Одиссея капитана Влада

Долорес Амбридж всегда была амбициозной и верила в собственное высокое предназначение. Только вот возможностей для реализации своих амбиций у неё было маловато. Прежде всего — происхождение. Отец её — Орфорд Амбридж — был магом, что да, то да. С некоторой натяжкой его можно было даже назвать чистокровным, но это был единственный плюс в семейной истории Долорес. А вот мать — Эллен Кракнелл была самой настоящей магглой. Даже не магглорожденной волшебницей, а именно магглой. Что сподобило Орфорда жениться на столь вопиюще неподходящей ему женщине, Долорес не знала, да и не хотела знать, если честно. Магглов она очень рано научилась презирать. Да и как их не презирать, видя с рождения перед глазами столь бесполезное существо, как мать-маггла. Если честно, то в детстве Долли часто благодарила высшие силы за то, что родилась волшебницей, а не сквибкой, как её младший брат. Брата она тоже презирала. Сквибы были позором магов, а иметь родного брата-сквиба — позор вдвойне. Мать Долли презирала не только за то, что она маггла, но и за ветреный характер и неряшливость. Но Долли презирала и отца. Орфорд Амбридж не обладал нужной долей амбициозности и никогда не стремился сделать карьеру. Он работал в Министерстве Магии, это правда, но верхом его карьерного роста оказалась должность простого уборщика с очень низкой зарплатой. Так что семья существовала в таком положении, которое тактичные англичане именуют «стеснёнными обстоятельствами». А Долли хотелось многого — новеньких хорошеньких платьиц — розовых, непременно розовых, а как же, — красивых лакированных туфелек, волшебных игрушек и сластей из кондитерской Фортескью. И собственную комнату с пушистым покрывалом и пологом на кровати, и блестящие серёжки, и… Проще сказать, чего ей не хотелось. А не хотелось ей жить так, как жили её родители — с вечной нехваткой денег, взаимными попрёками, непрекращающимися скандалами и отварной треской с самой дешёвой зеленью на ужин. А скандалили родители знатно. Тихий и незаметный на службе, Орфорд дома частенько срывался, а уж употребив пинту-другую сливочного пива, которое действовало на него почему-то не хуже самого крепкого огневиски, вообще начинал обвинять Эллен в том, что она плохая хозяйка и что даже сына ему не сумела родить нормального, а только жалкого сквиба. Эллен в долгу не оставалась и вопила в ответ, что у полусквиба Орфорда Мерлин родиться не мог ни в коем случае, и что денег, которые он даёт ей на хозяйство, хватит только на прокормление страдающего анорексией котёнка, а не на ежедневную еду для четырёх человек, не говоря уж о других потребностях. В конце концов семейные скандалы достигли апогея, и когда Долли исполнилось пятнадцать лет и она уже училась в Хогвартсе (и неплохо, надо сказать, училась), родители расстались. Когда Долли приехала домой на Рождество, пьяный Орфорд сообщил дочери, что мать ушла от него к магглам, прихватив с собой брата. Дочери Эллен Кракнелл не оставила и привета, ни хоть какого-то завалящего письма, и девочка восприняла это как жесточайшую обиду. С этого дня она возненавидела лютой ненавистью всех, кто имел хоть какое-то отношение к маггловскому миру, то есть не только магглов, но и магглорожденных. Впрочем, она училась на Слизерине, где такие взгляды были вполне распространены. Кстати, мать и брата Долорес не видела больше никогда. Она вычеркнула из своей жизни мать-магглу и брата-сквиба и испытала облегчение от того, что ей больше не придётся их стыдиться. На Слизерине ей приходилось нелегко из-за статуса крови — о том, что она полукровка, были осведомлены все, но умная Долли научилась избегать словесных ловушек, заискивать и льстить перед сильными, стелиться перед деканом Слагхорном и говорить чистокровным соседкам по комнате ровно то, что они хотели услышать о себе. Поэтому богатые и знатные решили, что Долли знает своё место, и оставили её в покое. Долли и впрямь знала своё место — она прекрасно понимала, что никому из аристократов не нужна ни в качестве супруги, ни в качестве любовницы, а значит — этот путь не для неё. Оставалось единственное — карьера. И тут-то крошка Долли сумела себя проявить. Она стала часто бывать в Министерстве, мотивируя это тем, что хочет навестить отца, постепенно познакомилась со многими служащими, разобралась в функциях отделов и решила, что лучше всего для неё будет закрепиться в Отделе Неправомерного Использования Магии, который осуществлял, помимо всего прочего, ещё и надзор за несовершеннолетними (магглорожденными, естественно. Чистокровные детки могли колдовать хоть все каникулы напролёт в своих защищённых домах и мэнорах). Так что после окончания Хогвартса Долорес сумела поступить именно в этот Отдел на должность стажёра. Должность была ничтожная, никто из чистокровных отпрысков на неё не претендовал, к тому же тогдашний Министр решил порадеть безотказному «старине Амбриджу». Так Долорес и получила желаемое. А уж работать она умела. Этого не отнять. Хитрая, безжалостная и амбициозная Долли к тридцати годам стала руководителем Отдела, в который когда-то пришла скромным стажёром. Но она не собиралась останавливаться на достигнутом. Нет, кресло Министра ей не светило при любом раскладе — это она понимала, слишком сомнительным было её происхождение. Но вот стать незаменимой для кого-то, кто сможет это кресло занять… Серым кардиналом, управляющим из-за спины… Это ей было вполне по силам. Кстати, к этому времени она уже избавилась от отца в Министерстве. Её стараниями «старине Амбриджу» назначили небольшую пенсию и спровадили на покой. Он поселился в маленьком домике, завёл себе кота, пил по воскресеньям сливочное пиво в компании таких же старых пней и был вполне счастлив. Долорес навещала его изредка и дарила подарки к праздникам, потому что этого требовали приличия. Но она постаралась, чтобы сама память об уборщике Орфорде Амбридже как можно скорее исчезла из стен Министерства. Это было нетрудно. Что там какой-то уборщик? Тем более, что с теми, кто его вспоминал, особенно в присутствии Долорес, рано или поздно случались крупные неприятности. Служащие спустя какое-то время всё поняли и сделали выводы. Более того, редкие упоминания Долорес о своей чистокровности больше не вызывали ни у кого снисходительной усмешки. Так что большинство министерской молодёжи стало постепенно считать Долорес Амбридж чистокровной ведьмой из когда-то известного, но обедневшего и иссякшего Рода. Потом Долорес несколько раз меняла Отделы, её должности становились всё более престижными, а жалованье — всё более высоким. Ну и взятки она брала — как без этого? Красиво, элегантно и так, чтобы комар носа не подточил. Всё-таки Долорес Амбридж никогда не была дурой. Она сумела купить себе приличный дом в Тенистом переулке, обставила и отделала его по своему вкусу, накупила себе одежды любимого розового цвета, развесила по стенам дома и рабочего кабинета картинки, изображающие котят, и умилялась, глядя на них. Нарисованные котята её вполне устраивали, в отличие от настоящих — они не требовали еды, не гадили в доме и не портили её красивые вещи. Увы, но с личной жизнью не задалось категорически. Никто из её начальников никогда не проявлял интереса к ней, как к женщине. Не помогали ни сшитые на заказ розовые кофточки, ни милые кудряшки, ни сладенькая улыбочка. Нет, конечно, её весьма ценили, как работника, ей можно было поручить любое сложное дело, но никто и никогда не смотрел на неё с интересом. В конце концов Долли решила, что главное в её жизни — это не мужчины, а карьера, и сосредоточилась на ней окончательно. А потом Долорес Амбридж вытянула золотой билет, став личной помощницей Корнелиуса Фаджа, который сумел-таки занять Министерское кресло. И отныне самой главной её заботой стало то, чтобы он оставался в нём как можно дольше. Ведь Фадж по достоинству оценил преданную помощницу, сделав её своим Первым заместителем. И Амбридж раньше Фаджа поняла, что для него опасны слишком близкие отношения с Дамблдором, которые тот не стеснялся демонстрировать. На первых порах между Фаджем и Дамблдором не было разногласий, более того, Визенгамот утвердил предложенный Фаджем (то есть, конечно, Амбридж) закон, ограничивающий в правах волшебных существ. Сильнее всего закон ударил по оборотням, окончательно превратив их в изгоев магического общества. Но досталось всем — вейлам, кентаврам, русалкам… Амбридж потирала руки — магических существ она тоже ненавидела, а всё более и более развивающаяся в ней внутренняя садистка жаждала мучений других. Кстати, иногда в хорошей компании после стакана огневиски, Амбридж была склонна к радикальным и жестоким высказываниям в отношении магглов. И даже те, кто выступали против магглов, были шокированы некоторыми ее предложениями. Кроме того Амбридж сумела стать незаменимой для своего патрона и стала потихоньку капать ему на мозги. Капанье заключалось в том, что Альбус Дамблдор хочет отобрать власть у законного Министра и присвоить себе. Фигурально выражаясь, Долорес запустила свои коготки в самое сердце власти. Ей удалось усилить и страхи Фаджа, и его тщеславие, а также позиционировать себя как единственного человека, которому он может довериться. Но ещё более опасным, чем Дамблдор, Долорес Амбридж считала только одного человека. Нет, не Волдеморта, его взгляды ей, по большому счёту, даже нравились. Этим опасным человеком был малолетний Гарри Поттер. Гарри и сам не представлял, насколько велика и раздута была слава Избранного. Долорес справедливо опасалась, что когда мальчишка подрастёт и узнает о своём наследстве и наследии, то он вполне может сместить любую власть. А если Тёмный Лорд вернётся, и мальчишке удастся его победить, как талдычит этот болван Дамблдор, то крах Министерства неизбежен. К тому же доходящие до неё сведения из Хогвартса были неутешительны. Альбус планомерно ковал из своего Героя живое оружие. А сведения она получала... периодически. Были и у неё свои осведомители — дети Министерских служащих. Конечно, картина была не совсем полной и точной, но Амбридж умела извлекать жемчужные зёрна из кучи навоза. Философский камень, василиск, побег Блэка… Щенку всегда удавалось выходить сухим из воды. А уж когда на четвёртом курсе Кубок выкинул имя Гарри Поттера… Амбридж испытала приступ глухой ненависти. Щенок опять сумел выделиться. Её источники доносили о том, что соученики устроили Герою весёлую жизнь, но это вызвало у неё только глухое злорадство. Так ему и надо. Но щенок оказался не так-то прост. Он сумел пройти и первое и второе испытание, недоброжелатели замолкли, более того, к Избранному вернулась его былая популярность, но вот третье испытание… Мальчик-Который-Выжил стал Мальчиком-Который-Не-Вернулся… Долорес Амбридж вздохнула с облегчением. Теперь власти Фаджа ничто не угрожало, а слухи о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть — это ведь не более чем слухи, не так ли? Однако позже выяснилось, что это не только слухи. Но Амбридж сумела убедить Фаджа в том, что ни в коем случае нельзя признавать возрождение Тёмного Лорда, иначе власти ему не видать. И начался странный период безвременья… Но Амбридж и тут нашла утешение. Она узнала о том, что Гарри Поттер жив и находится в плену у Тёмного Лорда. И в каком качестве он там находится — тоже узнала. О, она испытывала мрачное удовольствие, представляя перед сном, какие забавы позволяет себе Волдеморт со своим беспомощным пленником, и получала от своих фантазий практически оргазм. Но когда всё было просто с Мальчиком-Который-Выжил? Он не сдох за три года от забав Лорда и его приспешников, а потом его умудрился спасти Снейп… и тут Амбридж забеспокоилась. Наличие Тёмного Лорда её лично до сих пор не особо волновало, напротив, некоторые её доходы только возросли, а вот возвращение Избранного в качестве противника Волдеморта серьёзно обеспокоило. Утешало её только то, что по доносам источников мальчишка после многолетнего плена скорее напоминает забитого раба, чем будущего великого Героя. А потом произошло несколько странностей. Сначала к Фаджу заявился Дамблдор, потребовав объявить в розыск Гарри Поттера. Это он мотивировал тем, что Тьма завладела душой несчастного юноши, который убил собственного спасителя и пустился в бега, а потом саму Долорес подстерёг странный проситель, от которого слишком сильно разило острым звериным духом. Долорес перепугалась до беспамятства, когда узнала в нём обычно спокойного и кроткого Римуса Люпина. Шестое чувство подсказало ей, что это — настоящий зверь, которому лучше не противоречить. Но просьба показалась ей пустяковой, тем более, что всей ситуации с Гарри Поттером на данный момент она не представляла. Перепуганная Долорес подписала документ, отдающий Гарри Поттера в полную власть Римуса Люпина практически не глядя, получила толстенький мешочек с галлеонами и вздохнула с облегчением. Она была даже рада, что наконец-то избавится от мальчишки — из лап оборотня просто так не вывернешься. А вот что произошло дальше, милейшая Долли не смогла ни понять, ни объяснить, поскольку оказалась в информационном вакууме. Вроде бы что-то происходило, творились серьёзные дела, но как-то это всё проходило мимо Министерства. А потом грянуло… Совершенно неожиданно оказался уничтожен Волдеморт, причём его уничтожили разыскиваемый преступник Сириус Блэк, бывшая Пожирательница Беллатрикс Лейстрейндж, сумевшая каким-то образом избавиться от обоих своих супругов, и… Гарри Поттер. Похоже, проклятого мальчишку не брало ничто. Пророчество исполнилось. Обвинить в чём-либо троих победителей не было никакой возможности — Министерство бы просто не поняли. К тому же за дело рьяно взялась Амелия Боунс, а с ней милейшая Долли не рисковала связываться. Непримиримость Боунс вошла в поговорку, а на Поттера и компанию эта стерва с моноклем была готова чуть ли не молиться. Пришлось Министру и его верной заместительнице присоединиться к хору поздравлений и славословий. Ну, и оправдать всех троих задним числом и вручить по Ордену Мерлина, а как же. Но тут Амбридж забеспокоилась всерьёз, особенно когда стало понятно, что Сириус старательно укрепляет и восстанавливает Род Блэк, да и благородная вдова с Поттером, принявшим титул Лорда, имеют далеко идущие планы. Амбридж напряглась. Если эти трое рванут во власть — для таких, как она и Корнелиус, там места точно не останется. И милейшая Долли начала потихоньку обрабатывать своего начальника — теперь уже на предмет того, что Блэк и Поттер опасны, что они угрожают его власти, как Министра, что сейчас, в момент, когда аристократы ослаблены, лучше всего избавиться от этих двух Лордов, да так, чтобы эти два Рода пресеклись окончательно. Да и чересчур активную вдову Лестрейндж не помешало бы заткнуть навсегда… Эти приватные разговоры упали на благодатную почву. Нет, Корнелиус Фадж не был изначально злодеем. Он в жизни своей мухи самолично не обидел. Но была у этого смешного толстенького человечка в дурацком котелке одна всепоглощающая страсть всей жизни — власть. К месту Министра магии он шёл большую часть своей жизни, а когда добился — был готов на всё, чтобы его сохранить. Ради этого он одно время поддерживал Дамблдора и прислушивался к нему, а когда понял, что лично ему такой курс принесёт одни неприятности, то стал потихоньку его менять. И нет, Фадж не был идиотом и прекрасно знал о возрождении Тёмного Лорда, но он считал, что и с Волдемортом можно договориться. В конце концов, он был готов проводить нужную ему политику и поддерживать во всём, если перевес Волдеморта будет явным. А пока оставалось… лавировать. И вот теперь, когда оба могущественных мага — и Волдеморт, и Дамблдор — были нейтрализованы, появилась новая напасть. И в скором времени должны были состояться выборы… а то, что в последнее время он стал редкостно непопулярен, Фадж знал. На этом фоне трагическая гибель победителей Тёмного Лорда от лап недобитых Пожирателей Смерти казалась ему весьма выигрышным ходом. Тем более, что у него под рукой была подходящая марионетка — раб Дипак Мукерджи. И древний Тёмный артефакт огромной разрушительной силы — его он в своё время приобрёл нелегально во время одной из дипломатических поездок и нелегально же ввёз в Британию. Артефакт был когда-то создан в Китае местным волшебником Ван Цзюэ, придворным магом императора Цинь Шихуанди*. Цинь Шихуанди отличался нередкой для китайских правителей склонностью к мстительности и таким образом наказывал своих недругов. Формой и размерами артефакт напоминал крупную чёрную жемчужину, рабу или заложнику предлагали проглотить её, после чего отправляли гонца с милостивым посланием к выбранному недругу. «Жемчужина», попав в желудок, врастала в слизистую оболочку и несколько увеличивалась в размерах, готовясь к активации. Удалить её было невозможно никакими средствами, несчастный, которого таким образом использовали, был обречён. А спустя несколько дней артефакт активировался, и посланец превращался в живую бомбу. Он сгорал заживо в страшных мучениях, испуская из своего тела пламя, от которого не было спасения. От недруга императора, его близких и его жилища не оставалось даже пепла, на месте активации оставался почти идеально ровный круг от десяти до тридцати метров в диаметре. Отчего артефакт активировался так долго? Так ведь во времена императора Цинь Шихуанди гонцы добирались до места не быстро, а мстительный владыка хотел, чтобы его месть гарантированно доходила до того, кому предназначалась. Эта редкость попала в руки Фаджа совершенно случайно, сначала он толком не понял всей силы артефакта, а когда понял, то спрятал подальше, считая, что такое можно использовать только в крайнем случае. И вот теперь он посчитал, что этот случай настал. Амбридж была в восторге от этой идеи и даже стала испытывать к Министру, которого раньше считала просто удобной ширмой для своих целей, некоторое уважение. Именно она под Империо заставила Дипака проглотить жемчужину, а потом стёрла его воспоминания об этом эпизоде. Нет, милейшая Долли не была сильной менталисткой, но Обливиэйт и Империо у неё выходили так, что просто загляденье. Живая бомба отправилась на площадь Гриммо, и оба облечённых властью сообщника стали дожидаться результатов. О том, что их план может не сработать и в этом случае пострадает множество магглов, они на тот момент не подумали. Но план сработал. Правда, не так, как хотелось бы Фаджу и Амбридж. — И что прикажете со всем этим делать? — мрачно спросил Сириус, когда утомившаяся после многочасового допроса Амбридж просто отрубилась. Белла отбросила кнут, который пугал Амбридж до обморока, один вид его стимулировал память Розовой Жабы без всякого Веритасерума, и не менее мрачно процедила: — Я не хочу ЭТО на алтарь. Не стоит пачкать этой грязью Камень Рода. — Совершенно согласен, Белла, — отозвался Сириус. — Не заслужила. Не будем злить Гримма. — Но ведь мы не оставим это просто так? — возмутился Регулус. — Она хотела уничтожить… уничтожить всех нас. Просто убить за такое — недостаточно. — Я слышал… — задумчиво сказал Влад, — что в Запретном лесу есть совершенно жуткие места, где водится нечто кошмарное. Похуже акромантулов во много раз. — Да, — кивнул Сириус, — нас Хагрид в своё время тоже кормил такими байками. Дескать, есть такая поляна в самой глубине леса, где когда-то были заточены костяные химеры и жуткие существа, напоминающие гигантских кальмаров, но ползающие по суше. Дескать, они проделывают с магами, попавшими к ним в лапы, самые жуткие и непотребные вещи, эти несчастные умирают по много дней подряд, испытывая жуткие мучения. Вроде бы сам Хагрид по молодости чуть было не попался им, спасла только великанья кровь. — И вы не рванули проверять, так ли это? — удивился Влад. — Гарри, — серьёзно ответил Сириус, — мы же были Мародёры, а не Клуб Самоубийц. А Хагрид трясся не хуже Клыка и заикался, когда рассказывал нам об этом. — Хм… Интересно… — заявила Белла. — А откуда там взялась вся эта фауна? — Хагрид рассказывал, что это были результаты экспериментов Салазара Слизерина, — отозвался Сириус. — Он ведь далеко не такой тупой, как кажется. Хагрид, я имею в виду, а не Слизерин. Он даже после исключения дружил со старым профессором УЗМС Лонгримом — ему на смену позднее пришёл Сильванус Кеттлберн. Именно Лонгрим ему это и рассказал. Салазар Слизерин был выдающимся химерологом, но некоторые плоды его экспериментов не поддавались уничтожению. Вот он и перенес их подальше в Запретный лес и зачаровал поляну, чтобы чудища не могли её покинуть и никому из магов туда ходу не было. Но есть экземпляры, у которых инстинкт самосохранения отсутствует напрочь. Кстати, туда даже Ксено Лавгуд не суётся, хотя и в курсе. А это уже показатель. — Понятно, — хмыкнул Влад. — Естественный отбор. Я так понял, ты предлагаешь сделать этим кошмарным тварям подарочек? Интересная идея. — Может быть, — задумчиво сказал Сириус. — Надо с Хагридом посоветоваться. Поместим пока эту даму в Стазис — я так полагаю, что её показания ещё могут понадобиться на суде. Я свяжусь с Амелией Боунс. Будем свергать Министра. Белла сдержанно поаплодировала. *Цинь Шихуанди (259 до н. э. — 210 до н. э.) — правитель царства Цинь, положивший конец двухсотлетней эпохе Воюющих Царств. К 221 году до н. э. он воцарился над единой державой на всей территории Внутреннего Китая и вошёл в историю как создатель и правитель первого централизованного китайского государства. Основанная им династия Цинь, которой он предназначал править Китаем на протяжении 10 тысяч поколений, лишь на несколько лет пережила императора. Следующая глава в воскресенье. Здоровья вам, мои дорогие!