Non enim quid amor

Она сияла ярче золота. Фасон платья оставлял обнаженными плечи, смелый вырез опускался почти до середины живота, и если бы не невесомая паутинка кружев, девушка была бы практически нагой. На Севере, даже самые нарядные платья, шились из тонкой шерсти и бархата, оторачивались мехом, а здесь, на Юге, в чести были шелк и атлас. На мерцающей зеленовато-синей ткани расправили крылья вышитые серебром птички, в солнечно-белокурых волосах зелеными искорками поблескивали изумрудные заколки. Нэд Старк следил за ней взглядом, таясь в тени колонны, словно вор. Южанка блистала ярко, ослепляя и маня, смеялась, к ней хотелось тянуться, как траве, уставшей от зимней стужи, к весеннему солнцу. Юный Старк не привык к таким девушкам. К таким… южным, свободным, с порывистостью и неукротимостью дикого огня. На Севере таких нет. Как бы звонко они не смеялись, как бы задорно не плясали, как бы ярко не рядились, все одно им было не сравниться с этой южанкой, с Серсеей. Даже имя ее полнилось перезрелой фруктовой сладостью, распускалось на языке точно цветок. Вот хоть Лианна — тоже цветочно-девичье, а все-таки покалывает губы морозцем, а Барбри и вовсе точно льдинку голосом ломаешь. У невесты Брандона имя сладкое и нежное, как мед, — Кейтилин, но не такое громкое, как Серсея. Нэд скрылся за колонной, когда леди Ланнистер подошла ближе к его укрытию. Ее род гордый и высокомерный, а у молоденьких девушек понасмешничать над кем — любимая забава. Испытать на себе остроту ее шуток юноше не хотелось. Нэд осторожно отступал назад, в тень, но тут его с силой хлопнули по плечу, от чего он едва не впечатался носом в прохладный мрамор колонны. — Может, хватит уже пялиться? — добродушно прогудел Роберт, обнимая друга за плечи. Его дыхание пахло хмельной кислинкой, язык немного заплетался. — Ну, какую там присмотрел, а? Из Хайтауэров или розочку Тирелл? А вон та дорнийка тоже хороша. Грудки как яблочки. — Скорее, как апельсинчики, — фыркнул Брандон, шутливо толкая младшего брата. — Чего засел здесь? Выйди, повеселись, братец, а то мыкаешься в тени, будто грамкин какой. — Тогда воруй понравившуюся девчонку и волоки ее в свою нору! — сочно захохотал Роберт, привлекая внимание к укрытию Нэда. Скулы северянина обожгло, когда за колонной плеснуло девичьим смехом. Наверняка леди Серсея надменно встряхивает кудрями и оценивающе щурится, ни жестом, ни взглядом не позволяя забыть о том, кто она. Когда Брандон и Роберт вытолкали северянина из-за колонны, девушка на него даже не посмотрела, хотя стояла достаточно близко. Нэд тоже отвернулся поспешно, точно обжегшись взглядом. Роберт ничего не заметил, увлекшийся смазливой чашницей, но вот Брандон нахмурился. — Ты чего это, на дочку Ланнистера заглядываешься? Оставь, братец. Хороша, конечна, но гонору больно много, ее прямо распирает, как чирей. Поцеловать ее захочешь — захлебнешься. — Я не собираюсь ее целовать, — покачал головой Нэд, на что юный Баратеон вновь разразился смехом: — Что, сразу быка за рога, Нэд? Правильно, с девками так и надо! — Но нежно, — добавил лукаво Брандон, — леди любят нежность. — И решительно, Нэд. Главное — решительно! Юноша вяло улыбался, безмолвно кивая в ответ на советы, исподволь поглядывая на леди Ланнистер, которая, смеясь, пила вино из одной чаши с братом-близнецом. Рядом с молодым Джейме Серсея засияла еще ярче, как бриллиант в искусной оправе. Девушка нежилась в лучах собственной красоты и позволяла греться в них окружающим… но далеко не всем. Когда леди Серсея все же посмотрела на Эддарда, на северянина пахнуло холодом, будто из погреба. Серсея Ланнистер вполне могла быть солнцем. Но точно не для него. Нэд хотел вздохнуть, тяжело и скорбно, но чуть не поперхнулся, встречаясь с фиалковым взглядом леди Эшары Дейн.