Non enim quid amor

— Пустите меня! — Меррет вопил и вырвался. — Не смейте так со мной обращаться!.. — он сипло заскулил, когда разбойник, чье лицо заросло густой черной бородой, с размаху ударил его кулаком в живот. Меррет согнулся пополам от боли, и кто-то больно приложил сапогом ему по заднице. Оруженосец рухнул лицом в грязь под хохот разбойников и гулкое биение собственного сердца. Они не посмеют меня тронуть… я Фрей, за меня заплатят выкуп!.. — А ты точно оруженосца Самнера приволок? Больше на свинаря смахивает, чем на сынка лорда Хорька! — К верху задом и Тайвина Ланнистера с конюхом спутаешь. — Не спутаю, если у того золото вместо дерьма повалится. Под новый взрыв веселья головорезов Меррет поднял голову. Грязь набилась ему в рот, бурая жижа залила глаза, в висках стучало. Он отплевывался, вытирая лицо рукавом под насмешливыми взглядами разбойников Братства Королевского Леса. В песне какой или сказке оруженосец бы непременно выхватил бы у одного из бандитов меч, выдерживал бы натиск врагов в одиночку, пока не прибудет подмога. Тогда бы уж Меррета Фрея точно посвятили бы в рыцари!.. юноша рванулся вперед, пытаясь выхватить у стоящего рядом оборванца короткий меч, но тот со смехом ударил его железной кружкой по лбу. От боли в глазах оруженосца потемнело, и он завалился на спину, бессильно раскинув руки. Вот тебе и герой… Жизнь — не песня. — Эх, надо было мальчишку Ланнистера сманить, уж за него бы отец нам все золото из Кастерли-Рок отвалил! — мечтательно пробасил разбойник в ржавой кирасе. Бородатый детина, притащивший Меррета в лагерь Братства, хмуро сплюнул сквозь зубы. — Ага, а потом бы нам это золото в глотку вбили. Каждый золотой, — мужчина выразительно щелкнул грязным ногтем по своему зубу и пнул скорчившегося на земле Меррета. — Эй, парень, а ну вставай! — Я встану, что бы перебить вас всех! — он старался говорить сурово и грозно, но голос Меррета не слушался, дрожал, а глаза застилали слезы. В голове звенело, глаза залила кровь вперемешку с грязью — ублюдок в рванье рассек кожу у него на лбу краем кружки. Ничего, когда лорд Самнер придет, их всех повесят! — Перебить он нас собрался, посмотрите на него! — бородач хмыкнул насмешливо, глубоко посаженные черные глаза поблескивали из-под кустистых бровей. — Вы, Фреи, всегда слишком уж языкастые были. Но ничего, мы тебя манерам-то научим. Наша Вэнда любит завравшихся молокососов на место ставить. О красоте Вэнды Белой Лани ходили легенды. И о жестокости ее и сладострастии тоже. Говорили, что она берет в постель пленных мужчин, а после отрезает их естество, чтобы после нее они и помыслить о другой женщине не могли. Меррет любил женщин, мнил себя неотразимым и думал, что и они его любят, но потом лагерная шлюха не заразила его оспой, и мейстер отпаивал его травяными настоями и ставил пиявок. А что, если Белая Лань влюбится в Меррета? Уж Фрей точно лучше всех тех, кого она знала раньше. Братьев у него много, сестер еще больше… думать о том, чтобы засадить разбойничьей королеве, было очень приятно, оруженосец невольно улыбнулся. Но улыбка тут же сменилась брезгливой гримасой, когда тощий тип с забинтованной головой вынудил Меррета встать. — Зачем ты его поднял, Дик? — бросил бородач, оторвавшись от меха. Запахло чем-то кислым. Уж не мочу ли лакают эти головорезы? — Перед королевами принято кланяться. — И то верно, — и Дик пнул юношу по коленям. Меррет взвыл, но удержался на ногах. — Мой отец… — начал он, брызжа слюной, но слова застряли у него в глотке. Разбойники расступились, давая дорогу женщине. Юноша судорожно сглотнул, пялясь на нее во все глаза. Вэнда Белая Лань и в правду была красавицей. Ее волосы покрывал платок, не позволяя оруженосцу определить цвет ее волос, но Меррет решил, что для него она будет блондинкой, с локонами цвета спелой пшеницы. В вареной коже и шерсти разбойница была ничуть не хуже тех леди, что щеголяют в шелках и бархате. Тонкие правильные черты, пухлые алые губы, лукавый блеск глаз и тугие крепкие груди, виднеющиеся в вырезе туники. Меррет облизнул вмиг пересохшие губы и тут же получил по ним кружкой, которая разбила ему лоб. — На нашу королеву облизывается! Язык тебе отрезать, щенок! — Никак ревнуешь, Гилл? Уж тебе-то и лизнуть поди нечем. — Вот палицей тебя сейчас так лизну, что стешу пол рожи, а ты итак не красавчик, Дик. — Куда уж мне до тебя, — Дик подтащил оцепеневшего Меррета к женщине, удерживая юношу за воротник. Вэнда хищно усмехнулась, приподняла лицо оруженосца рукоятью кинжала. Ее глаза меняли цвет — вот они темные, практически черные, а голову повернула — и искрятся лазурью. Юный Фрей хотел улыбнуться, приветствовать королеву разбойников учтиво, как подобает будущему рыцарю, но вместо вежливых слов изо рта полился поток брани: — Вели своим шавкам отпустить меня, иначе лорд Самнер… мой отец от вашей шайки и места мокрого не оставит! За меня заплатят… много заплатят, но если ты меня хоть пальцем тронешь… — То что? — Белая Лань больно ущипнула юношу за нос. — Вот, я прикасаюсь своими грязными разбойничьими руками к тебе, одному из тучи выводка лорда Хорька. Ну? И где же суровое возмездие? — Бросьте, миледи, — рыгнул Гилл, похлопав себя по животу, — просто у парня такое шило в заднице, что оно аж из пасти торчит. — В заднице, говоришь? — Вэнда нахмурилась, задумчиво прищурив шальные глаза, теперь зеленые и дикие как у кошки. Она тихо хохотнула и коротко мотнула головой. Ощерившиеся Дик и Гилл шагнули к Меррету, который даже не понял толком как оказался без штанов. Мелькнула шальная мысль, что разбойница хочет поиметь его прямо здесь, перед всеми. А чего, пускай, пусть эта шваль видит, как любит женщину будущий сир Меррет Фрей! Но, приподняв голову, он увидел докрасна раскаленный железный прут. Юноша взвыл, прикрывая руками задницу, но двое вывернули ему руки, вынуждая остаться в этой унизительной позе — на коленях головой вниз и отклячив зад. Вэнда Белая Лань провела кинжалом по его бедру. Фрей тонко взвизгнул, дернувшись. Вниз по ноге заструилось что-то теплое. — Ты, небось, думал, что я тут всеми своими сиськами да щелью правлю, а, парень? — разбойница опустилась рядом с ним на колени. — Думаешь, это оружие женщины? Нет… вот оно, мое оружие, — Вэнда сунула окровавленный клинок ему в лицо и рывком поднялась на ноги. Меррет давился страхом и яростью, бешеное биение сердца эхом отдавалось в ушах. — Но не бойся, милорд Фрей. Ты не скоро забудешь Вэнду Белую Лань. Ягодицу оруженосца обожгло болью, и он завопил в голос, заверещал, точно поросенок, которого режут. В воздухе повис тяжелый запах паленого мяса и кожи, плоть шипела, соприкоснувшись с раскаленным клеймом. Последнее, что помнил Меррет перед тем, как провалиться забытье, было лицо Вэнды. Она безумно хохотала, и изо рта у нее падали окровавленные золотые драконы.