***
Юнги с опаской поглядывает на лицо Чимина. Даже с некоторым страхом - потому что такого Чимина, и с такого ракурса, Юнги еще не видел. А Юнги видел многое… Очень многое. Лицо Чимина кажется таким далеким, но шлепки от прикосновений его бедер так вполне реально ощутимы. Волосы упали на лицо, но блестящие глаза все еще заметно поблескивают из полумрака; губы приоткрываются, и нижняя челюсть уходит куда-то в бок - о, это он достает язык… И медленно - слишком медленно - облизывает губы. Сначала верхнюю, - искажая ее самим языком, высовывая его к самой щеке, - а затем, пройдясь по уголку рта, нижнюю, выгнув влажный язык совсем… Юнги, лежащий на подушках дивана перед стоящим на коленях Чимином, чувствует себя странно - совсем не знает, как себя вести: брови нахмурены, а неуверенный взгляд бегает по всей комнате, избегая смотреть на того, кто прямо сейчас остервенело и резко трахает задницу Юнги. «Это что-то… Что это вообще, блять, такое?..» Юнги абсолютно трезв. Чимин - не абсолютно.***
Чимин зависим. Зависим от Юнги. Чимин любит, когда на него смотрят. Своего рода социальный эксгибиционизм: любит, когда тысячи людей наблюдают за каждым его движением, когда его селфи лайкают миллионы неизвестных профилей в сети… Но больше всего Чимин любит, когда на него смотрит Мин Юнги. И сегодня Чимин хотел, чтобы Юнги смотрел на него так, как еще никогда не смотрел - и поэтому позволяет себе этим вечером выпить больше, чем обычно, набраться в конце концов смелости и показать Юнги свою темную сторону - ту, что умеет быть такой же жесткой и такой же грубой, такой же резкой… Чимин заваливается к Юнги на студию посреди ночи, зная, что он еще там - и точно, сидит себе за компьютером, - а после звука громко распахнувшихся с треском дверей и повисшего на дверной ручке в самый последний момент перед падением на пол Пак Чимина вынимает наушник из уха и недовольно щурится на внезапно нагрянувшего гостя. - Что за?.. В ответ - лишь блестящий (даже слишком сильно) взгляд исподлобья, сквозь упавшие на лоб пряди волос, и странная улыбка, какая-то… двусмысленная. - Хочешь, я тебе кое-что покажу? - Чимин, не разуваясь и оставив входную дверь настежь открытой, быстро приближается к сидящему у рабочего стола Мин Юнги, и шепчет прямо в лицо: - Только никому не говори.***
Хорошо, что в эту ночь никто из соседей не проходил по коридору. И никто не видел открытой настежь двери в чью-то арендованную студию по соседству. Никто не видел, как Чимин, опустив голову на грудь, двигает бедрами, слегка сгибая колени и издавая сдержанные, но все равно крайне пошлые стоны в голос; а Юнги, продолжая сидеть в рабочем кресле, вынужден открывать рот как можно шире, чтобы не задохнуться от чужих рук, что прижимают затылок Юнги к низу живота Чимина.***
А потом был молчаливый перерыв. Потом Чимин сидел на черном кожаном диване студии, все еще в верхней одежде и в расстегнутых штанах, откинувшись на спинку и раскинув руки по сторонам, и смотрел в потолок, тяжело дыша. А Юнги убежал куда-то в ванную, и долго был слышен лишь шум воды из крана, и больше ничего.***
Юнги вышел из ванной нескоро. Медленно прошелся к входным дверям и закрыл их, повернув ключ в замке. Так же медленно развернулся, утерев рукавом нижнюю часть лица, и приблизился к дивану, присев рядом с Чимином. - Так что это… Что это вообще было? Чимин поворачивает голову и окидывает взглядом скромно примостившегося рядом Мин Юнги - того самого Мин Юнги, который любит оставлять отпечатки своей власти на чужом теле, который любит делать больно и остро, и смотреть на все это, пожирая взглядом каждый вздох и каждый жест своей жертвы… Мин Юнги, который теперь так неуверенно сложил руки, сплетя пальцы вместе, который все еще боится смотреть в глаза человеку, только что тр*хнувшего его горло. Чимин поначалу и хотел было что-то сказать, но этот смущенный вид… И Чимин отталкивается локтями от дивана и порывисто хватает лицо Юнги обеими ладонями, почти упав вместе с ним назад, и целует его ярко, дерзко, и так настойчиво, - не оставляя ни единого шанса ни на один возмущенный вопрос и ни на один протест. Чимин понимает вдруг, что ему мало. Юнги понимает вдруг, что ему… тоже.***
И вот Чимин уже остервенело и резко трахает задницу Юнги. Свет приглушен, в студии полумрак. Никаких громких вскриков - из опаски привлечь излишнее внимание соседей, - но едва сдерживаемые возгласы, вполголоса, все же слышны. Юнги снизу, и Юнги… странно. Такое уже бывало, но тогда Юнги был готов, тогда он сам просил… Тогда Чимин так смущался поначалу. А потом вошел в раж и даже отвесил пару пощечин, и начал выкрикивать ругательства… Было здорово. Было очень даже горячо. А теперь все это было неожиданно, и оттого… странно. В этот раз в Чимина как будто что-то вселилось, как будто на него что-то нашло. Он цепко хватает бедра Юнги и притягивает к себе с каждым новым рывком; пристально смотрит на это растерянное лицо под собой, и явно наслаждается всем происходящим. Юнги не понимает… Как вдруг… - Придуши меня. - Срывается с губ Юнги. - Обхвати мое горло… Пальцами. Неожиданно? Еще как. Внезапно? - Определенно. И Чимин не заставляет себя ждать - он резко подаётся вперед и плотно обхватывает горло Юнги своими короткими пальцами, пытаясь сжать посильнее; но получается с трудом - длины пальцев не хватает. Получается только нажать на горло, и не более. Тогда Чимин, мысленно выругавшись, наклоняется еще ниже вперед - и его лицо оказывается в каких-то паре сантиметров от лица Юнги. Оба смотрят друг другу в глаза, одинаково ожесточенно и одинаково упрямо; Чимин продолжает вгонять чл*н в зад Юнги, осыпая комнату звуками звонких шлепков. Юнги молчит, плотно сжав губы, и боится протянуть руку к телу Чимина - боится погладить ласково кожу, боится проявить обычно любимую Чимином нежность; ведь в этот раз надо действовать как-то иначе, только вот как?.. Чимин начинает действовать сам. Его влажные губы прижимаются к самой щеке Юнги и начинают шептать грязь, - как никогда прежде. - Ну что, как тебе? Нравится? - Из-за амплитуды движений эти губы постоянно перемещаются, касаясь то щек, то носа, то скул, то подбородка Юнги. - Нравится быть снизу? Когда к тебе приходят… Только когда… Только когда хотят тебя трахнуть, как шлюху? - Этот звонкий, высокий голос, уверенно произносящий такие слова, будоражат фантазию Юнги похлеще любого извращения. - Ну прости, прости меня… Больно? Тебе больно? Тебе страшно? Конечно… Ты ведь совсем не ожидал меня сегодня, верно? А? Не ждал меня? - Чимин стискивает пальцы на чужом горле, заставляя побелевшие участки кожи неметь. Юнги потихоньку сходит с ума: это - лучше, чем любая из самых смелых фантазий, это лицо, обычно такое мягкое и милое, ставшее таким жестким и как будто даже высокомерным… От каждого слова веет запахом крепкого алкоголя. Все догадки подтверждаются - вот и ответ на все вопросы… Но это уже ничего не решает, и ситуацию никак не меняет. - А если так? Мммм? - Чимин вдруг резко проводит острым языком от подбородка Юнги по всей скуле, доходя до самого виска, - и по всему телу Юнги прокатывается волна болезненного ощущения… нехватки. Жадности. Одного раза недостаточно. - Еще раз… - Что? Хочешь еще раз? - Игриво усмехается Чимин. - А ты попроси меня. Проси. Давай. - Еще раз… Пожалуйста… Взгляд Юнги опущен вниз. Ему стыдно смотреть в глаза кому-то и произносить такое одновременно. Он смотрит куда-то вниз… Видит мелькающие бедра Чимина и живот, видит его руки и плечи… - Посмотри мне в глаза и скажи это. Юнги отворачивает голову набок. - Хочешь еще? Скажи мне это в глаза. Чимин вдруг и вовсе останавливается, и выжидательно смотрит на лицо Юнги. Проходит несколько секунд упрямой тишины. И Чимин протягивает одну руку вниз, и сжимает член Юнги в своей ладони, делая режуще больно, но делая… Так… - Проси меня. Юнги делает глубокий вдох, а затем резко поворачивает лицо к Чимину и хриплым низким голосом произносит: - Давай. Сделай это, трахни меня. Трахни меня, Чимин, пожалуйста… Я прошу тебя, я умоляю, я сделаю все, что ты хочешь… Чимин меняется в лице. И начинает двигаться снова, проникая все глубже. - Хочешь? Хочешь, чтобы я попросил? - Продолжает Юнги, - так вот я прошу тебя, Пак Чимин, я тебя умоляю… Первый и последний раз. Сделай со мной все, что хочешь. Абсолютно все. Даже причини мне боль… Пожалуйста… Этот низкий срывающийся мужской голос, такой грубый и такой сексуальный, - голос, которому следовало бы лишь отдавать небрежные приказы, а не умолять, - заставляет Чимина жадно ловить каждый звук, каждое слово… Такое точно вряд ли повторится. Такое точно вряд ли возможно… Но происходит, и происходит прямо сейчас, и прямо перед лицом… Вот это да. - Я так тебя люблю, - рука Чимина сжимает горло Юнги все сильнее, а шепот впечатывается в щеки горячим дыханием, - я так люблю тебя трахать сзади… Ты такой податливый, ты такой послушный… Моя собственная сучка, о которой я никому не расскажу, не переживай… Только я могу так поступать с тобой, верно? Кажется, Юнги пытается что-то ответить, но слышится лишь неразборчивое бормотание - а впрочем, смысл слов не так и важен, если слова эти произносятся таким голосом… - Даааа, конечно… - Чимин начинает замедлять темп. - Ты так хорошо себя ведешь сегодня, Мин Юнги… Может, с тебя хватит? Может, мне прекратить? Чимин выпрямляет спину и отстраняется, и ведет ладонями по груди Юнги, по его прессу, бокам… - Нет, нет! - Юнги сам удивляются тому, насколько испуганным звучит его голос. - Нет… Продолжай, не останавливайся… Не останавливайся, прошу… Чимин криво улыбается и глубоко вздыхает. - Ну хорошо, - нехотя отвечает он, - подними-ка ноги повыше…***
Воздух в комнате становится все горячее. Кожа Чимина блестит от испарины, выпавшей мелкими каплями подобно соленой росе. Глаза Юнги уже не боятся взглянуть снизу вверх в лицо того, кто сегодня позволил себе назвать самого Мин Юнги «послушной сучкой». Отсвет мониторов придает рельефным мышцам некое сияние, делает их еще привлекательней и соблазнительней. Горячий шепот Чимина теряет всякую внятность, но слова его определенно остаются грубыми и неприлично пошлыми… Для Юнги не столько важен смысл самих слов, сколько сам голос; то, что этот голос шепчет такие восхитительно грязные выражения, лишь сильнее напоминает Юнги один из его тайных эротичных снов, которые никогда не могли быть воплощены в жизнь. Язык Чимина скользит по щеке Юнги снизу вверх, раз за разом, нажимая на мягкую кожу, оставляя мокрые следы; кажется, с каждым из таких движений Юнги получает ядовитый ожог, который пробирает до кончиков пальцев. Который отравляет раз и навсегда, который отпечатывается в памяти навечно. Ладони Юнги неразборчиво скользят по груди Чимина, по его плечам и рукам, по затылку и пояснице. Чимин с силой врывается внутрь на всю длину, а темп становится просто бешеным; кажется, в этот раз алкоголь добавил ему недостающей выносливости. Юнги это нравится, но… Но его глаза непроизвольно закатываются, а рука Чимина становится тверже, сильнее сжимая горло Юнги. Юнги теряет всяческую связь с реальностью и, закрыв глаза, проваливается в гудящую пустоту - и тут же выныривает куда-то вверх… Достигает самой высшей точки - и тут же медленно начинает опускаться обратно, паря на каких-то странных крыльях… - Эй, ты в порядке? Ты как? - Из темноты появляется лицо Чимина, Юнги чувствует, как его трясут за плечо. - Я… Да… Я… Все в порядке. - О Господи, не пугай меня так больше! - Чимин падает рядом; на узком диване мало места для двоих, и плечо Чимина - как и в принципе половина его тела - оказываются сверху, наваливаясь на обессиленного Юнги. Со временем Юнги постепенно приходит в себя, и пытается собраться с мыслями… Но не получается. Надо идти в душ, да, надо… Рядом сопит Чимин, уставший от столь непривычной «нагрузки»; Юнги перекидывает руку через плечи Чимина и как-то рефлекторно целует его в макушку. День, когда Чимин был сверху, когда стал кем-то другим, - но ничуть не хуже себя обычного... День, который Юнги всегда будет помнить, но никому и никогда не расскажет.