Non enim quid amor

Несколько раз за вечер Арианне казалось, что вином король Роберт заинтересован куда более, чем ей; это было даже на руку, но немного уязвляло самолюбие принцессы. В Дорне мужчины бились за ее улыбку, а Роберт Баратеон, нездорово тучный, одышливый, свекольно краснеющий лицом после каждого кубка вина, больше внимания уделял штофу дорнийского красного, чем самой дорнийке. Поначалу это казалось потешным, но постепенно начинало раздражать, а потом сделалось противно; Баратеон ведь убил Рейгара Таргариена, сверг дом драконов, а теперь напивался, поедая под вино жареных перепелов и кабанятину в клюквенном соусе. Сама Арианна не пила и почти не ела, только следила, чтобы чаша короля не пустовала, и старалась не морщиться, когда Роберт лапал ее за грудь жирными пальцами, пачкая платье. Девушка улыбалась, прикрывая глаза, томно вздыхала, подаваясь навстречу, и Баратеон тогда принимался похотливо усмехаться, причмокивая губами. — Правду говорят: в Дорне — самые горячие девки, — язык у короля заплетался, движения были нетвердыми и смазанными, но он и не думал засыпать; Арианна, взмахнув густыми ресницами, тихо рассмеялась. Она потянула за шнуровку, ослабляя корсаж, тяжелая грудь выпала из лифа, прикрытия только туманом кружева, и Роберт голодно уставился на нее, побагровев. На лбу вздулась вена, которую Арианна погладила пальцем. Король криво усмехнулся в бороду; легонько шлепнув принцессу по груди, он вдруг вновь повернулся к столу и вгрызся зубами в тушку перепела, чавкая, хрустя хрящами. Ел он жадно, вино пил, словно загнанный жеребец — воду; если у них с Арианной дело дойдет до постели, то едва ли он сможет подняться даже после одного раза. Хотя сомнительно, что он вообще сможет встать со скамьи. Дорнийка глотнула вина, не мешая королю напиваться; она все-таки ему не жена, чтобы чего-то требовать. Не пытаясь поправить платье, принцесса положила ладонь на колено мужчины, принялась поглаживать, разминаясь, постепенно поднимаясь выше. Роберт поерзал, не отвлекаясь от еды, зарычал, когда рука Арианны скользнула по его бедру, и пьяно рассмеялся, стоило девушке снова начать ласкать его колено. — Уф… распаляешь меня, дорнийская ведьма? — прохрипел Баратеон и тут же вылил в рот содержимое своего кубка; вино текло по бороде, заливая грудь, пахло от Роберта, как от запойного пьяницы, однако Арианна ни взглядом, ни жестом не выдала своей брезгливости. — Смотри, как бы тебе не пожалеть. — Разве с вами можно о чем-то жалеть, ваша милость? — проворковала принцесса, игриво качнув нагой грудью; Роберт хмыкнул, почесывая себя по животу. — Жену мою спроси, она тебя с радостью просветит на этот счет. — Не может быть, — дорнийка тряхнула смоляными локонами, — королева Серсея — счастливейшая из женщин Вестероса… — Потому что королева? — Баратеон, потянувшись за штофом, толкнул стол животом. — А я, стало быть, счастливчик, потому что король. Занятно! И как, похож на счастливого, милая? Только честно. Арианна промолчала, несколько стушевавшись, но, благо, Роберт и не настаивал на ответе; он снова начал пить, не заметив, что девичья ладонь уже не гладит его колено, и принцессе с каждым его глотком красного дорнийского начинало казаться, что она напрасно пришла. О да, ей хотелось соблазнить короля, уязвить Серсею Ланнистер, показать, что не настолько она хороша, раз ее муж не прочь побаловаться с другими. Это в очередной раз ранит болезненную гордость королевы, особенно, если Арианна забеременеет; бастарды от перинниц и служанок — одно дело, но ребенок Роберта в доме Мартеллов станет костью поперек горла Тайвина Ланнистера. Это казалось Арианне вполне веселой шуткой; принц Доран будет не доволен, но дядя Оберин поддержит племянницу. Красному Змею не нужен повод, чтобы ткнуть копьем старого льва; смешнее будет только, если Арианна сумеет очаровать лорда Тайвина. От этого ее предостерегала Эллария и даже кузина Ним; Тиена поддержала их опасения, и принцесса высмеяла их за трусость, однако, оказавшись представленной лорду Ланнистеру, не решилась продолжить знакомство. Роберт Баратеон казался куда более легкой добычей. Следовало только оттащить его от штофа с вином. — Ваша милость, — негромко позвала Арианна, и король мрачно покосился на девушку; она призывно улыбнулась, вызвав у Баратеона глубокий вздох, за которым последовала широкая улыбка и помутневший от похоти взгляд. — Не терпится тебе, да? Подожди немного, милая. Еще пара глотков, и я сделаю тебя своей королевой на одну ночь. — Зачем мне быть королевой? — дорнийка с независимым видом вздернула подбородок. — Я ведь уже принцесса. — Ну, тогда я побуду твоим принцем, а зад на троне за меня пусть просиживают другие. Пусть правят! Я никогда этого не хотел. Мне ж только одно нужно было… все Семь королевств получил, а она мне не досталась, — лицо короля плаксиво сморщилось; оттолкнув тарелку с недоеденным перепелом, он уронил голову на стол и завыл, немного напугав Арианну. К такому она была не готова; впрочем, чему удивляться? Вино всех делает болтливыми. — Ну, что вы, ваша милость, — принцесса погладила Роберта по плечу, — вам не за что себя винить, вы сделали все, что было в ваших силах. — Тебе откуда знать? Тебя же там не было. Не делай вид, будто что-то понимаешь, — рявкнул Баратеон, — и радуйся, что самой не пришлось это пережить. — Мне… тревожно за вас, — выдавила Арианна; она совершенно не так представляла себе этот вечер. Конечно, никто не поверит, что король, опьянев, только вел задушевные разговоры с дорнийской принцессой, однако она сама будет знать и помнить, что не смогла отбить Роберта у самой главной соперницы — вина. Хотеть напиться больше, чем женской ласки? Похоже, Баратеон уже превращался в запойного; скоро не сможет даже на троне усидеть, не то, что на лошади. — За себя тревожься, девочка. Как бы с тобой беды не случилось, — мрачно ухмыльнулся Роберт; принцесса заставила себя рассмеяться. — Чего же мне бояться рядом с вами? Король зло прищурился. — Думаешь, я знал, что опасаться следует Рейгара? Не мальчишки с болот, который все время вился возле Лианны, а принца, женатого на твоей тетке, между прочим. Ни Элия, ни двое его детей не удержали Рейгара от похищения моей невесты. Если бы я знал, что так выйдет, размозжил бы ему голову еще в Харренхолле. Арианна поежилась; все ее легкомысленное настроение улетучилось, захотелось уйти, оставив Роберта и дальше напиваться, но Баратеон вдруг схватил ее за руку и рывком привлек к себе. Дорнийка вскрикнула, ударившись коленом о ножку стола. — Ну да, давай, поцелуй меня, — велел Роберт, дыша на нее вином, — ты же этого хотела. Докажи, как ты верна своему королю. — Я вся ваша, ваша милость, — пробормотала Арианна, пытаясь не выходить из роли; она обняла мужчину за шею, прильнув к нему полной грудью, коснулась губами сначала лба, затем висков. Баратеон тяжело дышал, не пытаясь облапить ее за зад или за бедра, но увернулся, когда принцесса потянулась к его губам, и закрылся лицом ей в грудь, царапая жесткой бородой. Роберт терся об нее щеками и носом, влажно обсасывал соски, и Арианна приподняла груди, чтобы ему было удобнее. Крох удовольствия от грубых прикосновений короля было слишком мало, чтобы дорнийка его захотела, но она знала, как распалить себя, чтобы все прошло хорошо. — Славные сиськи. У моей жены таких нет — все дети выдоили, — хохотнул Роберт, — а твои можно сосать и сосать. Арианна довольно рассмеялась, слегка поморщившись, когда король сжал ее бедро; она надеялась, что Баратеон не захочет взять ее на столе: слишком быстро, принцессе нужно было еще время. Дорнийка застонала, чуть сжимаясь, чувствуя, как Роберт тискает и мнет ее ягодицы. Задрав девичьи юбки, он сунул палец ей между ног, перебирая нежные складки; Арианна задохнулась, когда король коснулся ее с самой чувствительный изнанки. — Принцесс у меня еще не было. Серсея мне сразу королевой досталась. — Так я у вас первая, ваша милость? — пропела Арианна, рассмешив Баратеона; он звучно хлопнул ее по бедру и снова потянулся за вином, не прекращая теребить, гладить и оттягивать створки ее лона. — Сейчас… еще вина глотну и осчастливлю тебя королевским хером. Брошу штормовое семя в твое дорнийское поле, — хохотал король, давясь вином; принцесса двигала бедрами, потираясь об его пальцы, придерживала юбки, обнажая свои ноги и лобок, пока Роберт пил, будто никак не мог утолить жажду. Возбуждение нарастало медленно, и Арианна, облизнув пальцы, коснулась себя сама; король, осушив штоф, замер, осоловело уставившись в стену. — Ваша милость… — простонала дорнийка; Роберт не ответил. Судорожно вздохнув, он моргнул несколько раз, после чего грузно завалился на стол. Через миг комнату огласил храп. — Ваша… милость?.. Ваше величество?.. Роберт? — позвала принцесса, не в силах поверить, что с ней могли так обойтись. Он что, уснул? Действительно уснул? Арианна осторожно тронула мужчину за плечо, но он только всхрапнул и что-то пробормотал сквозь сон, даже не открыв глаза. Дорнийка негодующе одернула юбки, с трудом сдерживаясь, чтобы не разбить штоф о голову Баратеона. Вот же… свинья! Как он мог так обойтись с ней?! Если Тиене или Нимерии станет об этом известно, они сживут Арианну со свету своими насмешками; как будто она что-то могла сделать! Не отбирать же ей штоф у Роберта силой! Бросив на короля исполненный презрения взгляд, девушка вышла из-за стола. Придерживая расшнурованный лиф на груди, она направилась в опочивальню; пусть Баратеон и дальше храпит, будучи лицом в тарелке, Арианна не станет лишать себя спокойного сна в удобной постели. Главное — утром уйти до того, как Роберт проснется, чтобы не лицезреть его похмелье. Невольно дорнийка даже немного посочувствовала Серсее Ланнистер, однако быстро отмахнулась от этого чувства. Любой бы запил с такой женой, как Ланнистерша.