Non enim quid amor

Черный и красный не шли Алисенте; мрачные цвета дома Таргариен делали ее кожу нездорово бледной, невыгодно подчеркивали огненный блеск в каштановых волосах, украшения, тяжелые, варварски роскошные, смотрелись неуместно, словно Алисента была разряженной нищенкой, а не королевой. В зеленом она выглядела куда моложе и свежее; и поразительно сильно походила на мать, настолько, что сердце лорда-десницы болезненно замирало всякий раз, когда дочь ему улыбалась. У его покойной жены был такой же ласковый взгляд, ямочки на щеках, чуть стеснительная улыбка; Отто Хайтауэр ценил свою супругу за мягкость и обходительность, умение поддержать, найти верные слова, и лорд-десница надеялся, что Алисента унаследовала от нее эти способности. Красивых женщин в Вестеросе немало, найдутся и те, кто захочет привлечь внимание короля, и Алисенте нужно привязать его к себе не только красотой и улыбками. Визерис должен любить свою жену; безраздельное царствование принцессы Рейниры в его сердце может стать бедой для всех Семи королевств. Лорд Отто тяжело вздохнул, сжимая ножку кубка, украшенного позолотой и опалами; какая досада, что Рейнира родилась девочкой. Будь она принцем, то Алисенте бы достался молодой сильный муж, а не король, уже перешагнувший черту зрелости. Визерис как мужчина был мягок, слаб, снисходителен, чем и пользовалась его дочь; он не заслуживал Алисенты. Однако Алисента была достойна стать королевой и матерью будущего правителя. Неудобство в лице немолодого и не слишком пригожего мужа не слишком значительно на фоне того, что все Семь королевств склонялись перед Алисентой. И перед Отто, не просто подданным, а родичем короля. Лорду-деснице было приятно, что его внуки родились светловолосыми: рядом с детьми принцессы Рейниры их принадлежность к валирийской крови подчеркивалась особенно ярко. Воистину боги были на стороне Отто, если допускали все сумасбродства принцессы, делая ее в глазах народа взбалмошной, капризной и своевольной; однако потакание короля Рейнире четко определяло его отношение к дочери. Ее детей, прижитых от Харвина Стронга, Визерис объявил своими законными внуками, Таргариенами, чем нанес оскорбление Алисенте, матери его детей. Королеву это задело, хоть она и не высказалась по этому поводу, однако Отто видел, как больно его дочери, но ничего не мог поделать. Ссориться с королем из-за Рейниры опасно и неразумно, их разладом незамедлительно воспользуется принц Деймон, и тогда Алисента и ее дети окажутся под угрозой. Этого нельзя допустить; лорд Отто потерял ее мать, не мог лишиться еще и Алисенты, такой красивой в своих изумрудных шелках. Зеленый ей слишком к лицу; с годами лорду Отто все сложнее отвести взгляд от дочери, чья прелесть из юной стала спелой и зрелой. Все дело в ее сходстве с покойной матерью; лорду-деснице приходилось напоминать себе, что Алисента — это не она, что это его дочь, та малышка, которую он носил на руках, однако годы, замужество и корона превратили Алисенту в желанную женщину, и Отто Хайтауэр нередко ловил себя на зависти королю. Визерис Таргариен мог жениться на ком угодно, даже на собственной дочери — в Валирии не видели ничего предосудительно в браках между близкими родственниками, а лорды Вестероса не дерзнули бы спорить: слишком свежи еще воспоминания о тирании Мейгора Жестокого. Счастье, что король Визерис не подумал о том, чтобы взять в жены собственную дочь; горе, что Отто думал об Алисенте как о женщине все чаще. Лорду-деснице было стыдно, отчаянно стыдно, но его тело отозвалось на очарование дочери еще в тот день, когда она нарядилась в платье покойной матери, чтобы привлечь внимание короля. Не так отец должен думать о своем ребенке, однако в день ее свадьбы лорд Отто пил, как никогда в жизни. Убеждал себя и окружающих, что поднимает кубки за счастье короля и его молодой жены, а на самом деле старался забыться, не думать о том, что девичество Алисенты достанется Визерису. Сам бы он не посмел посягнуть на тело дочери: Семеро бы прокляли его за это, но мысли Отто были отравлены влечением к Алисенте, которой уже не было нужды перешивать старые платья и брать взаймы украшения; все драгоценности Таргариенов были в ее распоряжении. Визерис, видя, как его супруга тяготеет к зелени, дарил ей изумруды, нефрит и яшму из Йи Ти, которые Алисента носила с гордостью, как знак уважения и любви своего мужа. Она заслуживала всего золота мира, но Отто гадко видеть, как трепетно дочь относилась к драгоценностям, преподнесенным королем. Наверное, потому, что не лорду-деснице предназначалась ее любовь; от осознания этого Отто чувствовал себя еще хуже. Смог бы он держать свою жажду в узде, не будь Алисента женой короля? Отто не знал; он понимал, что такое прощается только Таргариенам, что дочь видела в нем больше советника Визериса, десницу короля, нежели отца, с которым можно поделиться секретами и переживаниями, и ее взгляды, обращенные на Отто Хайтауэра, никогда не были томными, искушающими или зовущими. Это к лучшему: заметь лорд-десница хотя бы искру интереса, точно не устоял бы, не удержался, а это удовольствие слишком порочное и запретное, чтобы рисковать ради него. Отто устало потер лоб; видимо, он слишком долго был близок к Таргариенам, если их обычаи успели пустить корни в его сознании, однако лорд-десница не собирался потакать своим страстям. Алисента никогда не узнает об истинной природе его чувств; королеву бы подобное привело в ужас. Вместо того, чтобы жалеть себя и мечтать о несбыточном, Отто поможет ее сыновьям удержать трон. Рейнира ни за что не отдаст то, что считает своим, без боя, и Отто не хотел, чтобы Алисента оплакивала своих детей. И не мог позволить, чтобы колокола в септе своим звоном знаменовали смерть его дочери. За свое влечение к Алисенте Отто потом сам ответит перед Семерыми, но если за жизни ее и внуков придется заплатить кровью принцессы Рейниры и ее семьи, то… лорд-десница был готов на это пойти.