***
Где-то на другом конце города Юнги, завершив вызов, отключает свой телефон. - А это не было слишком… Нагло? Это же Джин. - Неуверенно спрашивает Чимин, поджимая под себя ноги. - Нет, - Юнги незаметно усмехается: он знает о взаимной привязанности Намджуна и Джина так же хорошо, как и Намджун знает о Юнги и Чимине. Разница заключается лишь в том, что Юнги и Чимин скрывают свою регулярную еб*ю, а вот Джуну скрывать попросту нечего - их уровень отношений с Сокджином куда как выше, и секс там далеко не на первом месте. Но Юнги сейчас не хочется предаваться этим размышлениям о том, что его совершенно не касается. - Почему ты до сих пор не разделся? - Небрежно спрашивает он Чимина, стягивая с себя толстовку через голову. Тот как-то неуверенно смотрит на Юнги, словно собираясь с мыслями, и вдруг тихо говорит: - Поцелуй меня?.. Юнги замирает у края кровати: - Чего? - Ну пожалуйста, - Чимин медленно тянет указательный палец к руке остановившегося рядом Юнги. - Мне хочется, чтобы ты… Остается всего каких-то пару сантиметров до прикосновения, после которого Юнги наверняка потеряет всю свою решимость быть безжалостно жестоким. - Ладно, ладно, - быстро отвечает он, и тут же перекидывает ногу, сминая коленом простынь; Чимин падает на спину и обнимает широкие плечи Юнги, утягивая его за собой. Юнги выполняет просьбу Чимина и целует его - целует просто и медленно, приберегая укусы и язык на потом. Чимин, прикрыв глаза, проводит ладонью по щеке Юнги… Который думает сейчас о чем-то совсем другом. Юнги по-прежнему получает странное удовольствие, когда делает людям больно. И Чимин знает об этом. Именно поэтому просит аванс нежности, этот поцелуй, на который Юнги соглашается, предвкушая всё то, что собирается сделать с Чимином дальше.***
- Стой, мне больно… - Это просто пальцы. Юнги хочет продолжать. Хочет слышать еще что-то похожее. Чимин, кажется, начинает поддаваться нарастающей панике. В тоне Юнги слышится та беспощадная уверенность, которая не приемлет стоп-слов. - Пожалуйста… Юнги не хочет останавливаться. Но, издав раздраженный глубокий выдох, сменяет аккуратные движения пальцами на резкое проникновение чл*на - без предупреждений и без всякой прежней осторожной аккуратности. - Ай! Подожди, подожди… Ч-что ты делаешь, стой, СТОЙ. Что с тобой, бл*ть, не так?! Мне же больно!.. Юнги не хочет останавливаться. Ему нравится слушать хнычащие попытки стоящего впереди Чимина выпросить себе снисхождение. Но никакой пощады не будет, нет уж. Юнги заглядывает в лицо Чимина, наклонившись к его плечу и протянув руку к низу его живота: - Прости, прости меня… - Тихо шепчет голос Юнги. - Прости меня, но я… не могу остановиться. Резкий толчок вперед. Чимин зажмуривается от боли, а Юнги с наслаждением шумно выдыхает, не в силах сдержать улыбку. Не забывая сжимать одну руку на чл*не Чимина, поглаживая пальцами, и не забывая прижимать другой чужую спину, все еще пытающуюся отстраниться, к своей груди. - Не надо, пожалуйста… - В голосе Чимина слышны плохо скрываемые подступающие слезы, но, скорее, не столько от боли или унижения, сколько от страха и осознания своей беспомощности. - Зачем ты это делаешь? Юнги не отвечает - ему нравятся это приближение слез и этот страх. Нравится тихо и неразборчиво шептать на ухо успокаивающую бессмысленную х*йню, продолжая делать больно. Это может продолжаться долго… Слишком долго, чтобы жертва могла сохранить хоть какие-то остатки самообладания. Юнги забывается, когда получает власть над кем-то - становится жестким и равнодушным к чужим слезам и просьбам, становится неумолимо жестоким, - и в его груди разливается жгучая ослепляющая животная жажда, которую взять под контроль просто невозможно. В ход идут вытягивающие все последние силы Чимина поцелуи, впивающиеся в кожу и заставляющие мычать от боли; поцелуи, из-за которых подкашиваются колени и, кажется, с треском рвется кожа на шее. Это бесчеловечно грубо. И было бы за что - это ведь даже не наказание, это даже не месть; за что, за что можно быть таким до ужаса жестоким с человеком, которого меньше всего хотел бы обидеть?.. - Прости меня, прости, мне так жаль… поплачь еще сильнее… пожалуйста… Да-да… Тебе больно? Правда ведь? Скажи, как тебе больно. Скажи, скажи… - Но в ответ слышны только подвывающие дрожащие всхлипы. - Скажи мне! - Юнги с силой прижимает обеими руками бедра Чимина навстречу очередному своему резкому рывку вперед. - Очень, мне очень… Мне о-очень, очень б-больно, слышишь?! Зачем ты так поступаешь со мной? Что я тебе сделал? Я д-даже дышать нормально н-не могу, - Чимин давится отчаянными всхлипами. - Остан-новись, пожалуйста! Я не… Мне так… ммм!.. не надо… Это то, что нужно. Это самые красивые слова, какие только мог услышать слетевший с катушек Мин Юнги, получающий безумное наслаждение от чужой боли… Он продолжает, он не хочет останавливаться. Юнги нравятся слезы, катящиеся по лицу Чимина - Юнги с жадностью разглядывает каждую из них, перегнувшись через чужое плечо, продолжая при этом успокаивать - и тут же снова засаживать на всю длину, не останавливаясь ни на секунду, не давая сделать ни одного спокойного вдоха, не позволяя сменить положение, не позволяя сдвинуться с места. - Прости меня, но я не могу… остановиться… - Низкий тембр Юнги подрагивает с каждым усилием, с каждым очередным движением. Это то, что нужно. Эти прокусывающие кожу до крови поцелуи в шею и плечи, это беспомощное отчаяние от осознания своей ничтожности и зависимости от кого-то другого, эта слабая дрожь в уже уставших ногах и временами даже приступы кашля от невозможности перевести дыхание и слишком большого количества размазанных по лицу солёных слез. Это тот самый темп и та самая убийственная жестокость Юнги, по которым Чимин так давно скучал. Которым так старательно… подыгрывает… теперь. - Они… Ну, знаешь, они…Да, между ними определенно есть что-то, похожее на нас… Только они хуже. Гораздо хуже.