Зависимость

Вчерашний разговор насчет подарка напрочь вылетел из головы. Окунувшись в свое обычное болото отчетов и невменяемых коллег, я за весь день ни разу не вспомнил, что пообещал Цвену. И, возвращаясь домой, я думал только как поскорее добраться до душа, упасть на диван и забыться хотя бы на несколько часов. Мелкий дождь, зарядивший с самого утра, под вечер совсем разошелся и теперь лил, как из ведра. Дворники не успевали разгонять с лобового стекла непрекращающиеся потоки воды, лишь на короткое мгновение открывая обзор. Дождь снова затягивал стекло свинцовой жидкой пленкой, лишая видимости. И все вокруг выглядело, как поплывшая акварельная картина, на которую периодически попадали яркие брызги светящихся вывесок, светофоров, огней фар, но через какое-то время они также растекались и блекли. Очередная пробка на дороге не радовала еще больше сегодняшней погоды. Вообще, я любил гулять под дождем, когда всех прохожих, будто смывало, и улицы становились пустынными и тихими; любил сидеть на террасе, наблюдая, как с крыши стекают тонкие струйки; или, стоя на кухне возле окна, слушать стучание капель по подоконнику. Но только не сейчас, на полпути домой, после целого рабочего дня. Открыв бардачок, я достал из пачки последнюю сигарету. Блять, еще и сигареты закончились, как всегда вовремя. Придется идти в магазин.— затянувшись никотином, я начал вспоминать, где здесь находится самый ближайший…и вспомнил…про свое обещание. Идея насчет того, что подарить Цвену пришла вообще неожиданно. Точнее, я еще не знал, что именно это будет, но знал, где искать. Только через полчаса оказавшись возле нужного места, я свернул к обочине. Вглядываясь через стекло в размытые очертания улицы, я до последнего надеялся, что не опоздал, и что ларек еще работает. Яркий свет в витрине был тому доказательством. Решив, что сначала лучше зайти туда, пока он не закрылся, а потом уже за сигаретами, я вышел из машины и быстро направился через дорогу. Несмотря на то, что мне удалось всего за несколько секунд добежать до заветного магазина, впечатление складывалось такое, что я попал под незапланированный душ. Я открыл дверь, побеспокоив висящий над ней маленький колокольчик, и прошел внутрь.  — Guten Abend. — все та же, уже знакомая девушка поднялась из-за прилавка и очень мило улыбнулась. — А я Вас помню. Вы на Рождество музыкальную шкатулку покупали.  — Ну, да. — отозвался я, и опомнившись, добавил. — Guten Abend.  — И как, Вашему парню… — она осеклась, пряча улыбку. — Ему понравилось? Я молча кивнул в ответ, оглядывая весь разнообразный ассортимент. Я еще в прошлый раз заметил, что товары здесь не совсем обычные, и можно было подобрать что-то этому ненормальному готенку. Но антиквариат, сувениры и все прочее подобное, что могло бы его заинтересовать, не выставлялось на всеобщее обозрение, а пылилось где-то по углам.  — Помочь с выбором? — осведомилась девушка, по-прежнему улыбаясь. — Вы на день рождения подарок выбираете, или просто так, без повода?  — С поводом. — я решил, что если уж она обо всем догадывается, то и скрывать что-то смысла не было. — Нужно что-нибудь на память. Только что-то нестандартное.  — Сувенир? — быстро сообразив, эта миловидная особа уже начала выставлять на прилавок какие-то ретро-статуэтки. Но меня не очень заинтересовал предложенный товар.  — Не то? — сходу сообразила она, заметив мой блуждающий по полкам взгляд.  — Нет. — я чуть заметно усмехнулся. — Есть что-нибудь, что покупают очень редко, или вообще не берут? Она на мгновение задумалась.  — Есть, но не думаю, что Вашему…парню. — очередная смущенная улыбка заставила ее отвернуться в сторону. — Не думаю, что ему такое понравится, тем более, на память. Сняв с одной из полок несколько больших мягких игрушек, она достала картонную коробку.  — Слишком уж мрачно, а на память принято дарить что-то светлое и радостное…  — Он гот. Ему понравится. — прервав на полуслове, я так и не дал ей договорить. Девушка немного удивленно посмотрела на меня. Мало того, что пидор, так еще и гот.-отчетливо читалось в глазах, но вида она так и не подала, и, открыв коробку, вытащила оттуда небольшую черную подушку в виде сердца.  — Все цветные разобрали, а эта вот последняя осталась. — сказала она. Я не знал, будет ли это в тему? Все-таки, подарить Цвену сердце было как-то неправильно, но меня, скорее всего зацепило то, что оно оказалось черным.  — Как раз, то, что нужно. — я уже собрался рассчитаться, но девушка меня опередила.  — Ну, в таком случае, я вам могу еще кое-что посоветовать. Не так шикарно, конечно, но все-таки знак внимания. — и вскоре передо мной на витрине лежал брелок, тоже в виде черного сердца. — Подушка же не всегда будет рядом, а брелок можно везде брать с собой. Приятный голос явно располагал, ненавязчиво впаривая даже то, что я бы и не стал брать.  — Вам упаковать? — поинтересовалась девушка, по прежнему с интересом разглядывая меня. Походу, не так уж и часто ей приходилось сталкиваться с подобными покупателями.  — Vielen Dank. Das ist nicht nötig. — отозвался я, засунув брелок в карман, а подушку спрятав под куртку, чтобы не намочило дождем.  — Auf Wiedersehen. — девушка мило улыбнулась на прощание. — Вашему парню очень повезло. Я обернулся, на секунду задержавшись в пороге:  — Mir auch. На кухне горел свет. Я еще некоторое время сидел в машине, наблюдая, как Цвен, в своих домашних, наполовину расстегнутых джинсах расставляет на столе посуду. Походу, забыл задернуть шторы, и с улицы это все выглядело, как немое кино. Он не знал, когда я вернусь сегодня. Но все-равно ждал и ждет…засранец. Осторожно приоткрыв дверь в прихожей, я зашел очень тихо, стараясь, чтобы он не услышал. Но это было бесполезно. Я только разулся и, повернувшись к вешалке, начал расстегивать куртку, придерживая подушку, чтобы она не вывалилась.  — Погоду только испортил. — послышался из-за спины наиграно-недовольный голос Рихарда. — Че так рано приперся? Я даже не успел поляну накрыть. Мне совсем не хотелось, чтобы он сейчас увидел подарок. Хотя я еще даже и не представлял, как грамотно ему это все вручить, но явно без его помощи. Конечно, сначала была идея тупо швырнуть ему эту подушку, как деньги, типа заработал. Но потом я все-таки передумал. Хотелось и порадовать, и позлить. Мне нравилось, когда он злился: или, возвращаясь к своей естественной сущности- не разговаривал со мной, делая вид, что вообще меня не замечает, бросив только надменный взгляд, с гордым видом забирался в кресло и выжидал, что я первым должен заговорить; или наоборот, -несдержанно, выпуская пубертатную агрессию, с воплями и со своими излюбленными фразами. Просто нравилось доводить его до такого состояния. Он бесился, а мне было весело.  — А ты че сюда приперся? — не поворачиваясь отозвался я. — Затрахал уже. Не успел домой зайти, -ты уже под ногами путаешься. Ты же чем-то на кухне был занят, вот и вали отсюда. Я знал, что это подействует. Реакция на мои слова была моментальной.  — Да пошел ты, блять. — прошипел Цвен, и в этот же момент что-то пролетело в сантиметре от моей головы и, ударившись о стену, со звоном упало на пол. Повесив куртку на вешалку, я поднял брошенную в меня ложку. Готенок пулей вылетел из прихожей и уселся в кресло, уткнувшись в планшет.  — Бесишь. Ненавижу. — он едва не срывался на крик, но так и не отрывался от планшета. — Ненавижу тебя и твой дом. Даже не верится, что я скоро свалю отсюда, и никогда больше не увижу все это. Я прошел в гостиную и остановился позади него, держа в руках подушку.  — Никогда? — переспросил я, подойдя чуть ближе.  — То, что я соглашусь когда-нибудь сюда вернуться, для меня реально ровно настолько, как и выпить яблочный сок. — оставив, наконец, планшет в покое, он обхватил себя руками и вжался в спинку кресла. Искусав до крови щеку, я еле сдерживал смех.  — Зачем же такие жертвы?. — зная, что Цвен все-равно меня не видит, я улыбнулся. — И это тебе на память, чтобы не забывал, куда не возвращаться. Сунув подушку Рихарду, я, наконец, смог спокойно добраться до ванной. Я даже не видел его реакцию на подарок. Главное, что я сдержал обещание, а дальше уже пусть сам распоряжается им, как хочет. Простояв несколько минут под теплым душем, постепенно избавляющим от накопившейся за день усталости, я выключил воду, прислушиваясь к звукам за дверью. Но в доме стояла мертвая тишина. Походу, сегодня, я действительно, малость перегнул. И, скорее всего, Цвен убежал в комнату, или вообще, быстро собравшись, в очередной раз свалил в свой клуб. Напоследок глянув на себя в зеркало, я убрал падающие на лицо мокрые волосы, и, натянув спортивные штаны, открыл дверь в полумрак гостиной. Рихард так и сидел в кресле, держа в руках черное сердце и, стоило мне только выйти, он, подняв немного опухшие глаза, уставился на меня. Но теперь взгляд был каким-то затравленным и неуверенным.  — Ты есть будешь? — тихо спросил Цвен.  — Буду. Ты же старался. — отозвался я с полным безразличием. Все, что было им сказано, меня абсолютно никак не зацепило. Я уже привык к подобным проявлениям его характера, тем более, что сам специально спровоцировал готенка. Но я уже точно знал, что сейчас ему очень стремно. Жалеть его, или объяснять свой поступок я не собирался. Пускай немного помучается и осознает, в чем он был неправ. За ужином Рихард молчал, стараясь не смотреть в мою сторону. И, также молча помыв посуду и убрав все со стола, он ушел наверх в свою комнату, захватив подушку. Лежа на диване, и поставив рядом пепельницу, я наблюдал, как в приглушенном освещении торшера медленно тают сизоватые рваные колечки дыма. Время приближалось к полуночи, а Цвен по-прежнему не выходил. Походу, сегодня мне придется спать одному. Затушив окурок, я уже собирался погасить свет, но решил повременить с этим, услышав скрип открывающейся двери на втором этаже и тихие шаги по лестнице. Рихард спустился в гостиную и остановился напротив, сжимая в руках подушку.  — Verzeih mir. — опустив глаза, почти неслышно произнес он. Я молча смотрел на него, снова пряча улыбку. Все-таки, несмотря на свой беспонтовый характер, Цвен смог перешагнуть через себя. Отодвинувшись в сторону и откинув плед, я подозвал его, уступая место. Рихард лег рядом, продолжая обнимать сердце, и, повернувшись ко мне, уткнулся лбом в плечо.

***

Я долго не мог уснуть и лежал, тупо уставившись в потолок. Состоявшийся вечером телефонный разговор застал врасплох. Не то, чтобы для меня он был неожиданным. Я знал, что рано, или поздно это случится. Родители Цвена обещали вернуться на следующей неделе, а это значило, что во всей нашей истории скоро будет поставлена точка. Я очень поздно приехал домой и Рихард уснул, так и не дождавшись меня. Я даже не знал, в курсе ли он, что скоро переедет обратно к себе. Как я ни старался не думать об этом, мысли не давали покоя. И поняв, что спать мне этой ночью, походу, не придется, я осторожно поднялся, чтобы не разбудить Цвена, оделся и, захватив из холодильника бутылку коньяка, вышел на террасу. Весенний ночной воздух приятно обдавал прохладой, пробуждая какие-то неопределенные чувства. Если бы не этот звонок, то я бы сейчас просто кайфовал от всей окружающей атмосферы, но вместо этого весеннее тепло нагоняло тоску, заставляя сжиматься сердце. Все так глупо получилось. Никогда бы и представить не мог, что настолько привяжусь к этому ненормальному готенку. Чем, блять, вообще думал, когда только начал замечать за собой, что испытываю к нему интерес? Надо было остановиться еще тогда, после первого раза, и не запускать все так далеко. Я уже давно признался себе, что у меня зависимость, причем, конкретная от того засранца, который сейчас спокойно спит на моем диване, завернувшись в мой плед… Высший сорт героина, самый чистый кайф и стопроцентное привыкание. Конечно, я подсел. И теперь, когда я лишусь этого, мне придется перекумаривать, с дикими ломками и отходняками. Мне уже приходилось соскакивать, еще по молодости, но тогда это был порошок, а теперь- человек. Никогда еще раньше в моей жизни не было ничего подобного. Ни одни отношения не вызывали столько эмоций и привязанности, и расставался я всегда достаточно легко, иногда даже радуясь, что все закончилось и, наконец, можно было снять с себя груз ответственности. Но не сейчас, не в этой ситуации. Засунув руку в карман куртки в поисках сигарет, я наткнулся на тот брелок, который так и не отдал Цвену. Просто забыл про него в тот вечер. Отхлебнув из бутылки, и затянувшись сигаретой, я уставился в ночное небо, даже не представляя, что делать дальше. Как окончательно не свихнуться на предстоящих кумарах? Попробовать отвлечься? Снова затянуть к себе Пауля, хотя бы на время. Но… высший сорт ни с чем не сравним, и навряд ли это поможет, даже если Ландерс переедет ко мне. Дверь на террасу тихо открылась. Цвен, как всегда потрепанный после ночи, еще не совсем проснувшись, подошел слегка покачиваясь, и присел рядом.  — Ты че не спишь? — сонно проговорил он, кутаясь поглубже в плед. — Я уже думал, что ты до сих пор домой не приехал. Сделав пару глотков, я посмотрел на засыпающего прямо на ходу готенка.  — Ты давно с родителями разговаривал? — я решил зайти издалека.  — Позавчера. — немного подумав, отозвался он. — А что? Значит, скорее всего, он пока еще ни о чем не знал. Смысла что-то скрывать от него не было, и я, затянувшись горьким дымом, решился все-таки сообщить новость.  — Они сегодня вечером звонили. На следующей неделе уже приедут. — выдал я на одном дыхании. Цвен некоторое время молча смотрел на меня, и, походу еще не до конца понимал, что происходит. Только когда он полностью пришел в себя, эмоции на его лице начали меняться с бешеной скоростью.  — Это уже точно? — едва ли не шепотом спросил он.  — Точно. Рихард, казалось, вообще потерял связь с реальностью, и, поджав под себя ноги, уставился в одну точку.  — Так что можешь радоваться, скоро ты вернешься домой. — неожиданно сорвалось с языка. — Ты же хотел поскорее отсюда свалить. Во взгляде готенка метались злость, обида, разочарование и тоска, которая и поглотила все прочие эмоции. В этот момент я сам себя ненавидел. Почему меня вообще должны волновать его переживания? И для чего я это все сейчас сказал?  — Кстати, я в тот раз тебе не отдал. — вдруг вспомнив про брелок, я достал его из кармана и протянул Цвену. — Забыл. Это тоже на память. Крепко зажав в кулак маленькое черное сердечко, Рихард поднялся и взял меня за руку.  — Пошли спать. — наклонив голову на бок, он искоса посмотрел на меня. — Я не хочу один ложиться.

***

Подъезжая к дому, я еще издалека заметил приглушенный свет в окне комнаты Цвена и скользящие по занавескам тени проектора. Со второго этажа доносилась музыка-та самая песня призрачного мрачного леса. Походу, Рихард впал в привычную для декадентов меланхолию, и я решил не трогать его и не задавать лишних вопросов. У каждого есть право побыть в одиночестве, если ему это надо. Ужинал я один, тем, что еще днем приготовила фрау Зальцберг. Обычно к вечеру все успевало остыть и Цвен, дожидаясь меня, просто разогревал приготовленное и накрывал на стол. Греть самому, и тем более, заморачиваться с сервировкой желания не было, поэтому я просто вкинулся парой ложек салата и холодной котлетой. Рихард так и не спустился, хотя по любому знал, что я уже дома. Усевшись за пустой стол, я поставил перед собой чистую пепельницу. Музыка продолжала играть не смолкая, но ни шагов, ни каких других звуков из комнаты Цвена не было слышно. Наверное, спит. Или, действительно, не хочет никого видеть. Особенно после моих вчерашних слов. Готенок снова решил показать свою гордость или привлечь к себе внимание. Если честно, то я не особо сейчас понимал, чего конкретно он добивается своим поведением. Со стлевшей почти до середины сигареты пепел только чудом не успел упасть на стол. Задумавшись, я не замечал, что происходит вокруг. Сейчас все мои мысли были заняты только одним, — этим чудом природы, притихшем на втором этаже. И, почему-то вся эта тишина меня уже нисколько не радовала, а лишь все больше начинала напрягать… Только бы не начудил чего с собой. А то в порыве своих неконтролируемых эмоций, мало ли что мог сделать. Не выдержав, и оставив окурок дотлевать на дне пепельницы, я все-таки решил проверить, чем он там занимается. Я не собирался ни лезть к нему, ни разговаривать, ни выяснять, а всего лишь посмотреть, все ли нормально… Остановившись в коридоре, я немного приоткрыл дверь. Комната освещалась только проектором, тени плавно танцевали по стенам и высокие детские голоса из печальной песни будто подгоняли их: то бросали в какие-то невидимые пропасти, то подкидывали вверх. Цвен лежал на кровати, раскинув руки и прикрыв глаза, и что-то тихо шептал. Голоса не было слышно и я только читал по его губам слова песни. Я тихо приблизился и замер, глядя, как завороженный на своего готического принца.  — Здесь света нет, здесь только мрак, Здесь только холод пустоты, Здесь не отступишь ни на шаг, Здесь только ты и твои сны… Рихард еле слышно подпевал, и реальность для него сейчас вообще не существовала. Казалось, что он сам находился там, в этом лесу, среди поющих мертвых детских душ. Я не знаю, сколько бы еще так простоял, но Цвен вдруг приоткрыл глаза и мягко улыбнулся уголками губ.  — Подслушиваешь или подсматриваешь? — усмехнулся он и, приподнявшись на локтях, взглядом пригласил присесть.  — Помечтай. — отозвался я, усевшись рядом. Это все произвело на меня какое-то настолько странное и необъяснимое впечатление, что я до сих пор не мог придти в себя.  — Я уже думал, что ты спишь, ну, или умер. — на этот раз улыбка получилась неискренняя. — Ты же последнее время обычно в гостиной болтаешься…  — Ну да, я тебя не встретил. Просто настроения не было. А ты уже привык к этому? — склонив голову набок, Цвен искоса глянул на меня, и сам ответил на свой вопрос. — К хорошему быстро привыкают. Конечно, привык.— мысли понеслись потоком.- К хорошему, и не совсем. И этот готенок- моя очередная вредная привычка, от которой теперь хрен избавишься.  — Побудешь со мной? — спросил он и, перебравшись ближе, улегся головой мне на колени. И только сейчас я заметил севшие в точку зрачки. Значит, уляпанный, но еще не совсем, если не зависает. Как я сразу не догадался об этом, видя его абсолютно спокойное состояние. Я молча кивнул в ответ.  — У меня есть. Хочешь? — Рихард, протянув руку, нежно гладил меня по щеке.  — А ты уже? — я пропустил мимо его вопрос.  — Мне просто было очень хреново. А снег, ты сам знаешь, убивает все эмоции. — отозвался он. — И теперь я вижу, что все не настолько значимо. Пусть так будет, хотя бы какое-то время. Не знаю, почему, но сейчас у меня не было особого желания вкидываться, хотелось просто побыть с ним рядом, а не тупо залипнуть.  — Кстати, можно я заберу эту сказку с собой? — ловя взглядом танцующие по стенам тени, снова спросил Цвен.  — Проектор? — я смотрел на готенка и меня дико тянуло прикоснуться к нему, но я сдерживался. Сдерживался специально, чтобы дойти до предела, до самого края, когда уже желание станет неконтролируемым.  — Да. — немного подсевшим голосом ответил он. — А я кое-что оставлю тебе взамен. Конечно, с твоей сказкой это не сравнить, но если правильно использовать, то, наверное, тебе понравится. Рихард поднялся и, подойдя к трюмо, выдвинул верхний ящик, достав оттуда какую-то коробку, обклеенную черной блестящей пленкой. И, захватив с собой музыкальную шкатулку, которую я подарил ему на Рождество, присел рядом. Выключив эльфийскую песню на планшете, он открыл шкатулку. Звук был нежным и чистым, а мелодия одновременно успокаивала и нагоняла неудержимую тоску, как отголосок из прошлого о давно забытых чувствах.  — А теперь смотри. — держа коробку, он протянул ее мне. В одной из стенок было вырезано что-то вроде небольшого окна.  — Загляни, не бойся, в глаз тебя точно никто за это не ударит. — тихо усмехнулся Цвен. — Только держать ее нужно так, чтобы с другой стороны был свет, а то ничего не увидишь. Я с недоверием глянул на Рихарда. Походу, какая-нибудь очередная подъебка, но все же решил рискнуть. В коробке было темно, но в противоположной стене тоже оказалось окно, только намного больше первого, и к нему было приклеено стекло. Пока там были различимы только какие-то тени и очертания предметов. Сказочный мир открылся только когда я повернул коробку большим окном в сторону проектора, где было больше света. Тонкие изогнутые веточки, черные перья и маленькие камни, прилепленные ко дну напоминали лес. Такой же мрачный и мертвый, как в той песне. В середине лежало что-то похожее на большую корягу. Коробка и изнутри была обклеена черной пленкой, и на ней тускло поблескивали люминесцентные звезды, некоторые из них-на потолке, некоторые-на стенах, и несколько просто висели в воздухе. Как Цвен сделал это- я уже не мог понять. Этот искусственный лес, и вправду, завораживал, затягивая в нескончаемую сказку, и чистая мелодия музыкальной шкатулки в сочетании со всем этим придавала еще больше загадочности. И я полностью погрузился во всю эту атмосферу легкой меланхолии.  — Нравится? — неожиданно спросил Рихард, оторвав меня от коробки теней.  — Ты как звезды повесил? — это меня больше всего заинтересовало.  — Все очень просто. — забрав у меня коробку, он открыл ее. Звезды висели на тонкой леске, крепящейся к поверхности крышки. Действительно, все было настолько просто: обычные ветки, перья, камни, обломок корня, -по сути мусор, но Цвен и из всего этого сделал свою сказку, оживил музыкой и превратил в маленький мир. Я никак не ожидал от него такого. Конечно, фантазия у готенка была очень развита, но, как я думал, что только в одном направлении…  — Это мой тебе подарок. Будешь потом смотреть, и вспоминать. Ну, если захочешь. — поставив коробку на трюмо, он заманчиво закусил губу. — Знаешь, я хотел еще кое-что тебе предложить. Еще одну игру. Рихард прошелся по комнате, и мой взгляд снова прилип к нему. Черные спортивные штаны, обтягивающие его задницу, немного сползли вниз, но Цвен так и не удосужился их подтянуть.  — Какую? — любуясь его вызывающей походкой, я подложил под спину подушку-сердце и полулежа устроился на его кровати.  — Назовем ее время откровений. — он остановился напротив меня и я, моментально окинув взглядом его фигуру, задержался чуть ниже живота, где под тканью спортивок отчетливо выделялся член. Заметив это, Рихард присел рядом, с едва заметной улыбкой.  — Я ведь скоро вернусь домой, и это последние дни, когда мы видимся. — забравшись рукой мне под футболку, он скользил пальцами по груди. — И я думаю, что теперь мы можем сказать друг другу абсолютно все. Мне стало немного не по себе от предстоящего, и я даже не особо представлял, как это будет выглядеть.  — Но есть определенные правила. — продолжил Цвен, одновременно издеваясь надо мной и, наклонившись ниже, едва касаясь моих губ своими, перешел на шепот. — Все, что мы скажем друг другу, на утро должно быть забыто. Типа, ничего и не было. Меня бросило в жар. Это все было настолько интимно, что даже уже сама обстановка тянула на близость, а тем более подобная игра.  — Но только для этого нам нужно избавиться от эмоций. — шептал готенок, теперь уже на ухо, и его пальчики продолжали нежно ласкать меня, лишая возможности отказаться. — Ты же понимаешь, о чем я говорю? Только совсем немного, чтобы просто высказаться, а не залипать. Согласен? Я не успел ничего ответить. Цвен целовал меня своими мокрыми губками, проникая языком в рот, настойчиво вынуждая согласиться. Я уже начал постепенно сходить с ума от его провокаций. И хрен с этой игрой, главным было продолжение. Отстранившись, Рихард смотрел на меня затуманенными глазами и ждал ответа.  — Если ты обещаешь, что будет интересно. — усмехнулся я, поправляя в штанах быстро оживший член.  — Будет очень интересно. — Цвен поднялся и, глянув на конкретно заметный стояк, развратно улыбнулся. — Обещаю. Взяв с трюмо зеркало, он вернулся обратно. Музыкальная шкатулка, оставленная на кровати, стояла открытая и мелодия все еще играла. Рихард достал из одного отделения пакет с порошком. Скрученная из купюры трубочка лежала в соседнем. Пиздец, подарил игрушку, а он там героин хранит. — я чуть не заржал, но сдержался. Дождавшись, когда я докурю, Цвен убрал пепельницу с кровати. От снега меня малость намотало, но я не залипал. Зато усталость прошла сразу, и стерлись мучившие весь день мысли. От прежнего негатива не осталось следа.  — Начнем? — усевшись верхом мне на ноги, он снова забрался руками под футболку, помогая снять. — Это будет лишним.  — Походу, и все остальное тоже? — мне уже не терпелось поскорее стащить с него штаны.  — Подожди, игра только началась. — Рихард слабо улыбнулся. Его чуть сильнее зацепило, и теперь движения Цвена стали плавными, а прикосновения еще нежнее. Выпрямившись, он сдвинулся чуть выше, прижимаясь задницей к моему члену.  — Можно задавать любые вопросы, ну, или если кто-то из нас захочет сам в чем-то признаться. Главное не забывай, -говорить можно только правду, в этом и смысл. — готенок, усаживаясь поудобнее, слегка потерся об меня. Действие порошка не заставило себя долго ждать. Я все больше успокаивался, окончательно перестав нервничать от предстоящего. Но, все же сделать первый шаг так и не решился.  — Давай ты сам начнешь. — опустив руки ему на бедра, я гладил его, отчетливо прощупывая мышцы.  — Ну, хорошо. Если ты стесняешься. — тихо хихикнул Цвен, и, немного подумав, задал первый вопрос. — Что тебе во мне нравится больше всего? Только честно. Он в ожидании уставился на меня, ерзая своей жопкой по паху. Походу, это была часть игры, и он тем самым пытался помочь мне определиться с выбором, или наоборот- отвлекал, чтобы я не мог сосредоточиться.  — Глаза у тебя красивые. — еще немного теряясь, ответил я. — Ну, и вообще все остальное. Руки перебрались на его задницу, щупая упругие ягодицы.  — Но это особенно. — я закончил фразу уже чуть тише. Голос начинал садиться. Цвен, прогнув поясницу, только еще больше подставил свою привлекательную часть тела. Ощущать его через тонкую ткань штанов и знать, что пока нельзя перейти к дальнейшему, одновременно и возбуждало и обламывало.  — Уже лучше. — готенок просто плыл, сидя на мне. — Теперь твой вопрос.  — Тебе правда в тот раз понравилось с Ландерсом? — это меня волновало больше всего. Точнее, волновало раньше, а теперь, под снегом, было просто интересно. И я знал, что даже если он скажет то, чего мне бы раньше вообще не хотелось слышать, и я бы по любому не сдержался, и снова шлепнул его по лицу; сейчас не прозвучит настолько неприятно.  — Ну, если ты так хочешь это знать… — Рихард на секунду сделал паузу, по привычке закатив глаза. — То втроем мне понравилось намного больше. Ландерс очень нежный, а мне и своей нежности хватает. Конечно, она нужна, и иногда я не получаю от тебя того, чего бы мне хотелось. Но… — он снова заерзал, заставив меня немного напрячься. — Нежность-это как десерт. Вкусно и приятно, но если постоянно питаться одними десертами, то это уже вредно, и может вызвать аллергию. Таким, как ты, Пауль никогда не сможет быть. И, в тот момент, в тот единственный раз, когда он пришел сюда, мне не хватало именно тебя. Иногда, вас можно сочетать, но только иногда…редко… Последние слова он произнес почти шепотом, заметив мой прикованный к нему взгляд.  — Ты сам это спросил, и я сказал правду. — наклонившись ко мне, Цвен несильно прикусил мочку уха. — Мне тебя не хватало. Понял? Штаны с его задницы от такого положения сползли чуть ниже, и я засунул одну руку под ткань, слегка пощипывая кожу. Снег, действительно, спас. Я абсолютно спокойно воспринял всю полученную информацию. Губы скользнули по шее вниз, к ключице и, отклонившись назад, готенок уже в наглую начал тереться об меня. Приобняв одной рукой за поясницу, я сильнее прижал его к себе.  — Теперь твоя очередь. — шепнул Цвен, продолжая эту пытку. — У тебя же есть какая-нибудь эротическая фантазия? Расскажи. Я не знал, вернее, сейчас все как-то вылетело из головы. И в последнее время, с появлением в доме этого недоразумения, все мои эротические фантазии начали сами собой осуществляться.  — Ну, вообще есть одна. — малость подумав, я все-таки решил не скрывать от него. — Только для этого тоже нужен Пауль. Двойной минет хочу от вас обоих. Упираясь руками мне в грудь, Рихард отстранился и уставился на меня с явным непониманием. Несмотря на то, что под порошком его глаза стали казаться стеклянными, но с точечными зрачками они выглядели еще более выразительными.  — Пиздец, ты извращенец. — выдохнул он. — Мне запретил с ним трахаться, а тебе, значит, можно? Но уже через пару секунд его смех нарушил повисшую тишину.  — Повелся? Думал, что я приревную? — усмехнулся Цвен. Конечно, нет, блять, не приревнуешь, потому что снег убил все твои эмоции.— этого я уже не сказал, но зато появился повод задать подходящий вопрос.  — А вообще ревнуешь? — крепче сжимая его ягодицы, я все сильнее возбуждался и он, чувствуя это, терся через одежду своим членом о мой.  — Конечно. — сходу ответил Рихард. — И уже давно. Еще когда к тебе эта твоя кукла приезжала. Просто кто-то привык ебало бить за такое, но я же не мог так поступить. У меня свои методы. Я знал, что ты придешь, и даже очень хотел, чтобы она тогда все это увидела. Вспомнив ту ситуацию, когда мы спалились и дальнейший устроенный Ирэн скандал, я не выдержал и заржал.  — Какая же ты сука. — шлепнув Цвена по заднице, я попытался еще ниже спустить с него штаны. Но он приподнялся и поймал меня за руки.  — Потерпи. — прикусив губу, готенок сидел прямо там, где надо. — У меня еще есть вопрос. Я чувствовал, как член упирается ему в промежность, и мне приходилось пересиливать себя, чтобы не завалить Рихарда на кровать, и не стащить к херам его спортивки.  — То, что больше всего меня интересует. — прогибая поясницу, он отклонился назад. — Ты ко мне что-нибудь испытываешь? Я уже предполагал, что он может спросить об этом, и даже не переживал, что ответить. Как-то раз я говорил подобное, но только тогда так до конца все ему и не высказал.  — Помнишь, я говорил, что ты для меня, как высший сорт героина? — закинув руки за голову, я любовался, глядя, как готенок продолжает заманчиво облизываясь, покусывать губы. Цвен только молча кивнул в ответ и пошло улыбнулся. Во всех его движениях, во взгляде, в манерах снова читалась нескрываемая похоть. Только теперь, под медленным, готенок становился еще более несдержанным, плавным и манящим к себе.  — Попробовав самый лучший, другого уже не хочется. И, хотя я понимаю, что это, блять, нельзя, это вредно, но все-равно тянет, и я не могу отказаться. Думаю, ты понимаешь, почему… — глянув в завораживающие глаза Рихарда, я на какой-то миг забылся. — Потому что героин вызывает самое дикое привыкание, на него подсаживаешься, и соскочить потом уже очень трудно. Это зависимость…и с тобой у меня точно также.  — Значит, зависимость? — тихо усмехнулся Цвен. Я не успел ничего ответить. Он, спустившись ниже, нежно покусывал за шею, и, забравшись рукой мне в штаны, вовсю надрачивал член. Я слышал, как сбивается собственное дыхание.  — Тебе будет очень плохо без меня? — с издевательской ноткой в голосе шепнул он на ухо. — Как ты будешь обходиться без этого? На этот раз он сам взял меня за руку и опустил себе на задницу.  — Я же знаю, как тебе это нравится. — он все больше заводил меня. — Можно я еще немного поиграю с тобой прежде, чем ты меня трахнешь?  — Давай быстрее. — я знал, что надолго меня не хватит. Оставив на время все пытки, он поднялся и стал возле кровати ко мне спиной. Чуть спущенные штаны, обтягивающие его округлые формы, немного открывали верхнюю часть — две ямки возле поясницы.  — Ты хоть покрутись как-нибудь. — не выдержал я. Цвен, на этот раз надменно глянув на меня через плечо, слегка повел бедром в сторону, потом-в другую и, стоя на месте, начал плавно повиливать жопкой. Поглаживая себя, он сам незаметно спускал штаны ниже, с каждым движением постепенно оголяясь полностью. И когда спортивки были почти сняты, я, схватив его за бедра, притянул к себе и завалил на кровать. Он не сопротивлялся, позволив мне, наконец, сорвать их и швырнуть на пол. И пока я немного отвлекся, снимая свои, готенок отполз чуть подальше и, шире раздвинув ноги, откровенно подставил свою промежность.  — Сегодня можешь трахнуть меня бесплатно. — вызывающе улыбаясь, он выгнулся, прижимаясь грудью к кровати. — Хочешь?  — С чего бы это? — меня заметно трясло от всего этого представления, и уже было абсолютно без разницы- придется платить, или нет. Я просто хотел его всего, во всех позах и во все дырки.  — На память. — усмехнулся он, но в этот же момент негромко вскрикнул от шлепка по заднице.  — Где твоя смазка? — схватив за волосы, я заставил его запрокинуть голову. Цвен окинул меня затуманенным пошлым взглядом и его блядская улыбка окончательно сводила с ума.  — Под подушкой. — шепнул он, постанывая то ли от боли, то ли от кайфа, то ли от ожидания того, что будет дальше. Из последних сил контролируя себя, я аккуратно растягивал его пальцами. Но его стоны только провоцировали на то, чтобы поскорее присунуть. Я одновременно размазывал гель по члену, чтобы потом не тратить на это время. Выдавив еще немного прямо на проход, я приставил головку. Готенок стоял в самой подходящей позе, что можно было попробовать войти сразу. Взяв его одной рукой за бедро, а другой направляя член, я всунул резко, почти до предела, не позволяя ему вырваться. Все произошло настолько быстро, что Цвен не успел сразу зажаться. Это случилось позже, когда хуй уже полностью оказался внутри. Ощущая, как Цвен сокращается, и выдыхает сквозь зубы, я продолжил.  — Больно, блять. — Рихард то шипел, то вскрикивал, запрокинув голову. Но я уже не мог остановиться. Цвен постепенно привыкал и, уже полностью расслабившись, выгнулся подо мной всем телом. Член скользил, обхваченный плотным кольцом мышц, но на этот раз готенок сам специально зажимался, доводя меня до помешательства. После всех его игр и издевательств я просто не смог бы долго выдержать. Ускоряя ритм, я вдалбливался в него, забыв обо всем.  — Тилль. — постанывая позвал меня Рихард. — Ты сможешь тоже…на память…  — Что? — я так и не понял, чего он хочет. Пришлось немного замедлиться и я, поцеловав готенка в плечо, обхватил пальцами его влажный от естественной смазки член. Напряжение уже заметно чувствовалось, и при всем желании он и сам долго не продержится.  — Повтори. — шепнул я ему на ухо, сжимая большим пальцем головку.  — Возьмешь в рот на память? — обернувшись через плечо, спросил Цвен и, потянувшись ко мне, нежно поцеловал в губы. — Только я хочу не как обычно. Ведь на завтра мы обо всем забудем…  — И как ты хочешь? — я растер проступившую теплую смазку и, подставив ладонь, ощущал, как Рихард, уже в нетерпении толкается в нее.  — Хочу кончить тебе в рот. — выдал он, и я, наверное, при других обстоятельствах и не согласился бы на такое, но сейчас…мы все-равно все забудем. Я промолчал, и, резко перевернув его на спину, уселся у него между ног. Цвен, глядя на меня, слабо улыбался лишь уголками губ. Притянув к себе за бедра, я снова вставил. Он даже не вскрикнул и, обхватив меня ногами, толкался навстречу, насаживаясь на член. Рихард сам заставлял меня разгоняться, двигаясь в ритм. Его стоны становились все громче, и я уже сбивался, не в состоянии сдерживать подходящую разрядку, которая огненным потоком прошла по всему телу и выплеснулась ему внутрь пульсирующей струей. Я вытащил и, наклонясь к Цвену, сразу взял в рот. Он и сам был уже на пределе и ему хватило всего несколько фрикций, чтобы из твердой головки брызнули горячие капли спермы.  — Глотай. — выдохнул Рихард, вцепившись мне в волосы. Мне не было противно, даже наоборот. И, наверное, если бы вся наша история еще продолжалась, то я делал бы это намного чаще.  — Тилль. — тихо позвал меня Цвен. Мы лежали, укрывшись пледом, и готенок, опустив голову мне на плечо, уже минут десять подряд пытался что-то сказать, но постоянно осекался на первом же слове. Я перестал отзываться, зная заранее, что он в очередной раз промычит какую-нибудь хрень, и так и не объяснит, что конкретно ему надо.  — Тилль. — снова позвал он и, не дождавшись от меня никакой реакции, больно дернул за волосы.  — Сучка. — схватив за руку, я шлепнул его по заднице.  — Ты помнишь, что завтра мы обязаны забыть все, что здесь было? — Цвен упорно пытался сосредоточить на мне свой уделанный взгляд. Походу, третья дорога для него была лишней.  — Ты уже это несколько раз повторил. — погладив его по голове, я рассчитывал, что он успокоится.  — Мне нужно тебе кое-что сказать, пока еще есть время. — севшим голосом проговорил он. — Хотя это лучше забудь сразу, не жди до завтра.  — Ладно. — я понял, что просто так он от меня не отстанет. Тишина длилась несколько минут, и я думал, что Цвен залип и ему уже не до разговоров.  — Тилль. — он вдруг тихо шепнул мне на ухо. — Ты тоже моя зависимость…  — Уже забыл. — усмехнулся я в ответ…