Шанс не бывает единственным, жизнь обязательно предоставит еще один. Пауло Коэльо
Вопреки всем ожиданиям, Гермиона не чувствовала ни малейшего отголоска страха, стоя перед Снейпом. Даже зная, что сейчас должно произойти, она не боялась. Спина прямая, руки не дрожат, на лице спокойствие. — Готовы? — он взвешивает палочку в руке, пристально смотря на предмет, но не на неё. Ему ведь нужно сосредоточиться, чтобы появилось желание причинить ей боль. А поскольку ей он причинить её не желает, то необходимо воскресить в памяти какое-нибудь очень плохое воспоминание. — Да. Наконец их взгляды пересекаются. Она видит это в его глазах — видит Пожирателя смерти. — Круцио. Острая боль пронзает живот немного ниже груди, но она и в половину не такая сильная, как та, что она ощущала в Малфой-Мэноре. — Этого мало, — шипит Грейнджер. Ей совсем не хочется потом снова уговаривать его делать это. Он медлит всего две секунды. — Круцио. На этот раз боль распространяется дальше, захватывая бока, но сильнее не становится. — И всё? — говорит она с неожиданной злостью. — Да вы просто жалкий трус, Северус. Она почти выкрикивает его имя и этого оказывается достаточно. — Круцио! Агония пронзает её тело, выбивает воздух из легких, заставляя упасть на колени и согнуться пополам. Шум вытесняет все мысли в голове и Гермиона сильно зажмуривается.***
Сознание возвращается медленно, но спокойно, словно накатывая волнами. Она ощущает приятную прохладу на лице и открывает глаза, тут же чувствуя, как губ касается что-то стеклянное. — Выпейте. Это восстанавливающее зелье. Осушив пузырёк до дна, Грейнджер почувствовала себя значительно лучше и смогла сфокусировать взгляд на профессоре, который сидел возле дивана. — Странно. Беллатриса пытала меня гораздо больше, но я не теряла сознание. — Белла была безумная, но в пытках разбиралась отлично. Она, как любой опытный Пожиратель, знала, как пытать так, чтобы жертва мучилась, но оставалась в сознании. И также как заставить её потерять сознание за считанные минуты. Она обдумывала его ответ какое-то время. — И вы тоже это знаете. Вы специально сделали так, чтобы я отключилась. — Ну, пытать вас несколько часов в мои планы не входило, — хмыкнул он, смотря в сторону. — А у вас явно напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Это же надо хамить тому, кто тебя пытает. — Вас надо было как-то вывести из себя. Вы действовали слишком мягко. — Сказала она тому, кто пытал её Непростительным. Гермиона усмехнулась, выпив стакан воды, и села. Голова ещё была тяжёлой, так что она облокотилась, прикрыв глаза, и почувствовала, что он сел на диван рядом. — Знаю, вы не хотели это делать, не хотели навредить мне, но это ускорит наше исследование, а значит, многим поможет. И насчёт моих слов… Я вовсе так не думаю, Северус. Правда. Его удивило, что она обсуждает это. Неужели Гермиону правда так волновало, не обидела ли она его словами, сказанными в приступе боли от Непростительного? — Я это знаю, Гермиона. Поверьте, такой мелочью не навредить моей самооценке, — усмехнулся он.***
Через пару дней им пришлось признать поражение с этой версией зелья, которая определенно была неудачной, к большому сожалению. Приступ был ничуть не слабее предыдущего. По словам Гермионы. Он случился, когда она была у себя, поздно вечером, а на следующий день рассказала ему — кратко и без подробностей. И тогда к сожалению о пытке добавилось ещё одно, что его не было рядом, чтобы помочь. Но всё это означало, что к одиннадцатому образцу нужно было подойти более масштабно, расширить кругозор. — Есть одна идея! — восклицает Грейнджер и он от неожиданности скидывает со стола доску с ножом. — Простите, не хотела напугать. — Да уж, испугали до смерти, — пробормотал он, убирая беспорядок. — Ну рассказывайте, что за идея. — Вот смотрите, — она немного повернула книгу в сторону, когда Снейп подошёл и наклонился. — Рарус Флос. Это очень редкий и ценный цветок. Особенно в зельях. Здесь написано, что он излечивает внутренние раны, — физические и ментальные. Возможно, это то, чего нам не хватало. Она мельком взглянула на него и тут же обернулась к книге, при этом движении махнув в воздухе волосами. И он, не сдерживая порыв, вдохнул их запах, распознав аромат пионов с цитрусовыми нотками. Тут же укорив себя за это, постарался сосредоточиться на книге, которую читала ему вслух ничего не заметившая Гермиона. Она ещё так юна… Если бы не чёртово проклятье, она бы успешно сдала экзамены экстерном и сейчас уже обустраивала бы себе дом, заняв должность на какой-то работе, непременно связанной с магией. И не приходилось бы ей дни и часы проводить в лаборатории бывшего ненавистного профессора в его же компании. Да, она сама согласилась на это, но какой у неё был выбор? Альтернатива состояла в том, чтобы отправиться в мир магглов в одиночестве, а это она и так успеет в любой момент. — Что скажете? — Простите? Сосредоточился называется. Снейп так увлекся своими мыслями, что не слушал Гермиону, и теперь давал ей это понять. А она смотрела на него, как учитель на провинившегося невнимательного ученика, что было даже забавно. — С какого момента вы перестали меня слушать? — уточнила она с легкой иронией, но без недовольства. — Вы сказали о том, какие раны он излечивает. По слегка приподнятым бровям он понял, что упустил немало, но Грейнджер, к счастью, никак не стала это комментировать, а просто начала повторять. — Он растёт в Тюрингенском Лесу в Германии. Проблема в том, что использовать его нужно буквально сразу. Пройдёт минута и толку уже не будет. А значит, доваривать зелье придётся прям там, в лесу. Кроме того, как я поняла, зелье нельзя будет перемещать, пока оно не настоится двенадцать часов. — Интересно, — он перечитал строчки в книге и после раздумий отошёл обратно к столу. — Похоже, мне предстоит ночёвка в лесу. — Вы хотели сказать «нам» предстоит, — произнесла она утвердительно. — В этом нет необходимости, Гермиона. Я вполне могу сам сделать это. — Вы хотели сказать «во мне» нет необходимости? — Хватит говорить, что я хотел сказать! С этим я уж точно справлюсь. И ничего подобного я не имел в виду. Но его слова не достигли адресата, так как она покинула лабораторию ещё до того, как Снейп договорил. Нахмурившись он продолжил резать корень мандрагоры. Черта с два он побежит за ней. Снейп не нянька и не драматичный влюблённый, чтобы переживать из-за своевольных капризов девушки, своей бывшей ученицы и бежать успокаивать. Придет в себя и сама вернётся. Но она не пришла ни через час, ни через три. Вначале он злился, говоря себе, что она всё ещё невыносимая взбалмошная гриффиндорка, идущая на поводу у эмоций. Хотя тут же перечил сам себе, ведь Гермиона Грейнджер как раз всегда руководствовалась голосом разума, благодаря чему вызывала его молчаливое уважение. Если бы не она, мальчишки влипали бы в большее количество неприятностей, хотя скорее всего убились бы ещё на первых курсах. И тогда покоя ему не было бы совершенно. Однако сегодняшняя вспышка раздражительности была нелогична. Он не сказал ничего обидного или оскорбительного. За злостью пришло замешательство, а потом беспокойство. Он вспомнил, что тот приступ в лаборатории случился, когда она испытывала сильные эмоции. Раздражение, нервозность или возмущение… И именно их она испытывала несколько часов назад. Что если это спровоцировало новый приступ? Наплевав на гордость, Снейп покинул свои комнаты, направляясь к ней. Он постучал, потом ещё раз и ещё, но ответа не было. Тогда он произнёс пароль и вошел внутрь. Здесь было тихо и когда профессор уже подумал, что её здесь нет, послышались шаги. Гермиона вышла из спальни, одетая в одно лишь полотенце. — Какого черта? Её волосы были влажными, а брови забавно сведены. — Северус? Что-то случилось? — Да, — выдохнул он. — Я предложил помочь мне с исследованием одной невыносимой особе. — Очень смешно, — она закатила глаза. — Вы ворвались ко мне без приглашения, чтобы язвить? — Нет, чтобы посмотреть… «В порядке ли вы». «Как вы смотритесь в одном полотенце. Кстати, весьма…» — Посмотреть что? — она подняла одну бровь, скрещивая руки. — Закончилась ли ваша вспышка необоснованной агрессии, — с трудом закончил он, непроизвольно скользя взглядом по полотенцу и изо всех сил стараясь не представлять, что под ним. Тяжело вздохнув, она поджала губы. — Да, насчёт этого… Простите, я вспылила. — Почему не вернулись? — Подумала, что наверняка разозлила вас и лучше подождать. Снейп кивнул и усмехнулся, ведь в этом была значительная доля правды. Неужели она уже так хорошо его знала? — Хорошо, продолжим завтра. Попрощавшись, он ушёл и направился обратно в лабораторию. Ему срочно нужно было отвлечься на приготовление зелий. Сложных зелий.***
Они начали готовить новое зелье, по рецептуре лишь немного отличающееся от предыдущего варианта. Так как здесь ингредиенты были подобраны лучше всего, но всё же нужно было немного адаптировать. Прошло два дня с тех пор, как они нашли информацию про цветок и на третий день Снейпу пришлось чуть ли не силой выталкивать Гермиону из лаборатории на обед, чтобы выпить чаю и перекусить. Потому что, хоть это и упорно отрицалось, она изматывала себя. Будучи почти уверенным, что она не питается в своих комнатах, он настаивал на совместных завтраках, обедах и ужинах здесь у него. Так он хотя бы точно знал, что она ест и не упадёт в обморок от голода. Также было подозрение, что она очень мало спит, но он не мог это проверить, а если и так, то по вполне понятным причинам не мог заставить её спать больше. Даже если хотел. Он не понимал причин такого изменения в поведении, пока однажды не встретил Минерву, которая была «глубоко тронута тем, как небезразличны Гермионе судьбы тех, кто сейчас лежит в коме в Мунго». Вот тут-то всё и встало на свои места. Женщина не понимала, а вот он знал. Для Гермионы это было не просто сочувствующее любопытство, а нечто гораздо более важное, даже личное. Чем дольше человек находился в коме, тем сложнее его вернуть в сознание и, конечно, тем хуже потом могут быть последствия. Она изматывала себя, предпочитая отдыху даже на час работу за котлом. А в свободное от этого время принималась за книги и записи, подготавливая запасной вариант на случай, если и это зелье окажется провальным, что не исключалось, хотя и было маловероятнее. Он не вытерпел, когда и здесь за обедом она взяла в руки книгу, не отрываясь от еды. — Вы что, даже поесть спокойно не можете, Гермиона?! — Могу, — пожала она плечами. — В чем проблема? — Положите книгу и ешьте, пожалуйста, — он правда старался сдерживаться. — Она мне не мешает, — ответила она, всё также не выглядывая из-за обложки. И тогда он взмахнул палочкой, отправляя книгу в сторону из её рук, поскольку не мог дотянуться через стол рукой. Грейнджер сверкнула глазами и резко поднялась. — Что вы себе позволяете? — Ничего ужасного не случится, если вы отвлечетесь от книг и зелья хотя бы на час. Его голос теперь звучал спокойнее прежнего, а вот она наоборот распалялась. — Вы не имеете права так делать! — Вы же не хотели просто отложить книгу, — хмыкнул он и мог почувствовать, как в ней забурлила ярость. Это было плохим знаком, злить её вовсе не следовало. — Пожалуйста, давайте пообедаем и вернёмся в лабораторию. Но примирительный тон на неё не подействовал. — Мне не нужно ваше чёртово разрешение! Круто развернувшись, Гермиона быстро зашагала в сторону лаборатории и, когда он уже подумал, что не станет запрещать ей это, послышался сдавленный вскрик. — Гермиона? Гермиона! Её тело разом сковали сильные судороги и через несколько секунд девушка упала, совершенно не имея возможности контролировать своё тело. Он через мгновение оказался рядом, с раздражением замечая, как она машет рукой. — Я сама, — выдавила она, словно просто оступилась. — Да, конечно. Мне оставить вас на полу? — уточнил он с издевкой, уверенный, что получит ещё один уничтожающий взгляд. Но у неё, видимо, даже на это не было сил, что означало ещё худшее положение вещей, чем он думал. Так что он аккуратно перенёс её в кресло и начал достаточно сильно, но не больно массировать руку от плеча к кисти. — Что вы… — Нужно размять конечности, чтобы судорога быстрее прошла. Он перешёл на вторую руку, а потом то же самое начал проделывать с ногами, начиная от бедра и двигаясь вниз. Он почувствовал её напряжение при этом, не связанное с приступом, но оно быстро прошло, потому что он действительно просто растирал ей ноги, желая помочь. Да, она была красива. Она нравилась ему, причём больше, чем он мог признать, но это никак не влияло на то, что происходило сейчас. Наконец Гермиона выдохнула, откинув голову назад и прикрыв глаза. Она медленно и глубоко дышала, пока он снизу вверх изучал глазами её расслабленное лицо. — Гермиона, это… — Простите. Я вела себя, как идиотка, а вы были правы, — она посмотрела на него, слабо улыбнувшись и положив свои пальцы поверх его. — Спасибо. Снова. Он и не заметил, что его рука всё ещё была чуть выше её колена, но она никак не показывала, что это беспокоит её. — Всегда пожалуйста. Хотя я бы предпочёл, чтобы таких случаев не было вовсе. — Ну не знаю, во всём есть плюсы, — улыбка стала шире. Он поднял бровь в удивлении, подозревая, что это только что был флирт, и с трудом в это веря. Хотя предположение казалось более убедительным, когда щеки Гермионы немного порозовели в смущении, а сама она подскочила. — Что ж, мы не закончили с обедом. И она вернулась за стол, оставив его несколько заинтригованным, но развеселившимся.***
Зелье было почти готово — оставался один последний ингредиент. Взяв с собой всё необходимое в уменьшенном виде, они аппарировали на окраину леса. — В книге написано, что эти цветы растут в гуще леса, но аппарировать дальше нельзя, так что придется идти. Августовская Германия оказалась солнечной и безветренной. Высокие деревья, покрытые яркой сочной листвой, рассеивали золотистые лучи, пуская блики на траву и двух людей, идущих бок о бок. — Здесь так здорово, так красиво, — Гермиона вдохнула свежий воздух. — Любите природу? — Очень. Иногда в детстве мы с родителями брали палатку и выезжали на природу на несколько дней. И когда мы с ребятами путешествовали в поисках крестражей, я была рада, что скрываемся мы именно в лесах, а не каких-то мотелях. Хотя и были некоторые трудности, конечно, но ничего критичного. Она оступилась, но Снейп тут же подхватил её, и оба замерли, смотря друг другу в глаза. Первым спохватился профессор — отпустил её и сделал шаг назад. — Спасибо, — тихо сказала она, поправляя сумку на плече. — Смотрите под ноги, Гермиона. И пойдемте, я не собираюсь бродить здесь месяц. Они пошли дальше, но она не продолжила рассказывать, и он готов был дать себе сильный подзатыльник. «Да, Северус, умеешь ты общаться с женщинами. Особенно с теми, к кому неравнодушен. А к Гермионе у тебя есть чувства, пора признать это хотя бы перед самим собой».***
Пока они шли, лавируя между деревьями в тишине, нарушаемой их перешептываниями, воздух постепенно накалялся. И в четыре часа Гермиона сняла свою джинсовку, завязав на поясе, а после Снейп избавился от мантии. Девушка была поражена, как он вообще умудрялся всё это время оставаться в ней, да и на нём всё равно оставалась рубашка с брюками и сюртук. — Могу я задать вопрос? — она всё же заговорила первой. — Вы уже это сделали, — не смог удержаться зельевар. — Конечно, спрашивайте. — Почему у вас нет последствий Круциатуса? У меня они появились после всего одной милой встречи с Беллатрисой один на один, а вы были на стольких собраниях и вас пытал Темный Лорд. По логике это должно быть хуже, разве нет? — Да, так и есть. Особенно после воскрешения… в нём почти не осталось ничего человеческого — только холодный разум и черная магия. Но в этом и суть — холодный разум, трезвое мышление. То, чего уже давно была лишена его главная приспешница. Лорд знал о последствиях Непростительного, так что в большинстве случаев предпочитал использовать другие заклинания или же зелья. Изощренные пытки. — Акт милосердия? — спросила она неверяще. — Скорее нежелание, что кто-то из слуг подвёл в ответственный момент из-за судорог. Ему и без того было не занимать изобретательности. Несколько минут оба молчали. Он давал Грейнджер обдумать услышанное, но она ошарашила его своими следующими словами: — Не перестаю вами восхищаться. — Что, простите? — Неужели вас это удивляет? — спросила она так будто, по её мнению, такое говорили ему чуть ли не каждый день. — Вы большую часть жизни посвятили победе над Темным Лордом. Ради этого терпели пытки и манипуляции, выполняли приказы и просьбы, которые тоже на самом деле были приказами. А когда всё наконец закончилось и можно было спокойно выдохнуть, несмотря на явно не слишком хорошее к вам отношение окружающих, вы остались, помогали, варили зелья. А потом и вовсе начали новое исследование, которое может помочь десяткам, если не сотням избавиться от ужасных, мучающих их приступов. Честно говоря, я не думаю, что знаю другого человека, который был бы способен на такое. Мягко говоря поражённый этим откровением, зельевар не сразу нашёлся, что сказать. Прежде все хорошие слова, сказанные в его адрес, были лживыми и произнесены с какой-то корыстной целью. — Вы меня идеализируете, Гермиона. — Нет, Северус, я вижу картину целиком и говорю, как есть. Вы же слишком строги к себе. — Я пытал людей. — Вам хотелось делать это с ними? Вам нравилось причинять им боль? — Большинству нет, но некоторые… — Я была бы рада заставить страдать Беллатрису Лестрейндж, — твердо заявила девушка, перебив его. — Возможно, некоторые люди заслуживают это, потому что сами причинили слишком много мучений, смертей. И желание отомстить им не делает ни вас, ни меня монстрами. Это делает нас людьми. Он не смог опровергнуть это. Но прозвучавшие слова заставили его серьёзно задуматься над тем, насколько Гермиона больше не та девочка, которой была. Как сильно она повзрослела и изменилась. Сумерки обещали окутать лес ещё не скоро, когда она остановилась, а потом жестом показала следовать за ней и свернула правее. — С чего вы взяли, что… Она подняла руку и к тому времени, как пришло осознание, что его фактически заткнули, очевидно было уже поздно возмущаться. Она шла медленно, будто наощупь в темноте, но при этом не наугад, а следуя некоему маршруту. Он решил подождать и, как оказалось, не зря, потому что через какое-то время они остановились, смотря на цветок. Он рос на краю небольшой поляны. — Это он, — произнесла Грейнджер очевидное, но, кажется, больше для себя. Они подошли ближе. Она опустилась на колени, рассматривая растение, пока профессор доставал из сумки нужные вещи и увеличивал их. В старом фолианте был лишь рисунок — хороший и детальный, но рисунок. Но даже будь это колдография, она бы не шла ни в какое сравнение с действительностью, что уж говорить о рисунке. Цветок еле заметно покачивался на упругом стебле, маня взгляд крупными заострёнными лепестками. Они искрились полуночным черным, контрастируя с золотой сердцевиной. — Словно все звезды ссыпали с неба, — проговорила она с восхищением. Снейп устанавливал котёл над импровизированным огнём и не мог отказать себе в удовольствии любоваться её лицом, светящимся тихой радостью. Цветок был прекрасен вне всяких сомнений, но не шёл ни в какое сравнение с искренней теплой улыбкой Гермионы. Однако он был готов списать такие мысли на что угодно: испарения от зелья, жаркое солнце, этот лес в конце концов, хотя последнее звучало наименее правдоподобно. Ибо в обычной обстановке он бы так не думал, понятное дело. Чувства, не чувства, но нужно мыслить здраво. Северус совершенно точно не влюблён. Ещё чего. Быстрым точным движением девушка отсекла цветок ровно по середине стебля и кинула в бурлящее зелье, которое в течение нескольких минут поменяло цвет с лилового на лазурный.