Одиссея капитана Влада

Сириус после рассказа о произошедшем в Литтл-Уингинге отправился выполнять нелёгкое дело Главы Рода, выглядевший куда лучше, чем раньше, Кричер радостно потирал лапки, Вальпурга решила заявиться в гости к сэру Финеасу Найджелусу Блэку, как она выразилась, «посекретничать по-стариковски с этим хитро… мудрым интриганом», а Беллатрикс задумчиво пнула ножкой стоящий рядом с этажеркой горшок и поинтересовалась: — Так, говоришь, это твой рыжий приятель? — Он самый, — вздохнул Влад. — Когда-то я считал его своим первым другом… Но он уже не один раз меня предавал, а когда он ворвался в дом Дурслей в мантии ПСа… Честно говоря, я такого не ожидал. — И зря, — вздохнула Беллатрикс. — Предатели Крови — это не просто дразнилка, Гарри. Они… они предают. Рано или поздно предают тех, на чьей стороне оказываются. Они даже своих кровных родичей могут предать, если им покажется, что это выгодно. Влад припомнил все истерики и подставы рыжего в каноне, вспомнил стойкую арахнофобию, которую заработал Рон из-за своих братишек, вспомнил Перси, демонстративно перешедшего на сторону Министерства, вспомнил Роново: «у нас есть дядя-сквиб, но мы о нём не говорим…», и согласился, что в словах Беллы есть рациональное зерно. — Значит, с Предателями Крови не общаются потому, что они предают? — спросил он. — Не только, — ответила Беллатрикс. — С ними опасно общаться ещё и потому, что они — вампиры. — Кровь, что ли, пьют? — ехидно спросил Влад. — Магию, бестолочь маггловоспитанная! — благодушно ответила Беллатрикс. — И нет, они это делают не специально, но от этого не легче. Поэтому близко общаться с ними не стоит. А уж жениться или замуж выходить… Вон, Маргарет Прюэтт заключила брак с Артуром Уизли, и сразу же вполовину слабее по магии стала. А уж когда её отец от Рода отрезал — так и вообще крохи былого остались. А уж сейчас и сама, скорее всего, чужую силу вампирит — приспособилась за столько-то лет. — Но у неё столько детей… и все здоровые, — ответил Влад. — И магически сильные, разве что Шестой и Седьмая подкачали. И… и Уизли чистокровные, разве нет? — Это так, — согласилась Беллатрикс. — Ты прав, в магической Англии Уизли — рекордсмены по числу отпрысков. Возможно, таким образом, они получили шанс снять проклятие… но они абсолютно ничего для этого не делали. Хотя… Что-то я слышала о старших сыновьях Молли. Один к гоблинам подался, другой — к драконам. Не удивлюсь, если они уже не Уизли. — Это почему? — удивился Влад. Белла тяжело вздохнула, но продолжила его просвещать: — У гоблинов контракты… кабальные, шансов выжить — ну очень мало, а платят они не сказать чтобы щедро. Точнее, щедро по меркам магглорожденных, но ни один чистокровный маг в здравом уме и трезвой памяти на такую работу не сунется. А Уизли, как ты изволил совершенно правильно отметить — всё-таки чистокровные. А раз Билл согласился на такую работу… — То тут два варианта, — подхватил Влад, — у Уизли совсем плохо с деньгами или гоблины пообещали ему что-то куда более ценное, чем деньги. — В точку! — кивнула Белла. — Гоблины — прекрасные ритуалисты и чароплёты, вспомни хоть профессора Флитвика. И они вполне могли пообещать Биллу, что освободят его от клейма Предателей Крови. Вот он и впахивает. Это вызывает уважение, работа реально опасная. — А второй, Чарли, работает с драконами… — задумчиво протянул Влад. — Драконий огонь очищает, согласно преданию, — кивнула Беллатрикс. — Есть такие обряды, но к ним допускают далеко не сразу. Но и у Чарли есть перспектива. — Вот оно как… — задумчиво протянул Влад. — Интересно… — А вот мне другое интересно, — ехидно улыбнулась Белла. — С чего вдруг младший Уизли в Пожиратели подался? И насколько давно он на этой стороне? Давай-ка его расспросим, а, Гарри? — Почему бы и нет? — ответил вопросом на вопрос Влад, подобрал горшок с пола и спросил: — В подвал? — А куда же ещё? — отозвалась Беллатрикс. — Кричер! — Да, мисс Белла? — тут же материализовался домовик. — Лорд Блэк уже приступил к обряду? — Да, мисс Белла. — Хорошо, — кивнула Белла. — Когда он закончит, можешь передать ему, что мы с Гарри беседуем с младшим Уизли. Кстати, Веритасерум ещё не закончился? — Нет, мисс Белла, в достатке! — отрапортовал Кричер. — Вот и хорошо, — заявила Беллатрикс. — Идём же, Гарри. Между прочим, подвалы особняка Блэков ничуть не походили на сырую темницу и никакого антуража в виде полумрака, капающей воды и мха на стенах не имелось. Обычный такой коридор с дверями по обе стороны. Пару плакатов добавить и несколько банкеток — практически поликлиника получится. — Это и есть знаменитые ужасные темницы Блэков, Гарри, — пояснила Белла. — Как-то здесь… не антуражно, — отозвался Влад. — Не страшно ничуточки. — Ага, — хмыкнула Белла, — мы в детстве всей компанией обожали здесь играть. Целые представления разыгрывали из жизни знаменитых магов прошлого. Все тогда собирались — Меда, Цисси, Сири, Рег, Джейми, Барти, я… Тогда казалось, что мы все — друзья навек, что ничто не сможет сделать нас врагами… Что с нами жизнь сделала… — Джамшидом в камень стих был всечен У родника минувшей встречи: «Стекались многие сюда: Иных уж нет, а те — далече…» — тихо сказал Влад. — Иных уж нет, а те — далече… — повторила Белла. — Хорошо сказано. — Не мной, это такой таджикский поэт был. Садриддин Айни*. Я просто часто в библиотеке сидел, пока в Хогвартс не пошёл. Ждал, пока кузену с дружками надоест меня караулить. А просто так сидеть в библиотеке нельзя — вот я и втянулся читать всё подряд. Так в памяти и застряло, — быстро пояснил Влад, мысленно ругая себя на все корки за прорвавшуюся цитату. Айни обожал Мышка, вот и цитировал его частенько. Правда, в основном прозу, большинство стихов Айни так и осталось непереведёнными. К счастью, Белла не задалась вопросом, что делал сборник стихов таджикского поэта в английской школьной библиотеке, поскольку привыкла к тому, что в библиотеке Блэков можно найти всё, что угодно. Она только вздохнула: — Тётя Вэл тоже любит маггловских поэтов. Аполлинер, Рембо… Но что-то мы отвлеклись. Боюсь, что в ближайшие пару часов мы будем думать отнюдь не о высоком. Вот здесь, думаю, нам будет удобно. Белла отворила дверь, и перед глазами Влада предстала довольно-таки просторная комната с полками вдоль стен, напоминавшими стенды, на которых библиотекари устраивают книжные выставки. Никакой антисанитарии, никаких пауков по углам. Комната была освещена хорошо, и можно было прекрасно рассмотреть и всякие металлические зловещего вида штучки, размещённые на стендах (прямо до блеска начищенные и ужасно острые), и скамью с вделанными в неё кольцами, и свисавшие с потолка кандалы, и горизонтальную дыбу, и заботливо выставленные к скамье «испанские сапожки», и тиски для рук, и ещё много всякого-разного, способного причинить нешуточную боль. В центре комнаты стояли два кресла — друг напротив друга. Правда, то, что одно из них было оборудовано цепями и наручниками, а на небольшом столике рядом были заботливо разложены иглы и небольшие ножички и стояла целая батарея пузырьков с зельями, тоже как бы намекало на то, что поставлены они отнюдь не для дружеского чаепития. — Ого… — вырвалось у Влада, разглядывавшего всё это безобразие не без некоторого профессионального интереса. — Ну да, — скромненько согласилась Беллатрикс. — Аутентичная коллекция. Дядюшка Сигнус мог о каждом предмете рассказать, а я вот мало что помню. Дыба, например, та самая, из испанской инквизиции, а вон тот набор тисков принадлежал лично Торквемаде. А цепи те самые, которые использовали для того, чтобы приковать Дэмьена перед тем, как его разорвали лошадьми. Влад припомнил, что Дэмьен вроде бы покушался на жизнь французского короля Людовика XV, и присвистнул: — Раритет! — Да тут сплошь раритеты, — кивнула Беллатрикс. — У Блэков считается хорошим тоном пополнять коллекцию время от времени. В основном всё это для антуража, но все предметы прекрасно работают, Кричер об этом заботится. Как считаешь, проймёт твоего приятеля? Влад в ответ только хмыкнул: — Думаю, да. У него довольно-таки живое воображение. — Тогда ставь горшок в кресло и отменяй свою трансфигурацию. Отменить собственные чары Владу удалось только с третьей попытки, Белла по этом поводу посмеялась, что эта форма куда лучше подходит Рону, чем прежняя, но наконец всё получилось, и в кресле вместо ночного горшка возник высокий рыжий парень. Повинуясь взмаху палочки Беллы, цепи мгновенно ожили и жёстко зафиксировали его в кресле. — Ну, здравствуй, Рон, — усмехнулся Влад, как только понял, что рыжий вполне осознаёт окружающую действительность. Глаза Рона забегали, он попытался встать, понял, что не получится, взглянул на обвивавшие его цепи и фальшиво-радостно выдавил: — Гарри, дружище! Ты нашёлся! — Вообще-то, я и не терялся, — заметил Влад. — Дамблдор ведь с самого начала знал, где я нахожусь, так? — Конечно нет! — взвился Рон. — Дамблдор — Великий Светлый волшебник, он бы не допустил такого! Он очень волновался за тебя, Гарри, мы все волновались… — Это от волнения ты в компании Крэбба оказался на кухне моей тётушки и пытал её? — спросил Влад. — Но ведь эти мерзкие магглы всегда плохо обходились с тобой! — заявил Рон. — Она могла выдать тебя Сам-Знаешь-Кому, мы хотели её напугать! — А Метка у тебя на руке для пущего испуга? — поинтересовался Влад. — Давно ты служишь Волдеморту, Рон? Однако рыжий относился к тому сорту людей, о которых говорят: «Ему плюнь в глаза, а он утрётся и скажет — Божья роса», то есть абсолютно бессовестных. — Я пошёл на это ради тебя! — пафосно заявил Рон. — Я хотел спасти тебя, друг! Я был готов на всё, чтобы получить сведения о тебе! Мне пришлось пытать магглов, чтобы Лорд мне поверил, но он поверил! Освободи меня, Гарри, пойдём вместе к Дамблдору, он поможет тебе преодолеть Тьму, поселившуюся в твоей душе! — Чешет как по писаному, — восхитилась Беллатрикс, подойдя к Владу. И только сейчас Рон обратил на неё внимание. — Гарри, ты что? Это же Пожирательница! Она убьёт тебя! Свяжи её и освободи меня немедленно, нам нужно к Дамблдору! — Сейчас, — выдохнул Влад. — Только шнурки поглажу. Белла, где там у нас Веритасерум? — А вот он, — злорадно хихикнула Белла. — А вот теперь, Гарри, вопросы буду задавать я. Не отвертится. Рыжий задёргался в путах и завопил: — Гарри, ты что? Это же я, дружище, я Рон, твой первый друг! Не позволяй этой мерзкой Пожирательнице… Но тут Белле надоел лишний шум, она ловко обездвижила Рона и, зажав нос пальцами, стала вливать ему в открытый рот Веритасерум. Чтобы не захлебнуться, тот вынужден был глотать. — Вот, — заметила Белла, — сейчас нужно подождать минут пять, пусть подействует… Действительно, через пять минут Рон как-то расслабился и оплыл в кресле, словно мешок с песком. Белла тут же отменила обездвиживающее, и Рон заворочался, устраиваясь поудобнее. Влад удивился — действие зелья изменило Рона. Теперь перед ними был не нескладный рыжий растяпа и рохля, а словно другой человек. Умный. Цепкий. Опасный. Он совершенно спокойно смотрел на Влада и Беллу, не выказывая ни волнения, ни раскаяния. — Назови своё имя, — потребовала Белла. — Рональд Билиус Уизли, — скривил губы в улыбке Рон. — Шестой сын Артура Уизли и Маргарет Прюэтт. Сами ведь знаете. — Как давно ты принял Метку? — спросила Белла. — Недавно, — пробурчал Рон. — Руку уродовать не хотелось, но пришлось. После того, как Поттер сбежал, в безопасности себя рядом с Лордом чувствуют только носители Меток. В относительной, конечно, безопасности… Круцио он с удовольствием раздаёт… — Это Волдеморт отправил тебя к Дурслям? — спросила Белла. — Нет, — ответил Рон. — Это мы с Крэббом посовещались и решили, что Поттер в таком состоянии может даже к нелюбимой тётке рвануть — лишь бы укрыла. Тут на его лице появилась гнусная ухмылка: — А я смотрю, ты всё-таки оправился от забав Лорда, Золотой мальчик? Влад отзеркалил ухмылку и, глядя в глаза Рона, провёл ребром ладони по шее: — Спасибо, что беспокоился. Но я многому научился, видишь ли, если погостишь здесь ещё немного — узнаешь. Ухмылка Рона увяла, до него наконец-то дошло, что добрый всепрощающий Поттер уже давно кончился, а сейчас на него холодными зелёными глазами смотрела сама смерть… — Правильно, Гарри, — промурлыкала Белла. — Теория — ничто без практики, а практика у тебя получилась несколько… однобокой. Теперь можно и в другой роли себя попробовать — главное, чтобы гость дорогой не подох раньше времени… Кстати, погляди, какое чудесное устройство — прадедушка Арктур привёз его из Китая… Накладывается на причинное место… и вот этак закручивается. Масса ощущений… — Дельная вещица, — подыграл Влад. — Ну, ты ведь мне потом подскажешь, что и как? — Да тут просто всё… — промурлыкала Белла. — Вот тут нажимаешь — и чик! Такая фигурная нарезка получается — мелкими дольками! Рон, слушавший этот сюрреалистический диалог, терял свой новообретённый гонор на глазах. Он побледнел, на лбу выступил пот, он нервно облизывал губы, его била крупная дрожь. «Объект поплыл…» — подумал Влад, встретившись глазами с Беллой. Боевая подруга всё поняла правильно, подошла поближе к Рону, потрясла перед ним жутковатого назначения штуковинкой и рявкнула: — Колись, тварь, как на духу! Выкладывай всё, что знаешь! А то я прямо сейчас на тебе эту дрянь использую! Рона затрясло ещё сильнее, он торопливо закивал, и начал колоться с такой готовностью, что любо-дорого посмотреть и послушать. Белла в нужных местах умело задавала наводящие вопросы, и речь рыжего текла полноводной рекой. Правда, по степени вонючести воды этой реки напоминали канализационный коллектор, но уж тут, как говорится, чем богаты… Коротко говоря, Рону не повезло. Не слишком любимый шестой сын, которому доставались только обноски старших братьев. Не слишком способный, не слишком воспитанный, но очень хорошо умеющий подмечать детали и страстно желающий вырваться из любящей семейки и зажить для себя, имея в карманах полновесные золотые галеоны. Каким образом его карманы наполнятся галеонами, он в сопливом возрасте ещё не думал, но любил помечтать, как уже взрослым, красивым и богатым навещает «Нору», одетый в дорогую мантию, на метле новейшей модели и с полным кошелём денег. И ловил завистливые взгляды родни, а под конец давал каждому по целому золотому галеону, а кто ниже поклонится — так и все два. Но в жизни ничего к таким мечтаниям не располагало — Рона и кормили, и одевали по остаточному принципу, практически не покупая обновок. Всё — и одежда, и игрушки, и книги — ему доставалось от старших братьев. Всё было бы не так печально, если бы Рон получал это после аккуратного чистюли Перси, но, увы, от Перси всё доставалось близнецам, а уж потом Рону. Особо обижало Рона, что Седьмой Уизли всегда покупали всё новенькое, и вся семья её дружно баловала. Точнее — баловала Молли, остальные этому попустительствовали. Возможно, всё было бы не так плохо, останься дома Билл и Чарли, но те быстренько ускользнули из «Норы», едва успев закончить Хогвартс. Постепенно Рон понял, что помощи от семьи не дождёшься, и что если он хочет жить хорошо, то лучше поступить как Билл и Чарли. Но Молли не оставляла старших сыновей в покое с просьбами о деньгах, и те периодически их посылали. Рон пораскинул мозгами. Он решил, что прикинется безобидным дурачком, настолько никчёмным, что его оставит в покое вся родня, а то и вздохнёт с облегчением, когда он навсегда покинет «Нору». Он попробовал. И вскоре понял, что так ему живётся гораздо легче. Теперь он был избавлен от попрёков матери, и весь свой темперамент она срывала на близнецах, а самому Рончику под шумок часто доставались лакомства и игрушки, которых неугомонные братья лишались за свои проказы. Неудивительно, что отношения между братьями были совсем не братские. Именно в этот период они из-за доноса превратили в паука плюшевого мишку Рона. Рон ловко отыграл нешуточное нервное потрясение и начавшуюся боязнь пауков (на самом деле не было ни того, ни другого, рыжий умело подводил братцев под монастырь), и Фред с Джорджем были наказаны уже не матерью, а отцом. После этого они Рона не трогали. Между делом Рон как-то выучился читать и писать, тем более, что книг, пергаментов и перьев в доме было достаточно — пусть в виде огрызков, обрывков и весьма потрёпанных учебников. На десятый день рождения Артур подарил сыну довольно ценную вещь — дедушкины шахматы и даже показал, как ходит каждая из фигур. Шахматы были зачарованными, и очень скоро Рон стал неплохим шахматистом. К тому же, за шахматами неплохо думалось… К тому времени Рон уже не питал никаких иллюзий по поводу своей большой и якобы дружной семьи, и был готов на всё, чтобы в дальнейшем эту семью покинуть. Но вот беда — не было желающих помочь ему осуществить эти наполеоновские планы. Кстати, «Нору» довольно часто посещал Альбус Дамблдор, но всё его общение с мальчиком ограничивалось вопросом: «Лимонную дольку?» Дольки Рон брал, сладкое он любил, но увы, никакого дальнейшего общения не складывалось. И вот, перед одиннадцатым днём рождения, Дамблдор пожелал поговорить с Роном наедине. Именно после этого разговора Рон уверовал в то, что станет лучшим другом Героя и получит долю собственной славы. Ну, а просьба Дамблдора приглядывать за Избранным и рассказывать при случае, всё ли у Гарри в порядке, была воспринята, как должно. Тем более, что Дамблдор улыбнулся по-доброму, вытащил из кармана пару галеонов и заявил, что совершенно не разбирается в подарках для маленьких мальчиков, так что Рон может сам купить себе что пожелает. Рону легко удалось подружиться с грустным зеленоглазым мальчиком и стать его первым другом. Так и началась его учёба в Хогвартсе. И да, хоть и надоедало ему играть жизнерадостного придурка, но «подарки» Светлейшего тоже терять не хотелось. Рон не тратил золотые монеты. Он их копил и мечтал об окончании Хогвартса. Тогда он будет свободен от всего — от надоевшей семьи, от этой дурацкой дружбы с придурком-Избранным, который ни разу и не подумал предложить своему первому другу хоть один «подарок». Ему-то что — у него только в детском сейфе золота — хоть лопатой греби. А лохматый придурок носит обноски кузена и всё никак не купит себе новые очки… Но ещё больше Рона злило, что Гарри достаётся всё лучшее — и место ловца с первого курса, и личная метла, и мантия-невидимка, и красивая белая сова… и слава, конечно же, слава. Так что Рон слушал Дамблдора, подсказывал Гарри те решения, которые ему подсказывал Дамблдор, и продолжал копить «подарочки», счёт которым уже пошёл на вторую сотню. Увы, но за эти «подарочки» порой приходилось серьёзно рисковать. На первом курсе Рон получил от зачарованных шахмат, на втором — чуть было не попал под Обливиэйт от Локхарта, спасибо сломанной палочке, а ведь хотел новую купить, но палить свои денежки не решился, на третьем… вот на третьем от самого суицидального удалось отмазаться, как и от транспортировки дракона на Астрономическую башню на первом, но всё время отмазываться было нельзя — у поганой заучки Грейнджер были неплохие мозги. Но когда имя Поттера выплюнул Кубок Огня, терпение Рона лопнуло. *Садридди́н Айни́ (перс. صدرالدينعيني, тадж. Садриддин Айнӣ, настоящее имя Садридди́н Саи́д-Муродзо́да; 1878—1954) — таджикский советский писатель, общественный деятель и учёный, автор трудов по истории и литературе народов Средней Азии. Основоположник таджикской советской литературы. Автор романов «Бухарские палачи», «Смерть ростовщика», «Ятим» и др., а так же множества стихов. Иногда его называют «таджикским Пушкиным».