Наверное, ни одна близость на свете не может сравниться с двумя взглядами, которые открыто и решительно встречают друг друга и уже не отпускают. Юстейн Гордер «Апельсиновая девушка»
Пока Северус преподавал, Гермиона занималась тем, что любила, чего никто не мог у неё отнять — читала книги. Поскольку они выяснили, что магия сидит где-то в ней глубоко, то нужно было выяснить, как выманить её. Она пробовала искать что-то ещё про того зельевара, но информации больше не было. И потому перешла просто на книги и исследования, в которых хоть как-то затрагивалась тема скрытой или сдерживаемой магии. Было несколько похожих заклинаний, которые использовались больше трёх или даже четырёх столетий назад. Точных слов не было, пассов палочки тоже. Лишь размытые описания. Если бы они узнали хотя бы, что именно это за проклятие, то, может, смогли бы придумать антизаклинание или зелье, а так это было скорее игрой в прятки в темноте. Так что однажды у неё появилась идея, которую предстояло озвучить Северусу. Она сделала это вечером, когда они сидели у камина — она у него на коленях — и пили чай. В это время он был наиболее расположен к беседе, и потому был шанс, что преждевременное фиаско с тем разом, когда она предложила использовать на ней Круцио, не повторится. — Сегодня, когда я читала «Магические связи» Джеймса Уиллоби, мне пришла мысль, которая кажется весьма логичной. — Ох, уже чувствую какой-то подвох, — он сделал глоток чая. — Ну, в первую очередь я попрошу тебя отнестись спокойно и обдумать, а уже потом принимать какие-либо решения, — она подняла голову, чтобы смотреть на его лицо. — Я хочу встретиться с Рудольфусом Лестрейнджом. — Ты хочешь что?! Эмоции на его лице сменялись одна другой и по итогу осталось удивление, замешательство вместе с некоторой злостью на «гриффиндорское безрассудство». У девушки возникло стойкое ощущение дежавю. Только теперь она не была намерена уходить и ждать, пока он придёт. Теперь они были вместе и должны научиться разговаривать, обсуждать и приходить к решению. Никаких обид и побегов, это по меньшей мере глупо. — Дай мне сказать. — Хорошо, приведи мне хоть один аргумент, почему я могу согласиться пойти вместе с тобой в чертов Азкабан к одному из самых опасных Пожирателей Смерти, — произнёс он на одном дыхании и поднял бровь. — Дело в том, что он также один из самых могущественных Пожирателей Смерти из всех. Чистокровный слизеринец, чей род уходит корнями глубоко в историю. Соответственно, он знает множество разных заклинаний, в основном тёмных. Так что велика вероятность, что он знает что-то о подобных проклятиях. Или кого-то, кто знает. Прежде чем он откинул бы эту идею, она продолжила говорить, стараясь делать это не так быстро, но убедительно. — Кроме того, это безопасно. В Азкабане улучшили защиту и охрану, нам нужно только поговорить с ним минут пятнадцать, не больше. И сразу же уйдём. Воцарилось молчание. Гермиона ждала ответа от Снейпа, который задумчиво смотрел перед собой какое-то время. — Хорошо. — Правда? Она встрепенулась, не веря, что всё прошло так легко. Что он так быстро согласился. Он опустил взгляд и усмехнулся. — Да, правда. Ты привела веские аргументы. Но мы не будем говорить с ним больше пятнадцати минут. Может, меньше, если поймём, что он ничего для нас полезного не знает. И, пожалуйста, Гермиона, помни, что он почти абсолютно сумасшедший, так что не воспринимай его слова всерьёз, ладно? — Конечно, как скажешь, — она поцеловала его в щеку, но отстранившись почувствовала ладонь на своей скуле. — Такого поцелуя очень и очень мало, моя дорогая. — Вот как? — она улыбнулась и отставила кружку на столик, чтобы сесть поудобнее. Расстегнув несколько пуговиц на его сюртуке, она поцеловала его в шею. — Так лучше? — Да, но недостаточно. Она поцеловала его шею с другой стороны, потом чуть выше ключицы, и, наконец-то не выдержав, Северус притянул её выше и поцеловал в губы.***
Погода словно подстроилась под их планы сегодня. Небо было затянуто тучами с раннего утра, не давая пробиться даже маленькому лучику солнца. Казалось, вот-вот хлынет дождь, но этого не происходило. Редкий, но пронизывающий ветер заставлял затягивать шарфы на шее и кутаться в куртки и пальто. Студенты Хогвартса не спешили покидать замок в эту субботу, потому что для прогулок в Хогсмид явно было не слишком удачное время. В одиннадцать утра, быстро позавтракав, Гермиона и Снейп вышли из замка и направились к антиаппарационному барьеру. Он крепко держал её за руку и чувствовал еле заметную дрожь, которая вряд ли была вызвана погодой. Это побуждало мысль о том, что лучше вернуться обратно, но он знал, что Гермиона ни за что не согласится на это, а ему совершенно не хотелось с ней ссориться. Кроме того, он также прекрасно понимал, что при желании она действительно могла найти способ отправиться туда одна без него, как и говорила когда-то. Возможностей у неё было достаточно и убеждать она умела, так что вряд ли это вызвало бы большие трудности. Так что лучше он хотя бы будет с ней рядом, контролировать процесс. Если бы ему дали возможность поговорить с Рудольфусом один на один и чтобы без решёток камеры, то шансы узнать что-то стоящее возросли бы в разы. О, он знал очень много способов заставить говорить любого человека, даже того, что пережил сеанс с дементором или подвергался множеству пыток от самого Воландеморта лично. Но он не хотел возвращаться к этому, к этой части своего прошлого. Даже при понимании, что Гермиона принимает его всего, со всей тьмой, что есть в нём и всегда будет, Снейп не хотел. Не хотел, чтобы эта тьма просачивалась, потому что теперь он делил настоящее с невероятной женщиной, которая абсолютно ему доверяла. Он не имел права очернять это и подводить её. Их встретил Кингсли — в мантии Министра Магии и с улыбкой старого друга. Несмотря на обстановку, он был расслаблен и искренне им рад. Когда Северус встретился с ним вчера — письма тут явно было мало — и попросил об этом, Бруствер был ошарашен, но после объяснений всё понял и согласился. Все члены Ордена знали о проблеме Гермионы, только вот далеко не все знали, что ситуация изменилась. Точнее, изначально была не такой, как они думали. Снейп с Гермионой решили, что лучше не стоит пока об этом распространяться, так что знали лишь они двое и теперь Кингсли. Без него они бы не попали сюда, тем более так, чтобы это осталось тайной. Гермиона впервые шла по узким мрачным коридорам и, преодолевая природное любопытство, старалась не смотреть по сторонам, хотя даже так она чувствовала взгляды на себе. Безразличные, яростные, усталые и просто злые — глаза горели в темноте, направленные на них. Но это не так волновало её, как их конечная цель. Его камера была в отдалённой башне, где сидели самые опасные Пожиратели. Кингсли вел их уверенно и быстро, не сомневаясь на поворотах, и она задумалась, какого это — приходить сюда так часто, чтобы точно знать расположение камер. Дементоров больше не было в качестве охраны, после того, как многие из них поддержали Воландеморта в битве за Хогвартс. Теперь их осталось лишь несколько и использовались они только в качестве наказания. Но это место в любом случае не было курортом. Они поднялись ещё на один этаж, шаги эхом отдавались от каменных ступеней и стен. Здесь было шесть камер и лишь одно окно в конце коридора. Этим заключённым не полагался вид из окна. Камера Рудольфуса была третьей и последней справа. Когда они подошли ближе, увидеть ничего не удалось. Внутри была темнота, и создавалось впечатление, что там никого нет. — Лестрейндж, — голос министра прозвучал непривычно громко. — К тебе пришли. — Какое счастье, — послышался хриплый, еле слышный голос. Кингсли взмахнул палочкой, чтобы добавить света, и тогда Гермиона с трудом разглядела очертания мужчины. Он сидел на полу, облокотившись спиной на металлическую кушетку позади себя, приделанную к стене. Ноги согнул в коленях и положил на них локти. Он смотрел в пол, и лицо его было занавешано отросшими чёрными прядями. — Ты же правда рад меня видеть, да? — заговорил Снейп и кивнул министру, что всё в порядке. — Я жду на этаже ниже, — сказал он и скрылся за углом. — Северус, — на этот раз голос прозвучал громче и он растянул последнюю гласную. — Очень рад. Хотя было бы лучше, если бы нас не разделяли эти решётки. — Очень мило, — ответил зельевар. — Но мы пришли не просто поболтать. Гермиона посмотрела на него, заметив изменения в интонации голоса, выражении лица и даже позе. Он напомнил ей того Снейпа, который грозно ходил по коридорам Хогвартса, стремительно шагал по кабинету, отчитывал студентов и без умолку снимал баллы. Того, кто смотрел на Гарри с ненавистью, а на её желание ответить реагировал лишь раздражением. Невозмутимый, но при этом яростный, готовый в любой момент атаковать. Холодный и жёсткий. — «Мы» значит… Добрый день, Гермиона. Или вечер. По сомнительному свету из окна сложно судить. — Утро, — она старалась звучать спокойно и твердо. — И мы не знакомы, насколько я знаю. — Не знакомы, — он сделал движение головой, которое можно было принять за кивок. — Но зато оба наслышаны друг о друге, не так ли? Он наконец поднял голову, и черные глаза блеснули в тусклом освещении. Рудольфус смотрел так, будто проникaл в голову и читал мысли. Или, по крайней мере, настойчиво пытался это сделать. Грейнджер подавила порыв взять за руку Северуса. Она не должна идти на поводу у этого Пожирателя и показывать, что хоть немного напугана. Даже если это так. — Полагаю, что да. Воцарилось напряженное молчание, которое нарушил профессор. — У нас есть к тебе несколько вопросов. Ты знаешь хоть одно проклятие, которое блокирует магию другого волшебника? Он наклонил голову немного влево, выражая интерес. — Это древняя, темная магия. Немногие помнят слова таких заклинаний. Я сам конкретного не знаю, только слышал со стороны. Он поднялся, придерживаясь за кушетку и явно превозмогая боль в теле. Сделал три шага вперёд, почти вплотную к прутьям решётки, но всё же не до конца. Грейнджер знала почему — стоило ему прикоснуться к ним и боль тут же пронзила бы его нервные окончания. — Это ты, да, Гермиона? И ты даже не знаешь, кто это сделал с тобой, — он говорил тихо и проникновенно, вперив в неё тёмный взгляд. Она сглотнула, чувствуя подрагивание кончиков пальцев. Он не мог читать её мысли, но он читал её, как открытую книгу. Без труда понял, в чем дело. Однако какое-то внутреннее предчувствие говорило ей, что он что-то может знать. Что-то стоящее, что им поможет. Потому Гермиона решил играть по его правилам. — Да, всё так. Я не видела, кто напал. — И каково это? Нет, я здесь, конечно, не то чтобы упражняюсь в волшебстве, у меня нет палочки и, вероятно, больше никогда не будет. Но я чувствую её. Магия в моих жилах. А ты — нет. Каково это? Пугающе. Удивительно пусто. Ужасает. — Мы пришли не светские беседы вести, — вмешался Северус. — Это похоже на кошмар, — заговорила Гермиона, хоть и была мысленно благодарна зельевару. — И ты не можешь проснуться. Хочется по привычке взять палочку. Она встретилась с ним взглядом, не позволяя себе быть испуганной маленькой девочкой перед лицом зверя. Она не будет жертвой. — Вы знаете книги, в которых была бы полезная информация? Или где такие вообще могут быть? Всё справедливо. Она открыто и честно ответила на его вопрос и теперь задавала свой. Он усмехнулся, очевидно довольный такой реакцией. — Понятия не имею. — Рудольфус… — Мне нет смысла лгать, Северус, — оборвал он его, продолжая смотреть на девушку. — Но кое-что я всё-таки могу посоветовать. Он замолчал и поманил её к себе. Гермиона почувствовала предостерегающий взгляд Северуса, который напоминал, что он рядом. Продолжая удерживать взгляд Пожирателя, она сделала большой шаг вперёд. — Не сдерживай себя, — она почти чувствовала его дыхание, видела его зрачки. — Позволь себе чувствовать. Радуйся, злись. В особенности последнее, ведь злости в тебе наверняка накопилось достаточно. — Я не понимаю. — Тебе нужно выпустить магию наружу, а для этого потребуется освободить себя. Скинь наконец-то этот образ примерной девочки-отличницы. На этом он замолчал и кивнул, будто подтверждая собственные слова. Гермиона отступила и решила обдумать его слова позже, когда они будут далеко отсюда. — Спасибо. И прощайте. — Счастливо оставаться, Рудольфус, — Снейп взял её за руку и, развернувшись, они пошли прочь. — Гермиона. Они остановились. Она обернулась, видя, что он приблизился ещё больше, — ещё несколько миллиметров. Но его это, кажется, не так уж сильно волновало. — Рука болит? — она впервые за всю эту встречу вздрогнула. — Знаешь, если бы ты попала ко мне, я бы обошёлся с тобой намного нежнее. Негоже портить такое тело. Когда они спускались по ступеням вниз, им вслед доносился безумный хохот Пожирателя Смерти. Кингсли, увидев бледность девушки, не стал докучать вопросами, а просто вывел их из Азкабана и провёл до барьера.***
Холодный промозглый воздух сменился свежим и чуть влажным. Дождь очевидно всё же пошел, но был маленьким и быстро закончился. Сколько же они пробыли там? Время в таких местах течет иначе, потому что они затягивают липкой паутиной. Заставляют забыть о мире и делах снаружи. Вдвоем они молча шли к замку, держась за руки, и Северус чувствовал, что девушку бьёт крупная дрожь, словно она окунулась в замерзшее озеро. Чертов Лестрейндж. Им не стоило туда идти, нужно было её отговорить. Хотя, надо признаться, какую-то информацию он дал, а разобраться с ней им ещё предстоит. Но им не стоило медлить и оборачиваться. Извращенный мозг Рудольфуса продумал это, несомненно. Он лишь ждал подходящего момента. Усыпить бдительность, показать, что ты готов сотрудничать, даже помогать. А потом ударить в больное место и смотреть, как жертву охватывает шок и ужас. Садист. Северус должен был это предвидеть. Должен был увести её сразу же, а не идти у него на поводу. Но не успел. — Северус, Гермиона! — Минерва увидела их в одном из коридоров. — Не сейчас, позже, — он увел девушку, не вдаваясь в объяснения. Все и всё сейчас могло подождать. Едва они зашли в комнату, она, сняв пальто и шарф, тут же села в кресло, чувствуя слабость в ногах. Хотелось спрятаться куда-то, но она пыталась не давать какой-то паре фраз так подействовать на неё. Снейп протянул ей стакан, который был наполнен огневиски меньше, чем наполовину. Гермиона подняла вопросительный взгляд, но он лишь кивнул и отдал ей, а себе налил второй. Обхватив граненное стекло двумя руками, она смотрела, как он сел напротив, и облокотилась на спинку кресла. Северус не торопил, давая ей время и показывая, что он готов ждать и слушать. Первый глоток непривычно обжог горло. Сделав длинный выдох, Грейнджер почувствовала, что напряжение понемногу покидает её, и посмотрела на огонь в камине. Было проще говорить, не акцентируя толком ни на чем взгляд. — Я знала, что Беллатриса безумна. И поняла, что будут пытки, как только нас схватили. И уж тем более, когда осталась с ней там наедине. Но и не предполагала, какая дикая идея может взбрести ей в голову, — ещё глоток, для концентрации внимания. — Круциатус. Я до того никогда прежде его не испытывала. А здесь снова и снова, до судорог и потери сознания. Она замолчала, собираясь с мыслями, а Снейп боролся со злостью, которая в нём вскипала. Столько боли было в этих словах, в самой Гермионе. Девочка, которая не должна была участвовать в войне, оказалась в первых рядах и ощутила её во всех красках. Стала девушкой. Повзрослела, набралась опыта, пережила пытки от чокнутой любительницы Темного Лорда и продолжила жить со шрамами. Внешними и внутренними. — К тому моменту, как она взяла гоблинский кинжал, я уже не могла самостоятельно подняться с пола. Хотя попыталась. Тогда она толкнула меня коленом обратно и нависла сверху. Я не знала, что она хочет сделать, а потом почувствовала острую резкую боль в предплечье. И осознание поразило. Она решила оставить на мне метку. Она допила свою порцию и протянула стакан в молчаливой просьбе, которую он без лишних слов исполнил. Пока Снейп наливал ей ещё, он заметил, как её ладонь накрыла левое предплечье в неосознанном жесте. — Я не могла пошевелиться, когда она закончила. Просто лежала там и смотрела на кровавую надпись, которая теперь со мной до конца жизни, — сделав глоток, она отставила алкоголь, и закатала рукав. Прежде зельевар видел её лишь мельком несколько раз: в Больничном крыле, во время их ночёвки в лесу и в постели. Но это всегда было быстро, а сейчас он опустился перед её креслом и взял предплечье в свои ладони. Буквы были неровными, а шрам на ощупь немного грубее, чем кожа вокруг. Подняв голову, он заметил, что Гермиона смотрит на него в каком-то ожидании. Чего она ждала? Неужели опасалась, что ему будет неприятно или вроде того? Как глупо. Особенно при условии, что у него самого достаточно шрамов, а ещё… Мысленно кивнув сам себе, он встал и протянул ей руку, чтобы повести в спальню и сесть на кровать. Грейнджер смотрела на него с некоторым недоумением, пока он снимал мантию и сюртук. Но её лицо прояснилось, когда зельевар закатал свой рукав рубашки, открывая метку. Он протянул руку ей, давая разрешение прикоснуться. — Она поблекла. — Да, — согласился он, — я заметил после окончания битвы. Она касалась уродливого рисунка бережно прохладными пальцами и кусала губы, не решаясь заговорить. — Спрашивай, — мягко сказал он. Девушка и не удивилась. — Было больно? — Очень, — признался он. — Боль пронзила всю руку и перешла дальше. Ещё неделю оно жглось и я постоянно боролся с желанием расчесать руку до крови. Откровение за откровение. Всё честно. Гермиона хмурилась несколько секунд, а потом — к изумлению Северуса — наклонилась и коснулась метки губами в мягком поцелуе. Посмотрев ему в глаза, она улыбнулась, и он вдруг понял, что любит её. Любил вчера, позавчера и ещё месяц назад. Но осознал это сейчас, в этот момент. Так что он сделал то же самое — поцеловал надпись на её предплечье и потом продолжил, двигаясь к кисти. Почувствовал, как ускорился её пульс, и не смог подавить улыбку. Щеки Гермионы порозовели, она улыбнулась и было что-то очаровательно-забавное в том, что она смущалась сейчас. После того, как они поделились друг с другом самым сокровенным, открылись по-настоящему. Преодолевая смущение и робость, она сама поцеловала его и обняла за шею. Он ответил, прижимая её к себе ближе. Они целовались медленно, с наслаждением, помогая друг другу избавиться от одежды. Когда Гермиона оказалась обнажённая и лежащая на спине перед ним, Снейп застыл на мгновение, запоминая этот момент. Каждую деталь, изгиб и её теплый и жаждущий взгляд. Он действовал медленнее, чем во все предыдущие разы, прикасаясь губами, языком и пальцами к каждому миллиметру её кожи. Гермиона задышала глубже, когда он провел языком по ключицам, и тихо застонала, едва его губы сомкнулись вокруг соска и втянули его в рот. Она была невероятно отзывчивой. Она шептала его имя между стонами, когда Северус целовал и кусал её шею и входил в неё двумя пальцами, большим задевая клитор. Он показывал ей, что принимает её всю, что восхищается ею всей. Каждым локоном и движением. Снова целуя предплечье со шрамом, он почувствовал, как она второй рукой гладит его спину, проводит по его давним шрамам. Подчиняясь её желанию, он перевернулся и просто поддерживал Гермиону за бедра. Она села на него и долго целовала, царапая грудь. Потом оторвалась, не переставая одурманивающе улыбаться, и ввела его в себя, сама задавая темп. Он не торопил её, наслаждаясь ощущением жара и такого непривычного единения. Гермиона олицетворяла удовольствие: приоткрытые губы, из которых вырывались стоны, дрожащие прикрытые веки, распущенные волны шоколадно-медового цвета, часто вздымающаяся грудь, по которой от шеи течет капелька пота. Снейп поднялся и очертил языком её грудь, а потом провёл влажную дорожку выше, к шее. Она увеличила темп, немного откидываясь назад, и застонала громче от того, как изменились ощущения. Её руки обнимали его за шею, а пальцы зарылись в волосы и мягко массировали, разгоняя удовольствие. Когда он стал замечать, что она немного устала, то осторожно, держа одной рукой её за талию, а другой за бедро, перевернул на спину и навис сверху. Снейп понял, что она близка, когда Гермиона стала закусывать свои губы, и тогда начал двигаться быстрее и сильнее. Его имя звучало всё чаще, и он ответил, прошептав её имя в изгиб шеи. В пик наслаждения она выгнула спину, прижимаясь к нему ещё теснее, и слепо нашарила его рот, чтобы поцеловать. От того, как она сжалась вокруг него и прильнула сильнее, он тоже достиг наслаждения и углубил поцелуй. Какое-то время они просто лежали, успокаивая дыхание, пока Северус не почувствовал в себе сил перевернуться на спину и притянуть её к себе.***
Уже на следующий день в воскресенье они пришли на поляну в Запретный лес. Это было отдалённое и безопасное открытое пространство — то, что им было нужно для тренировок. Они не взяли её палочку, потому что сейчас она точно была не нужна. Гермиона должна освободить и выпустить свою магию, а палочка, которая была чем-то вроде проводника для контроля, только мешала бы. Но даже так девушка не представляла, что именно она должна делать. Прежде ей не доводилось использовать беспалочковую магию. Погода сегодня была намного теплее. Гермиона повесила на ветку пальто, оставаясь в брюках и бордовом свитере, а волосы подвязала, чтобы не мешали. Зельевар стоял неподалёку в неизменной черной мантии. — Что мне делать? — спросила она, чувствуя себя немного глупо. Он посмотрел на неё с нечитаемым выражением на лице. — Как бы я не хотел это признавать, но, думаю, в словах Лестрейнджа был какой-то толк. Тебе нужно разозлиться. Очень сильно. — Дети злятся и у них происходит неконтролируемый всплеск магии, — кивнула она с пониманием. — Именно. — Но как можно специально разозлиться? Тем более так сильно, чтобы освободить магию. — Самостоятельно никак. Но я помогу. — Поможешь мне разозлиться? — Точно, — он подошёл ближе, заставив её сглотнуть. — И как же ты намерен это сделать? Смерив её взглядом, он вдруг усмехнулся и отошёл на десять шагов. — Вызвав тебя на дуэль. — Что, прости? — Ты всё правильно расслышала. И чтобы всё было честно, я не буду использовать палочку. — Но даже так это нечестно! — возразила она в возмущении. — Я ведь не могу использовать беспалочковую магию! — Можешь, — легко ответил он и закатал рукава. — Нет, не могу, — она непроизвольно сделала полшага назад, понимая, что он вполне серьёзен. — Можешь, — уверенно повторил он. — Ты просто должна захотеть. — Я и так хочу! — Недостаточно, — пожал он плечами. Эта его невозмутимость вместе с какой-то необоснованной, по её мнению, уверенностью не на шутку взволновали Гермиону. Он был настроен серьезно и правда собирался атаковать её? — Северус, я думаю, что… Она не смогла договорить, потому что упала от внезапного сильного порыва ветра. Мужчина выпрямился и спокойно смотрел, как она поднимается обратно на ноги. — Какого черта? — Ты много говоришь и мало действуешь, дорогая. Если бы она не злилась сейчас на него и если бы он не атаковал её, то Грейнджер признала бы, что он выглядит очень сексуально. Но ей было не до этого, потому что мужчина становился в стойку, чтобы несомненно снова атаковать, а всё, что могла она, это стоять и испуганно смотреть на него. Хотя нет, она могла кое-что ещё. Подгадав момент, когда он уже не сможет изменить направление заклинания, Гермиона рванула к ближайшему дереву и её не зацепило. Но радоваться было рано. Едва она выглянула, как в неё попало следующее заклинание. Она нахмурилась, не понимая, что это было, потому что никакого эффекта не ощутила, а действовал профессор бесшумно. Открыла рот, чтобы спросить, но всё поняла, когда не смогла произнести ни звука. Прищурившись прожгла его взглядом. Он использовал против неё Силенцио! — Вздумала убегать? Как не по-гриффиндорски, — покачал он головой, ухмыляясь. Ей же оставалось только смотреть на него с раздражением. — Надо же, как удобно. Если бы так можно было делать со студентами, то в твоём случае я бы не удержался ещё на первом курсе, Гермиона. Она покачала головой. — Ладно, не на всё время. Иногда снимал бы, чтобы ты ответила, когда никто другой не мог. Это означало довольно часто, между прочим, и он наверняка это понимал. Но эта мысль стала не такой важной, как только её подбросило вверх и откинуло на землю. Было не то чтобы больно, просто досадно, что она никак не могла ответить и даже защититься. — Знаешь, есть какая-то ирония в том, что это проклятие попало именно в тебя. Блокировка магии одной из сильнейших волшебниц, — вслух рассуждал Снейп, продолжая атаковать её и делая это легко и непринуждённо, пока она пыталась избегать их. — Если бы тот, кто его пустил, промахнулся или попал в кого-то другого… Ты бы, конечно, всё равно провела много времени в Больничном Крыле, помогая Поппи. Великодушная гриффиндорская натура. Великодушие здесь было бы не причём. И ей не нравилось, что он выставлял это так. Да, конечно, она бы помогала лечить больных и раненых, просто потому что могла бы это сделать. И не была бы способна проигнорировать тех, кому нужна была помощь. — А потом ты бы закончила седьмой курс, причем несомненно предпочла бы не обойтись экстерном, а прям доучиться. Ты ведь не из тех, кто идет лёгким путём, — он заметил, что её брюки были порваны в нескольких местах, но усилием воли проигнорировал это. — Невыносимая. Гриффиндорская. Всезнайка. Несколько веток по велению его руки полетели в её сторону, но внезапно Гермиона закричала. Закричала так громко. Ветки отбросило назад к нему. Она стояла, часто и глубоко дыша, и пораженно смотрела на него. — Тогда, — заговорила она охрипшим голосом, — я бы не стала помогать тебе с зельями. И мы бы не были вместе. Наконец выровняв дыхание, она выпрямилась и улыбнулась ему сияющей улыбкой. — Точно. И ты бы не была моей невыносимой гриффиндорской всезнайкой, — он тоже был удивлён. — У тебя получилось, Гермиона. — Нет, — она качнула головой, убирая несколько прядей назад. — У нас получилось. Хотя этого мало. Я только сняла с себя Силенцио. А поднять ту же ветку не получается. Он наблюдал, как она пытается сделать это снова и снова, и покачал головой. Гермиона не изменилась в этом плане. У неё только что получилось использовать магию, а ведь она была уверена, что лишена её, но при этом ей тут же было мало этих результатов. Северус подошёл к ней и прижал к дереву, за которым она только недавно пряталась. — Что ты… Она снова не успела договорить, но на этот раз причина была более чем приятной. Он целовал её страстно и глубоко, одной рукой держа за шею, а другой поглаживая бедро. Гермиона только и успевала отвечать ему и наслаждаться жаркими прикосновениями. Рука, что была на её шее, спустилась ниже и забралась под свитер, поглаживая живот и чуть задевая ребра. Но вдруг тепло исчезло, как и поцелуи. Гермиона открыла глаза, с непониманием смотря на зельевара, который вернулся на своё прежнее место. — И это всё? Зачем он так распалил её? — Продолжение будет, когда ты покажешь, на что способна, Гермиона, — ухмыльнулся Снейп, хотя она могла видеть, что ему самому понадобились некоторые усилия, чтобы прервать это. Что ж, если такова игра, то она будет следовать её правилам, и в конце концов они оба получат желаемое. Склонив голову, она приняла стойку. — Тогда чего вы ждёте, профессор?