***
Ребенок рос с каждым месяцем, но, будто боясь родной матери, не толкался и не ворочался. Но всеми «прелестями» беременности королева была одарена с небывалой щедростью — опухали ноги, поясницу пронзало болью, будто кинжал валирийской стали проворачивают в теле Серсеи. Прекрасное лицо, которым восхищались лорды и рыцари, которое покрывал поцелуями Джейме, отекло и распухло, а кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок, золотистые волосы потускнели и растеряли свой блеск. Злоба, коей истекала Серсея, обезобразила ее саму, а щенок Роберта с томительной неспешностью портил ее фигуру и жизнь. — Нежнее, дуреха, — прорычала королева, грозно сверкнув зеленью глаз на служанку, растирающую ее монаршие ступни, — что, синяков мне наставить хочешь?! — Нет, ваша милость. Простите, — девушка покорно склонила голову и вновь принялась растирать пальцы Ланнистер, но Серсея оттолкнула девушку, ударив босой ногой ее в плечо. Служанка мешком с мукой свалилась с кровати, удивленно пискнув. — Пошла вон, меня тошнит от твоей кислой физиономии… — накатившая на львицу волна дурноты вынудила ее замолчать на полу слове, и Серсею стошнило в услужливо подставленный тазик. Засахаренные каштаны, свинина в меду и с гвоздикой, съеденные с большим аппетитом несколько часов назад, вырвались из измученного тела королевы. Ланнистер прополоскала рот водой с апельсиновым соком и в изнеможении откинулась на подушки. Именно этот момент выбрал ее брат-близнец, что бы навестить свою беременную сестру. — Джейме! — она протянула к нему руки. — Если ты любишь меня хоть немного, то возьми меч и вырежи этого ребенка из меня!***
Боль первых схваток Серсея терпела, сжав зубы, но потом ее крики долго разносились по коридорам Красного Замка. Она тужилась, выталкивала этого ребенка из своего тела, молясь незамутненным болью уголком сознания, чтобы это дитя не выжило. Или что бы глаза его были подобны изумрудам, и золото волосиков венчало головку… громкий детский плач ознаменовал конец ее мучений. — Девочка, ваша величество, — донесся до нее голос сквозь шум крови в ушах и безумный ритм сердца, — вы подарили королю прекрасную дочку. Одного взгляда хватило львице, что бы понять, что это не ее дочь. Это дитя Роберта, семя Роберта, который предпочел охоту появлению своего законного первенца. Крепкая девочка, молотящая кулачками воздух, с черным пушком на голове. Глаза ее наверняка будут синими. Серсея до крови прикусила нижнюю губу и отвернулась. Она не хотела этого ребенка! Не желала дарить детей вечно пьяному развратному скоту, что носит корону и зовет ее именем мертвой волчицы. — Уберите ее, — прошипела Ланнистер, закрывая глаза. — Но ваше величество… — Найдите кормилицу принцессе, — продолжала она, словно не слыша пораженных вздохов и плача новорожденной дочери, — и унесите ее. Я слишком устала, рожая дочь нашему государю. — Как вы наречете ее? Она бы хотела назвать ее Джоанной в честь своей матери. Но она не достойна носить имя благородной леди Ланнистер. Пускай Роберт сам выбирает имена своему отродью. Плач стих, когда служанка унесла девочку из покоев королевы. Больше она не подарит мужу ни одного ребенка. Все его принцы найдут в ее чреве лишь смерть. Слабая улыбка тронула бледные губы Серсеи. Никогда сын и наследник Роберта Баратеона Первого этого имени не займет его трон!***
Лианна решительно шагала рядом с няней, но, завидев отца, вырвала ручку из пальцев Амисии и с радостным смехом побежала к нему. Роберт, оглушительно хохоча, раскинул руки и опустился на колени. — Кто это тут такой большой вырос? Неужто моя принцесса? — пробасил король, прижимая к груди ребенка. Девочка болтала ножонками, заливаясь счастливым смехом, а ее нянька нерешительно переминалась с ноги на ногу, смущенно опустив голову. Баратеон развлекается с ней время от времени, пока его дочь спит. Прижимает девушку к стене, беря ее сзади, сопит и похрюкивает, мнет ее груди, и, видимо, в скорости у Лианны появится сводный ублюдок. Амисию придется отослать, не чего ей трясти своим выблядком перед носом Серсеи. Королева с нежностью взглянула на крошечного золотоволосого мальчика, спящего у нее на руках, и коснулась губами лобика Джоффри. Ее маленький принц, будущий король Вестероса… изумрудно-зеленые глаза бросили надменный взгляд на Роберта, сильно располневшего со дня их свадьбы, который упоенно кружил свою старшую дочь. Черные кудряшки и васильки глаз были так же милы Баратеону, как постылы Серсее. И она не сомневалась, что он назвал их дочь именем девицы Старк, укравшей у львицы принца Рейгара.***
Чем старше становились дети, тем глубже была пропасть между Лианной и любимыми детьми королевы. Мирцелла была милой, застенчивой, очаровательной девочкой, а старшая дочь росла дикаркой, своевольной и упрямой. И словно в насмешку, в жестокую издевку над Серсеей, любила зимние розы. Будто мало горестей вынесла львица на пути своей жизни, боги вынудили ее родить призрака волчицы Старк. В улыбке девушки, в каждом ее жесте и взгляде королева видела Роберта, его победу над ней. А как-то он во власти винных паров сказал жене, что жаль ему, что Лианна не сможет занять трон после его смерти. Она бы была гораздо лучшим правителем, чем я… Ланнистер сжала кулаки, вонзая ногти в кожу ладоней. Эту девчонку он видит, а свою жену, Серсею, не замечает! Как и Джоффа, Мирцеллу и Томмена. Лианна стала для него всем. Но и ее он скоро потеряет. Близятся тринадцатые именины принцессы, скоро ей будут подыскивать мужа. А мать — королева уж позаботится, что бы король видел ее как можно реже. И Серсея не стыдится того, что интригует против родной дочери. Пусть появилась она на свет из лона львицы, девушка всегда будет нежеланной, ненужной. Чужой. Воровкой тех немногих осколков счастья, что так ревностно оберегает Серсея для своих детей.