Non enim quid amor

Дверь скрипнула и чуть приоткрылась, на устланный тростником пол упала тонкая полоса золотистого света. Петир приподнялся на локте, с надеждой глядя на изящный девичий силуэт, тенью проскользнувший в его комнату. Вздох замер на губах юноши. — Кет?.. — прошептал он трепетно. Она пришла, она все-таки пришла! Но пламя свечи осветило локоны цвета червонного золота, которые обрамляли бледное личико, и пляшущий огонек отражался в голубых глазах. Голубых, а не синих. Горечь разочарования нахлынула ледяной волной, сердце пропустило удар и сорвалось в пропасть. — Петир, — всхлипнула Лиза, и осколок огня задрожал на столбике воска, который истекал густыми слезами, — Петир, ты… я… так волновалась! Как ты?.. — Мейстер говорит, жить буду, — криво улыбнулся юный Бейлиш, отводя взгляд. Милая Лиза, Ромашка лорда Хостера. Девушка поставила свечу на столик и нерешительно шагнула к постели, тонкие пальчики нервно теребили атласный поясок. Полумрак и зыбкий свет стирали различия между сестрами, если притвориться, то можно представить, что это старшая, Кейтилин, Кет, его любимая Кет. Но Лиза не Кейтилин. И смех ее звучит по иному, и пахнет она не так сладко и нежно… Петир вздрогнул, ощутив робкое прикосновение к плечу. Лиза присела на краешек постели, и ее взгляд переливался хрусталем непролитых слез. — А Кет не придет, — печально вздохнула она, но уголки губ дрогнули в едва заметной лукавой усмешке, — я звала ее, Петир, клянусь Семерыми, а она отказалась! Кет совсем тебя не любит, — заявила девушка со злорадным торжеством. Юноша опустил голову, чтобы Лиза не видела злости, исказившей его лицо. Гнева на Ромашку и ее лицемерное сочувствие, на Брандона Старка, который едва не убил Бейлиша… на лорда Талли, который уже изъявил желание, чтобы воспитанник вернулся в Персты. А Кет… он же сделал это для нее! Вызвал этого северянина на поединок, а она повязала Старку свой платок. Синий и красный, причудливо переплетаясь, развивались на ветру. Глубокая синева ее глаз и осеннее золото волос. Кейтилин так любит сады и септу Риверрана, любит когда солнечные лучи пронизывают витражи, и многоцветные отблески мозаикой раскидываются на полу пред ликами Семерых. Что ждет ее на Севере?! Холодная мрачная крепость, ежедневные снегопады, метели, бури… северяне даже южных богов не чтут! Кто защитит Кет, если не они?! — Петир, не расстраивайся, — пробормотала Лиза, обнимая его за шею. В ее дыхании чувствовалась терпкая винная сладость. — Кет ничего не понимает! Она тебя не любит, а я люблю! Мне не нужны никакие лорды и рыцари! Мне только ты нужен!.. — Лорд Хостер не позволит, — не позволит мне обладать Кет… но на любовь не нужно ничье позволение. Но Лиза его не слушала. Она взобралась на постель, на мягкость шкур и соломенного тюфяка. — Я поговорю с моим лордом-отцом, он поймет, вот увидишь, он все поймет, — девушка шептала, молила, просила, взяла лицо Петира в ладони. Ее руки были потными и горячими. — Петир, Петир, мой милый, мой единственно любимый… Кет тебя не заслуживает! Пусть убирается в Винтерфелл со своим северянином, а мы останемся здесь, в Речных Землях, как лорд и леди!.. Глупая, наивная Лиза… юноша цинично усмехнулся. Думает, будто ее слов будет достаточно, что бы переубедить лорда Талли. Но незримая рана в груди болела сильнее, чем та, что оставлена мечом Брандона Старка, а ручки Ромашки порхали по его лицу, и юные упругие грудки прижимались к его плечу. Пальцы Бейлиша коснулись атласной кожи на щеке девушки. Если закрыть глаза, то можно представить, что это Кейтилин… — Не расстраивайся, Петир, — неумелые поцелуи Ромашки совершенно не похожи на нежные ласки губ Кет, возможные только во снах, — зачем тебе Кет, если у тебя есть я? Девушка жадно сопела, стаскивая платье, а прикосновения Петира несколько рассеяны. Свеча почти погасла, и сумерки поменяли сестер местами. Юноша сбивчиво шептал имя, самое родное, любимое, самое горько-сладкое, а бедняжке Лизе казалось, что это ее он обнимает и поцелуи Мизинца предназначены только ей.