Мы должны признать очевидное: понимают лишь те, кто хочет понять. Бернар Вербер
Круциатус — заклинание боли. Ужасной, нестерпимой боли. Но для того, чтобы заклинание работало в полную силу, недостаточно просто направить волшебную палочку на жертву и произнести: «Круцио!», нужно ещё и наслаждаться болью жертвы. Существует возможность выбирать место, где должна возникнуть боль, направив в это место волшебную палочку. Слишком долгое или многоразовое применение проклятия грозит последствиями для жертвы. Например, внутреннее кровотечение, периодические, внезапные судороги, сильные головокружения, спазмы в теле в тех местах, куда было направлено проклятие. В крайне редких случаях от переизбытка столь сильной боли возможна кома, длительность которой неизвестна. Протерев глаза, Гермиона моргнула ими несколько раз подряд и откинула голову назад. — Забавно, что не пишут даже что-то вроде: не найдено ни одного контрзаклятия или зелья. То есть прежде никто… -… даже не предполагал, что это может быть возможно, — закончил он, левитируя к ней кружку с кофе. — Точно. Спасибо. Когда она по спутанным записям и заметкам поняла, на что замахнулся Снейп, она действительно опешила. Зелье, которое полностью ликвидировало бы абсолютно все последствия многократного и длительного применения Круцио. В том числе и кому. — Природа Непростительных — особенно этого — очень непредсказуема, — она встала и начала ходить по комнате. — Значит, подобрать хотя бы близкие к нужному ингредиенты даже с пятого или десятого раза невозможно. А ещё зелье нужно будет проверять, но это негуманно - снова и снова просить об этом кого-то, скажем, из учеников или отправляться в Мунго к тем, кто лежит там в коме. — Но ведь нам это и не нужно, верно? Она застыла, закусив губу и смотря в окно. Где-то внутри что-то перевернулось при этом вопросе, который на самом деле был и не вопросом вовсе, а утверждением знающего человека. — Где же была совершена ошибка? — она обернулась, встречаясь с черным взглядом зельевара, который всё также сидел в кресле. — Я знал о том, что произошло в Малфой Мэноре. Пожиратели любят болтать, хвастаться, а Белла так особенно любила. Она была так зла, что вам с друзьями удалось ускользнуть прямо у неё перед носом, и с ещё большим упоением описывала в красках то, как пытала вас. Я вспомнил это в Больничном Крыле, наблюдая судороги одного из пациентов. На тот момент меня уже посетила идея этого зелья. — Но это лишь предположение. Откуда уверенность? Она была осторожной. Осторожной, черт возьми. Только чувствуя нарастающую боль или судороги, тут же находила укромное, спрятанное от глаз место, где пережидала бурю, чтобы потом выйти, как ни в чем не бывало. Никому не рассказала, даже друзьям. Это казалось совсем неважным на тот момент — после пробуждения. — Я видел, как закружилась у вас голова однажды. Вы тут же сели на стул и отвернулись, делая вид, что смотрите в окно, чтобы никто ничего не понял. — Но вы поняли, — ей не удалось скрыть горькую досаду в голосе. — Почему вы молчали? — Не видела смысла говорить, — отчеканила она, желая закрыть тему сейчас же. — Звучит смехотворно и крайне глупо. — Хорошо, а кому мне надо было сказать? — она отставила полупустую кружку. — Гарри и Рону? Мне хватило их жалости по поводу того, что я теперь никогда не смогу колдовать. Да и не до этого им сейчас. Профессору МакГонагалл или Мадам Помфри? А какой смысл? Как мы с вами знаем, сейчас нет ничего, что помогло бы в данном случае. Это была бы лишь новая порция нервов и жалости. — Вы могли бы сказать мне, — твердо произнёс Снейп, но она видела, какими сомнениями были наполнены его глаза. Знает, что не могла. — Я не представляла до недавнего времени, что могу просто прийти к вам и рассказать о своей проблеме, надеясь, что вы тут же её решите. Что уж я точно выучила, так это то, что никому не нужны чужие проблемы, пока они не касаются их самих. Она вышла из его кабинета, почти что вылетела и он не успел остановить её, а окликать было уже явно поздно. Недовольно выдохнув, профессор сделал глоток и тут поморщился — он не заметил, что остался только осадок.***
Он находит её на Астрономической башне с уже зажженной сигаретой, крутящую в правой руке красную зажигалку. Грейнджер сидит на каменном полу, согнув ноги в коленях и не поворачивает к нему головы, хотя наверняка слышит, что он вошёл. — Это казалось мне неважным поначалу. Подумаешь, голова закружилась. После битвы у многих и похуже последствия. А я даже не сразу поняла, в чём дело. Её голос гулко отражался от стен. Зельевар сел рядом, наплевав на условности. — Когда это началось? — Почти сразу, как я очнулась. Он поджал губы с досадой. Чем больше проходит времени, тем хуже последствия. — Зелье решит эту проблему. — Вы так уверены, что выйдет? Почему? Он на мгновение задумался, будто что-то вспоминая. — Всё возможно, если ты в это веришь. Гермиона улыбнулась и, наконец, посмотрела на него. — Алиса в стране чудес? Неожиданно. — Я всё же наполовину магглорожденный, вы же знаете. — Принц-полукровка, — кивнула она. — Ох, как я злилась, когда Гарри использовал тот ваш учебник. Это было так несправедливо. — Да ладно, признайтесь. Она подняла брови в непонимании, а он закатил глаза. — Дело было не в справедливости или её отсутствии. Вы злились, потому что вас начали обходить в зельях — то, в чем вы всегда были хороши. И не кто-то, а ваш дружок Поттер, который в этом никогда ничего не понимал, а тут вдруг начал блистать. И Слизнорт, я уверен, не скупился на похвалу. Она сделала две затяжки, прежде чем улыбнулась снова. На этот раз более открыто. — Что ж, полагаю, вы правы. — А вам это доставляет удовольствие? — Не-а. Другое. Вы только что меня похвалили. — Когда это? — поднял он одну бровь. — Вы сказали, что я всегда была хороша в зельях, — она не пыталась скрыть, насколько была довольна этим. — Вы что-то путаете. Он покачал головой, но она краем глаза видела, как еле заметно дернулись уголки его губ. Они встали и направились обратно в подземелья.***
— Ты... что? Она пожала плечами. — Я теперь помогаю профессору Снейпу с зельями. Не понимаю, что вас так удивляет. Парни смотрели на неё так, будто она сказала, что убила зельевара, а не решила с ним работать. — На кой черт он тебе сдался? — вспылил Рон, но кроме голоса его выдавал сверхъяркий, почти пунцовый оттенок щёк. — Он имеет в виду, — вступил Гарри привычным голосом рассудка, — зачем тебе оставаться здесь и работать в подземельях вместо того, чтобы… — Чтобы что? — перебила она. — Чтобы выйти отсюда и жить, как сквиб, забыв про всё магическое? Устроиться на какую-нибудь маггловскую работу, обустроить дом и жить, делая вид, что ничего этого не было? Никакой магии, никакого Хогвартса! Ничего! От её выпада Поттер опешил и сильно смутился. Гермиона видела, как ему неловко, но от этого было не легче. Злость не отпускала её. Где-то там за ним маячил Уизли — уже не с таким красным лицом, но всё ещё очень недовольный, чем усиливал её раздражение. Какое право он имеет быть недовольным её решением, её выбором? Он не подходил к ней всё это время. Веселился с Лавандой, будто бы вообще забыл про Гермиону Грейнджер. Будто никогда не знал такую. — Это не обязательно. У тебя ведь останемся мы. Его слова звучали совсем неубедительно, но что было ещё хуже — он этого даже не понимал. Гарри верил в свои слова, но не потому, что так и было, а просто потому, что он ещё не был готов осознать правду. Он пока что был не в силах смириться, что их дружба не то что трещала по швам, а что это уже пройденный этап. Ускользнувший. Этап, которого не вернуть. Гермиона понимала это, а Гарри ещё не мог. Но как она может сказать ему об этом? — Извини, Гарри, но унылой жизни среди магглов с вашими периодическими визитами я предпочту работу с зельями здесь, в Хогвартсе. — Мы не так важны для тебя, как этот… — Следи за речью, Рональд! Она не дала ему договорить, грубо оборвав, и не почувствовала при этом и каплю сожаления. Гермиона не могла позволить Рону, который предпочитал не замечать её неделями, оскорблять Снейпа, который оказался единственным достаточно небезразличным по отношению к ней человеком. Который ослаблял невидимые удушающие путы на ней одним своим присутствием. — Жаль, если вы действительно не способны понять мотивов моих действий. Но это ничего не изменит. Больше ни слова не сказав и не ожидая ответов кого-то из них, она развернулась и ушла.***
Снейп договорился с Минервой, и Гермионе была выделена комната, которой давно никто не пользовался. Она же в свою очередь попросила его использовать заклинание расширения пространства, так что у неё была небольшая гостиная, в которой можно было приготовить себе что-то и просто посидеть, ванная комната и спальня. В целом, она больше проводила времени в его гостиной или лаборатории, но было приятно иметь свой уединённый угол. Им поступило довольно много заказов из Мунго. У них там были особенно тяжёлые случаи, в том числе и ребята из Хогвартса, которым здесь не смогли помочь или завершить лечение. И, хотя прибегать к помощи зельевара, которого до недавнего времени все считали предателем и чуть ли не самым верным прислужником Воландеморта, они явно не особо желали, главный целитель лично написал письмо Снейпу. Снейпу, который брался за самые сложные зелья, и у которого теперь появилась ассистентка, о чем удивительно быстро многим стало известно. А для некоторых зелий требовалась именно женская рука — такова была их природа. Так что договариваясь с ним о сотрудничестве, они получали и опытного зельевара, и помощницу, что работала под его руководством. Ну, а они вдвоем, конечно, получали взамен деньги, причём достаточно неплохие, поскольку и для большинства зелий ингредиенты требовались редкие, и работа зачастую над ними была кропотливая и небыстрая. Они проводили в лаборатории весь день, прерываясь лишь на обед или чай, если позволял рецепт. Хотя Грейнджер порой предпочитала не делать и этого, но как говорил профессор: «Если вы упадете в обморок от голода и усталости, толку от вас точно никакого не будет». С этим было сложно поспорить. Вначале они либо молчали, либо говорили о зельях, но со временем, благодаря ненавязчивым вопросам от Снейпа, она смогла перебороть себя. Гермиона переставала замыкаться в себе, погружаясь в отчаянные мысли, и всё с большим желанием говорила с ним. — Неправда! Я не была такой! Она возмущалась, смешно нахмурив брови и скрестив руки, будто бы в защитном жесте. — Ещё как были, — он поднял одну бровь. — И именно потому вас так злили мои замечания. — Вы называете это замечаниями? — усмехнулась она. — Да вы просто придирались, снимая баллы чуть ли не за то, что я просто знаю ответ! Одно неосторожное движение и сок из её стакана выплескивается на рубашку Снейпа, который стоял возле каминной полки. Гермиона замерла, расширенными глазами смотря то на рубашку, то на его лицо. Выражение его лица, кстати говоря, оставалось таким же неизменно спокойным, будто ничего не произошло. Он лишь сделал шаг в её направлении и неосознанно девушка сжалась в ожидании его дальнейших действий и слов. Она не знала, что может произойти. Пусть они уже достаточно долго работают вместе и хорошо ладят, но это не повод считать, что подобное сойдёт ей с рук. Профессор поднял взгляд на неё. Не нужно было использовать легиллименцию, проникать в её мысли, чтобы увидеть это опасение в карих глазах. Ожидание чего-то плохого. Мысль, что она боится его, боится того, что он может сделать за такую мелочь, сильно огорчила. Разочаровала. Ему казалось, что их общение наладилось, но вот она стоит перед ним, осознавая свою беззащитность. За плечами бегство от Пожирателей, бесчисленные драки и битва за Хогвартс, но сейчас при ней нет палочки. Сейчас перед ним хрупкая девушка, понимающая, что перед ней взрослый сильный мужчина. Нет, это не разочарование. Он достал палочку и, произнося заклинание, смотрел ей в глаза. Пятна тут же исчезли. Северус осторожно взял стакан из её руки. — Ещё сока? Грейнджер лишь кивнула. Наполняя стакан, он заговорил: — И давайте называть друг друга по имени. Я больше не ваш профессор, теперь мы работаем вместе. Когда ответа не последовало, он посмотрел на неё. Она снова кивнула.***
— Его нужно мелко порезать. — Нет, он очищается и давится. Снейп смотрел на неё, как на глупую, ничего не знающую, но отчего-то чрезвычайно самоуверенную ученицу. Она же испытывала своего рода дежавю. — Мелко порезать, — разделяя слова, четко повторила она. — Кто из нас Мастер Зелий, Гермиона? И кто кого должен слушать? — Вы сами сказали, я больше не ваша ученица. Мы на равных, — подняв одну бровь в очень знакомом жесте, она обошла его. Подошла к другому столу и взяла корень мандрагоры. — При нарезке выйдет меньше сока, а это большой плюс. — А если раздавить, мякоть подействует быстрее, — он скрестил руки. Пусть Северус не признал бы вслух, но ему доставляли особое, тёплое и вместе с тем щекочущее удовольствие эти их споры и разногласия. Она всегда приводила аргументы, четко обосновывая свою точку зрения, но при этом иногда всё же могла повысить голос, когда всё продолжалось достаточно долго. Когда никто из них не уступал, каждый настаивал на своём, оба могли поддаться эмоциям и позволить себе всплеск. Не яростный, совсем нет. Просто короткий всплеск, чтобы не взорваться в конце концов каким-то более худшим образом. Снейп, много лет не имевший достойного оппонента, теперь наслаждался её обществом. И вовсе не только во время разногласий. Ему нравилось, что иногда они могут просто молчать: в лаборатории, когда каждый занимался своей частью работы, в гостиной, пока пили чай или обедали, во время редкого совместного курения. Как и нравились их разговоры. Обсуждение зелий и книг. Разговоры о великих Мастерах. Диалоги о личном. Однажды он, даже не сразу осознав, рассказал ей о том, как сварил первое зелье и что в тот же момент навсегда полюбил эту науку всем сердцем. Это было так непохоже на него — всегда замкнутого и колкого. Но то, как смотрела на него Гермиона, дало понять, что это не было напрасной откровенностью. Одних её теплых карих глаз было достаточно, чтобы зельевар не просто не пожалел, а был рад, что поделился с ней. Она слушала внимательно, не перебивая, не пытаясь задавать никаких вопросов, а в конце не стала комментировать, за что он был особенно благодарен. Они обсудили то, как он тогда влетел в класс, на первое занятие и Гермиона — невероятная, совершенно невероятная Гермиона — повторила его слова. Точь в точь то, что он сказал тогда. — Вы внушали ужас и трепет одновременно. Не сделав ни одного пасса палочкой, вы произвели такой эффект, — её глаза горят почти детским восторгом даже сейчас, при одних только воспоминаниях. — А потом мы готовили первое зелье и у меня получилось. Получилось с первого раза. — Кто бы сомневался, — тихо прокомментировал он и оба замерли, не веря в то, что он вот так признал её способности. Через две секунды она продолжила, словно этого не было. — Я тогда поняла, что хочу делать это снова. И снова, и снова. Невероятное ощущение. — Невероятное, — повторил он, смотря на девушку, улыбающуюся огню. И для него стало привычным ожидание утром, когда Гермиона постучит в его дверь. И лёгкая досада, когда она уходила, пусть это и происходило в основном уже ночью, даже не вечером. И теплота. Теплота в груди от казалось бы обычных, вполне обыденных вещей, которые они делали каждый день. — А если он сработает быстрее, то и весь эффект зелья улучшится, — продолжил он настаивать на своём. Грейнджер повернулась к нему и уже открыла рот, чтобы что-то сказать в ответ, конечно, не собираясь уступать, но замерла. Её фигура резко согнулась, будто от сильного удара под дых, выбивающим воздух. Снейп тут же оказался возле неё, кладя одну руку ей на лопатки, а другую на живот, поверх её собственной руки. — Гермиона. Гермиона, посмотри на меня, — он не заметил, что неосознанно впервые обратился к ней на ты. Её лицо побледнело, всё тело было напряженно. Он видел, с каким трудом ей удалось посмотреть на него, но взгляд, хоть и был сфокусирован, оставался мутным, словно с пеленой. Пеленой боли. — Нужно лечь. Она не сдвинулась с места, даже не пошевелилась, и тогда он поднял её на руки. Избежать нового спазма боли не удалось. Гермиона сжала его плечо, но профессор понимал, что она не может сделать это сейчас и в половину своей силы. Он трансфигурировал одно из кресел в гостиной в диван и, положив девушку, метнулся в лабораторию за нужными зельями, до конца не понимая, какое нужно. Она лежит на левом боку, обхватив живот руками и зажмурившись, когда он опускается рядом на пол, открывая первую бутылочку и заранее готовя стакан воды. Ни одно из двух зельев не дает никакого эффекта и когда он уже думает идти за Поппи, Грейнджер медленно выдыхает и её лицо немного разглаживается. Наблюдая, Северус не движется и даже почти не дышит, пока она, наконец, не открывает глаза. Смотрит куда-то вниз на пол, потом на огонь в камине и вот на него. — Неужели я вас напугала, Северус, — голос слабый, но это точно был не вопрос. Побледневшие губы слабо растягиваются в подобие улыбки. Он вздыхает, качая головой, и чувствует, что пружина, которая всё это время сжимала его внутри, наконец отпустила. — Несносная девчонка, — бормочет он, но специально так, чтобы она услышала. Знает, что эти слова заставят её улыбнуться шире. Снейп даёт восстанавливающее и открывает окно, впуская свежий, немного прохладный воздух. Садится за стол и, достав пергамент и макнув перо в чернильницу, быстро пишет письмо главному целителю в Мунго, чтобы нашел другого зельевара или зельеваров вместо него. Не особо заморачиваясь с объяснениями, он пишет, что их договору конец, потому что сейчас он должен заняться другими, по его мнению, более важными делами. Запечатывает и оставляет на столе, решив, что отправит утром. — Кому вы написали письмо? — тут же слышится с дивана и его даже не удивляет это, хотя она в таком положении не могла видеть, что он делает. — Целителю Джонсу, — он знает, что ей не нужны объяснения, что именно он написал. — Вы не должны… Говоря это, она пытается встать, но он ее укладывает обратно. — Мы выполнили достаточно заказов. Закончим с последним, можно будет начать возобновлять запасы Хогвартса и приниматься за исследование. Удивительно, но Гермиона больше не пытается спорить. Через несколько минут она благодарно принимает чай и всё же поднимается с его помощью, но только чтобы сесть. Сам Снейп устраивается рядом. Они пьют чай в тишине, пока он не чувствует теплоту её ладони на своих пальцах. — Спасибо. Он сжимает в ответ, не чувствуя в себе сил сказать что-то. Когда чай заканчивается, он заваривает новый.