Non enim quid amor

Обаре тощего мальчишку с презрительно сжатыми губами и недоверчивым прищуром глаз представили как жениха Арианны и будущего короля Вестероса. Она поклонилась, но лишь потому, что этого от нее ждали отец и дядя; принц Визерис не вызвал у песчаной змейки ни уважения, ни трепета, ни восхищения. Злобный, как мантикор, скользкий и ядовитый, вроде змеи, он совсем не походил на дракона, казался бледной тенью своих великих предков; не было в Визерисе Таргариене ни стати, ни обаяния, ни ума, только печать лишений на смазливом скуластом лице, затравленный взгляд, чрезмерная резкость, порывистость в движениях и недоверие, граничащее с острой одержимостью. Через брак принца Рейгара с Элией Дорнийской их семьи породнились, Визерису была обещана в жены Арианна Мартелл, а его сестре полагалось выйти замуж за Квентина, но юноша вел себя так, словно его бросят в яму со скорпионами, если он хоть секунду не будет напоминать о том, что Железный трон принадлежит ему по праву. — Когда вы созовете копья? — спрашивал Визерис принца Дорана по несколько раз на дню. — Узурпаторы и так слишком долго правили, сидя на костях моей семьи. Разве не пора отомстить Ланнистерам за смерть Элии и моих племянников? Чего вы ждете? В ярости лицо юноши багровело, глаза чернели, и его взгляд сверкал лиловыми молниями; несмотря на жару, принц Визерис носил черный бархат и алый атлас с вышитым на груди трехглавым драконом, потел в своем одеянии, однако упрямо одевался так, как «полагалось будущему королю», пока Дейнерис резвилась вместе с Обеллой и Лорезой под тенью апельсиновых деревьев. Принцесса быстро привыкла к дорнийскому зною, к легким шелкам, острой еде и песчаным бурям на закате; ее замужество хоть и было решеным делом, однако пока не обсуждалось, а Визерис Таргариен заявил, что не женится на Арианне, пока принц Доран не даст ему армию. — В приданом вашей дочери должны быть мечи и копья. Без них она мне не нужна, — заявил этот щенок, этот червь, смея повышать голос на правящего дорнийского принца, пока сам Доран Мартелл улыбался и кивал, не возражая, но и не поддерживая юношу; Обаре, ставшей свидетельницей разговора, безумно хотелось огреть Визериса кнутом вдоль спины. Мало того, что Мартеллы приняли его в своем доме, рискуя разозлить Старого Льва, так этот гаденыш еще и имел наглость что-то требовать! Принц Визерис откровенно пренебрегал Арианной, спал со служанками, покрикивал на сестру и требовал к себе такого отношения, будто уже правил Вестеросом, а дядя Доран молчал, и даже Красный Змей не попытался осадить этого драконьего выродка! Почему? Чего они ждали? Пока на вопли Визериса к Солнечному Копью не слетятся все вороны Семи королевств? Обара считала, что им хватило бы и одной Дейнерис: пусть бы правили с Квентином на пару, но Арианна мечтала стать королевой, хотела замуж за Таргариена, чтобы в память о тете Элии положить начало новой королевской династии Таргариенов. Кущина уже придумывала имена их детям, вместе с Тиеной и Сильвой-Крапинкой листала исторические трактаты о Древней Валирии, намереваясь назвать своего будущего сына в честь самого достойного из героев, а Обаре, глядя на эти девчачьи глупости, хотелось выпить; Арианна была увлечена возможностью стать королевой, нежели самим Визерисом Таргариеном, а песчаная змейка считала, что трон не стоил того, чтобы терпеть рядом с собой всю жизнь жестокого и глупого самодура. А принц Визерис был именно таким! Арианна еще и детей от него хотела; Обара на месте кузины отравила бы его в первую брачную ночь. Таргариены не годятся для счастливых браков, пример тети Элии и несчастной королевы Рейлы это подтверждали, однако принц Доран жаждал отмщения, а милая кузина — трона, и вместо того, чтобы взять долги с Ланнистеров их кровью и слезами, они питали болезненное самомнение принца, у которого не было ничего, кроме родства с Таргариенами и младшей сестры, в которую ухитрился влюбиться внебрачный сын лорда Фаулера. — Вы обещали мне, — напомнил Визерис, лихорадочно блестя фиалковыми глазами; Нимерия находила его пригожим, а Обаре он казался хлипким и слабым, не способным повести за собой армию; Семеро, да он только насмешит воинов своими воплями, блажит, как торговка в базарный день. — Если вы не сдержите свое слово — пожалеете. Неразумно дразнить дракона. — Ваша милость напрасно переживает, — тихо заверил юношу принц Доран; Визерис гадливо морщился, глядя на больного подагрой принца Дорна, слишком страдающего от болей, чтобы даже встать на ноги, и на Обару вновь нахлынуло жгучее желание высечь поганца. Да, он сын Эйриса Таргариена, однако и перед ним далеко не крестьянин, а правитель Дорна и отец его нареченной; похоже, свои манеры Визерис растерял, странствуя по Вольным городам, однако рука Обары достаточно тверда, чтобы вновь научить его вежливости. Она усмиряла и более норовистых жеребцов, а кузина Арианна еще поблагодарит песчаную змейку за то, что она вышколила ее жениха; Обара так крепко вобьет в Визериса эту науку, что брыкаться не посмеет. Женщина выдохнула, в разраставшейся в груди злости раздувая ноздри, когда принц Визерис, бледный и вздрагивающий от звуков собственного голоса, эхом отскакивающего от стен, прохаживался перед Дораном Мартеллом, боязливо поглядывая на Хотаха, стоящего за спиной принца. — Пока я сижу здесь и жду вашего решения, Ланнистеры правят моим королевством, выродок Узурпатора сидит на моем троне, а вам все равно! — В серьезных делах спешка опасна, — сокрушенно заметил принц Доран, разводя обезображенными подагрой руками, — пока Ланнистеры заняты войной со Станнисом, мы копим силы. Битва на Черноводной изрядно их истощила, и удара из Дорна они не ждут. Более того, лорд-десница предложил мне устроить брак между Тристаном и принцессой Мирцеллой… — Не бывать этому! — разъяренно прошипел Визерис, бросаясь к Дорану Мартеллу; остановил принца только грозный вид Арео Хотаха, двинувшегося ему навстречу. Юноша поджал губы, содрогаясь от возмущения и гнева, и метнул взбешенный взгляд на глумливо усмехающуюся Обару. Женщина и не собиралась скрывать улыбку, бесстрашно встретилась глазами с принцем, чье лицо исказило от злости. — Ты смеешься? Смеешься надо мной?! — должно было звучать угрожающе, но вышло истерично, жалко и совсем отчаянно. — Шлюхино отродье, да как ты смеешь смеяться над драконом?! Я — законный король Вестероса, ты и твои сестры должны в ноги мне кланяться!.. — Ваша милость… — тихо позвал принц Доран, надеясь успокоить Визериса, но юноша был слишком взбешен, чтобы его услышать; принц с ненавистью смотрел на Обару, нижняя губа его тряслась как у девицы, готовой разрыдаться, а лицо пылало пунцовым румянцем ярче языков пламени, вышитых у него на дублете. Схватившись за рукоять меча, украшенную россыпью рубинов и агатов, Визерис кинулся к женщине, стоящей невозмутимо, со сложенными на груди руками. Обару Сэнд не сможет напугать ни один мужчина; хоть Таргариен, хоть Старк, хоть Ланнистер, неважно — она сладит с любым. Из любви к Арианне песчаная змейка не станет калечить ее женишка, однако помыкать собой не позволит, особенно этому дракону без клыков и крыльев, изрыгающему не пламя, а одну только брань. — Ваша милость! — уже тверже позвал Доран Мартелл, а стражники, стоящие по углам зала, двинулись к Обаре, готовые защитить самую старшую из дочерей Красного Змея, как женщина сорвала с пояса сложенный кнут и, намотав конец на кулак, ловко ушла за спину Визериса Таргариена. Юноша не успел обернуться: Обара накинула сложенный вдвое кнут ему на шею и затянула, словно удавку; Визерис захрипел, хватаясь за запястья змейки, твердые, крепкие, по-мужски широкие. Женщина держала его, вжимаясь грудью в спину принца, чьи серебристо-светлые волосы лезли ей в лицо, благоухая лавандой и розой. Обара брезгливо сморщила нос; тьфу, ну, точно как девка! Даже перинницы не льют на себя столько духов, сколько этот будущий король. Король-Попрошайка, Король без королевства, Король-Сирота. Обара Сэнд могла бы посочувствовать Визерису, в одночасье лишившемуся дома и семьи, однако слишком уж погано вел себя Таргариен; такого только пороть и пороть до тех пор, пока не научится держать свой нрав в узде. — Обара! — выкрикнул дядя Доран; Арео Хотах шагнул вперед, перехватывая свою секиру двумя руками, стражники замерли в нерешительности, выставив перед собой круглые медные щиты с изображением пронзенного копьем солнца, а Визерис Таргариен хрипел, корчась в хватке Обары Сэнд. — Обара, довольно. Отпусти его. Все-таки это будущий муж твоей кузины, — попросил принц Доран, — его убийством ты сделаешь одолжение Ланнистерам. — Пусти… шлюха… — сипел Визерис. — За нападение на короля ты лишишься обеих рук!.. — А где тут король? — шепнула Обара. — Что-то я не вижу здесь ни одного. Тут только я, дочь староместской потаскухи и принца. И дядюшка мой, правитель Дорна. А королей тут нет. Женщина туже затянула кнут на горле Визериса; юноша задохнулся, откидывая голову ей на плечо. — Ты — еще не король. А если и дальше будешь чваниться, то умрешь раньше, чем твоя задница согреет Железный трон, — пригрозила песчаная змейка; она легко могла удавить Визериса Таргариена, Мартеллы справились бы и без него, однако Обаре было жаль Дени, которая станет горевать по брату, и Арианну, грезившую замужеством; и принц Оберин намеревался использовать брата Рейгара, предавшего брак с принцессой Элией, в своих целях. Только поэтому женщина отпустила Визериса и даже не огрела его кнутом поперек спины, хотя он явно этого заслуживал. Давясь и захлебываясь воздухом, юноша упал на колени, прижав ладонь к шее, на которой вспух багровый след от кнута Обары. Песчаная змейка, не обращая внимания на укоризненный взгляд дяди, ухватила Визериса на плечо и рывком поставила на ноги; принц слабо дернулся, обжигая ее презрительным взглядом, только развеселившим Обару. — Не смей трогать меня, шлюший выродок, — процедил он и вскрикнул тонко и пронзительно, когда Обара Сэнд хлопнула ладонью его по губам. Шлепок вышел звонким, женщина старалась бить несильно, но в уголке рта Визериса показалась кровь, которую песчаная змейка небрежно стерла пальцем. — Не нойте, ваша милость, — издевательски посоветовала она, — а то вас запомнят как Короля-Плаксу. — Еще немного, и ты разбудишь дракона, — выпалил Визерис, сотрясаясь от бешенства, и повернулся к стоящим в отдалении стражникам. — Чего застыли, осталопы? Эта потаскуха подняла руку на вашего короля! — Эта потаскуха, — холодно начал Доран Мартелл, — моя племянница и признанная дочь моего брата, родная кровь моя и моей дочери, вашей невесты. А вы, ваша милость, здесь гость. Дорогой и жданный, но — гость. А гостям не подобает так себя вести. — Вот если бы его милость обручился с Арианной, тогда другой разговор, — язвительно подметила Обара, сворачивая свой верный кнут, — а так не годится в чудом доме свои порядки наводить. — Когда я стану королем, ты за все заплатишь, — по-змеиному прошипел Визерис, опасно чернея взглядом, — я припомню тебе каждое слово, сука. Разорю ваше змеиное гнездо и спалю его дотла! — Только дураки и безумцы будут голыми руками ловить ядовитых змей, а ваша милость, похоже, и то, и другое, — хохотнула Обара, потешаясь над бессильной злостью Визериса Таргариена; да уж, повезет, если он сможет дожить до прибытия в Королевскую гавань, но его брак с Арианной точно будет недолгим; не станет кузина долго терпеть такого муженька, пусть хоть десятью королевствами правит. — Обара, довольно, — принц Доран устало поднял ладонь, красную, распухшую, пресекая их спор, — прошу, выйди. Оставь нас с его милостью наедине, пока ты окончательно не рассорила Мартеллов с благородным домом Таргариен. — Ну, что вы, принц, я не в обиде, — сдавленно отозвался Визерис, осторожно ощупывая свою шею, — чего еще можно ждать от дочери шлюхи? Полагаю, ваш брат в юности был не слишком разборчив… — И это говорит тот, кто перепробовал почти всех служанок в Водных Садах, — расхохоталась Обара и в приливе мрачного веселья ухватила принца Визериса за пах, сминая в ладони его член и мошонку; юноша охнул, заплясав на цыпочках, ошарашенно уставился на Обару, приоткрыв рот, пока женщина ощупывала его сквозь бриджи, с удивлением понимая, что член Визериса начал твердеть под ее пальцами. Ох, какая прыть! Пожалуй, можно даже немного позавидовать Арианне. — Перестань, Обара. Хотя бы из любви ко мне, — промолвил Доран Мартел под стук древка секиры Хотаха, и тогда женщина отступила, наслаждаясь румянцем, залившим лицо Визериса, его ошеломленным, беззащитным взглядом, глупым выражением лица; похоже, мальчишка при всей своей браваде еще не имел дел с настоящими женщинами. Обара могла бы это исправить; с разрешения Арианны, разумеется; все же они были сестрами, и песчаная змейка хотела, чтобы кузина была счастлива. Если для этого потребуется выдрессировать Визериса Таргариена, то Обара готова. Может, у нее и получится по-настоящему разбудить дракона. Эйгона-Завоевателя из Визериса точно не выйдет, но можно помешать ему стать Мейгором Жестоким или Эйрисом Безумным. Только дяде Дорану об этом знать не стоит; а вот Красный Змей план Обары точно оценит. Не зря же она была его дочерью.