Одиссея капитана Влада

Внимание! В главе много моментов насилия, по большей части психологического. Вы читаете это на свой страх и риск. Я предупредила, поэтому претензий не принимаю. Отпусти меня, чудо-трава! Часть первая. Как размножаются дементоры? (Драко) Драко сидел в просторной, хорошо обставленной комнате в специальном кресле. Дышалось с трудом и слегка подташнивало. Впрочем, к этому он уже привык. Гораздо труднее было принять и осознать выпирающий огромный живот. Пусть это было уже не в первый раз, но Драко каждую свою беременность воспринимал, как чудовищную ошибку. До сих пор. Тонкие пальцы скользнули под мягкую ткань туники и нащупали на выпирающем, словно чудовищный арбуз, животе еле заметный шов. Только в таком состоянии его и можно было прощупать — здешняя медицина была на высоком уровне. Казалось, что шов один, но на самом деле их было восемь. Восемь детёнышей, которых он выносил для Хозяина и его ближайших родственников. Сейчас заканчивалась девятая беременность. Значит, скоро всё начнётся сначала. Интересно, кто будет отцом на этот раз? Сам Хозяин? Или кто-то из его родни? Впрочем, какая разница? Для Драко это значило только одно — долгое, мучительное совокупление, а потом ещё двухкратное закрепление результата. Внутри живота шевельнулся детёныш, шевельнулся, больно толкнулся изнутри и затих. Драко поморщился. Очередному отродью дементора не терпелось познакомиться с этим миром. Скоро… Уже скоро… — Пора принять лекарство… — прошелестел механический бесстрастный голос. В нише рядом с окном шевельнулась человекоподобная фигура. Страж… Охранник, тюремщик и нянька в одном лице. И ведь он даже не живой. Механическая кукла, но такая совершенная, старательно выполняющая заложенную в неё программу. Страж и выглядел внешне как человек. Как атлетически сложенный мужчина, только вот с кожей серо-синего, металлического цвета и яркими зелёными линзами вместо глаз. От Стража невозможно было убежать. Его нельзя было обмануть. А магия… У Драко не было возможности убедиться, действует ли на Стража магия. Юноша покосился на свои руки. Золотистые браслеты сковывали запястья, на лодыжках красовались такие же браслеты, а на шее — ошейник со странного вида знаками. С виду они казались обычными украшениями, на самом деле эти «украшения» надёжно сковывали его магию, а ошейник ещё и указывал принадлежность. Даже если он сможет выбраться за пределы владений Хозяина, первый же встреченный местный парализует его и вернёт Хозяину с поклонами и извинениями, как ценнейшую собственность. Это если обмануть бдительность Стража, а Стража обмануть невозможно. Драко уже пытался. И эти «украшения» не давали ему причинить вред ни себе, ни детёнышу, которого он вынашивал, ни кому-либо ещё. Так что теперь он заперт в этом мире, в этом доме, в этой комнате как в клетке. Довольно комфортабельной, надо сказать, клетке, но от этого не перестающей быть таковой. Единственное, что Драко мог делать по собственной воле — это, разве что, дышать. — Пора принять лекарство… — повторил Страж, и Драко послушно взял со столика высокий прозрачный стакан, наполненный белой густой жидкостью. На вкус жидкость была чуть горьковатой, немного вяжущей язык, с еле заметной кислинкой. В целом — пить можно, особенно если сравнить с зельями крёстного. Крёстный… Крёстный… Предавший их дело… Выбравший сторону Поттера… и погибший из-за этого. Драко с отвращением покосился на собственные руки. Память услужливо подбрасывала одно из самых неприятных воспоминаний, а разум отказывался принимать его. Это ведь не Драко выпустил Аваду, сразившую Снейпа… Не он, точно не он. Но тогда ему так хотелось показать себя, выслужиться перед Лордом… Дурак…дурак… Зачем он слушал отца? Зачем захотел служить Лорду? Зачем унижал Поттера? Чтобы всё закончилось… вот этим? Драко послушно выпил густую жидкость, поставил стакан на столик, и Страж тем же безразличным голосом произнёс: — Хорошо. Хозяин будет доволен. Драко передёрнуло. Как же он ненавидел всё это. Ненависть сначала полыхала ярким костром, особенно после того, как он оказался в этом мире, и у него состоялась первая беседа с Хозяином. Тот так и велел называть себя — Хозяин, и никак иначе. И очень коротко и чётко рассказал о том, что ждёт Драко. — Ты — моя собственность и принадлежишь мне. Ты нужен мне и другим для того, чтобы получить здоровое потомство. Ты подходишь для этого и будешь вынашивать всех потомков — моих, и моего Клана — столько, сколько потребуется… Или пока ты не умрёшь. Потом помолчал немного и добавил: — Впрочем, не умрёшь. Не дадим. Ты не сможешь больше пользоваться магией. Никогда. Твоя магия нужна будет тебе для исцеления твоего тела и вынашивания детей. Она будет заперта в твоём теле. — Нет! — истерично выкрикнул Драко. — Я не буду подстилкой дементора! Хозяин коротко булькнул. Потом Драко узнал, что этот звук означает смех. — Глупый человек. У тебя нет выбора. Надеюсь, что ты достаточно разумен, чтобы поддаваться дрессировке. Жаль терять такой перспективный экземпляр. Ты будешь подчиняться… — Нет, лучше убей! — попытался протестовать Драко. — Зачем? Ты слишком ценен. Но я накажу тебя за неподчинение. Хозяин медленно поднялся с кресла, перед которым стоял на коленях Драко. — высокий, худой, с серой кожей, которую покрывала синяя вязь татуировок и тёмно-коричневые пятна, сильно напоминающие трупные. Неожиданно яркие синие глаза существа, опушенные длинными ресницами, казались удивительно красивыми, почти человеческими… и от этой мнимой человечности было ещё страшнее. Хозяин сделал неуловимое движение руками и в них возникли блестящие серебристые хлысты — длинный и короткий. — Я научу тебя покорности… — усмехнулся Хозяин. А потом пришла боль… Драко не был глуп. Полученное им жестокое наказание было единственным, он понял, что лучше покориться, и покорился. Тогда он ещё надеялся на что-то… Идиот. И да, тогда его ненависть полыхала, как костёр. А сейчас она походила на тлеющие угли, присыпанные пеплом. Но она ещё была. Ещё позволяла ощущать себя человеком, а не безвольной куклой. Но Драко понимал, что скоро она совсем уйдёт и останется только безразличие. Он уже сломан, остальное — только вопрос времени. Это сейчас. А тогда… Тогда Драко казалось, что рубцы от кнута никогда не сойдут с его тела, но, к его удивлению, когда он проснулся на следующее утро, кожа его оказалась такой же белоснежной и гладкой, как всегда. Что-что, а лечить эти жуткие существа умели, ничего не скажешь. Тогда-то рядом с ним и появился Страж. Он тщательно следил за здоровьем подопечного, заставлял его есть и принимать какие-то зелья, следил за тем, чтобы Драко отдыхал в положенные часы, и водил за пределы комнаты — на прогулку в самый странный сад, какой Драко вообще видел — с пунцовой листвой на толстых ветвях деревьев, чьи стволы были похожи на гигантские шишки, аккуратно разбитыми цветниками совершенно немыслимой формы, цветы в которых издавали тонкие поющие звуки и меняли цвет по несколько раз на дню, и спокойными прудами с удивительно глубокого зелёного цвета водой. Зелёной, как глаза Поттера… Странно, но только мысли о Поттере не давали Драко спятить. Но когда Драко впервые увидел здешнее небо, он чуть не потерял сознание — тогда он окончательно понял, что находится в другом мире и вернуться в свой не сможет никогда. Небо цвета лаванды, по которому плавно передвигались жёлтые облака и парили странные птицы с перепончатыми крыльями и клювами, полными острых зубов. И на этом удивительном, кошмарном небе было не одно солнце, а целых три. Три белых небольших светящихся шарика… Драко тогда разрыдался, и Страж спокойно отнёс его обратно в комнату и споил какое-то зелье, после чего юноша стал сонным и ко всему безразличным. — Хозяин будет недоволен, — проскрипел Страж. — Нужно гулять, чтобы быть здоровым. — Я… я буду… — пообещал Драко и подумал о том, как жалко и сломлено звучит его голос. — Хорошо, — ответил Страж. — Но если это снова повторится — будет наказание. — А что… что с остальными, такими же, как я? — решился спросить Драко. — Где они? Страж задумчиво поскрипел, и Драко уже испугался, что наказание будет прямо сейчас. Но, видимо, у Стража не было запрета на разглашение этой информации, и юноша получил ответ: — Они все получили себе Хозяев и сейчас готовятся к Вынашиванию. Остальное нецелесообразно. Объект не должна волновать судьба других объектов. Все объекты должны выполнять своё предназначение, иначе будет наказание. Пришлось удовлетвориться этим ответом. Спрашивать и настаивать Драко не решился. А ночью, лёжа без сна, он вспомнил Поттера. Как над ним издевались в Малфой-мэноре, как Лорд насиловал его у всех на глазах, а потом позволял это делать другим. Как долго Поттер пытался сопротивляться… А он-то, Драко, ещё и издевался над ним… Его забавляло всё происходящее. Почему его так забавляли издевательства над Поттером? Почему? Драко ужаснулся, когда понял, что не может вспомнить ответ на этот вопрос. Ещё через несколько дней, в течение которых Драко исправно принимал зелья и гулял, Страж появился наутро, держа в руках длинный продолговатый футляр. — Нужно раздеться, — сказал Страж. — З…зачем? — спросил Драко, поскольку ничего хорошего для себя он не ждал. И правильно делал. — Хозяин будет проводить зачатие, — абсолютно безэмоционально сказал Страж. — Ценный объект должен быть подготовлен. Нужно раздеться. Не будет подчинения — будет наказание. Драко осталось только смириться. Он снял с себя единственный предмет одежды, который ему дозволялось носить — широкую, мягкую и длинную безрукавку, доходившую до щиколоток. После этого ему пришлось встать на постель на четвереньки, и он почувствовал, как холодный длинный палец вторгается в него сзади. — Плохо, — сказал Страж. — Нужно почистить. После этого Драко пришлось пережить некий аналог клизмы, посетить туалет, принять душ и снова встать на четвереньки. Холодный палец снова вторгся в анус (Драко стоило больших трудов не разрыдаться от боли, но он сдержал слёзы). А потом палец сменился чем-то куда более длинным и толстым, вероятно, местным аналогом дилдо. Было больно, хоть и не слишком, Страж отвечал за сохранность ценной собственности и старался не наносить травм. Драко снова вспомнился Поттер. Вспомнился в тот момент, когда Лорд уже разрешал Драко «играть» с ним. Драко вспомнил огромный трансфигурированный каменный член, который он умудрился засунуть в Поттера и подумал, что всё повторяется… Но это было ещё не самое страшное. Когда Хозяин пришёл вечером, он с удовлетворением вытащил из Драко тот предмет, который юноша носил в себе весь день и удовлетворённо булькнул. А потом просто резко вошёл в несопротивляющееся тело. И тут Драко закричал. Потому что дементор оставался дементором даже в своём собственном мире. Потому что перед закрытыми глазами Драко замелькали отвратительные видения. И потому что он в этих видениях был… Поттером. Это его захватили в плен на кладбище. Это его насиловал Тёмный Лорд. Это его водили на поводке и заставляли есть кошачий корм из миски. Это его пропускали по кругу раз за разом. Это его трахал Сивый в звериной форме. Это ему плевали в еду, жгли раскалёнными спицами, заставляли слизывать блевотину ПСов с пола, били плетью, ремнями, розгами, и насиловали, насиловали, насиловали без конца… Это продолжалось бесконечно долго, Драко не мог ни потерять сознание, ни отключиться от этих ужасных видений, ему оставалось только плакать и кричать, скулить и умолять о пощаде, что ещё больше распаляло Хозяина. Он оставил свою жертву в покое только на рассвете. Но все повторилось на следующую ночь. И на следующую тоже. А когда на четвёртый день Страж сказал, что Хозяин больше не придёт, и что его семя закрепилось, Драко ощутил немалое облегчение. Потом были долгие месяцы беременности — когда постепенно рос живот, начали отекать ноги, порой тошнило от запахов, раньше казавшихся приятными, и почти постоянно хотелось плакать. Но Страж неизменно ухаживал за Драко и выполнял все предписания, данные неведомым целителем. В принципе, все одиннадцать месяцев — столько продолжалась здешняя беременность — Страж берёг Драко и заставлял есть, пить, гулять, принёс развлекающий кристалл с объёмными движущимися изображениями и книги. Вполне себе земного вида книги. Драко чуть не взвыл от счастья, увидев их. В целом, в эти месяцы Страж заботился о Драко — по прямому приказу Хозяина, который не хотел терять ценное имущество и будущего детёныша. А когда живот стал совсем большим, Страж надел на лицо Драко тканевую маску, и тот заснул. Проснулся он уже в своей постели, живот был обычным, плоским, под пальцами ощущался тонкий рубец. Значит, детёныша вынули из него, пока он спал. Появившийся из тени Страж заявил: — Хозяин доволен. Детёныш родился здоровым. Скоро он придёт снова. И показал на стоящую в нише продолговатую коробочку. Драко стиснул зубы и мысленно застонал. Только не снова! Но Хозяину были безразличны моральные терзания его собственности. Он приходил к Драко ещё четыре раза, а потом были другие из его Клана. Детёныши рождались здоровыми. Все были довольны. А Драко ни о чём так не мечтал, как о возможности умереть. Но он знал, что и такой милости ему не будет. Недаром в одном из снов тонкая фигура в чёрном плаще погрозила ему пальцем и сказала: — Я ещё не скоро приду к тебе. За всё надо платить… Часть вторая. Кофе с молоком (Амбридж) День на ферме, затерянной где-то в глубине Магической территории Австралии, начинался всегда одинаково. Сначала издавал громкий крик петух, потом из-под навеса, где обычно ночевал сам хозяин фермы, эмигрант из магической Британии, Тауриций, в петуха летело что-нибудь тяжёлое и раздавалось исполненное добра пожелание: — Сдохни, тварь горластая! Петух был явно устойчив и к летающим предметам, и к заклятиям, он привычно уворачивался от подарочка, взлетал на колодезный ворот и начинал орать ещё громче. Тауриций хмуро выглядывал из-под навеса, мрачно озирал чисто подметённый двор, поднимал ведро воды из колодца, обливался с воплем, расчёсывал густую гриву и принимал из рук кухарки-аборигенки Майре кружку с кофе. После этого мрачное настроение улетучивалось, и Тауриций приходил в норму настолько, что к нему могли без опаски приближаться посторонние, кои на его ферму забредали крайне редко, повинуясь врождённому инстинкту самосохранения. Разве что грузовичок, забирающий свежее молоко, появлялся ежеутренне. Тауриций прошёл в просторный коровник, вдохнул привычную смесь запахов травы, навоза и парного молока. Десять молочных коров взглянули на него печальными фиолетовыми глазами и издали протяжное мычание. — Сейчас, мои девочки… Соскучились… Сейчас подоимся, и на травку… — ласково сказал Тауриций. Ответом ему было согласное мычание чёрно-бело-шоколадных ухоженных красавиц. Тауриций открыл проход к доильной установке, и коровы по очереди стали занимать в ней свои места. Осталось только подсоединить доильные аппараты и включить установку. Маггловская техника, конечно, на магической территории не работает, но… спасибо Лорду Блэку, английскому родственнику Мариуса Блэка… Он зачаровал парочку чёрных опалов, и теперь никаких проблем с этим не было. Тауриций бережно массировал вымя коровам и смазывал соски перед тем, как подключить аппараты. Своих породистых красавиц он холил и лелеял, даже выучил специальные лечебные чары из справочника «Магическая ветеринария», чтобы оказать помощь, если что. Доильная установка заработала, молоко по молокопроводу струйкой полилось в подставляемые тщательно вымытые бидоны, радуя глаз своей густотой и слегка желтоватым цветом. Тауриций удовлетворённо улыбнулся. Коров он держал для души, но продаваемое в лучшие рестораны Брисбена молоко и сливки составляли приятную добавку к бюджету. Бидоны наполнились, три из них Тауриций слил в сепаратор, отключил установку, и, открыв вторые двери, выпустил коров на пастбище, радующее глаз изумрудной зеленью травы. Нежное урчание сепаратора длилось недолго, сливки Тауриций слил в особый бидон, поменьше, а за воротами уже сигналил грузовичок сквиба Джейкоба Сандерса, который с утра отвозил молоко в город. Тауриций помог Джейкобу погрузить бидоны в кузов рефрижератора, выгрузил пустые, поболтал со сквибом минут пять, больше нельзя, график у водителя строгий, помахал рукой удаляющемуся грузовичку и снова отправился в коровник, везя бидоны на тележке перед собой. Бидоны он тщательно вымыл, простерилизовал горячим паром и унёс в кладовку до завтра. Оттуда же, из кладовки, Тауриций достал совсем небольшой переносной доильный аппарат странной конструкции и ведёрко. Небольшое, литров на пять. Неся в руках доильный аппарат и ведёрко, Тауриций прошёл через опустевший коровник и, сняв с пояса ключи, отпёр почти незаметную дверь, которую мог открыть только он сам. Там размещалось ещё одно стойло, но в нём вместо коровы находилась обнажённая невысокая толстенькая женщина с карикатурно огромной грудью. Женщина, прикованная цепью за шею к стене, сидела по-турецки на опрятной соломенной подстилке. Перед ней стояли два корытца — одно с запаренной пшеницей, щедро политой зельем, улучшавшим лактацию, другое — с водой. Тауриций с удовлетворением отметил, что оба они почти пусты, а значит, Диди начала нормально есть. Пожалуй, можно увеличить порцию… — Давай, Диди, красотка, подойди… Пора доиться, — ласково сказал Тауриций. — Ты, проклятое животное… — взвизгнула женщина. Тауриций чуть нахмурился: — Силенцио! — взмахнул он палочкой, которую вытащил из наруча, закреплённого на левой руке. — Империо! Женщина тут же замолчала и замерла, глядя на Тауриция преданными глазами. А тот только вздохнул: — Насколько же проще с коровами… Иди в станок, Диди… Женщина медленно подошла к деревянной конструкции, которую Тауриций придумал самолично. Тяжёлые, налитые молоком груди вздрагивали при каждом шаге, с сосков срывались капельки молока. Тауриций улыбнулся. Отличное зелье. И коровкам годится, и Диди… Женщина встала в деревянную конструкцию, наклонилась, и опёрлась руками о деревянные поперечины, отклячив задницу. Тауриций привычно, как коровам, помял ей груди, смазал соски и надел округлые чашки специального доильного аппарата. Да уж, пришлось помучиться с этой конструкцией, но дело того стоило. Доильный аппарат заработал, женщина издала низкий стон, и Тауриций дотронулся рукой до её промежности. Так и есть, возбудилась… Вот же извращенка… Видимо, скоро придётся осеменять. Но зато как увеличилась лактация… Весьма интересный опыт… Когда аппарат закончил свою работу, молока в ведёрке было больше, чем половина. Тауриций удовлетворённо кивнул. Когда он начинал, в ведёрке и литра не было. Тауриций отсоединил аппарат, обмыл вспотевшую женщину из шланга, заменил подстилку и добавил воды в корытце. — Молодец, Диди. Отдохни, вечером я тебя выгуляю. Потом он снял Силенцио и Империо, и женщина упала на колени: — Прошу вас, отпустите меня… У меня есть деньги… Я могу заплатить… Сколько хотите, только отпустите меня… Тауриций хмуро покачал головой и спокойно сказал: — Не глупи, Диди… Кто же отпускает такую хорошую коровку? После этого он покинул комнату, не слушая доносящихся ему в спину глухих рыданий, и тщательно запер дверь. Нет, пора осеменять, а то так и будет дурью маяться. Да и молока потом прибавится… Кентавр Тауриций, вся семья которого — мать, жена, два младших брата, сестра и двое малышей-кентаврят — погибла в Запретном лесу во время объявленной Долорес Амбридж облавы на Тёмных тварей, холодно улыбнулся и мысленно поблагодарил Мариуса Блэка за возможность утолить свою всепоглощающую боль. Его самого, тяжело раненого, подобрал и тайно выходил Хагрид… и первое время кентавру хотелось не благодарить полувеликана, а проклясть. Но сейчас стало легче. Намного легче. — Майре! — позвал он аборигенку, подходя к дому и протягивая ей ведёрко. — Пожалуй, я выпью ещё кофе. С молоком. Следующая глава в четверг. Здоровья вам, мои дорогие!