Одиссея капитана Влада

Влад не ошибся, пойманная им крыса действительно оказалась Питером Петтигрю. Просто сказать, что Сириус был рад видеть старого знакомого, — значит не сказать ничего. Встреча школьных друзей прошла на самом высоком уровне — в пыточной Блэков. Расколдованный крыс, поняв, к кому он попал в руки, пришёл в ужас — маленький толстенький человечек просил прощения, умолял, оправдывался, рыдал, терял сознание… Даже обделался от ужаса. По правде сказать — повод у него был. Исполненный злобной радости Сириус, окружённый тёмным ореолом собственной магии — зрелище не для слабонервных. Другое дело, что повод пугаться его был только у Петтигрю, но кто сам себе злобный Буратино… Обделавшийся Петтигрю вонял просто гадостно, и Белла сразу же бросила в него Очищающее, а Сириус наколдовал Агуаменти. Под струёй воды Петтигрю зашевелился, застонал, а когда открыл глаза — то чуть снова не потерял сознание от страха. Но Сириус ласково улыбнулся и заявил: — Ещё раз в бессознанку бухнешься — попрошу Кричера наловить крыс в городской канализации, свяжу тебя, полью мясным бульоном и запру с ними в одной клетке. Пока очнёшься — они много чего тебе интересного успеют отъесть… Петтигрю резко перестал изображать умирающего лебедя и стал выглядеть гораздо бодрее. — С-ссириус… — пролепетал он. — Я не виноват… Меня заставили… Гарри… я не мог тебе ничем помочь… Пожиратели… они никогда не оставляли нас наедине, ты же помнишь… Они меня презирали… — Правильно делали, — холодно ответил Влад. — Даже у таких тварей, как ПСы, ты вызываешь презрение, Питер. Жаль, что я сразу не свернул тебе шею… Тогда, на третьем курсе, в Визжащей хижине. Стоило бы. — Да, — согласился Сириус, — если бы не ваше, ребятки, желание меня оправдать, то я ему бы просто башку откусил. Плевать, что остался бы беглым преступником, я и сейчас такой. Зато эта мразь землю бы больше не топтала. Круцио! За встречу, так сказать! Питер взвизгнул, корчась от боли в своих путах, но Сириус не спешил отменять Круцио. Только когда крысюк начал хрипеть и задыхаться, Сириус лениво произнёс: — Фините! Петтигрю перестал дёргаться и затих, глядя на своих мучителей круглыми перепуганными глазами. А Влад заметил: — Говоришь, тебя не оставляли со мной наедине? Врёшь… Были такие моменты… Я помню. Всё помню. Полутёмная камера в подземельях. Неверный свет магического факела в коридоре. В камере на каких-то лохмотьях скорчился обнажённый Гарри в ошейнике. Он лежит, скорчившись, подтянув колени к животу — так немного теплее и не так больно. Подростка мучают голод и жажда, но холод и боль сейчас сильнее. Тело Гарри покрывают синяки и жутковатые рубцы от толстой плети. Волдеморт едва не убил его, но снова сумел остановиться, оставив подростка мучиться между жизнью и смертью. Так происходит уже не в первый раз, Гарри уже потерял счёт неделям и месяцам, ему кажется, что он уже целую вечность испытывает боль, холод, голод и жажду, уже целую вечность над его измученным телом издеваются озверевшие ПСы… Он уже потерял надежду, он не хочет жить… но всё ещё никак не может умереть. И сейчас, скорчившись на жалкой подстилке он мечтает не о свободе — о глотке зелья, от которого притупится боль, о стакане воды, о миске еды, об одеяле, которым можно укрыться… Несбыточные мечты… Потом боль немного притупляется, но это не приносит подростку облегчения. Голод и жажда начинают терзать его вдвое сильнее… В коридоре раздаются шаги и подросток сжимается. Неужели его сейчас снова поволокут наверх? Снова боль и мучения? Но вдруг тело Гарри расслабляется — неожиданно пришедшая в голову мысль: а вдруг сегодня они перестараются и всему этому настанет конец … эта мысль делает его почти счастливым. В камеру заглядывает низенький толстый человечек с миской в руках. От миски идёт пар — там наверняка что-то тёплое… Еда… Гарри поднимает голову и смотрит на Петтигрю. И молчит. А тот неожиданно и гадко усмехается: — Мой Лорд в своей неизречённой милости решил позаботиться о тебе… Жри… И резким движением ставит миску на пол. Запах тёплой густой каши становится одуряющим, рот Гарри наполняется голодной слюной, он протягивает руку к миске… — Нет! — хихикает Петтигрю. — Ты больше не человек, и жрать, как человеку, тебе не положено. Жри, как животное! Гарри смотрит на Петтигрю и в больших зелёных глазах, которые кажутся ещё больше на исхудавшем до невозможности лице, внезапно появляется что-то такое, отчего Петтигрю отскакивает назад. — Ах ты, щенок поганый! Не смей так смотреть! Нога Петтигрю бьёт по миске, она опрокидывается, каша разливается по полу, и крысюк размазывает её подошвой ботинка, а потом подбирает миску и зло смеётся: — Вижу, ты сегодня на диете, Гарри, милый… Ничего, когда оклемаешься, то у тебя будет возможность поесть тёпленького… Ты ведь уже научился правильно сосать, все это говорят… Он поднимает миску и удаляется, насвистывая, глуша отчего-то посетивший мелкую душонку страх. А Гарри, когда шаги Петтигрю стихают, тянется к размазанным остаткам каши на полу, подбирает их, облизывает пальцы… Влад холодно посмотрел на Петтигрю: — Знаешь, крыса, теперь мой черёд угощать тебя кашей… И уж поверь, я её для тебя не пожалею. Крыс был близок к тому, чтобы снова потерять сознание, но тут Сириус призвал домовика, который тут же переместил в пыточную три мягких кресла, поставил между ними столик, на столике тут же появилась бутылка коньяка, три пузатых бокала радужного стекла и тарелку с нарезанным кружочками лимоном, на одну половинку каждого кружочка был насыпан молотый кофе, на другую — сахарная пудра. Сириус, не чинясь, разлил коньяк по бокалам, поднял один, кивнул Белле с Владом на остальные и весело сказал: — Ну, за встречу! И пусть такие встречи здесь будут почаще! Влад погрел в ладонях бокал, принюхался… Хороший коньяк, дорогой до неприличия, такой ему в прошлой жизни всего раза два или три доводилось пробовать… Он сделал небольшой глоток. Коньяк был реально хорош — терпкий, с приятной кислинкой, с заметными ореховыми нотками и бархатным послевкусием. Внутри возникло тепло и что-то сжатое, как тонкая ледяная пружина, потихоньку расслабилось. Влад кивнул Сири и отсалютовал ему бокалом, отдавая должное хитрости крёстного. Похоже, тот всерьёз боялся, что кто-то из них троих сорвётся и укокошит крысюка раньше времени. — Спасибо, Сири, — поблагодарил он. — Отличный коньяк. Белла только кивнула, соглашаясь, а Сириус весело сказал Питеру: — Тебе не наливаю, извини. Ты во хмелю буйный. А если хочешь пожить ещё немного, давай, рассказывай… — Ч-что? — заикаясь, пролепетал Питер. — Всё, — смерил его Сириус потяжелевшим взглядом. — Всё, что можешь. Кайся, крыса. Кайся, пока я добрый… И Питер начал каяться. Он говорил быстро, рвано, путано, перескакивал с пятого на десятое, пытался обелить себя… Но в целом в этом потоке сознания можно было выловить рациональное зерно. Во всём виноват Дамблдор. Это Дамблдор подтолкнул первокурсника Петтигрю к дружбе с Мародёрами. Это Дамблдор заставил его доносить на Джеймса и Сириуса. Это Дамблдор заставил бедного Петтигрю податься в Пожиратели, а потом выдать Волдеморту Джеймса и Лили, во исполнение пророчества Сибиллы Трелони. Это из-за приказа Дамблдора Петтигрю провёл столько лет в семье Уизли, скрываясь в своей аниформе. Это Дамблдор подтолкнул его к тому, чтобы провести ритуал возрождения Волдеморта. Это всё Дамблдор, это ему зачем-то нужно было, чтобы Гарри оказался у Волдеморта в плену… Это всё Дамблдор, а он, Петтигрю, чувствовал себя таким несчастным, выполняя его приказы и мучаясь постоянными угрызениями совести. — Врёт, как дышит, — невозмутимо констатировала Белла, сделав небольшой глоток из бокала. — На кой Мерлин нам эта крыса? Зарежь её уже на Камне Рода, Сири, у нас и так дел полно, чем на это дерьмо отвлекаться… Петтигрю мелко затрясся, но тут Сириус сказал: — Минуточку, Белла. А в Тайную Комнату-то тебя зачем потянуло, выкидыш боггарта? Ответишь честно — сразу резать не буду… Питер торопливо закивал и стал рассказывать. Оказывается, после первого побега Гарри неадекватность Волдеморта усилилась, и ПСы, регулярно подвергаемые Круциотерапии, мечтали только об одном — вернуть мелкого гадёныша Поттера обратно Лорду. И вот, наконец, им удалось убить предателя Снейпа и вернуть Поттера. ПСы были счастливы — поняв, что Гарри снова в его власти, Волдеморт стал почти адекватным. Но счастье длилось недолго, проклятый мальчишка провёл в мэноре всего одну ночь, а потом умудрился снять ошейник и сбежать. Косвенно в этом был виноват Малфой-младший, которому пришлось испытать на себе всю глубину немилости Лорда. ПСы перешёптывались между собой, что перед тем, как подвергнуть Драко многократным Круцио, Лорд обошёлся с ним примерно так, как обычно обходился с Поттером, отчего Драко чуть не помер, и сейчас до сих пор пребывал в Мунго, находясь в магической коме. Но официально говорилось только про Круцио, и ни Лорда, ни ходившего мрачнее тучи Люциуса никто, понятное дело, спрашивать не решался. А потом началось что-то совсем непонятное. Забитый, боящийся дышать без позволения мальчишка превратился в сущего зверёныша — погибли Фенрир, один из егерей и Гойл-старший, повредился в рассудке его сын, неизвестно куда пропали братья Лестрейнджи, а потом в мэнор был прислан череп одного из них с отпечатком огромной собачьей лапы на лбу… Лорд не мог связать два и два, ему было не до этого, он увлёкся пытками магглов, чтобы хоть немного снять напряжение… Да и некоторых нюансов он просто не знал, но большинство ПСов поняли — Блэк. Блэк объявляет вендетту за крестника. И не простит никого. Остатки Ближнего Круга, у которых произошло резкое прояснение в мозгах и которые мысленно признавались себе, что, возможно, они переборщили с этим паршивцем Поттером, идя на поводу у низменных инстинктов Лорда, решили посовещаться и подумать, как можно стабилизировать сходящего с ума сюзерена. Проблема была в том, что они даже и помыслить не могли выступить против Лорда в открытую — Метка сразу же превратила бы их последние часы в череду ужасных мучений. Обращаться к чокнутому Блэку — не вариант, высокое собрание прекрасно понимало, что Блэк сначала заавадит первого, кто попробует к нему обратиться, а потом уже будет спрашивать, в чём дело. И не факт, что он вообще будет говорить с кем-то из Пожирателей — после всего, что они творили с его крестником. И не помогут тут никакие родственные узы… Гарри, между прочим, многим из Пожирателей приходился родственником, хоть и дальним… а Люциусу с Драко — так и вообще достаточно близким. Так что надеяться на какую-то жалость от разъярённого Блэка не приходилось никому. Состав высокого тайного собрания ПСов был невелик, но весьма респектабелен: Люциус Малфой, Августус Руквуд, Эйвери, Макнейр и специально приглашённый Антонин Долохов. Позвали туда и Петтигрю — тот в последнее время стал опасаться за сохранность своей шкурки, но сбежать из Малфой-мэнора не мог — Метка держала надёжно. Трёх садистов — брата и сестру Кэрроу и Яксли — все дружно решили не приглашать. Эта троица совсем уже съехала с катушек и творила с пленными магглами по приказу Лорда такое, что даже министерский палач Макнейр признавался, что от их забав его тянет проблеваться. Ещё один член Внутреннего Круга — Селвин — отлёживался сейчас у себя в мэноре. Командовать поисками Гарри Волдеморт поручил именно ему, а поскольку мальчишка как в воду канул, то обозлённый Лорд на нём же и показал всю силу своего гнева. Селвин, на удивление, выжил, но сейчас был наполовину парализован, говорил с трудом и не мог удержать в правой руке даже перо. А ещё всех очень тревожило исчезновение преданного Лорду Барти Крауча — он хоть немного мог нивелировать тот гнев, который, казалось, бушевал в Волдеморте денно и нощно. В общем, на собрании стоял во всей красе один-единственный вопрос — как вернуть Лорду хотя бы подобие прежнего разума? В противном случае, либо они все погибнут от руки сюзерена, либо пока никоим образом не досягаемый Блэк перебьёт их всех, как куропаток. А если учесть, ЧЬИ черепа недавно получили в подарок Лорд, и, по слухам, Дамблдор, то ядовитая змея Беллатрикс сумела-таки получить свой развод и сейчас наверняка будет помогать своему кузену наносить добро и причинять справедливость. — Что делать будем? — устало спросил Люциус. — Да хоть самим заавадиться — проще будет… — уныло сказал Эйвери, которому доставалось от Волдеморта на каждой их встрече. — Не проще, — зло отрезал Макнейр. — У нас почти у всех семьи… Наследники… если мы малодушно оставим этот мир — что будет с ними? — Раньше надо было думать, — холодно сказал Долохов. — Когда вы подставляли своих детей под рабскую Метку. Когда издевались над Поттером. А ведь я предупреждал… И Лорда предупредить… пытался… — Если ты такой умный — почему здесь сидишь? — зло прошипел Макнейр. — Потому, — мрачно сказал Долохов, — что мы сейчас все в одной лодке. И он мрачно показал на чернеющую на запястье Метку. — Блэк и меня не пощадит, — спокойно сказал он. — Он не из тех, кто способен простить… такое. И он в своём праве. А значит, нам нужно придумать хоть что-то, чтобы вернуть Лорду разум, прекратить это противостояние и убедить его снять Метки. А после этого… вы — делайте, что хотите, а я — к родным осинам. Каяться. Простить — не простят, так хоть помру человеком, а не загнанной крысой. Тут на некоторое время наступило мрачное молчание. Надеяться на прощение не мог никто из собравшихся, а значит… Но высокое собрание не успело эту мысль додумать, как слово взял Руквуд. Бывший невыразимец, как всегда, изъяснялся высоконаучным стилем, но остальные, в конце концов, его поняли. Руквуд предлагал отыскать для Лорда сильного фамильяра, который поможет стабилизировать его. — Я слышал о василиске в Хогвартсе… — задумчиво проговорил он. — Мой сын говорил, что василиска убил Поттер, — отозвался Люциус. — Мечом Гриффиндора. На втором курсе. Руквуд коротко рассмеялся: — Не смеши меня, Люциус. Двенадцатилетний мальчишка справился с тысячелетней тварью? В своё время я изучал этих реликтовых животных… Далее последовала лекция минут на пятнадцать, которую все покорно слушали. Характер Руквуда уже все знали, перебивать его — себе дороже, он даже дементорам в Азкабане умудрялся зубы заговаривать… так что пока не выскажется — полезной информации не дождёшься. И их терпение было вознаграждено. — …если василиска удаётся убить обычному смертному, пусть и одарённому магически — это значит только одно — тварь прожила отведённый ей срок и готова умереть. Но в этом случае тварь уже носит в себе своего преемника. Всегда только одного. Это яйцо, оно после смерти родителя будет находиться в спячке несколько лет, и всё это время труп родителя не разлагается. Когда период нахождения в яйце подходит к концу, из яйца выходит маленький василиск… И в этот момент первый, кого он увидит — станет его Хозяином на всю жизнь. А если рядом не окажется никого — мы получим ядовитую, смертельно опасную и практически неубиваемую тварь. Ведь первое, что он сделает — сожрёт труп своего родителя. — Вот ужас-то… — передёрнулся Макнейр. — Только откуда яйцо-то взялось? Или это самка была? — Василиски — гермафродиты, — спокойно ответил Руквуд. — И своё единственное яйцо они создают только в конце жизни. Вот почему эти твари столь редки… и слава Мерлину… — То есть, — взволнованно сказал Люциус Малфой, — ты хочешь сказать, что в подземельях Хогвартса в теле смертельно опасной мёртвой твари медленно зреет смертельно опасный детёныш? — Да, — подтвердил Руквуд. — И я полагаю, что этот детёныш будет для Лорда лучшим фамильяром. Он его стабилизирует. — То есть нам нужно всего-навсего проникнуть в Тайную Комнату самого Слизерина и раздобыть яйцо василиска? — мрачно поинтересовался Эйвери. — Не вариант, проще действительно самим заавадиться. — Не проявляйте идиотизма больше, чем вы уже проявили, — насмешливо сказал Руквуд. — Никто из нас в Хогвартс не пойдёт. Точнее, проникнуть туда незаметно сможет только один из здесь находящихся. Тут взгляды всего высокого собрания скрестились на Петтигрю, и ему резко захотелось в туалет. — Нет, я туда не пойду! Ни за что! — истерически взвизгнул он. — Да куда ты денешься, крыса! — рявкнул Макнейр, закатывая рукава. Долохов пока молчал, но даже в этом молчании чувствовалась угроза и готовность присоединяться к коллеге по цеху. Петтигрю вскочил с кресла и попятился. Но тут неожиданно заговорил Люциус: — Эх, не умеете вы с людьми разговаривать… Сразу морду бить… Сядь, Питер. Я сказал, сядь! Никто тебя не тронет! Питер, нам нужно, чтобы ты добыл это дракклово яйцо, но никто не собирается заставлять тебя это делать просто так. У тебя ведь нет ни дома, ни денег, не так ли, Питер? — Сами знаете, Лорд Малфой… — глухо ответил Петтигрю. — Чего ж сразу над бедным магом издеваться… — А я не издеваюсь. Если ты выполнишь для нас эту работёнку, то я дам тебе и то, и другое. Вот, Питер, смотри, такая сумма тебя устраивает? И он написал на выхваченном из воздуха куске пергамента некую сумму, увидев которую Питер выпучил глаза. Он даже представить себе не мог, что у кого-то может быть столько денег… Проклятый Малфой слишком хорошо знал чужие слабости… и умел при случае сыграть на них. Деньги и дом. Против этого Петтигрю устоять не мог. — А когда ты принесёшь яйцо, я перепишу на тебя шале в Швейцарии… Его оставила мне моя престарелая тётушка Эжени Малфуа, поэтому домик скромный — два этажа, восемь спален, но зато какой вид из окна… И воздух, чистейший горный воздух… Что ты об этом думаешь, а, Питер? — Но как я попаду в эту дракклову Тайную Комнату? — жалобно спросил Питер. — Я понятия не имею, где она… — Думаю, с этим тебе поможет Августус, — заявил Малфой, и Руквуд молча кивнул. — Принеси нам яйцо василиска, Питер, и ты получишь всё, что я обещал. — Вот, значит, как… — задумчиво сказал Сириус, дослушав рассказ Петтигрю. — Понятно… ну, ничего, Питер, во всём надо искать радостные моменты. Теперь безумие змеемордого — не твоя печаль. — Ты… ты меня убьёшь? — дрожащим голосом спросил Петтигрю. — Вот ещё, — равнодушно бросил Сириус. — Легко отделаться решил? Сомнус Мортис Инспире! Один взмах палочкой, и Питер обмяк в кресле. — Кричер! — позвал Сириус. — Да, Хозяин Сириус, — тут же появился домовик. — Отнеси его в одну из нижних камер и запри понадёжнее. Пусть пока спит, — приказал Сириус. — Но следи, чтобы он не сошёл с ума раньше времени… Кричер кивнул и исчез вместе с Петтигрю. — Сомнус Мортис Инспире? — удивился Влад. — Это ещё что за разновидность Сомнуса? — Наитемнейшая, если верить Министерству, — спокойно ответил Сириус. — То есть они так говорят о заклятьях, подобных этому. А это — наша Родовая наработка. Специально для врагов Рода. Во сне Петтигрю испытает страдания всех, кто когда-либо погиб, был замучен или пострадал по его вине. Он испытает всё. В том числе и то, что пришлось испытать тебе, Гарри… — А потом? Что будет потом? — Если заклятие не снять, то даже поцелуй дементора куда более милосердная вещь. Хочешь — сниму… — Не сейчас, — холодно ответил Влад. — Я же обещал его угостить той самой кашей. И тут вновь появился Кричер с самым покаянным видом, таща в лапке свой знаменитый клетчатый баул. — Что-то с пленником? — нахмурился Сириус. — Нет-нет, он надёжно заперт, — доложил домовик. — Плохой Кричер сразу не сказал про трофей Наследника Гарри. Наследник Гарри одолел Светлого волшебника Дамблдора. А значит, это теперь принадлежит ему. Кричер — хороший эльф, Кричер помнит законы магов… Кричер не забыл о трофее Наследника… Вот! И старый домовик жестом фокусника, достающего кролика из шляпы, выхватил из клетчатого баула Бузинную палочку. — Ты спёр палочку директора? — спросила Белла и расхохоталась. — Не спёр, Хозяин Сириус, Кричер сроду не брал чужого и начинать не думает, это законно добытый в бою трофей Наследника Гарри. Я её экс… экс… экспроприировал, — важно выговорил домовик, и после этого расхохотались уже все трое…