Юнмины

      Для Юнги все происходящее между нами - я имею ввиду, то, о чем знаем только мы двое, - это потребность. Я для него - жертва, которую можно использовать по собственному усмотрению. Поначалу я был даже не против - но, когда я понял, почему мне это вообще нравится, я изменил свое отношение к нашим стихийным «порно-инсценировкам».       Я оставляю синяки на твоей шее, на твоем горле - каждый раз, когда ты держишь мои ноги на своих бедрах, когда прижимаешь их руками к своим бокам. Мне приходится напрягать спину, упираться локтями во что-то - в матрас кровати, в спинку заднего сиденья, во что угодно, - мне неудобно, иногда до боли, но твоя кожа того стоит. Я тянусь к ней, я хватаю ее губами жадно и дико, - стараюсь оставить на ней воспоминание обо мне, - даже если не выйдет, мне нравится перехватывать тонкую кожу Мин Юнги в невесомых поцелуях, на грани асфиксии от счастья близости…Ты всегда хмуришься: только и умеешь, что иметь. Не любить.       Когда мы оказываемся вместе, то лишь это имеет значение. Неважно, как часто это происходит; неважно, как жёстко ты трахаешь меня иногда и какую боль мне приходится терпеть; неважно, как отвратительно я себя чувствую, когда ты молча уходишь в душевую после того, как кончишь - ты стоишь всего этого. И даже больше. Кажется, я и впрямь становлюсь твоей шлюхой, и я этому, кажется, только рад.       Каждое утро я вижу за окном голубое небо, только начинающее светлеть от рассветных лучей - все мы поднимаемся слишком рано, чтобы полноценно высыпаться, и слишком рано, чтобы насладиться завтраком с самыми близкими людьми… Я никогда не просыпался с тобой. Я только мечтал о твоей сильной руке, перекинутой на мою талию, но никогда не ощущал этого прикосновения. Я додумывал его сам.       Новые здания, новые города и новые спальни. Все та же твоя грубость - звонкие пощечины наотмашь, цепкие пальцы в моих волосах, укусы, беспорядочные сильные шлепки, до синяков - и все тот же исступленный восторг от такой неправильной, такой порочной близости с тобой… Ты пользуешься мной, как и когда хочешь, а я каждый раз так жду этого.       Иногда становишься слишком резким - хочешь получить больше, чем я могу тебе предложить, - и мне приходится практически давиться, кашлять, зажмуривать глаза - но лучше уж я, чем кто-то другой. Иногда душишь слишком сильно - но я слишком люблю эти пальцы; я возбуждаюсь даже от мысли о них… А то, что именно они затягивают кожаный ремень на моем горле, перекрывая кислород… Или нажимают мне на горло, вызывая онемение, так быстро растекающееся по всем венам сразу… Я готов задохнуться от этой безумной слабости, что сильнее любых долгосрочных отношений. Мне все нравится таким, как есть. Тебе тоже нравится все таким, как есть. Мы идеально сочетаемся.       Мы идеально сочетаемся: мой зад идеально вписывается в рельеф твоего живота. Твой пресс идеально касается кончика моего носа, когда я делаю глубокий выдох, открывая рот пошире. Мой взгляд идеально сводит тебя с ума… А твое равнодушие идеально сводит с ума меня.       Ты считаешь, что все это - грязное извращение, но ты каждый раз приходишь за новой порцией.       Я считаю, что это - самые обречённые чувства… Но позволяю тебе пользоваться мной. Каждый раз. Снова, и снова, и снова. Ты - всё для меня: даже если ты хочешь, чтобы я был жертвой - для тебя я буду. А я - всё для тебя: ты доверяешь мне свои самые грязные и извращенные фантазии, как никому и никогда.       Эта молчаливая тяга друг к другу вряд ли когда-то закончится. Но нас обоих все это устраивает… Ты устраиваешь свой член во мне, я устраиваю свой зад на твоих бедрах. Снова, и снова, и снова. Новые здания, новые города и новые спальни - но мы с тобой остаемся прежними.

***

      Это была очередная безумная скачка, а не секс. Ты явился тогда, когда захотел, и отымел меня как хотел, не заботясь обо мне вовсе. Как всегда. Казалось, что меня насилуют посторонним предметом, а не… Слишком твердо и жёстко для части человеческого тела. Ноль эмоций на мои срывающиеся стоны - только сильнее завернул мне руку за спину; никакой реакции на мои болезненные отчаянные всхлипы - только звонкие шлепки по заднице и напоминание о том, что мне никто здесь не позволял говорить.       Этот раз стал последней каплей. Нужно что-то менять. У меня чуть сердце не остановилось.       Понадобилось немало времени, прежде чем ты поддался уговорам и позволил мне попробовать кое-что новое для тебя (и для нас обоих).

***

      - Давай попробуем еще раз.       Я опускаю голову, стараясь перехватить твой недовольный взгляд. Ты хочешь сейчас явно не этого - твой стояк не заметил бы только слепой, - но ты мне обещал. Ты обещал, что начнем мы по-моему… А закончим по-твоему. Так что все честно.       Мои губы замирают в миллиметре от твоих; я чувствую теплое дыхание и запах твоих волос. Я никуда не спешу - я хочу, чтобы ты распробовал все хорошенько, чтобы понял, что помимо бешеного темпа и грубостей есть что-то не менее приятное и сексуальное… Я едва прикасаюсь к твоей коже - сначала легко целую один уголок рта, потом другой, - и, приоткрыв губы, дарю тебе самый искренний и самый мягкий поцелуй, на который только способен. Я хочу научить Юнги нежности… Да, поцелуй определенно получился хорошим. Как я и хотел. Это так… Сладко, так восхитительно; мне приходится сдерживать улыбку, чтобы ты не подумал, что я нахожу все это смешным.       Поцелуй… опять скатывается в пошлость. Чувствую, как ты отвечаешь на него, но совсем не так: вместо того, чтобы сделать движение губами, ты начинаешь меня покусывать, все сильнее и сильнее раз за разом, всё больнее и настойчивее... Я в замешательстве, я не знаю… Ты дышишь глубже, но реже; тянешь мою руку к своей ширинке…       - Стоп, - я хмурюсь и отстраняюсь.       Ты злишься, но молчишь. «Может, зря я все это затеял? Может, он просто не способен… Ни на что другое? Ну или…» - не знаю, что делать дальше. Может, лучше сдаться, оставить его в покое?       Наверное, тебе просто уже надоело все это, и ты захотел поскорее дать мне желаемый результат, чтобы мы перешли к твоей любимой части: ты, задев пальцами мою скулу, кладешь ладонь на мой затылок и притягиваешь меня ближе. Не так, как обычно - не резким рывком, оставляя вмятины от ногтей и сжимая волосы до боли, - а мягко и аккуратно, как бы говоря этим жестом: ты можешь отстраниться, если не хочешь, я ни к чему не принуждаю. Ты смотришь мне в глаза и поглаживаешь мою щеку большим пальцем. У меня перехватывает дыхание.       - Хорошо. - Твой голос спокоен. - Вот тебе твоя нежность.       Дальше происходит… Лучший поцелуй в моей жизни. Я не могу объяснить это. Это слишком… Но Юнги, кажется, не собирается на этом останавливаться.       Он коротко целует мои щеки, одну, затем другую, и снова первую; ни одного укуса, ни одного прикосновения острого как нож языка. Только быстрые и легкие поцелуи, что перемещаются к уху, оставляя там следы каждого из возбужденных выдохов, спускаются к шее, на которой еще бледнеют следы мертвой хватки с прошлой нашей «встречи»… Кончик носа задевает мою ключицу с каждым из поцелуев, пряди волос щекочут кожу, моментально покрывшуюся мурашками. Я закрываю глаза - и теперь уже мое дыхание сбивается с привычного спокойного ритма…       - А теперь моя очередь. Раздевайся.

***

      На мне - бархатный чокер, и больше ничего. На тебе… Ничего.       Я трусь щекой о холодную поверхность стола. Стою, согнувшись почти пополам, сдавленно поскуливая, а ты налегаешь сзади, почти ложась на мою спину - иногда я чувствую тепло твоего тела, что останавливается в сантиметре от моих лопаток, чтобы вернуться в это же положение через секунду.       Мне кажется, что это слишком похоже на обычный для нас секс - и с чего ты только решил, что чокер станет «чем-то новым»? Я ведь что только не примерял для тебя - и наручники, и портупею, и ошейники (один из них, помню, был с цепочкой, и ты чуть не свернул мне шею, когда тянул за поводок); я красил ногти, делал макияж (похлеще, чем у самой отпетой проститутки) и даже надевал чулки. Но чокер…       Внезапно ты резко подаешься назад - болезненные, должен отметить, ощущения, - и разворачиваешь меня к себе.       - А теперь - ты, - Юнги, ухмыляясь, пятится к кровати и ложится, опираясь на локти. - Давай.       Он приманивает меня пальцем. Не показывает на колени, приглашая присоединиться, не расстегивает ширинку и лениво заводит руки за голову, - он предлагает мне… Поменяться ролями. Кажется.       Мне никогда не приходилось быть сверху…       С Юнги.

***

      Это не секс, и это даже не животная ебля. Это - самая настоящая месть.       Я заметил, как удивленно расширились твои глаза, когда ты почувствовал четкие и точные движения моих пальцев в себе - начинать нужно с малого.       Я смотрю тебе прямо в глаза, когда резко вгоняю член в твою задницу. Ну как, нравится?       Ты сжимаешь губы и чуть прищуриваешься - тебе, конечно, больно, - но я не дам тебе времени привыкнуть к этому ощущению. Ты мне никогда не давал.       Не собираюсь быть привычно заботливым и осторожным - я отыграюсь за каждый свой крик с просьбой остановиться, за каждое «мне больно, хватит, перестань, пожалуйста», что так и не были тобой услышаны. Ни разу.       Так что терпи.

***

      Я еще никого так не ебал, и никого так не ненавидел; я смотрел тебе прямо в глаза каждую секунду и в каждой из них видел, как в мыслях ты проклинаешь меня и свое опрометчивое обещание. «Я ненавижу тебя» и «не вздумай останавливаться» смешались воедино; не знаю, что выражал мой собственный взгляд, но ты не мог оторваться от него, не мог разорвать зрительного контакта.       Стоны начали вырываться из твоего рта какими-то неровными обрывками. Неужели так быстро?.. Я на твоем месте выдерживал гораздо дольше… Темп не снижаю. Вгоняю в тебя целиком и полностью, на всю длину; мои бедра со шлепками ударяются о твои.       Звуки, что вырываются из твоей груди, похожи на жалобную просьбу, как будто мольба о пощаде, - но я-то знаю, что на самом деле ты хочешь совершенно не этого. Наклоняюсь чуть ниже, сменив угол - и ты начинаешь отвечать мне еще активнее. В глазах начинает темнеть. Как только ты выдерживаешь этот темп…       Запрокидываю голову назад, откидывая уже мокрые волосы - и тут же снова начинаю рассматривать твое тело: рельефный пресс, что кажется влажным от мелких крупинок пота на коже; те самые пальцы, что перекрывали мне кислород… Теперь трепетно скользят по моим груди и животу.       Я чувствую, что приближаюсь к финалу; контроль потерян - окончательно, бесповоротно. Терять нечего; я перехожу все границы.       Я бью лицо Юнги наотмашь:       - Ублюдок!       В его глазах - удивление, шок, неверие в происходящее, - но в его глазах нет злости. В его глазах - жажда.       - Как тебе? Заебись? Нравится? - Я хлещу его щеки, а он лишь жмурится от звонких пощечин. - Каково на моем месте? А?       Резче, жестче, больнее, грубее - раз за разом, раз за разом; он закатывает глаза, приоткрыв рот, а я в этот же момент спускаю прямо в него, не вынимая. Порывисто наклоняясь вперед и делаю то, о чем мечтал так давно… Всегда хотел так сделать.       Я хватаю затылок Юнги и со всей силы сжимаю короткие волосы; слышу в ответ недовольное мычание, но мне уже плевать. Поднимаю шею и приближаю его лицо к своему; теперь уже я целую его так, словно хочу этим поцелуем убить, высосать всю жизнь из его уст; отвратительно, пошло, слишком влажно и так самозабвенно - и невероятно сексуально.       Это лучший оргазм в моей жизни. Это лучший… О боже. Нет слов. Я бессильно откидываюсь на подушку рядом с Юнги - он порывисто дышит открытым ртом; он - в своей нирване, как и я сейчас - в своей.

***

      - Это было.. Это было…       - Да, да… - Я едва дышу. Серьезно: как он вообще потом находит силы?.. - Но знаешь, что?       - Что?       - Давай каждый останется при своем. Все-таки…       Я подыскиваю слова; Юнги поворачивает голову ко мне:       - Да. Согласен.

***

      Мы идеально сочетаемся: жажда власти и жестокость вперемешку с покорностью и податливостью; гремучая смесь похоти и абсолютного доверия. Извращение и невинность, страсть и влюбленность - такие разные чувства, но так близко соседствующие в каждом из нас обоих.