Non enim quid amor

AU, Кейтилин умерла, рожая Рикона, и Санса пытается быть хозяйкой и леди Винтерфелла. Без намека на инцест. Девиз сулил, что зима близко, но для лорда Эддарда Старка она наступила со смертью жены. Рождение их младшего сына унесло жизнь леди Кейтилин и осиротило четверых детей. С тех пор, как ее каменное изваяние установили в крипте, Винтерфелл перестал быть прежним. Все перестало быть прежним — Теон улыбался не так радостно, померк взгляд Робба, притихла свирепая Арья, и даже Бран уже не так часто лазал по стенам. Но больше всех изменилась Санса… их сладкое летнее дитя. Нэд с затаенной грустью смотрел как она, оттеснив няньку, принимается укачивать крошечного Рикона и напевает ему колыбельные. Как следит за слугами и отдает распоряжения мейстеру Лювину. Как перешивает старые материнские платья, что бы потом надеть одно из них к ужину… Нэд почти не узнавал в девушке, облаченной в алый и синий бархат, малютку Сансу. В один миг она стала такой взрослой. Даже Кет в юности не была так хороша, как их дочь, синеглазая, с темно-рыжими косами, с твердой решимостью во взгляде и переливающимися на ресницах слезами. И Нэду некого было винить за ее слезы, кроме себя. Сансе отныне было некогда вышивать вместе с подружками и сплетничать за лимонными пирожными, заботы о семье и Винтерфелле легли на ее хрупкие плечи. Нэд с радостью бы нанял управителя, позволил бы дочери вкусить еще немного безмятежной сладости детства, но… она так была похожа на Кет. Когда обсуждала с поваром блюда на обед, когда собирала травы в теплице, когда, провожая Робба на охоту, поправляла ему плащ. — Ты простудишься, — говорила она так серьезно, что хотелось улыбнуться. Но улыбка лорда Старка похоронена в крипте рядом с Кейтилин. Эддард не мог… не хотел потерять и тот призрак жены, таящийся в нежных чертах Сансы Старк. Иногда ему даже казалось, что Кет все еще с ним. Нэд засиделся в библиотеке допоздна, разбирая учетные книги. Дела иногда помогали забыться, реальность отступала в сторону, отгораживая его стеной из книг и цифр. Когда звук легких шагов всколыхнул тишину библиотеки, Эддард поднял глаза. Сердце замерло в груди, вздох застыл на губах. Кейтилин, его Кет шла к нему из полумрака и улыбалась той самой знакомой, любимой улыбкой… — Батюшка, — произнесла она, и все наваждение Нэда рассыпалось. Санса поставила поднос на стол. — Я принесла вам ужин. Неверное сияние свеч и острая тоска сыграли с ним злую шутку. Разочарование с размаху всадило ледяной кинжал в грудь, в зияющую пустоту на месте сердца. Серые льдинки глаз Нэда заискрились теплотой, но тут же погасли. — Спасибо, Санса, — промолвил он чужим, хриплым голосом. На подносе покоились яблочные пончики и кровяная колбаса, кувшин с холодным молоком. В последний раз лорд Эддард ел еще утром, но не чувствовал голода. Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке. — Я обязательно поем… попозже. — Нет! — Санса сурово нахмурилась. — Ешьте сейчас, при мне. Гейдж сказал, что вы не обедали, да и позавтракали плохо. Ее скулы горели румянцем, губы чуть дрожали, девочка зябко куталась в шаль — по сине-зеленому бархату плыла вышитая серебром форель. Вещь из сундука Кет, пахнет Кет. Лаванда и мята, такой чужой, непривычный Северу запах, такой… любимый и милый. — Поешь со мной, Санса, — тихо попросил Нэд. Они часто ужинали вместе с Кет, словно дети, пробирались на кухню и воровали сладости. Это было так давно… или вчера? Эддард Старк запутался в собственных мыслях и воспоминаниях, тонул в синих глазах Кейтилин, которые смотрели на него с лица их дочери. Санса чинно присела на краешек стула и взяла один пончик, но не притронулась к нему. Опустила глаза, сжимая булочку в тонких снежно-белых пальцах. Такая хрупкая, маленькая… Нэд неловко обнял ее за плечи, и девочка вдруг зарыдала, спрятав лицо у него на груди. — Я устала… я так устала… матушка… — Санса задыхалась, дрожала, судорожно вцепившись в дублет отца. Ее слезы обжигали сквозь бархат и вареную кожу. — Я… я… — Знаю, милая. Я тоже скучаю по ней, — Нэд так упивался своей болью, что позабыл о детях, бросил их наедине с утратой. Робба, Брана, Арью… маленького Рикона, который никогда не узнает матери. Он зарылся лицом в мягкие волосы дочери, рисуя Кейтилин в своих объятиях. Но это не Кет… — Я стараюсь, я очень стараюсь! — Санса обратила к отцу мокрое от слез лицо.- Но я — не матушка… — Ты и не должна быть ею, — живое тепло трепетало в объятиях Нэда, а холодный камень статуи заключен в стенах гробницы Старков рядом с отцом, Брандоном и Лианной. Кет и Лиа наверняка поладили бы. Нэд надеялся на это. Он коснулся губами лба дочери, принялся укачивать ее, как маленькую. Санса всхлипывала, но больше не плакала. И Нэд Старк поклялся, что больше никто из его детей не будет плакать. Все ради них. И ради Кет.