Юнмины

      Его руки судорожно хватают подушку, его лицо вжато в нее, а стоны приглушены, но все равно слышны. Его голая спина изогнута так изящно, его талия кажется такой тонкой… Трудно не отвлекаться на нее. Я поглаживаю его мягкую округлую ягодицу одной рукой, сжимая ее иногда в пальцах; я любуюсь его стройными ногами, согнутыми в коленях, затянутыми в плотную темно-серую ткань высоких спортивных чулок; он знает, как я особенно люблю… эти… Сам не знаю, почему, - просто они так ему идут.       Я обожаю эту плавную нежность его изгибов - и контраст ее с рельефными плечами и сильными руками, и с голосом, пусть и издающим высокие стоны, но все равно мужественным - особенно в последних точках выдоха, когда ему приходится сдерживаться, когда сдерживаться совсем не хочется. Именно этот контраст нежного и грубоватого, сладкого и терпкого, податливости и настойчивости и нравится мне в нем больше всего, именно это придает особое… Уникальное что-то. Я такого ни в ком раньше не встречал.       Второй рукой я заставляю его выгибаться и стонать. Второй рукой я орудую длинным рядом крупных черных бусин, нанизанным на твердый стержень, держась за рукоятку; нажимаю - и вставляю дальше, вынимаю снова - и опускаю глубже внутрь… Быстрее - и медленнее, ниже - и выше; пробую каждый темп, перебираю каждый уровень длины…       Это как смотреть самое лучшее п*рно. Даже не так: это как самому влиять на ощущения своего самого любимого актера в этом фильме. Контролировать его движения и громкость стонов, регулировать остроту и насыщенность испытываемых им ощущений. Быть в первом ряду - и одновременно с этим быть и режиссером; быть оператором и видеть все от первого лица, записывать все на пленку памяти, - и быть непосредственным участником, быть партнером по сцене, имея право не только смотреть, но и принимать участие… Активное участие.       - Погромче, чуть погромче.       Он становится чуть громче. Он приподнимается на локте и откидывает голову назад, прогибается в пояснице - и я вижу, как пролегла темная полоса вдоль всей его спины. Замечательно... Я почти не смотрю на то, что делаю рукой - я смотрю только на покачивающуюся шикарную з*дницу, на широко расставленные ноги, я слушаю каждую ноту этого сладкого, будоражащего фантазию похотливого наслаждения, каждый глубокий выдох и каждый коротких возглас, когда я вжимаю его любимую игрушку чуть сильнее и глубже… Я дышу почти бесшумно - и не только от того, что прислушиваюсь из осторожности, не вернулись ли остальные, - я сосредоточен только на том, чтобы порадовать его как следует… Хочу найти такую траекторию, такой угол и такой темп, который понравится ему больше всего… Хочу доставить ему как можно больше удовольствия, самому старательному и самому исполнительному… Самому желанному и самому лучшему… моему… Ага, вот оно.       Он, продолжая стоять на постели, широко расставив бедра, начинает переминаться с одного колена на другое, и подаваться всем телом назад навстречу каждому новому движению моей руки. Я слегка ускоряю движения, инстинктивно сжимая пальцы на рукоятке сильнее… Он перестает сексуально стонать, - его ответная реакция скорее напоминает теперь легкие эротичные выдохи, короткие и громкие, но с тихим отзвуком его собственного голоса, что придает какой-то жалостливый оттенок… как будто поскуливание. Хм, неожиданно… Восхитительно.       Хлопок двери вдалеке. Вот черт.       Я мельком бросаю взгляд на дверь комнаты - заперта, и к ручке приставлен стул… На всякий случай. «Я как знал…» Шум голосов и топот ног становится все громче. Я встаю и кладу ладонь на чужую поясницу и, наклонившись чуть вперед, тихо проговариваю куда-то вперед, почти в плечи:       - Тихо-тихо… Все нормально.       Я продолжаю двигать рукой… Уже чуть медленнее. Выброс адреналина от вероятности "спалиться" подогревает мое жгучее азартное желание довести все до конца. Для удобства ставлю одну ногу на кровать…       Стук в дверь.       Я прижимаю книзу начавшую ёрзать передо мной спину ладонью, вцепившись в талию большим пальцем:       - Да-да?       - У вас там… что?       Это Намджун… Кажется. Я наращиваю темп своих движений до прежнего и снова нахожу нужное направление... И не думая останавливаться. И не думая прекращать этот сдавленный умоляющий скулёж…       - А что?       - Что за звуки? Там кто-то плачет? Кому-то плохо?       Я перевожу взгляд на чужую руку, резко одёрнутую от простыни и наверняка прижатую теперь к наверняка искусанным губам; я вижу эту наивную попытку отползти, но тут же прижимаю его з*дницу к своему бедру, делая темп еще чуточку быстрее… и… резче.       - Неееет, неееет… - Приговариваю я невозмутимо, - он не плачет… - Я не могу, я просто ну не могу сдержать ухмылку: - Ему не плохо, ему хорошо.       Пауза. Несколько секунд я слышу только неловкое молчание за дверью и череду сдавленных - но все же достаточно слышимых - стонов в подушку прямо передо мной. Потом очень медленно вытягиваю одну крупную бусину за одной… Вынимаю последнюю - и вызываю этим глубокий низкий выдох, расслабленный, но достаточно громкий: кажется, он уже поднял голову от подушки… Ой.       - Придурки.       Шаги удаляются.       Мы смотрим друг на друга, сдерживая смех; выждав несколько секунд, обмениваемся парой фраз:       - Я думал, он скажет «Да вы затр*хали!», орать начнет, или что-то вроде того.       - Да нет, - отвечаю я, - он бы так не сказал. Потому что знает, что не затр*хали ведь.       Мы оба глупо хихикаем.       - Ладно, - говорю я, стягивая с себя штаны, - теперь твоя очередь.       Я придвигаюсь к краю, а он спрыгивает на пол и подползает ближе, раздвигая мои колени шире. Я опять могу наблюдать перед собой эту чудесную спину… Ох, нет, сейчас мне, пожалуй, не до спины.

***

PS: спасибо каждому из 50 замечательных человек, кому понравился этот фф, я вам очень благодарна, люблю целую все дела ❤️❤️❤️❤️❤️