Non enim quid amor

Вилла с первого взгляда умудрилась влюбиться в Теона Грейджоя; об этом она, краснея, призналась сестре, когда они переодевались к пиру, который их лорд-дедушка устроил в честь приехавших в Белую гавань Старков. Вилла сетовала, что ее платье не достаточнонарядное, что она похожа на кухонную замарашку, и Теон ни за что не обратит на нее внимание, приняв за одну из служанок, но обиженно замолчала, надув губы, когда леди Леона пригрозила, что оставит младшую дочь в девичьей, если она и дальше будет жаловаться. — Не хватало еще, что бы ты опозорила семью перед лордом Эддардом, — гневно пыхтела леди Леона, вплетая в волосы Виллы нить речного жемчуга. Девушка сутулилась под градом упреков матери, но глаза горели бунтовским огоньком, и Винафрид, отвернулась, пряча улыбку; сестра была слишком горяча и порывиста, не умела промолчать в нужный момент и рьяно отстаивала свое мнение, из-за чего постоянно ссорилась с матушкой. Леди Леона же свирепела от своеволия младшей дочери, постоянно жаловалась на нее лорду Виману и грозила отдать в Молчаливые Сестры, а Вилла в ответ обещала сбежать в Браавос и стать куртизанкой. Тогда леди Леона с причитаниями и плачем хваталась за сердце, звала септона и мейстера и визгливо вопрошала Семерых, за что же они послали ей такое наказание, и почему родная дочь ее не любит. Конечно, в итоге они мирились: Вилла клялась, что никогда больше не огорчит мать, а леди Леона обливалась слезами, обнимая младшую дочь. Надолго обеих не хватало — уже на следующий день Вилла вновь принималась ссориться с матерью, которая молила Семерых послать ей стойкости и сил. Винафрид же отличалась куда более спокойным нравом; она с детских лет уяснила, что может рассердить ее леди-мать, и как следует себя вести, чтобы леди Леона была довольна. О чем Винафрид не могла поговорить с сестрой и матерью, то она могла обсудить с дедом; лорд Виман понимал её куда лучше леди Леоны, чаще всего он мирил невестку и младшую внучку, успокаивал Виллу после ссор с матерью и в случае чего обещал снарядить корабль до Браавоса, чем смешили Виллу и приводил леди Леону в ужас, но даже ему Винафрид не осмелилась признаться, что из сыновей лорда Старка ей больше всего понравился его бастард. Леди Леона надеялась, что старшему сыну Хранителя Севера понравится Винафрид; от дальней родственницы, жены одного из домашних рыцарей в Кархолде, она прознала о намерении лорда Карстарка сосватать за Робба свою дочь Алис и вознамерилась помешать его честолюбивым планам в угоду своим амбициями. Леди Леона ещё надеялась подарить мужу сына, наследника, а для дочерей мечтала о выгодных партиях, и незаконнорожденный сын Эддарда Старка не годился в женихи, тем более — старшей дочери. Даже Теона Грейджой она приняла более благосклонно, чем Джона Сноу, хотя самой Винафрид воспитанник лорда Старка совершенно не понравился. Девушка сочла его неприятным, даже отталкивающим, слишком нахальным, а то, как он улыбался, когда его представили Винафрид, и держал её за руку, не торопясь отпускать, было почти неприличным. И что только Вилла в нем нашла? Пусть законный сын, но изгнанник, а отец его лорд Бейлон — мятежник и бунтовщик; на Железных островах чтили не Семерых и не старых богов, а Утонувшего бога. Пусть Теон и вырос на Севере, но Пайк — его родина; неужели леди Леона отпустит туда Виллу? Винафрид вздохнула поглубже, чтобы служанка затянула шнуровку корсажа; если матушка и захочет увидеть младшую дочь в качестве леди Грейджой, то дед на это не согласится. Главное, чтобы Вилла сама не натворила глупостей. — Твоём платье лучше моего, — плаксиво заявила сестра, когда они в сопровождении служанок и долговязой септы Лиридоны отправились в большой зал, где вовсю уже шумел пир. — Матушка надеется, что ты сумеешь завлечь Робба Старка? Он тебе нравится? Мне он показался очень милым. — А как же Теон? — улыбнулась Винафрид; её младшая сестра к концу вечера вполне могла позабыть о Грейджое и вообразить, что влюблена в Робба, а на утро увлечься кем-нибудь ещё. Не зря же она так заглядывалась на капитана гвардии Старков. Однако его едва ли сочтут достойным внучки лорда Белой гавани, но Вилла нарочно будет упорствовать и стоять на своем; такой уж у неё характер. Но Вилла любила семью; как бы не нравился ей мужчина, она ни за что не предаст ради него родных. Как и Винафрид; она вообще не понимала, чем ей так приглянулся Джон Сноу с его вытянутыми лицом и печальными серыми глазами — не наследник, как Робб, не такой улыбчивый и весёлый, как Теон, сумевший рассмешить даже леди Леону. Джон держался с достоинством, но как-то в стороне, и был несколько удивлён, когда лорд Виман приветствовал его наравне с братом. Винафрид это порадовало, хоть она и ничем не высказала своих чувств, но дедушка, кажется, что-то заметил: посмотрел на неё долгим, испытующим взглядом, пожевал губами, как всякий раз, когда размышлял, но ничего не сказал. — Теон хорош, чтобы прогуляться с ним по саду или поцеловаться где-нибудь в укромном уголке. Но замуж за него я бы не хотела, — Вилла перекинула косу на спину, раздражённо закатив глаза, когда септа Лиридона возмущённо заохала — Миледи, как не стыдно?! Разве может приличная незамужняя девушка думать о таких вещах, не то, что столь свободно рассуждать?! Слышала бы вас ваша леди-мать… — Но она же не слышит, — легкомысленно отозвалась Вилла, — и надеюсь, что не услышит. Вы же не выдадите меня, септа? — Я обязана сообщить о столь вопиющей дерзости леди Леоне, — чопорно поджала губы септа Лиридона. — Но не сообщите, ведь вы любите меня. Любите, правда, септа? — Вилла, хлопая ресницами, обняла женщину, которая, хоть и хмурилась, но выглядела польщеной. Септа Лиридона была при Вилле и Винафрид с их самых юных лет, но младшую из сестер выделяла больше; им с леди Леоной сделалось одинаково дурно, когда Вилла выкрасила волосы в зелёный, а вот отец и лорд-дедушка только посмеялись. Лорда Вимана так же развеселило, когда Вилла назвала Теона самым красивым парнем на свете. А если бы Винафрид сказала, что считает молчаливого и хмурого Джона Сноу куда лучше Грейджоя, чтобы сделал лорд Мандерли? Так же рассмеялся? Или строго отчитал внучку? Девушкам не полагалось влюбляться в бастардов, какими бы грустными не были их глаза, и как бы сильно не хотелось их развеселить. Но Винафрид куда больше хотелось увидеть улыбку Джона, чем танцевать с Роббом; она знала, чего ждали от неё родные, но была не в силах предложить юноше что-то, кроме вежливости. Она знала, как многого ждала от пира леди Леона и как дулась Вилла, считавшая себя не менее достойной стать женой Робба Старка. Сестра и думать забыла о Теоне, теперь ей хотелось, как и Винафрид, побороться за возможность стать женой Робба, однако Робба и Винафрид усадили рядом, сир Вилис и сир Вендел постоянно подначивали молодых людей танцевать, а леди Леона, умиленно прослезившись, изрекла, что они дивно смотрятся рядом, чем сильно смутила и Робба, и Винафрид. Девушка зарделась в раздражении на мать и ничуть не удивилась, когда Робб поспешил вон из-за стола; она искоса взглянула за сестру, но стул Виллы пустовал, а сама она, весело смеясь, плясала с капитаном рыцарей лорда Старка. Винафрид проводила задорно кружащуюся в танце Виллу ласковым взглядом; сестра ревновала ко вниманию, которое уделяли Винафрид в ожидании приезда Старков, но, похоже, рядом с Джори Касселем, не таким красивым и не таким знатным, как Теон Грейджой, забыла о своих невеселых думах; Винафрид было даже немного завидно — ей предстоит ещё немало неловкостей вынести, пока лорд Эддард не уедет. Уход Робба девушку совсем не огорчил, куда больше её расстроило, что Джону не досталось места за высоким столом. Его усадили рядом с рыцарями, на довольно почётное месте, но все же вдалеке от лорда Мандерли и его гостей. Винафрид могла бы подойти к нему, поговорить или даже самой пригласить его на танец, но знала, что это рассердит леди Леону; да и к чему это все приведет? Джон все равно останется для нее только побочным сыном лорда Старка, не важно, станет ли она женой Робба или нет. Винафрид печально вздохнула, расправляя тонкое кружево, украшавшее рукава ее платья цвета морской волны, корсаж которого был расшит серебряной нитью и яшмовыми бусинами. Робб сказал, что в этом наряде она способна посрамить всех русалок, но сам же рассмеялся витиеватости своего комплимента. Он был учтив, но не более, а Винафрид хотелось расспросить его о Джоне, узнать о незаконнорожденном сыне лорда Старка побольше, однако девушка не позволяла своему любопытству взять верх и говорила с Роббом о всяких незначительных пустяках, но изредка все же осмеливалась посмотреть на Джона, мысленно страшась, что он увлечется какой-нибудь смазливой служанкой. Девушке не хотелось видеть его с другой, но в этом она не осмелится признаться даже родной сестре, с которой у них до этого не было секретов друг от друга. Когда Теон Грейджой, лукаво усмехаясь, пригласил Винафрид на танец, она мягко отказала, сославшись на усталость; лимонный пирожные, поданные на десерт, так же не смогли вернуть ей хорошего настроения, что не укрылось от лорда-деда. Лорд Мандерли помимо пирожных отдавал должное сладким медовым коврижкам, печеным яблокам и заварному крему. Утерев рот полотняной салфеткой, он кивком подозвал внучку, и Винафрид послушно поднялась; верно, дедушку встревожило отсутствие аппетита у старшей внучки, в их семье это считалось первым признаком болезни. Девушка улыбнулась, подходя к лорду Виману, который осторожно, чтобы не запачкать её платье жирными пальцами, приобнял ее. — Чего загрустила? Такой пир… неужели тебе не хочется потанцевать? Смотри, какие пироги! Повара расставались на славу, сам лорд Стар отметил их мастерство. Съешь кусочек, порадуй старика. — Я сыта, милорд, — опустила ресницы Винафрид, стараясь не смотреть на Джона, сидящего за нижним столом. Лорд Виман закивал, задумчиво щурясь. — Видимо, мать твоя вбила тебе в голову, что девицам положено есть не больше пташки. На неё саму, как даму замужнюю, это правило не распространяется, — Виман Мандерли шумно отхлебнул вина, — но я тебе скажу, что на костях у леди должно быть мясо — парням больше по нраву девки справные и сочные, чтобы с ними не замёрзнуть в холодную зимнюю ночь. Винафрид покорно склонила голову, думая, что дедушка имел в виду Робба, но ошеломленно заморгала, когда лорд Виман качнул головой в сторону Джона Сноу. Бастард Эддарда Старка был таким серьезным, от чего выглядел старше своих лет, и даже вино и шутки сидящих с ним рыцарей не смогли его развеселить. Кровь отлила от лица девушки, чтобы мгновение спустя броситься к голове кипящим потоком; облизнув пересохшие губы, Винафрид несмело взглянула на деда. — Милорд… — нервно начала она, не зная, как подобрать слова; лорд Виман, рассмеявшись, потрепал внучку по щеке. — Не думай, что я тебя ругаю, дитя, просто подмечаю явное. На мальчишку Сноу ты смотришь так же, как раньше глядела на лимонные пирожные. Как будто это он унаследует Винтерфелла, а не его брат Робб! Что, он совсем тебе не понравился? Ты с ним даже говорила через силу. — Лорд-дедушка, я… — Винафрид, донельзя сконфуженная, опустила голову, чувствуя, как пылает её лицо; теперь матушка будет лить слезы из-за неё, ведь леди Леона уже считала себя матерью будущей леди Винтерфелла. Женщину хватит удар, узнай она, что её старшая дочь хранит в сердце симпатию к бастарду! — Ты присмотрись получше к Роббу, не обижай зазря парня. Он скоро уедет, и только боги знают, когда вы свидетесь снова. А с Джоном ты ещё успеешь познакомиться — он останется в Белой гавани — твой отец решил взять его в оруженосцы. Только это секрет, — лорд Мандерли с улыбкой поцеловал в щеку ошеломленную Винафрид, — не говори об этом матери и сестре раньше времени. — Конечно, дедушка, — Винафрид чувствовала себя бабочкой, впервые расправившей крылья; конечно, то, что Джон оставался в Белой гавани, ещё ничего не значило, но то, что он будет рядом, наполняло девушку силой, словно она была парусом, поникшим в безветрие, а Джон Сноу — подхватившим её вихрем. Вилла безжалостно засмеёт старшую сестру за чувства к бастарду, а матушка скорее отдаст её в септы, чем обещает руку Винафрид Джону Сноу, но сейчас девушке совсем не хотелось об этом думать; куда приятнее было воображать, как Джон, став прославленным рыцарем, одерживает победу на турнире и нарекает Винафрид королевой любви и красоты.