Non enim quid amor

Лорда Русе рождение дочери не разочаровало, но огорчило: девочка была слишком похожа на него, ничего не унаследовав от своей миловидной матери. С одной стороны это доставляло определенное удовольствие и подтверждало верность леди Бетани, а с другой — не каждому мужчине придутся по вкусу бесцветные, практически прозрачные глаза, бледная кожа и тонкие губы. Лорд Болтон понимал, что привлекательность девицы меряется не ее лицом, а знатностью семьи и размером приданого, однако в мире водились и такие дурни, что ради смазливого личика были готовы отказаться от трона. Леди Бетани растроганно вздыхала, слушая песни о Принце Стрекоз и Дженни из Старых камней, а Русе надеялся, что она не забьет этими романтическими бреднями голову подрастающей Домреке: в сказки уместно верить в детстве, но взросление неизбежно, и лорд Болтон надеялся получить наибольшую выгоду от наличия у него дочери. Бетани несколько раз заговаривала о возможности обручить их дочь с одним из кузенов Рисвеллов, однако Русе этого было недостаточно: Домрека — его единственный законный ребенок; отдавать ее в жены коневоду? Вот уж вздор. Нет, лорд Болтон метил выше, видел Домреку не просто наследницей Дредфорта, а леди Винтерфелла; разумеется, не он один лелеял честолюбивые планы: Карстарк наведывался к Старкам со своей худосочной дочуркой так часто, насколько позволяли приличия, однако до сих пор все его потуги были безуспешны: то ли девчонка не понравилась, то ли Эддард Старк хотел найти для сына более знатную невесту. Болтоны — не чета Карстаркам. Брак Домреки и Робба ознаменует окончательное примирение двух самых влиятельных домов Севера. Мнение дочери на этот счет Русе не спрашивал, жену в свои замыслы тоже не посвящал, чтобы глупая женщина не разболтала все раньше времени и не осрамилась. Слухи о старшем сыне Старка в основном ходили льстивые, при редких встречах мальчик производил довольно приятное впечатление, а его мать, урожденная Талли, слыла женщиной доброй и мягкой, настолько, что даже приняла побочного сына своего мужа. Леди Бетани таким благонравием не отличалась: Рамси, зеркально похожий на лорда Болтона, вызывал у нее неприязнь и отвращение, а у Домреки — живое любопытство. Девочка была не против получше узнать брата, однако ее мать возражала, и лорд Русе счел за лучшее не спорить с женой: мальчишка и у него самого вызывал некоторые опасения, не только тем, что у Рамси были глаза лорда Болтона, но и повадками бешеного барсука. Как единственный сын, бастард мог возомнить о том, что он является наследником лорда Русе и навредить Домреке, которую леди Бетани слишком уж оберегала и баловала. Лорду Болтону и самому было приятно радовать дочь, но все чаще и чаще, гуляя с Домрекой в богороще или наблюдая за тем, как она учится ездить верхом под присмотром слуг, конюхов и мастера над конями, Русе замечал Рамси, коренастого, толстолицего, покрасневшего от злости. Мальчишка смотрел на Домреку с завистью и ненавистью, но при этом жадно облизывал губы и стискивал кулаки. Ублюдку и самому хотелось жить в замке, рядом с лордом; родись он в браке, они с Домрекой были бы равны. Русе не сомневался, что его дочь любила бы брата: семья леди Бетани была большой, шумной, и Домрека молилась старым богам, чтобы они подарили ей братика. Или котенка и новую куклу, а еще кружева, чтобы украсить ими новое платье. Лорд Болтон, далекий от сентиментальности, умилялся дочери, может, и не такой привлекательной, как хотелось бы, но живой, любознательной и веселой. Если Нед Старк не дурак, то поймет всю выгоду брака Робба и Домреки. Рамси, хоть и вызывал некоторое беспокойство, но не слишком интересовал Русе; временами он и вовсе жалел, что не удавил выродка — тогда бы его не терзали неудобные, неуместные мысли по поводу бастарда. Если выбирать между ним и Домрекой, то все очевидно: только безумец предпочтет любимой дочери этого звереныша, пусть и родившегося мальчиком. Лорд Болтон пожалел тогда его мать, у которой не осталось ничего, кроме ребенка; возможно, зря. Все равно эта женщина не вызывала у Русе ничего, кроме глухого раздражения; напрасно он с ней тогда связался. Если Рамси позволит себе тронуть Домреку, лорд Болтон спросит все с его матери; потому что нужно хорошо воспитывать щенка. Но пока на большее, чем злобные взгляды и плевки вслед украдкой Рамси не отваживался, и Русе позволил себе расслабиться. Он мог бы отправить мальчишку к Дастинам или Рисвеллам в услужение, или к Старкам, чтобы тот подружился с сыновьями лорда Эддарда, однако Русе сомневался, что Рамси на это способен. Когда он подрастет, может стать проблемой; возможно, на Стене или в Староместе от Рамси Сноу выйдет толк. Во всяком случае, чем дальше он будет от Домреки, тем лучше. Русе не водил особой дружбы с лордами Севера, прослыв человеком холодным и равнодушным, но письмо от лорда Амбера навело его на мысль, что в Последнем Очаге из его побочного сына сделают мужчину; или же выбьют из него всю блажь — чем ближе к Стене, тем суровее люди и злее морозы. Это из-за леди Бетани в Дредфорде стало все чинно и мирно, а лорд Болтон к черни относился весьма круто. Его супругу порадует отъезд Рамси; только Домрека может взбунтоваться: девочка все надеялась с ним поладить, но Русе полагал, что общество леди Старк и ее дочерей куда более подходящее, нежели компания бастарда, который душил соседских цыплят и толкнул трехлетнего мальчика в бочку с маслом. Счастье Рамси, что ребенок выжил; и удача Домреки, что леди Кейтилин была готова принять ее в Винтерфелле. Если дочь хоть немного похожа на Русе, то скоро будет не гостьей лорда Старка, а будущей невесткой. Прежде, чем объявить леди Бетани о скором отъезде дочери, лорд Болтон распорядился привезти ткани, чтобы сшить для Домреки достойный гардероб. Под платьями все женщины одинаковы, но стоило показать богатство их дома; кое-что предназначалось и для леди Бетани. Русе с умиротворением смотрел на жену, хлопочущую вместе со своими горничными над сундуками; он не любил леди Бетани, но женщиной она была неплохой, в дела мужа не вмешивалась, не спорила, не перечила, не устраивала истерик. Она была удобной, а Домрека иногда могла вызвать у лорда Болтона улыбка. Родись она мальчиком, Русе вполне мог бы назвать себя счастливым. Оставив жену восторгаться над отрезами бархата, лорд Болтон решил навестить дочь, занятую со швеями. Домрека еще не расцвела, но платья для нее шились вполне взрослого фасона, чтобы Старки видели в ней девушку, а не ребенка; Русе распорядился, чтобы в гардеробе дочери имелись обязательно серые и голубые наряды, не только в цветах ее дома. Это не гарантировало успеха замыслам Русе, но в голубом Домрека выглядела куда лучше, чем в розовом. Наличие подрастающей дочери вынудило лорда Болтона разбираться в моде. Он скупо ухмыльнулся; может, стоило еще обсудить со служанками Домреки, как лучше уложить ее волосы? Когда дочь обучали танцам, Русе был ее любимым партнером; кружить по залу под звуки высокой арфы с маленькой девочкой было скучно, но лорд Болтон терпел — слишком уж счастливо смеялась Домрека. На мгновение Русе сделалось грустно, что дочка уже почти совсем взрослая, что она скоро выйдет замуж и оставит Дредфорт, но чье-то сопение и возня вынудило его внутренне напрячься. Нос уловил резкий гнилостный запах, на гобелене, изображающем сцену охоты на лютоволка, мелькали тени, а слуха коснулся неразборчивый шепот. Лорд Болтон, поджав губы, скользяще шагнул за угол, сцепил руки за спиной: по запаху он понял, что Хеке где-то поблизости, а потому совершенно не удивился, увидев Вонючку, суетящегося возле Рамси, который замер возле дверей покоев Домреки и лихорадочно шарил рукой в бриджах. Через приоткрытые двери из девичей доносился смех и веселая болтовня: с Домреки снимали мерки для будущих нарядов, а Рамси, ее брат, подсматривал за девочкой. За благородной леди, будущей хозяйкой замка; поганое отродье жены мельника, плод изнасилования, досадная случайность, которой Русе по доброте своей выделил дом и хозяйство, чтобы ублюдок ни в чем не нуждался, а он развел грязь прямо в Дредфорте. И куда подевалась вся домашняя стража? Что мальчишка вообще делал в этой части замка? — Нужно уходить, пока нас не увидели, — сбивчиво бормотал Хеке, на что Рамси недовольно дергал плечом. — Отстань. И закрой рот! Тебя мать на мельнице услышит! — М’лорд разозлится, — заскулил Вонючка, — или служанки поднимут крик… — Я отрежу им языки, — мрачно пообещал Рамси, ни на мгновение не прекращая подсматривать в покои сестры; у Хеке же от страха подгибались колени. — У маленькой м’леди даже грудь толком не выросла… Не лучше ли пойти к реке, там как раз сейчас прачки… — Я — сын лорда, — хвастливо выдал щенок, маленький выродок, бывший по насмешке богов единственным сыном лорда Болтона, — значит, мне полагается леди. — Но у вас с леди Домрекой общий отец… Рамси не ответил, только погано осклабился, повернувшись к Вонючке, и потемнел лицом, став еще некрасивее, как только заметил Русе. Хеке, обернувшись, ссутулился, весь сжался под немигающим взглядом лорда Болтона; исходящая от него вонь стала сильнее, и Русе гадливо дернул подбородком. — М’лорд… — трусливо пробормотал Вонючка; Рамси торопливо вытащил руку из бриджей, отряхнул ладонь, отступая от резных дверей, за которыми раздавался щебет Домреки, восторгавшейся новыми платьями. Глядя на мальчика, своего сына, Русе испытал отвращение. Подсматривать за сестрой… Если бы это не касалось Домреки, лорд Болтон и не обратил бы на шалости Рамси внимания, однако вредить дочери он не позволит. — Милорд, — ясно, чисто проговорил мальчик, горя румянцем на щеках; как, должно быть, Рамси хотелось обращаться к Русе как к отцу, забираться к нему на колени, обнимать, слушать его истории перед сном; у детей простые понятные желания, а Рамси требовалось все то, что было у Домреки, в том, числе, похоже, и она сама. Только из зависти, неприязни и паскудства. Слыша смех дочери и глядя на своего незаконнорожденного сына, Русе понял, что с Рамси нужно что-то решать, быстро и четко. И лорд Болтон решил. Что до Последнего Очага Рамси не доберется.