Non enim quid amor

Рядом с Обарой, рослой и широкоплечей, облаченной в золотистый шелк и мягкую вареную кожу, изящная Ним казалась еще более хрупкой. Короткие изогнутые ножи мелькали в воздухе, сталь пела в руках песчаных змеек. Арианна заворожено наблюдала за боем кузин. Нимерия подтрунивала над старшей сестрой забавы ради, но Обара в ответ шипела и кидалась с яростью пустынной кобры, ее атаки исступленны, а Ним, хоть и бьется с таким же упоением, будто пляшет. Ее черная коса, перевитая золотой нитью, извивалась змеей, глаза девушек пылают, а лукавые улыбке острее и опаснее кинжалов в их руках. Принцесса печально вздохнула, ощутив укол зависти. Песчаным змейкам принц Оберин, ее дядя, позволяет все. Живите в свое удовольствие… хотела бы и Арианна жить так привольно. Пусть никто ее не упрекает, а отец смотрит на ее многочисленные выходки сквозь пальцы, ей мало. Мало свободы. Тиена, вышивающая пылающее ройнарийское солнце на гобелене, улыбнулась уголками губ. Воздушное голубое платье с пышными рукавами и кружевным воротником подчеркивало невинность и сладость девушки, обнажало ее мнимую покорность словно ножны сталь. — Сестренка Обара сильнее и выше, — заметила она со вздохом, — но Ним быстрее и выносливее, — синие глаза сверкнули озорством, — спорю на поцелуй и нить мирийского зеленого жемчуга, что Ним загоняет Обару раньше, чем старшая сестренка оттеснит ее в угол! Словно в подтверждение озорных слов песчаной змейки, раздался оглушительный плеск и заливистая ругань Обары под звонкий смех ее сестер и кузины — всегда суровая, решительная, сейчас она выглядела растерявшимся котенком, который излишне громко и грубо мяукает, — оступившись, она упала в пруд, и теперь, насквозь промокшая, потерявшая оружие, с проклятиями пыталась выбраться. — Теряешь ловкость, — снисходительно заметила Ним, крутя в изящных руках кинжал. Не валирийская сталь, но сверкает на солнце так ярко, что глазам больно. Арианна знала, что под одеянием из нежного шелка у кузины спрятано не меньше десятка клинков. Обара угрюмо взглянула на сестру из-под насупленных бровей. Волосы ее потемнели от воды, льнули к широкому лицу. Карие глаза казались черными от гнева, но ее полный ярости взгляд ничуть не пугал Ним. Обара скора на гнев, быстро вспыхивает и столь же мгновенно остывает. Поэтому она вытерла лицо ладонью и, не говоря ни слова, схватила сводную сестру за плечи и толкнула ее в пруд, из которого мгновение назад выбралась сама. — Поплавай, сестрица, — криво усмехнулась она, сжимая в кулаке свои каштановые волосы. На бледно-розовом мраморе подле нее уже растеклась лужа. Тиена горестно покачала головой, наблюдая, как Нимерия грациозно выходит из воды, ничуть не стесняясь. Мокрый шелк обрисовывал каждый соблазнительный изгиб ее тела. — Что же, я почти угадала, — печально вздохнула Тиена, нефриты ее глаз сверкнули озорством, — что возьмешь, дражайшая кузина — поцелуй или жемчуг? — Кто тут говорит о поцелуях? — насмешливо осведомился Оберин Мартелл, выходя из-за колонны. Арианна ощутила, как к щекам прилила кровь, принцесса поспешно отвела взгляд. Ее дядя был именно таким отцом, которым можно восхищаться и гордиться. Не то, что принц Доран — осторожный, терпеливый, мягкий, будто сливочный пудинг. Красный Змей поцеловал каждую свою дочь в лоб, но не племянницу — он почтительно поцеловал изящную руку девушки, но его глаза, черные и блестящие, словно квартийские аметисты, словно пламенем опалили принцессу. Пожар в груди вспыхнул ярче. — Тиена, моя маленькая септа, — улыбнулся Оберин, окидывая мимолетным взглядом гобелен в руках дочери, — все еще предпочитаешь иголки кинжалам? — Это не оружие леди, отец, — мило пожала обнаженными плечами девушка, игриво подмигивая Арианне. Мартел только хмыкнул, поглаживая золотистый локон дочери. А ведь еще прошлой ночью эти пальцы ласкали ее, Арианны, тело, рисовали причудливые узоры на атласной коже, вырывая из ее груди новые и новые стоны… а тонкие губы, улыбающиеся сейчас, обжигали поцелуями, больше похожими на укусы. Так умеет целовать только Красный Змей Дорнийский. — Что-то ты притихла, племянница, — Оберин скрестил руки на груди, — тоже считаешь, что леди, — он сморщил нос, — не должна брать в руки оружие? — О, нашей сладкой Арианне не зачем брать в руки оружие, — ехидно пропела Обара, принимая из рук слуги полотенце, — стоит ей в ладоши хлопнуть, как прибегут гвардейцы, готовые защитить ее ценой собственной жизни. — Моя сестра Элия тоже была принцессой. И где были королевские гвардейцы, когда Григор Клиган насиловал ее? — отчеканил Мартелл, сверкнув глазами на дочь. Обару трудно было смутить, но песчаная змейка опустила глаза, залившись сердитым румянцем. Тиена отложила свое шитье, Ним поджала губы. Жажда мести горела в глазах Оберина. Арианна знала о тете, бывшей женой принца Рейгара таргариена, лишь по рассказам отца и дяди, с которым они были очень близки. Знала, что рыцари Ланнистеров убили принцессу и ее маленьких детей, убили хладнокровно и безжалостно, и их преступление осталось безнаказанным. Доран Мартелл должен был созвать копья и пойти войной на королевскую гавань, но столько лет прошло, а он все ждет. Но чего?! Оберин взглянул на свое отражение в стальном лезвии кинжала, тряхнул черными, как смоль, волосами, в котором уже призрачно поблескивало серебро. Жаль, что боги сотворили его младшим сыном. Будь Красный Змей властителем Дорна… тогда не смотрел бы на племянницу с таким обещанием и не подарил ей столько восхитительных ночей. Восхищение и любовь привязали принцессу к Оберину крепче любых цепей. — Думаю, моей маленькой принцессе стоит поучиться владеть кинжалом. Мало ли. Клинок в женских руках может быть опасен… как и женская красота. Улыбка дяди обещает грех, сладкий и пьяняще порочный. Но Арианна не боится. Кровь ее горяча, как у всякой дорнийки, и учиться она любит. Ночью оба кинжала Оберина будут принадлежать ей. До первых лучей солнца.