Non enim quid amor

Железный трон снова запустил щербатые клыки в плоть дракона, но Эйерис Таргариен даже не пошевелился, хоть рука горела огнем. Король сидел, чуть сгорбившись, волосы цвета лунных лучей очень давно не знали гребня, топорщились из-под золотой короны, на которой расправил крылья трехглавый дракон. Компанию Эйерису составляли лишь драконьи черепа и пламя факелов, отражающееся в лиловых глазах короля. Он мог часами смотреть на огонь, на его танец, дикий, смертоносный, жгучий, но от этого только более желанный. Смола и масло горят ярко, но когда огонь пожирает живую плоть и кровь, он просто ослепителен. Огонь поет криками горящего, живет его смертью и болью… а Эйерис сам огонь. Он дракон. Исполинский череп, выбеленный временем, алчно скалился, глядя бездонными провалами глазниц на короля. Все, что осталось от Балериона Черного Ужаса. Его клыки были ростом со взрослого мужчину, и Эйериса бросало в дрожь, когда в фантазиях эти кости обрастали плотью. Что, если сжечь эти останки? Таргариены — драконы, а в жилах их не кровь, а пламя. Что если в пламени Балерион оживет? Оживет и расправит крылья, застилая черными крыльями солнца, и тень его накроет все Семь Королевств… тихие торопливые шаги нарушили тишину, Эйерис вздрогнул, вцепился в подлокотники трона, и стальные зубья глубже вонзились в его руку. Кто посмел нарушить покой короля?! Кому суждено выйти в поединке против жаркого пламени?! Крошечный черный котенок во всю прыть своих лапок бежал по тронному залу, а принцесса Рейнис, простоволосая и в ночной рубашке, упоенно шлепала босыми ногами по полу. Ее смех серебряными колокольчиками звенел в воздухе. — Балерион! А ну стой! — девочка бросилась к котенку, но зверек проворно юркнул в клыкастую пасть Среброкрылого, дракона королевы Алисанны. Принцесса, сопя, полезла за ним. — Ну, куда же ты?! Нам пора спать, септа Милдрит опять все расскажет маме!.. — Почему ты не спишь, девочка? — проскрежетал Эйерис, поглаживая свою бороду. В отблесках свечей она мерцала перевитыми серебристыми и золотистыми нитями. — Где твоя септа? Почему она отпустила юную драконницу одну?! Ее надо сжечь! Сжечь их всех! Рейнис испуганно вскинула голову, только сейчас заметив короля, скрючившегося на своем троне. На личике девочки расцвела улыбка. Прижимая к груди угольно-черного котенка, она бегом бросилась к трону. Эйерис наблюдал за внучкой с мрачной настороженностью. — Дедушка, Балерион опять убежал! — воскликнула она, подбегая к королю. Зверек на руках принцессы тихо урчал, лукаво поглядывая на короля. — Он так часто убегает! — Может, следует его сжечь, маленькая? — король подался вперед, глядя на котенка. Песнь его огня будет короткой, но жалобной и тихой, полной скорби. — Он оскорбляет дракона своим непослушанием. Оскорбляет! Сожжем его! Прямо сейчас! — когтистая рука потянулась к зашипевшему Балериону, но Рейнис покачала головой, закрывая котенка собой. — Нет, дедушка! Балерион хороший! — Но он убегает! — Папа тоже часть уезжает, но он же хороший, правда? — в аметистовых глазах маленькой принцессы промелькнуло нетерпение. — А когда он приедет? Я скучаю, и мама тоже. Даже Балерион соскучился, — Рейнис подкинула зверька, и тот, изловчившись, приземлился на четыре лапки прямо у ног Эйериса и посеменил прочь из тронного зала. Принцесса сердито топнула ножкой. — Вот, он опять убежал! — невинные доверчивые глаза внучки умоляюще смотрели на короля, израненного, иссушенного собственным безумием. — Дедушка, помоги мне его поймать. Ты король, тебя он послушается! — Рейнис потянула его за руку, и Эйерис нехотя поднялся на ноги. Растрепанные волосы принцессы отливают золотом, а глаза темные материнские. Маленькая змейка, чуть ли не с нежностью думает король, ступая вслед за дочерью Рейгара. — Идем, идем, маленькая, — тихо бормочет король, но внучка его даже не слушает. Но его слышит пламя, его слышат мертвые драконы, — идем, моя милая, поймаем твоего Балериона