Non enim quid amor

Губы короля кривились, подрагивали не то гневно, не то брезгливо, в монарших глазах плескался зеленый яд презрения, однако Варис улыбался Джоффри кротко и смиренно, словно не замечая деланного отвращения его милости. Джоффри Баратеон, первый этого имени, пригожий, золотой мальчик, надежда Весетероса, опора Семи королевств, беспокойно елозил ладонью по собственному колену и гадливо морщился. Ему столь неприятен аромат духов Вариса или же сам Варис? Быть может, король досадует по поводу жары, сжимающей Королевскую гавань в душных объятиях, несмотря на сумерки? Или же все дело в мерном стуке капель крови, разбивающихся об пол? Паук косо взглянул на мертвую девушку. Некоторые болты вошли в мягкую плоть глубоко, по самое оперение, иные же торчали наискось, остановленные костью. Посеревшее в смерти лицо блестело не успевшими высохнуть слезами, на губах запеклась темная корка, и пробитая арбалетным болтом впадинка на шее редкими толчками выплевывала кровь. Бедняжка, чьи боль и страх услаждали молодого короля, все еще ненасытно облизывавшегося и сглатывающего слюну. Варис скользнул таящимся под полуприкрытыми веками взглядом на пах юноши. Неужто его настолько воспламеняет чужие страдания? Так нравится кровь, брызжущая из ран, упиваться агонией, страхом, беспомощностью жертвы и собственной вседозволенностью… а его милость тот еще озорник. Смех легонько царапнул, заворочавшись в груди, но с губ евнуха не сорвалось ни звука. — Убери ее, — повелительно обронил Джоффри, беспокойно заерзав на атласных подушках, закинул ногу на ногу, надрывно выдыхая сквозь зубы. — И пришли слуг, пусть наведут здесь порядок. — Конечно, ваша милость, — Варис угодливо склонил голову. — Как можно допустить, чтобы ваши покои были не прибраны? — король растянул губы в самодовольной усмешке, и его глаза полыхнули желчно-зеленым. Красивый юноша, но и Эйерис когда-то был хорош собой. Кто знает, может, и Джоффри в скором будущем начнет сжигать людей. — Она скулила, как побитая дворняга, — задумчиво промолвил король, покачивая ступней. — Сначала я выстрелил ей в живот, вон, как глубоко в ее требуху вошло. Эта хоть не обделалась, в отличии от предыдущей, — Джоффри скривился, — до сих пор чувствую запах ее дерьма. — Прикажете зажечь в ваших покоях благовонные палочки? — Варис елейно улыбался в ответ на всю гнусь, льющуюся с языка молодого государя, Пауку доводилось слышать, да и видеть, вещи пострашнее. — Думаю, аромат сандала прогонит смрад из ваших покоев… — Что вы о ней думаете, лорд Варис? — юноша подался перед, капризно выпятив нижнюю губу, глаза короля ехидно сузились и в них заплясали искры дикого огня. Варис послушно повернулся к покойнице. Белокурая девушка в незабудково-голубом платье с цветущими на них багровыми пятнами крови не была шлюхой. Паук видел ее, прислуживающей Королеве Шипов, а как-то раз она сопровождала кузин леди Маргери в септу. Никак сами Тиреллы посадили этот розовый побег в покоях Джоффри, в клетке короля, который нежный цветочек растерзал. Скоро ли леди Оленна заметит ее пропажу? — Прелестна… была, ваша милость, — тяжелая капля сорвалась с конца арбалетного болта, торчащего из шеи мертвой, и упала в кровавую лужицу у ног служанки. Любопытно, а знают ли лорд Тайвин и королева о забавах юного Баратеона? У всякого короля свои причуды, но едва ли это понравится народу, да и Тиреллам, чья дочка вскоре станет его женой. Хрустально-звонкий смешок спорхнул с губ мастера над шептунами, его пухлая белая ладонь прикрыла растянувшийся в проказливой усмешке рот. — Что ни говори, а вкус у вас есть. — Да? Она вам нравится, лорд Варис? — юноша погано осклабился. — Странно, я думал все ваши желания отрезало вместе с членом. — Но глаза мои на месте, ваша милость, — печально вздохнул евнух, и Джоффри захохотал. Хрипло, лающе засмеялся, ударил себя кулаком по колену. Кровь бросилась Баратеону в лицо, лоб заблестел испариной, и ноздри юноши трепетали и раздувались, как у дикого зверя. — Глаза есть, но нет яиц, — простонал он сквозь смех, чванно откинувшись на подушки. — А что бы вы предпочли, лорд Варис — быть слепым, но зато при члене, или же зрячим, но кастратом? — Так распорядились боги, ваша милость, — Варис сокрушенно развел руками и покачал головой. Старый рубец в паху под слоями одежды болезненно пульсировал, Паук ощутил влагу, сочащуюся вниз по ноге. Шрам так и не затянулся до конца, гноился и кровил до сих пор. — И не мне на них роптать. — Что? Даже не хочется никому присунуть? Даже пальцами? — недоверчиво протянул Джоффри, поднимаясь. Король был высок, несмотря на юные годы, на ладонь выше Вариса, на которого пьяно пахнуло вином, когда юноша подошел ближе. — Или вам не по нраву женщины, милорд? Нравятся мальчики, которые могут вставить вам? — Джоффри гадко захихикал и вынул из поясных ножен кинжал. Стройное туманно-серое лезвие и золотая рукоять с кровавой россыпью рубинов. Варис не шевельнулся, стойко выдерживая мутный взгляд короля. — Без члена вы… почти женщина. Король ткнул рукоятью в складки бархатного одеяния евнуха, в промежность Паука, провел вверх-вниз и резко подался рукой вперед. Шрам в ответ защипало, болезненно задергало, но лицо мастера над шептунами, вежливо-бесстрастное, не дрогнуло. Джоффри задумчиво хмурился, шаря у Вариса кинжалом между ног, алчно всматривался в его полное лицо. Не добившись желаемого, юноша злобно отшвырнул клинок и прижал к паху евнуха всю ладонь, жадно сжимая, загребая пальцами. От боли мир перед глазами Паука побелел, растворился в ослепительном мареве, Варис покачнулся, сипло охнув, однако уже через миг улыбался нетерпеливо приоткрывшему рот королю. — Юноши в вашем возрасте так любопытны, ваша милость, — кислое от хмеля дыхание Джоффри жарко било его в лицо, глаза юноши нездорово горели, и в них остро промелькнуло разочарование. — Признаюсь, иногда мне не достает мирских радостей… — король запускал ногти через одежду в тело Вариса, с силой втискивал пальцы, словно надеялся пробраться в нутро евнуха. — Но и без этого я могу быть полезен вашей милости. Ведь к кому еще обращаться королю, чтобы скрыли следы монарших игр, о которых никогда не должна узнать королева-мать и достопочтенный лорд-десница? — Снимай одежду, — рыкнул Джоффри, отпуская евнуха, но боль от его пальцев плотно угнездилась в паху Паука. Король плюхнулся в кресло, перекинув ноги через подлокотник. — Раздевайся. Я хочу посмотреть на твое уродство, — осклабился юноша, и у Вариса предупреждающе закололо в затылке. — Едва ли это зрелище достойно вас… — Плевать! Я сказал, раздевайся! Тебе приказывает твой король! — Баратеон нетерпеливо приподнялся на локтях. — Там ужасный шрам? Болит? А мочишься ты как? Или у тебя там щель, как у девки? Я хочу посмотреть!.. И вправду хочет посмотреть или просто решил подразнить мастера над шептунами? Зло, издевательски, как любит его милость. Джоффри шмыгнул носом, когда Варис начал неторопливо развязывать кушак, опоясывающий его полную талию. Мальчик думает, что евнух стесняется? Боится? Жестокое, испорченное, но еще такое наивное дитя. — Быстрее! А впрочем, нет, я передумал. Не хочу смотреть на твое безобразие, — дернул плечом король, краснея и отворачиваясь. Паук потуже запахнул полы кафтана, которые собирался развести в стороны перед монархом. — Вы свободны, милорд. И пришлите слуг побыстрее, чтобы было чисто. Буквально вылизано. — Как прикажет ваша милость, — от поклонившегося Вариса не укрылось, как изменился голос юноши, когда речь зашла о вылизывании, но мастер над шептунами не шибко тревожился. Он давно распорядился, чтобы королю прислуживали только мужчины, до игр с которыми Джоффри Баратеон еще не дошел. Пусть-ка прибережет свой пыл для леди Маргери, раскроет ей всю прелесть своих увлечений, чтобы Тиреллы и Ланнистеры схлестнулись сильнее, до крови, до смерти, а уж Варис найдет, как этим воспользоваться.