко растиралась пальцами, и Цвен чуть слышно постанывал, вцепляясь мне в волосы. Точно такие же ремешки были и на другой ноге. Я уже не смог преодолеть мучивший все это время интерес, что там еще скрыто от глаз. Расстегнув пуговицы, я распахнул рубашку. Боковые ремешки крепились на такие же металлические кольца к основному, широкому ремню, затянутому на талии Рихарда, но помимо него, еще три, немного тоньше располагались чуть ниже. — Это ты про этот ремень говорил? — глянув на Цвена, я всего на секунду поймал тут же ускользнувший взгляд. Готенок всем своим видом показывал, что типа стесняется. Пускай, и театрально, но это было необычно, и цепляло. Он молча кивнул, и я, взяв его за подбородок, повернул к себе лицом. Цвен улыбался, стараясь сделать это как можно мягче, и не так вызывающе, как обычно. Но это плохо получалось, — улыбка, насквозь пропитанная пошлостью, все же выдавала его натуру. Он провел языком по моим губам, потом еще раз, немного прикусывая и, перекинув одну ногу через мои, уселся верхом, развернувшись ко мне спиной. Рубашка немного сползла, оголяя плечо, и Цвен, прогнув поясницу, вплотную прижимаясь к ощущаемому через джинсы стояку, начал медленно двигаться. Походу, на этот раз он решил окончательно свести меня с ума. Хотелось уже избавиться от одежды, но я просто не мог прервать процесс, даже сквозь ткань чувствуя прикосновения горячего тела. Откинувшись назад, готенок взял мою руку и опустил на свой член. — Давай, поиграй со мной. — шепнул он, запрокинув голову, и мокрые губки несильно сжали мочку уха. Рихард толкался мне в ладонь, скользя по собственной смазке, входя в ритм своих движений. Я целовал его искусанные губы, шею, открытую часть плеча, стягивая свободной рукой ремни на его бедре и заставляя чуть шире раздвинуть ноги. Цвен уже вовсю стонал, изгибаясь и подставляя задницу, и я, задрав снизу ткань рубашки, мог наблюдать за движениями его самой притягательной части тела, перетянутой черными кожаными полосками ремешков. И, если бы все это продолжалось еще какое-то короткое время, то я, наверное, кончил бы прямо в трусы. Ощущая, как напрягается его член, я понимал, что он так тоже долго не выдержит, и мне совсем не хотелось, чтобы игра так быстро закончилась. Шлепнув по наполовину скрываемой от глаз заднице, я столкнул его с себя. Цвен встал, глянув на меня через плечо. — Что-то не так? — издевательская улыбка, и снова-наигранное театральное разочарование в глазах. Рихард прекрасно понимал, что именно не так- что в отличие от него самого, на мне до сих пор еще была одежда, а он всеми своими действиями доводил меня до крайней стадии безумия, до последней черты, ступив за которую, я бы уже просто не сдержался. Еще сидя в кресле, я быстро избавился от джинсов, но в этот же момент проклял сегодняшнее утро, когда тоже надел рубашку, которую теперь придется расстегивать и терять время. Сраные пуговицы с трудом поддавались в спешке расстегивающим их пальцам. И Цвен, стоя в шаге от меня, наблюдая за всеми этими мучениями, тихо посмеивался. Оставалась всего одна, последняя, и я, так и не справившись с ней, просто оторвал. — Мог бы и с остальными также сделать. — усмехнулся Рихард, но я, резко поднявшись, поймал его и притянул к себе. Сжимая через ремни упругие ягодицы, я не мог оторваться от его поблескивающих в полумраке глаз. Готенок старательно пытался играть роль пойманной жертвы, согласной на все, лишь бы ее отпустили. Он неумело прятал взгляд и от природы блядскую улыбку, и, как бы не пытался выглядеть правильным и невинным, я бы никогда не поверил в это, даже совсем не зная его. Но, несмотря на всю неубедительность, это выглядело очень притягательно, и на этот раз я решил на время забыть обо всем, и представить, что он, действительно такой, каким хочет сейчас казаться. Завалив Цвена на диван, я, продолжал целовать его в губы, одновременно поглаживая и сжимая обхватывающие меня бедра. И он, закинув за голову руки в широких кожаных браслетах, извиваясь, терся об меня, размазывая сочащуюся смазку по коже. Резко отстранившись, я присел между его ног, и закинув одну, в таком же широком браслете на щиколотке, себе на плечо, провел рукой по бедру, цепляя ремни. Готенок, заманчиво прикусив палец, наблюдал за мной. Полностью распахнувшаяся рубашка больше не скрывала идеальную фигуру, а новый предмет гардероба только еще больше подчеркивал безупречность форм, особенно нижней части. И я, впервые решившись с ним на такое, сначала осторожно поцеловал его в колено, постепенно спускаясь вниз, сжимал губами горячую кожу, ощущая, как от моих прикосновений напрягаются мышцы. Цвен, в ожидании продолжения, упираясь мне в плечо, немного отвел ногу в сторону. Я целовал каждый сантиметр его тела, и, добравшись до ремешков, слегка прикусывал плоть в открытых местах. Готенок, приподнявшись на локтях, еще с большим интересом уставился на меня и, по привычке запустив пальцы в волосы, гладил по голове. Едва заметная улыбка и вздрагивания, каждый раз, когда я чуть сильнее сжимал зубы, возбуждали, и от этого слегка кружилась голова, как от самой первой в жизни сигареты. Мне не хотелось начинать все слишком быстро, и я растягивал минуты, мучая и себя, и Рихарда. Поэтому до последнего не прикасался к его члену, чтобы не стереть то, чего сейчас как-то до безумия хотелось самому попробовать. Поднявшись чуть выше, я провел языком по его животу, насколько это позволяли сделать ремни. Цвен, отрывисто дыша, на мгновение замирал от каждого прикосновения. Походу, это было самое настоящее испытание для нас обоих, -дождаться того самого момента. Придерживая его член у основания, я осторожно слизнул с головки капельку смазки и, обхватив губами, медленно втянул в себя и снова выпустил. — Тилль, это так горячо… — готенок глубоко вздохнул и я, не дав ему договорить, повторил то же самое, слыша, как вздох переходит в тихое постанывание. У меня уже был подобный опыт с Паулем, но за это время я успел отвыкнуть от подобного, и теперь приходилось заново вспоминать. Я постепенно пытался взять глубже, стараясь не отвлекаться на ощущения в горле от проникающей головки. Хотя, это было даже приятно, — реакция Цвена на то, что я делаю, заводила и самого. Его пальцы, намертво вцепившиеся в волосы, то оттягивали мою голову назад, то резко прижимали ближе. Он двигался, подбирая нужный темп, впихивал мне в рот. — Блять. — шепнул Рихард, в очередной раз достав до горла. — Я не знал, что ты так можешь. Решив воспользоваться его подходящим положением, я, взяв его за бедра, развел ноги чуть шире и провел пальцем по промежности, остановившись у прохода. От стекающей слюны, там было достаточно мокро, и я аккуратно ввел палец, проникнув только наполовину. Не выпуская изо рта член Цвена, и нащупав уплотнение простаты, я уже через пару минут понял, что он так долго не продержится. Мне становилось все труднее от нарастающего напряжения. Казалось, что яйца вообще не выдержат, и лопнут, или отвалятся. Но готенок и сам, походу, уже наигравшись, и не в состоянии долго контролировать себя, вытащил из-под подушки знакомый тюбик. Заранее готовился.-я едва заметно улыбнулся собственным мыслям. Отпустив эту недожертву извращенных фантазий, я размазал гель по члену. Но Рихард, все еще продолжая играть свою не особо подходящую ему роль, немного отодвинулся от меня, -просто переместился чуть выше и сдвинул ноги. Взяв слабо сопротивляющееся чудо за широкий ремень на талии, я резко притянул к себе и, раздвинув его колени в стороны, выдавил смазку на немного подрастянутую жопку. Теперь можно было уже не проявлять столько нежности и я, стараясь ускорить процесс, впихнул ему два пальца. Цвен зашипел, хватаясь за плед и, закусив губу, сам стал толкаться навстречу. — Можешь так не стараться. — вызывающе улыбнулся он, пряча свои блядские глаза под черными густыми ресницами. — Давай сразу. Глупо было отказываться от предложенного. Освободив его задницу от пальцев, я достаточно быстро вставил головку и, вцепившись в стягивающие его бедра ремни, притянул к себе, насаживая глубже. Медленно, но в одно движение. Рихард зажимался, но не сильно, шумно дышал, стиснув зубы, пока я не вошел полностью. Больше я не останавливался, — меня уже до этого пару раз в неподходящий момент чуть не настигла разрядка, и мучить себя дальше я бы просто не смог. Взявшись за ремешки, трахать готенка получалось даже резче и глубже. Он, вцепившись в плед, извивался и стонал так, как, наверное, не умеет ни одна шлюха. Передергивая, Цвен неотрывно смотрел на меня, напоказ облизывая губки. Ощущая, как обжигающее тепло подступает ближе, заставляя сбиваться, я еще несколько раз толкнулся внутрь и, резко натянув его жопку на уже пульсирующий член, не выпускал, пока чувствовал, как сжимаются мышцы прохода, обхватывая хуй и выдавливая все до последней капли. Цвен обкончал живот себе, мне, и уже измятую после всего рубашку. — Нормально встретил. — затянувшись сигаретой, я, так и не одевшись, лежал, приходя в себя. — Ты мне даже пожрать не дал. Рихард, стоя перед зеркалом, расстегивал многочисленные ремешки, и, наконец, сбросив свою портупею на пол, забрался ко мне на диван. — Но это же поправимо. — едва заметно улыбнувшись, он улегся рядом, гладя меня по животу. — Там все готово, только уже остыло. — Это на кухню надо идти, а я подняться не в состоянии. — стряхнув пепел, я искоса глянул на Цвена. — Типа намекаешь, чтобы я тебе сюда все принес? — ехидно усмехнулся он и, убрав руку, приподнялся, внимательно уставившись мне в глаза. — Но ты же понимаешь, что это тоже услуга, и за нее тоже надо платить. У нас ведь такие правила? — Сука. — выдохнув колечко дыма, я несильно толкнул его в плечо. Жрать, действительно, очень хотелось, но вставать-нет. — Ладно. — немного подумав, я решил для начала выяснить, что именно готенок от меня потребует, а потом уже будет видно, -соглашаться, или ложиться спать голодным. — Чего ты хочешь? Цвен, окинув меня своим привычным надменным взглядом, издевательски заулыбался. Походу, задумал какую-нибудь херню, типа выбежать голым на улицу, или еще что в этом духе.— я уже приготовился услышать самую большую глупость, какая только может прийти в голову. — Завтра вечером поедешь вместе со мной в клуб. — вдруг выдал Рихард. Такого я от него никак не ожидал. — Нахрена? — я даже как-то растерялся от его желания и чуть не уронил пепел на плед. — За порошком. — снова завалившись рядом, ответил он. — И потом, ты ведь не хочешь, чтобы меня щупали и трогали, а с тобой ко мне теперь уже точно никто не подойдет. В его предложении не было ничего такого, чтобы не согласиться, и, в принципе, мне и самому будет спокойнее. — Уговорил, поедем. Завтра заберу тебя после работы. — затушив окурок, я снова толкнул Цвена. — Жрать неси. Он, поднялся, привлекая внимание своей идеальной упругой задницей и, повернувшись ко мне с довольной улыбкой, сказал: — Знаешь, Тилль, а я ценю наши отношения, потому что они основаны на чистейшем эгоизме, а такая связь длится вечно…