***
…Юнги просыпается и открывает глаза. Под его плечом дремлет уставший Чимин. Только вот сон, в котором вдруг вспомнился тот самый их первый раз, странно смешавшись с грязными фантазиями, оказывается по сути своей лишь воспоминанием… Так грустно. Теперь Чимин повзрослел, и сам может оттрахать кого угодно. Принести и страдания, и мучительно-сладкую боль… Но только не для Мин Юнги. Для него Чимин всегда будет милым ребенком - пусть уже и взрослым, пусть развращенным, пусть даже и одержимым, - но все еще самым мягким и самым нежным. Самым невинным и самым чистым… И все еще самым лучшим. Всегда. Юнги поворачивается на бок и обнимает Чимина за талию, притягивая ближе к себе. Прижимается подбородком к покатому плечу - совсем как после их первого раза, совсем как в первую их ночь, поведенную вместе. Чимин не просыпается; его веки остаются прикрыты длинными черными ресницами, а кожа кажется такой хрупкой… Как крыло бабочки. Кажется, может рассыпаться от одного лишь дыхания. Чимин вдруг начинает ворочаться, неясно проговаривая что-то себе под нос - и глаза Мин Юнги распахиваются шире, замерев на объекте своего наблюдения. Чимин, нахмурившись, поворачивается на бок; выждав, когда он займет удобное положение, Юнги прижимает свою руку к соседней подушке, перекинув локоть, и вновь обнимает своего так ревностно оберегаемого Чимини - такого беззащитного внешне и такого жестокого внутри. Способного не только вздыхать от болезненных ощущений первого раза, но и разыгрывать шикарные представления для самого Юнги - с собой в главной роли.***
Jimin: Чимин просыпается, широко распахнув глаза, и видит перед собой чужой локоть, белеющий во мраке комнаты. Рука Мин Юнги обнимает плечи Чимина сзади; едва ощутимо обернувшись, Чимин видит задремавшего позади себя Юнги. «Совсем как в тот первый раз». Тогда Чимину было страшно и больно. И очень неловко. Даже стыдно. Но что-то в тот раз произошло такое, что заставило захотеть еще. Чимин осторожно прикасается губами к этой тяжелой и сильной руке, оставляя невесомый след поцелуя, и прижимается ближе к Юнги. Прошло так много времени с их первого раза… Совсем незаметно. Так много изменилось. Так много было перепробовано… Юнги хотел развратить Чимина, но вместе с ним все сильнее развращался и сам. Ремни, шарфы, галстуки, портупея? - отлично. Странная обувь, элементы костюмов, тайком выкраденные с вешалок, или вовсе полное отсутствие одежды? - прекрасно. Блестки на губах, лак на ногтях? - ну разве что черный… Хотя все равно. Только стереть потом не забудь. Сначала Чимин не воспринимал это всерьез, часто смеялся и чувствовал себе глупо. Но когда со временем понял, как Юнги любит смотреть, и как любит играть (ему постоянно нужно было что-то дёргать, тянуть, сдавливать, наматывать на руку, затягивать туже)… Удушение вообще стало чем-то самим собой разумеющимся. И тогда Чимин втянулся. Понял, что ему нравится все это так же сильно. Захотелось пробовать что-то новое. Захотелось узнать, как далеко они смогут зайти. Теперь для них нет предела. И Юнги, и Чимин теперь стали одинаково дикими и ненасытными, как хищные звери - разве что маскируются по-разному. Чимин - волк в овечьей шкуре; только вот тот невинный ягненок был растерзан заразительной похотью Мин Юнги несколько лет назад, искусан до крови, как шея и ключицы Чимина. Отравлен зависимостью от грязного секса, пережёван в его клыкастой пасти и безжалостно уничтожен. Осталась только маска. Но весьма удобная. Чимин с удовольствием носит ее на себе - как и те синяки с красными царапинами, что прячутся под его одеждой. А Юнги наоборот, и не пытается никого обмануть. Он не хочет казаться кем-то другим. Он не боится гулять по самому краю обрыва над страшной черной пропастью. Потому что точка невозврата была преодолена им уже давно. Юнги давно смирился со своими пристрастиями, полюбил их, распробовал хорошенько - как каждый из стонов Пак Чимина, каждый сантиметр его кожи, каждый изгиб… Распробовал, и уже не забудет этот сладкий привкус. И не отпустит так просто. Теперь они оба гуляют по краю обрыва - и падать вниз, в самую извращенную и самую черную яму аморальных пристрастий, уже не страшно. Они уже и так почти там… И им нравится. …Чимин вздрагивает и резко открывает глаза. Вокруг темнота, и нет никакой пропасти, и зверей тоже нет… Есть тишина и ночь, есть теплая рука Мин Юнги, обнимающая за плечи. - Ты чего? - Слышится хрипловатый голос откуда-то из темноты. - Нет, ничего… Сон странный приснился. Юнги притягивает Чимина поближе, прижимая к своей груди крепче. Становится тепло и спокойно, становится так приятно и так уютно… И совсем не страшно.