Non enim quid amor

Служанки встревоженно переглядывались, раздевая королеву. Рейла невольно повела плечами, тонкие белые руки вспорхнули к груди. Кожа была покрыта уродливыми багровыми пятнами, соски опухли и покраснели, кое-где запеклись неровные дорожки крови. Между ног саднило, а искусанные губы хранили медную соль. Рейла медленно опустилась в горячую воду, затаив дыхание. Каждая царапинка вспыхнула едкой болью, но женщина даже не поморщилась. Прислонившись спиной к бортику большой дубовой ванны, королева прикрыла глаза, позволяя услужливым горничным расчесывать ее волосы и аккуратно намыливать плечи и руки. На робкий вопрос, какое платье оденет ее величество к завтраку, королева закусила нижнюю губу, ощущая подсохшие на ней ранки — Эйерис давно позабыл, как целовать. Теперь он причиняет ей только боль. — Ваша милость?.. — Красное, — тихо промолвила Рейла, — красный бархат с серебряными кружевами. Хотя черный подошел бы ей больше. Траур по разбитым мечтам, разбитому сердцу… и по брату. Тот, кто сейчас сидит на Железном троне, не тот Эйерис, которого Рейла любила. Пока служанка причесывала ее, королева придирчиво рассматривала свое отражение. С мужем они вместе не завтракали с момента рождения Рейгара, и женщина не хотела, чтобы Визерис увидел на лице матери печать горя. Пусть бы детство его продлилось подольше, чтобы он не понимал, что его отец — безумец. — Ваша милость нынче выглядит просто замечательно, — осторожно заметила служанка, улыбаясь Рейле робко, со скрытым страхом. Королева бледна, темные круги пролегли под глазами, а губы, напротив, алеют ярко, словно мак, горят на бескровном лице, и комплимент ей — ровно, что насмешка, но Таргариен кивнула горничной и поднялась, расправляя складки на подоле. — Мой сын уже проснулся? — Принц Визерис уже встал и ему не терпится увидеться с вами, — ответила девушка с поклоном, — сир Джейме проводит вас до покоев его величества. Сир Джейме… фиалковые глаза королевы встретились с ярко-зеленым взглядом юного рыцаря. Джейме Ланнистер поклонился Рейле Таргариен и улыбнулся. Давно ей не улыбались так… лукаво. Улыбка Рейгара всегда исполнена грусти, Элия улыбается стеснительно, а Визерис — открыто и по-детски чисто, а муж… не улыбается вовсе. Отчего-то женщине стало грустно и тоскливо, хотя юноша ни в чем не виноват и просто улыбнулся жене своего короля. Королевой Рейла никогда не была. — Ваша милость, мне оказана честь проводить вас, — довольно дерзко с его стороны было предложить ей руку, которую королева приняла, сжимая пальцы на сгибе локтя сира Джейме. Он немного младше ее старшего сына, но в росте и стати не уступит Рейгару. Волосы сияют золотом, доспехи из белой эмали с позолотой, а ослепительно белый плащ на плече застегнут золотым львом, чьи глаза поблескивают кроваво-красными рубинами. Сир Джейме юн и на диво хорош собой, словно рыцарь из сказки… в которые Рейла уже давно не верит. — Надеюсь, вы хорошо спали, ваша милость, — промолвил Ланнистер учтиво, но голос его напряженно звенел, словно натянутая тетива. И будто чья-то безжалостная рука сжала горло королевы, в ушах звучало эхо визгливого издевательского смеха Эйериса. От того, что этот красивый мальчик был невольным свидетелем ее унижения, сделалось невыносимо мерзко и гадко, а в груди вспыхнуло диким огнем желание ударить его. За то, что посмел слышать, за то, что так красив… а если королева поцелует сира Джейме? Такого очаровательного, такого… небезумного. Рейле так хотелось вновь почувствовать себя женщиной… просто женщиной, принадлежащей мужчине, который не покрыт струпьями и не сулит сжечь ее. Горькая улыбка промелькнула в уголках губ королевы. Какие глупые мысли приходят к ней в голову. Осмелиться на поцелуй, значит подписать Джейме Ланнистеру смертный приговор. Мальчик не заслужил столь страшной гибели за ее несчастье. И все же Рейла Таргариен вздохнула с разочарованием, когда юный сир остановился у дверей покоев принца Визериса.